Читать книгу Время Тому Назад - Анна А. Романовска - Страница 7

Новый парижский рассвет окрасил город золотом. Самых чистых красок не жаль ради тех, кто не спит в ранний час. Пара чашек ароматного кофе у раскрытого окна, утренняя прогулка рука об руку… Хранитель города любовался романтиками и медлил нажимать кнопку «пуск» повседневной суеты и шума. Почему бы не подарить мечтателям несколько волшебных мгновений?

Нон-стоп давно закончился. Остались пьянящая магия объятий, сплетённые пальцы рук и взгляды, хранящие ожидание. Маева оставила во вчерашнем дне робость при первой встрече. Этьен ни на минуту не оставлял её без внимания то держа за руку, то прикасаясь, то обнимая и прижимая к себе, как сейчас. Маева ласково обнимала его в ответ. Их путь лежал через сад Тюильри, устланный осенними листьями. Утро выдалось тёплым, как и минувшая ночь. Как всё-таки здорово, что…

– Как, всё-таки, здорово, что ты пришёл вчера в «Ле Шарли».

– Хоть на край света. Я уже не согласен на вчерашний день без тебя.

– А я согласна поменять всё во вчерашнем дне. Кроме встречи с тобой и того, что с работой в баре покончено.

– А причина? Ты и кофе – идеальная пара, – Этьен с улыбкой наблюдал, как грациозно Маева шла по бордюру пруда.

– Время. На юге я работала баристой и рисовала на заказ. В Париже всё по-другому. Моя помощь понадобилась подруге. Соланж работает с интерьерами, её заказчикам часто требуются картины. Я успеваю, если дело ограничивается одной или двумя идеями. Но последний клиент потребовал шесть постеров и дал всего две недели. Конечно, игра стоит свеч, но я осталась без вечеров и выходных.

– Это значит, на твоей странице пока не будет обновлений?

– Моя последняя акварель пока не закончена. Потом её нужно будет отсканировать и прорисовать кистями «Фотошопа».

– Выиграй время. Рисуй сразу в программе. Хорошая цифровая графика сейчас востребована.

– Первые рисунки с воином Сетрейо были нарисованы вручную. А у серии должна быть единая техника исполнения.

– И даже это может стать твоей визитной карточкой. Возьмём Лео. Он хотел снимать кино. Кино нового формата. Его ожидали отказы, пока он не нашёл этот чёртов формат. А этой весной? Где был Лео? А Лео был в Каннах, получал свою первую награду…

– Постой, а кто такой Лео?

– Мой компаньон, с которым я был в «Шарли. Он не представился?

– Нет. Я бы запомнила. У Лео действительно стоит поучиться, как идти к цели. Только, похоже, я потеряла свою. А может, у меня её никогда не было.

Маева остановилась и поравнялась взглядом с Этьеном. В её глазах отразился солнечный луч. Ветер, что прогнал из города вчерашний ливень, заигрался с шёлком её волос оттенка эспрессо.

– Ты обязательно найдёшь, Эви, – Этьен отвёл от её лица брошенную порывом прядь. – Просто дай себе время. Пора пить кофе с круассанами.

– Ближайшая пекарня там, – Маева махнула рукой в сторону синеющих за каштанами крыш. – С тебя круассаны, с меня домашний кофе.

– Ты приглашаешь меня к себе?

– Громко сказано. В ту квартиру, где мы с Соланж работаем.

В словах Маевы послышался едва уловимый оттенок грусти. Похоже, в её жизни не было места, которое она могла бы назвать домом. Они вышли из сада и остановились в ожидании сигнала светофора. Сначала здание, где ранним утром открывалась пекарня, и свежая выпечка ожидала посетителей. Следующее – пристанище Маевы. Оба строения были ухоженными шестиэтажками, наследием барона Османа. Они отличались друг от друга, разве что, магазинчиками в цоколе.

