Читать книгу Вихрь 2. Девушка, которая прорвалась сквозь время - Анна Беннинг - Страница 7

Три дня спустя

Я осторожно вошла в комнату Бэйла и на мгновение застыла в проеме двери. Из ванной были слышны звуки льющейся из душа воды.

Мы договорились со Сьюзи и Фагусом, что потренируемся сегодня в управлении вихрем, но Бэйл явно еще не собрался.

Лучше, если я его подожду. До сих пор я еще никогда не находилась в комнате Бэйла одна. Конечно, я часто бывала здесь, в большинстве случаев для того, чтобы вместе с ним вскарабкаться на террасу, расположенную на крыше гостевого домика, но в одиночестве… мои ощущения были совершенно другими.

Я выглянула в круглое окно. Город сиял насыщенным зеленым светом. Санктум состоял из огромных деревьев, внутри которых вырастали дома, такие как, например, наша гостиница. Снаружи они были похожи на наросты, соединенные между собой мостиками и переходами. Лестницы шли сквозь листву от одного этажа дерева к другому. В гостинице, принадлежавшей портному Аллистеру Вемиссу, в которой я сейчас находилась, было пять этажей. На первом этаже была кухня, столовая, гостиная и мастерская Аллистера. На верхних этажах располагались комнаты для гостей.

Как в Санктуме, так и в гостинице каждый день можно было обнаружить что‐то новенькое. Но только не в комнате Бэйла.

Я отвернулась от окна и скользнула взглядом по кровати, дивану, письменному столу и коробке Атласа у двери. Я могла пересчитать личные вещи Бэйла по пальцам одной руки. Ничего в комнате не указывало на проживание в ней именно Бэйла, хотя он проводил здесь много времени в перерыве между вылазками. За все это время он даже не распаковал свою одежду. А те немногочисленные книги, которые у него были, до сих пор лежали в картонной коробке.

Вода в душе продолжала литься. Я опустилась на стул возле письменного стола и сделала глубокий вдох. В комнате слегка пахло перечной мятой. Это был мой любимый аромат, который, как мне казалось, исходил от каждой вещи, к которой прикасался Бэйл.

Даже не верилось, что прошло уже три дня, с тех пор как мы вернулись с нашей миссии в Нью‐Йорк Сити. Три долгих дня, в течение которых воспоминание о штурме клуба бесконечно крутилось у меня в голове, хотела я того или нет. Я постоянно спрашивала сама себя, не мы ли привели бегунов к мутантам. Возможно, мы просто оказались не в то время и не в том месте.

Скорее всего, я никогда не узнаю правду.

Но это помогло нам снова оказаться дома. Я вообще не осознавала, насколько мне не хватало Санктума, тети Лис и моих друзей – Сьюзи, Фагуса и, конечно, Луки. До того момента, как мы выпрыгнули из вихря и в нос нам ударил запах сырого леса.

Бэйл и я как можно быстрее исчезли в гостинице Аллистера, чтобы не стать причиной ажиотажа в городе. С тех пор, как мы открыли зоны, в которых были заключены мутанты, каждый житель узнавал наши лица. Спокойно мы могли себя чувствовать только в гостинице.

Более или менее, конечно.

Тетя Лис с момента нашего прибытия не сводила с меня глаз. Она всегда была порядочной наседкой – с тех пор, как я оказалась у нее после смерти моей мамы. И после всего, что мы пережили в Нью‐Йорке, она с удовольствием бы вообще меня от себя не отпускала. Но мы обе понимали, что так быть не могло.

После нашего возвращения они с Лукой сразу же стали расспрашивать меня про Гилберта. Тетя Лис очень переживала за своего мужа, Лука чувствовал то же самое. Я видела по их глазам, как сильно они хотели найти какую‐нибудь соломинку – что‐то, что подарило бы им надежду.

Но я могла передать им только то, что сообщил нам Роберт Пулман. Мы не узнали ничего нового. Гилберт оставался пленником Хоторна. И пока мы не найдем способ вызволить его из кураториума, он таковым и останется.

Вымученная улыбка Лис снова и снова вставала у меня перед глазами.

Гилберт не был ни моим отцом, ни родным дядей, но он растил нас с Лукой как собственных детей и всегда придерживался того, что считал правильным.

Мы обязаны были его спасти.

И мы очень надеялись, что чип Пулмана с закодированным видеопосланием поможет нам в этом. Поэтому мы сразу же доставили его в мастерскую Робура.

Робур жил с нами в гостинице и был кем‐то вроде главного инженера. Он и еще несколько техников Санктума пообещали нам, что постараются сделать все, чтобы расшифровать видео из кураториума как можно быстрее.

Помогал им в этом Лука. Будучи кандидатом, он проводил все свободное время в кураториуме, занимаясь взломом местной системы. Но взломать конференцию руководителей – это совсем другое дело. Так сказал нам Лука.