Маева набрала код, вошла в подъезд и задержалась около почтовых ящиков. Соланж опять ночевала у Идриса, раз её ждал ключ. Хвала небу, конверты с фотографиями и потрёпанный журнал «Вог» тоже лежали в ящике. Во вчерашней суете Маева позабыла, что оставила всё здесь, когда возвращалась. Она отыскала незаконченный рисунок среди журнальных страниц и протянула Этьену.

Загадочный тёмный силуэт Сетрейо замер у входа в заброшенную часовню, поросшую зеленью леса. Косые лучи солнца освещали разрушенные стены и колонны, пробивались сквозь проёмы окон и разломы. Бурный лесной ручей проложил своё русло через это древнее строение.

– Река времени. Пока общее впечатление, без деталей.

– Интересно. Когда и как ты пробралась туда?

В каждом слове и взгляде Этьена звучало и читалось удивление. Он говорил так, будто место на рисунке Маевы реально.

– Я никогда не была там. Просто, видела.

– В смысле, видела где-то на фото или в сети?

– Не знаю, как объяснить. Это как видеть сон, только ты не спишь. Как будто у тебя два зрения. Обычное. И ещё одно, где-то внутри. Понимаешь?

– Не уверен, но ты очень точно видишь. Этот лес, часовня и ручей – всё это на самом деле существует.

– И ты бывал там?

– В детстве. Довольно часто.

– А это место как-нибудь называется? – Маева пошла по ступеням вверх.

– Понятия не имею. Но спрошу, и обязательно скажу тебе, – Этьен последовал за ней.

Им предстояло подняться на четвёртый этаж. Пройдя в квартиру, Маева, первым делом, сбросила куртку. В помещении было душно. Она попросила Этьена открыть балкон в гостиной и задержалась у зеркала, чтобы собрать волосы.

В комнате, светлой и уютной, всего было в меру: зелени растений, мебели, получившей вторую жизнь после реставрации, пледов и ковров, атмосферных пейзажей с видами Парижа. Всё это было лишь фоном. Взгляд Этьена был прикован к Маеве, к её стройной, хрупкой фигурке в синих джинсах, чёрном топе и белой рубашке, завязанной узлом на тонкой талии. Она забрала из прихожей бумажный пакет с выпечкой и пригласила его на кухню. Кофе хранился в закрытом металлическом контейнере.

– Так вот, что такое домашний кофе, – Этьен оценил кофейный аромат – спокойный, мягкий и удивительно настоящий.

– Я привожу арабику из Туниса. Обжариваю сама. Надеюсь, тебе понравится.

Маева размолола зёрна в ручной мельнице и пересыпала помол в медную джезву. Она добавила воды и поставила напиток на плиту.

– Насколько же я привык к растворимой подмене, кофе-машинам и «Старбаксу»…

Маева отыскала среди страниц журнала фото яркой и задорной шатенки. Плечи женщины были покрыты пёстрой шалью, тёмные волосы собраны в гладкую причёску.

– Знакомься, это Гаэль. Она говорила, что кофе живой и знает суть каждого человека. Только, чтобы это понять, нужно отказаться от кофе-машины.

– Вы так проницательны, Гаэль… Доброе утро, рад нашему знакомству. Не возражаете, если я спрошу, почему Маева всегда такая серьёзная? Быть может, у неё очень строгие родители?

Этьен затеял разговор с портретом. Маева улыбнулась, наблюдая за ним и листая в памяти фрагменты детства.

– Мать оставила меня, когда я была совсем крохой. Люк старался, чтобы я не выросла её копией. Он не был строг, но любил дисциплину.

– Почему она так поступила?

Сердце Этьена взбунтовалось, слова вырвались сами собой. Он был готов поспорить, что Маева была очаровательным ребёнком.

– Ей не было и семнадцати. Она планировала избавиться от меня ещё до того, как я родилась. Люк настоял на браке и на том, чтобы я появилась на свет, – Маева взяла пару чашек с полки старинного буфета. – А теперь его нет. У большинства тех, кто теряет, есть место, куда можно прийти почтить память. От пассажиров рейса шестьсот четыре, «Каир – Париж», остались только фотографии.