В общем, нам оставалось только ждать. И я каждый день наблюдала в глазах Бэйла только одно: его ненависть к ожиданию.

Сначала он, словно сторожевой пес, сидел в мастерской Робура и наблюдал за расшифровкой видеопослания. Это продолжалось так долго, что Робур, раздраженный постоянными расспросами, просто‐напросто выставил его за дверь.

Поэтому в дальнейшем Бэйл коротал время за тренировками прыжков в вихри со мной, Сьюзи и Фагусом. Для меня это было как раз кстати, потому что я сгорала от желания совершенствовать свои умения и навыки.

Я нерешительно поерзала на стуле. Мой взгляд снова упал на коробку с книгами Бэйла. Я наклонилась и провела пальцами по корешкам. Затем поставила коробку себе на колени. Все книги были уже довольно старыми, с порванными и потертыми переплетами. В большинстве своем это были книги о вихрях, но я нашла и несколько исторических книг, пару романов и… Я резко остановилась, обнаружив одну книгу без названия, которая лежала на самом дне коробки.

Я осторожно вытащила ее. Она была довольно тонкая, в кожаном переплете, с небольшим карандашом, прикрепленным сбоку.

Было похоже на то, что я обнаружила… дневник. По крайней мере, я уже видела такие в одной книжной лавке в Санктуме. С другой стороны, Бэйл не был похож на человека, который ведет дневник. Или нет?

Мой палец в нерешительности парил в воздухе. Я затаила дыхание и прислушалась. Вода в душе все еще шумела.

Зная, что не должна этого делать, я взяла книгу, пообещав себе в тот же момент, что сразу верну ее обратно, если она на самом деле окажется дневником.

Мое сердце бешено застучало, едва я открыла первую страницу. Но это оказался не дневник. И не роман. Нет, это были… рисунки. Записная книга, полная рисунков.

Я даже не подозревала, что Бэйл рисует. И рисует хорошо. Ни он, ни кто‐либо еще даже не упоминали об этом. В комнате Сьюзи, например, стояли несколько мольбертов и холстов, но почему она не рассказала мне о Бэйле?

Я снова покосилась в сторону ванной комнаты, а затем начала судорожно листать страницы. На первых был изображен Санктум – дикий, зеленый и прекрасный. На следующих страницах были портреты жителей нашей гостиницы. Бэйл нарисовал Робура в своей мастерской, с угрюмым выражением лица. Аллистера он изобразил с мягкой улыбкой, сидящего у себя в гостиной и пьющего чай из любимой чашки. Фагус, дерзко усмехающийся, ловко жонглировал детекторами с помощью своих рук‐ корней. Уверена, это были детекторы, украденные им и Бэйлом во время их совместных вылазок.

Рисунки были даже подписаны датами. Под одним из рисунков Атласа, глупо глядевшего на меня верными собачьими глазами, стояло «2095». Был ли это год, когда Бэйл впервые появился в Санктуме?

Едва не выронив книгу от волнения, я продолжила листать ее.

Рисунки, датированные две тысячи девяносто седьмым годом, изображали Сьюзи. Бэйл сначала рисовал ее так, как она выглядела на самом деле: с кожей, немного отливающей голубоватым блеском, какая была у всех швиммеров, с тоненькой трубочкой в носу и аппаратом для дыхания, который она прятала под мешковатым свитером. Но были здесь и рисунки, на которых Сьюзи была совсем другой: свободная от всяких аппаратов, она плавала в море со счастливой улыбкой на лице.

В середине книги мне стали встречаться рисунки вихрей и людей, бегущих по ним, и я затаила дыхание, увидев первые из них.

Изящные линии моих рук, бедер, ног. Вот я глажу Атласа, танцую со Сьюзи, стою посреди мутировавших косуль. А вот я в бальном платье, которое сшил для меня Аллистер, а здесь – в униформе бегуна. Он даже нарисовал нас с Лукасом: мы сидим на диване и смеемся. Этим рисункам было не больше пары недель.

Когда я дошла до последней страницы, то задержала лист бумаги между пальцами и… застыла.

Рисунок был еще не завершен. Мои волосы были слишком короткими. Но мое лицо, моя шея, мои плечи и мои руки были прорисованы идеально. Я стояла посреди огромного дикого вихря – вихря, какого я еще никогда не видела. Казалось, что в нем смешались тысячи миров, и все это спиралью кружилось вокруг меня. Я стояла в центре урагана, а он не хотел ни поглотить меня, ни отступить назад.

Бэйл сделал что‐то невероятное. На рисунке я светилась изнутри, и все, что мне в себе не нравилось, просто‐ напросто отсутствовало. Мое лицо было серьезным, почти взволнованным, и я… я выглядела невообразимо сильной.