Маева показала Этьену студийный снимок. Стройный и подтянутый Люк Дюваль, одетый в тёмный свитер и джинсы, держал на руках милую, но угрюмую темноволосую девочку лет пяти. Малышка смотрела в кадр исподлобья, грозно и сосредоточенно.

– Эта маленькая бука и есть я.

– Все просили улыбаться?

– Люк был не в духе, фотограф оказался сварливым. Помню, от него разило терпким одеколоном. Пожалуй, с тех пор я ненавижу парфюмы.

– Так тебе просто повезло со мной. Я не пользуюсь. У моего отца была аллергия на запахи и пыль. В нашем доме не было никакой парфюмерии, цветов, один только идеальный порядок и обязательная ежедневная влажная уборка.

– Ты рассказываешь так, будто…

– Рассказывать особо нечего. Гаспар и Сабин любили друг друга, жили счастливо и умерли в один день. У меня нет их фото с собой. Захвачу в следующий раз, когда буду в Париже.

Мечты Маевы превратились в осколки. Они с Этьеном расстанутся? Только не это. Только не сейчас.

– Ты уезжаешь…

Спросить не вышло. Её голос выдал грусть, рука потянулась к пачке сигарет и зажигалке на подоконнике.

– В Лион. Я живу, скажем так, в его окрестностях, – Этьен отодвинул сигареты и преградил ей путь. – Эви, не кури, пожалуйста.

Как тихо и нежно он произнёс её имя… Ещё никто не называл её так. Откуда-то с улицы донеслись строчки из песни: «Убиваешь меня нежно словами». Теперь Маева узнала, как это. Это когда парень, от которого ты без ума ласково называет тебя по имени, убирает с твоего лица брошенную ветром прядь, но ты знаешь, что он уедет.

Этьен наблюдал, как кофе готовил попытку сбежать. Маева успела снять с плиты джезву и водворила напиток в плен белоснежного фарфора. Себе она заварила чай с душистой лавандой. Затихла, сделала вид, будто очень занята, и не смотрела в его сторону. Зачем было говорить про Лион? К чёрту все эти планы на пару дней. Он не покинет Париж без Маевы. Этьен приблизился, сомкнул руки на её тонкой талии и нежно притянул её к себе.

– Я хочу позвать тебя с собой. Ты ведь не скажешь, что совсем не знаешь меня?

Обернувшись, Маева прочла в синеве его взгляда ожидание и надежду. Растворилась в ней, словно в ласковой морской волне. Его голос, прикосновение и тёплое дыхание отозвались волной блаженства внутри. Это больше не сон. Это было остановившееся мгновение абсолютного, реального счастья.

– Я бы хотела тебя узнать.

– Тогда, я останусь в Париже, пока ты не ответишь, что согласна, – его пальцы скользнули вдоль линии её лица и коснулись губ.

– Это тебе, Тьенно.

Маева пододвинула чашку ароматного эспрессо ближе к Этьену и не спешила убрать руку, когда его ладонь легла поверх. Он смотрел на неё точно так же, как во время ночного нон-стопа в тёмном кинозале. В те мгновения, когда их взгляды встречались в мерцании луча проектора, они оба знали, чего ждут. Его взгляд ласково прошептал: «Ты же понимаешь, что я не могу без тебя. Ты мне не безразлична. С той самой секунды, как я увидел тебя».

Маева тронула его губы кротким прикосновением, словно ответив: «Теперь понимаю. Ты тоже мне очень дорог». И Этьен превратил её робкую попытку в их первый откровенный поцелуй. Утреннее солнце протянуло к ним лучи, словно дождалось, наконец, того, что неизбежно. Залитый его позолотой, Этьен вёл. Маева следовала за ним, сомкнув объятия. Её сердце почувствовало рядом удары другого, бесконечно понятного и близкого и соединилось с ним в единое целое ритмом и тактом. Один, два, три, вечность. Вечность, чтобы стать одной вселенной. Вселенной, где остался один только миг – и Этьен возьмёт её на руки, унесёт на мягкую тахту и развяжет узел из белого шелка на тонкой талии…

Но настойчивый телефонный звонок умолял его вернуться в действительность. Это Лео. Вполне вероятно, все уже в сборе и ждут только его.

– Ты не ответишь? – тихо прошептала Маева.

– Позже. Ничего такого, начнут без меня, – Этьен не выпускал её из объятий, покрывал поцелуями ресницы и спутанные волосы.

– Тебя где-то ждут?

– Подождут. Я ведь ещё не попробовал домашний кофе, – он потянулся к кофейной чашке и оценил. – Хм, то есть, я понятия не имел, что такое настоящий кофе?

– Это возможно, – Маева сдержанно улыбнулась и присела на краешек стола. Лавандовый чай норовил обжечь, она пила его не спеша.

– Ну что ж, всё когда-нибудь случается впервые. Самый лучший кофе. Самое волшебное утро с самой красивой девушкой в мире, – Этьен коснулся поцелуем её губ.

– Пытаешься меня смутить? – она провела рукой по его волосам.

– Нисколько. Ты когда-нибудь участвовала в квесте?

– Не приходилось. Тебя ждёт квест?

– Мы с Лео проводим небольшой и несложный. Хочешь помогать мне на финальном этапе?

– Очень. Но к полудню нужно в бар, забрать расчёт. А ещё, у меня готово только пять постеров. Завтра их должно быть шесть.

Лео вновь позвонил, заставил Этьена чертыхнуться и сбросить вызов. Пришлось доедать завтрак и отправляться в прихожую. Маева проследовала за ним, чтобы проводить.

– Только не теряй, если вдруг окажусь недоступен. Квест проходит в метро, – он скользнул поцелуем по её левому виску, – Спасибо за домашний кофе, – повторил с другой стороны.

– Я буду по тебе скучать, – Маева слегка потянула за ремень его рюкзака и нежно поцеловала.

– Скоро увидимся.

Этьен исчез за дверью и оставил на память затихающий звук своих шагов. Маева поспешила выйти на балкон и помахать ему рукой. Проводив, она вернулась в комнату и присела на подоконник, утопая в грёзах о том, как они встретятся вновь.

В прихожей послышалось чьё-то едва уловимое присутствие. Соланж вскоре заглянула в гостиную, но Маева угадала подругу сразу, по почти бесшумному появлению. Вот она – светлая, бледная и невесомая. Маева нарекла её Каспером, в честь доброго привидения из мультфильма. Соланж отвечала ей взаимностью.

– Ку-ку, Несмеяна. Сидишь с незапертой дверью, между прочим.

– Привет, Каспер. Как ты? – Маева расцеловала её, обрадовавшись встрече.

– В шоке. Ты просто не представляешь, кого я увидела, когда заходила в подъезд, – Соланж сбросила пальто и плюхнулась в кресло.

– Наш нервный сосед? Что на этот раз не так? – Маева поспешила убрать кофейную чашку в раковину и принялась мыть посуду.

– Я видела Кассио. Он… В общем ему нельзя быть таким симпатичным. В жизни он в сто раз лучше, чем на фото.

– Не знаю, ты не показывала мне его фото. Но без эфиров Кассио «Импульс» стал обычной радиостанцией. Круассан?

Маева стремилась заболтать любопытство Соланж и успеть прибраться, чтобы не было вопросов. Стоило произнести «круассан», Соланж уже была тут как тут. Выбирая себе чашку, она, конечно же, удивилась, что среди вымытых есть кофейная. К тому же, Маева позабыла про оставленную на плите джезву.

– Но врач запретил тебе пить кофе, – Соланж взглянула на неё, словно строгая учительница.

– Кстати, будешь?

– Буду. Но не поверю, что ты приготовила для меня. Как его зовут?

– Этьен. Мы познакомились в баре. Гуляли, болтали, были в кино, – Маева прислонилась к стене напротив окна.

– Этьен? А помнишь, летом я говорила тебе, что ты произносишь это имя во сне?

– Слушай… точно!

– Ну и?

–…Ты и вправду это говорила.

– Ну, да. Я говорила… Этьен симпатичный?

– У него чарующий взгляд и самые длинные на белом свете ресницы. Глаза, как вечер… Никогда раньше не встречала настолько глубокой синевы. Я пропадаю в ней и не могу вернуться…

Маева налила себе ещё чаю. Соланж никак не выкинет из головы то, что услышала. Пожалуй, стоило немного приоткрыть дверь шкафа к секретам, пока у Соланж не отрос длинный нос.

– А сколько Этьену лет?

– Двадцать четыре. А улыбка как у мальчишки, тёплая и искренняя…

– И убойные ямочки на щеках. Он – стройный и смуглый шатен. Слегка не брит и давненько не стрижен, но все равно, очуметь, какой милый, – Соланж погрузила светлую голову в пакет и размышляла, с чего начать: с круассана или бриоши с черничным джемом.

– Каспер? – Маеву не на шутку насторожило то, что Соланж известны такие подробности.

– Да-да? – Соланж рассеянно взглянула на подругу, вынырнув из пакета.

– Откуда знаешь?

– Будь добра, подай мне, пожалуйста, чайную ложечку и «Нутеллу». Ну и заодно подумай, почему до тебя ещё до сих пор не дошло, кто такой Этьен?

Маева молча поставила перед Соланж начатую банку шоколадной пасты и протянула её любимую чайную ложку, украшенную эмалью.

«Значит, Этьен и есть Кассио».

Это его эфиры они с Соланж слушали по ночам, когда познакомились в выпускном классе. Тогда Кассио был звездой радио «Импульс». А радио «Импульс» было одной из лучших станций Европы. Стало понятно, почему Этьен так хорошо разбирался в музыке…

– А ты разве не спросила Этьена, чем он занимается? – Соланж хлебнула кофе, искупала круассан в «Нутелле» и, жуя на ходу, направилась в спальню.

– Совсем позабыла, что именно об этом нужно спрашивать сразу, как только знакомишься с парнем, – Маева проследовала за ней.

– Верю. Рядом с таким симпатягой можно обо всём забыть. Но только не о том, что… – Соланж выдержала недолгую паузу, распахнула створки шифоньера и обернулась, просияв. – Идрис добыл два билета на Идола, представляешь? Мы с ним идём на лайв!

– Видишь, как мой названный брат заботится о тебе? – Маева взглянула на неё, подойдя к зеркалу напротив.

– Настоящий кавалер, – Соланж дожёвывала круассан и отправляла свои немногочисленные наряды из шифоньера на кровать. – Мне нечего надеть, а встреча с новым клиентом через полчаса. Надеюсь, мы переедем куда-нибудь на Елисейские Поля, и не станем снимать ту клетушку на Монмартре.

– Мне она нравится. И Монмартр – тоже. А ещё, я в восторге, что наконец-то покидаю «Ле Шарли». Меня ждут свобода и расчёт.

– Эта крыса уволила тебя?

– Перестань, ты же знаешь: я только и делала, что напрашивалась.

– Тебе не место в баре. Рисовать для моих заказчиков тоже так себе идея. Тебе нужно нечто большее.

– Но ты придушишь меня, если твой клиент получит только пять постеров, – Маева улыбнулась и указала на неё пальцем.

– Само собой…

Соланж убежала, так и не переодевшись. Проводив её, Маева устроилась на подоконнике с начатым эскизом постера. Тона пастели расцвечивали фрагмент сада Тюильри на сером картоне. Маева добавила к осеннему пейзажу девушку, идущую по бордюру пруда, и юношу, держащего её за руку.

После суматохи вчерашнего дня и ночного нон-стопа клонило в сон. Пришлось отложить работу и отправиться в душ. Время позволяло. Замереть под звук воды. Чувствовать её тепло и ласку, закрыв глаза. Представить, что это Этьен. Маева хотела бы его узнать. Улететь с ним за горизонт, туда, где созвучны сердца, сплетены объятия, и поцелуй уносит в вечность. Она думала о нём. О том, как он прикасался к ней, насколько был ласков и нежен, когда произносил её имя. Наваждение электричеством пробегало по телу и отзывалось меж бёдер огнём и слабостью. Грёзы о том, как всё будет, туманили разум. Они преследовали Маеву, под строчки из песни Шаде.

«Будь со мной в моих снах, пожалуйста. Ты со мной, словно ангел и ветер с моря…»

Эта песня была связана с Этьеном с тех пор, как он начал сниться ей. Маева слушала Шаде снова и снова. Под ветер и дождь, что вернулись в город, и поэтому, сегодня так напоминало вчера. Только Этьена не было в дверях бара. Табурет, на котором он сидел, не был занят. Десять минут до полудня, заведение считалось официально закрытым.

– Как дела, Маева? – очкарик-Раф улыбнулся ей.

– Привет, Рафаэль.

Рафаэль… Если слышишь такое имя, то вряд ли представишь себе этого дистрофика. Хочешь – смейся, хочешь – плачь, это, наверняка, самый абсурдный и нелепый из Рафаэлей… Присев на табурет у разросшейся монстеры, Маева мысленно вернулась во вчерашний полдень. Вчера это место принадлежало Этьену. Кто-то оставил кофейную чашку. Даже чашка напоминала о нём.

«Милый Тьенно, как же легко к тебе привязаться…»

– Тебе просили передать, – Раф вынул из кармана фартука запечатанный конверт и отдал Маеве.

– Чудесно. Аньез тут?

– Обещала прийти пораньше, но не факт, что так и будет. Рауль вчера опять делал ей непристойные предложения. Она ведь могла и согласиться.

Первый сплетник «Шарли» слил Маеве все вчерашние новости. Он прицепил на рубашку бейдж со своим именем и отправил в мойку одинокую кофейную чашку.

– Чуть не забыл. Тебя тут опять спрашивали.

– Тот лапочка, который вчера обнимал меня у порога? – без колебаний предположила Маева.

– Ну, Маева, откуда мне знать, какие мужчины для тебя лапочки?

– Высокий?

– Чуть выше тебя.

– Пардон, но это – мини-копия мужчины. А лет примерно сколько?

– Не знаю, может, около тридцати.

– Так… Блондин или брюнет?

– Он был в меховой шапке. Такой, похожей на цилиндр.

– Чего? В какой ещё шапке? – Маева была совершенно обескуражена

– Больше, конечно, на шляпу похоже.

– Ага. Шляпа, значит, и смокинг.

– Нет. Костюм «Адидас» и кроссовки. Я всё чётко запомнил.

Маева хмыкнула и принялась опрыскивать монстеру, скучавшую в углу. В противоположном углу зала пестрил телевизор. На «МТВ» транслировали видео Джамироквая… Хотя нет, так называлась группа. Но, всё равно парень в огромном плюшевом цилиндре и спортивном костюме двигался по комнате просто фантастически…

«Так вот, значит, кто меня спрашивал, ну-ну…»

Маева прихватила с собой опрыскиватель и подошла к Рафаэлю.

– У него ещё лиловый «Ламборгини», да? – брови подыграли боевому настрою, заряд мелких брызг полетел в шутника. – Всё, ты попал…

Рафаэль громко вскрикнул от неожиданной атаки и попытался защититься подносом. Тщетно. Маева нападала мастерски, щедро освежая его, вместо монстеры.

– Эспрессо! – заказ со стороны дверей прозвучал в самый разгар сражения.

– У тебя клиент. Пошевеливайся.

Маева сдула упавшую на лицо прядь. Из-под прилавка показалась голова Рафа и вновь получила прохладный заряд бодрости.

– Слушай, давай, лучше ты. Прости за этот прикол.

Рафаэль медленно появился из укрытия, виновато снял очки и начал протирать их салфеткой. Потом бросил рассеянно-испуганный взгляд в сторону кофе-машины и прищурился, словно измождённый крот.

– Хм, ну и трудно тебе будет без меня, – Маева скользнула на его место. – Сию секунду, месье!

Сегодняшний первый посетитель «Ле Шарли» пользовался резким одеколоном. К вечеру запахи кофе, еды и алкоголя смешаются здесь с доброй сотней парфюмов. Как хорошо, что больше не нужно приходить сюда вечером. Маева приготовила кофе и позвала Рафаэля.

– Передай заказ месье и, будь добр, приоткрой окно, пожалуйста, – добавила она вполголоса.

– Ты так холодна с ним. Он тебя сегодня бесит, да?

Маева предпочла промолчать. Она категорически не понимала, почему Раф так сказал, но с неё хватило человека в плюшевом цилиндре. К тому же, Рафаэль как-то странно взглянул на неё, ухмыльнулся и поправил очки. Может, он был немного не в себе? У него, вообще-то, часто случались заскоки.

Маева наблюдала за Рафаэлем, едва тот удалился с заказом. Кажется, она поняла, в чём дело. Клиент так и сидел за столиком в капюшоне и куртке. Эта его манера и одежда сильно напоминали самозванца-Джо… Да, действительно, похоже. А на счёт парфюма Рафаэль был прав. Бесит.

– Ну и дела… Спутал этого типа с Джо. Хотел загнать ему флаер на концерт Идола. Да и тебя обескуражил. Прости, а?

Раф вернулся, уселся на табурет напротив и подтвердил догадки Маевы. Он положил на прилавок чёрно-белый флаер клуба «Социаль» на Монмартре.

– Джо вряд ли ещё раз придёт в бар. А возможно, он и не Джо вовсе, – тихо ответила ему Маева.

– Значит, это из-за него полиция была здесь. Вот так поворот… Слушай, а ты хочешь пойти на лайв?

– Не знаю, я ведь уже пропустила первый. Кстати, каким он был? – Маева разглядывала дизайн флаера и задумчиво водила пальцами по его матовой поверхности.

– Просто космическим. Хочешь, скину тебе видео?

– И ты до сих пор молчал, что оно у тебя есть?

– Там звук плохой. Даже очень-очень плохой. Кстати, это тебе. Этьен просил передать, чтобы ты обязательно пришла, – Рафаэль передвинул флаер ближе к Маеве.

– Не поняла, ты только что пытался загнать мой флаер? – взгляд Маевы едва не испепелил Рафа.

– Да не психуй ты так, у меня три флаера. Один – твой, а два я выиграл, – Рафаэль достал из кармана ещё пару пригласительных.

– Один – мой. Ты обещал, – к прилавку подлетела шустрая официантка Аньез. Флаер из руки Рафаэля перекочевал в её цепкие коготки, – Привет. Ты принесла? – Аньез расцеловала Маеву, приняла от неё бумажный пакет и тут же достала из него белую шёлковую рубашку, о которой грезила. – Сколько?

– Это подарок.

Они тепло попрощались, обещая друг другу увидеться в клубе. По дороге домой Маева едва не заснула в метро. Глаза закрывались сами собой, «Дафт Панк» в наушниках не помогал. Ветер и дождь на улице стали поводом мечтать о тёплом пледе и чашке ароматного эспрессо, ведь в кухне на столе скучала пара бриошей. Маева не устояла перед искушением сварить кофе и с упоением съесть обе, до последней крошки. Семь пропущенных звонков от Этьена? Она перезвонила и обрадовалась, услышав его голос. Это придало сил закончить постер. Заключённый под стекло, в простую строгую рамку с белым паспарту, он был великолепен. Маева повесила его напротив тахты. Стоило ей присесть, чтобы полюбоваться результатом, как спустя каких-то несколько минут, она провалилась в сон.