Я вздрогнула от покашливания за спиной. И тут же осознала, что шум воды в душе прекратился. Мое сердце снова дико забилось, и я медленно повернулась.

Я не знала, что больше всего меня напугало: застывшее выражение лица Бэйла или то, что на нем не было футболки, а только свободные льняные брюки.

– Дай мне книгу, – произнес он серьезно.

– Я… я не хотела, – запинаясь, сказала я и почувствовала, что краснею. И о чем я только думала, копаясь в вещах Бэйла?

Я хотела извиниться, но Бэйл уже протянул руку. Он не злился, скорее, немного запаниковал. Я хоть и посмотрела на него виновато, но книгу не отдала. Рисунок со мной и вихрем не давал мне покоя, и я не смогла удержаться:

– Ты так меня видишь?

Бэйл напрягся еще больше:

– Нет. Так ты выглядишь на самом деле.

Я посмотрела вниз, на рисунок. Лицо этой девушки было мне незнакомо, хотя это была точная копия меня. Но чувствовалось в ней что‐то… теплое, мирное, стойкое, чего я у себя не замечала.

Бэйл взял у меня из рук свою книгу и бросил ее на кровать. Затем тихо вздохнул:

– Перед прыжком в вихрь… ты выглядишь именно так.

Я покачала головой. Бэйл взял меня за подбородок, и я заставила себя не отводить взгляд.

– Если ты хочешь что‐то обо мне узнать, – произнес он, – просто спроси.

– А ты разве ответишь? – выпалила я.

Бэйл, казалось, замешкался:

– Ну конечно.

– Я даже не знаю, с чего начать, – призналась я. – Я так мало о тебе знаю. Я даже не предполагала, что ты умеешь рисовать.

Бэйл положил руки мне на талию и притянул к себе:

– Я рисую только тогда, когда у меня слишком много всего скапливается в голове. Это… это как если бы я перемещал часть проблем на бумагу, понимаешь?

Я подумала о рисунках, на которых была изображена Сьюзи, беззаботно и счастливо плавающая в воде. Мы оба знали, что этого никогда больше не случится. Кураториум ставил над ней опыты и навсегда уничтожил ее способность жить под водой.

А Бэйл был тем человеком, который поймал ее и забрал в кураториум. Еще в то время, когда Варус Хоторн был для него словно отец. Я легко могла представить, какую вину испытывал Бэйл, когда рисовал эти рисунки.

Я тоже положила руки ему на талию и ощутила жар его еще мокрого тела.

– Если у тебя слишком много всего скапливается в голове, ты можешь поговорить со мной, – сказала я. – Ты ведь доверяешь мне?

– Доверяю, – подтвердил Бэйл. Он помедлил минуту, затем продолжил: – Просто мне не очень легко дается полагаться на кого‐то, кроме себя. За последние годы я вынужден был рассчитывать только на свои силы. Мои решения были единственным, чему я мог доверять.

– Но ведь мы хороши, – отреагировала я. – Вдвоем. Не так ли?

– Да. – Он улыбнулся, но не выглядел особо счастливым.

– Бэйл…

Он скорчил гримасу:

– Я просто не люблю, когда ты подвергаешь себя опасности. Да еще ради людей, для которых ты ничего не значишь. И тогда в Нью‐Йорке… Я попытаюсь, конечно, привыкнуть к этому, но…

Я уже поняла, что он намекал на Пулмана. Мы не разговаривали об этом с тех пор, как вернулись в Санктум.

– Я хотела ему помочь, – сказала я. – По крайней мере, попытаться. Но ты не дал мне ни единого шанса.

Бэйл немного ослабил хватку на талии, но тут же пригвоздил меня к месту взглядом своих голубых, как лед, глаз.

– Твоя попытка могла тебя убить. Элейн, пойми: если я должен принять решение и выбрать между жизнью штурмана, которого я даже не знаю, и твоей жизнью, то мое решение будет однозначным. – Он положил руку мне на затылок, а другой нежно провел по виску. – Если с тобой что‐то случится, я никогда себе этого не прощу. Ты что, все еще не поняла, как много для меня значишь?

От этих слов мое сердце учащенно забилось. С того момента на пляже, когда он признался, что влюблен в меня… с того момента, казалось, прошла целая вечность. Тогда мы оба чудом избежали смерти, и с тех пор он никогда больше не говорил мне о своей любви. Мы постоянно находились в дороге, у нас была куча дел. И часть меня все время задавала себе вопрос: не раскаивался ли Бэйл в своем признании?

Я спрашивала себя, хотел ли такой человек, как Бэйл, который всеми силами держался за одиночество, вообще кого‐нибудь любить?

– Элейн? – спросил Бэйл, наклонив голову.

– Я не знала… – начала было я, ненавидя себя за то, как тихо звучал мой голос.

– Не знала что?

– Что ты тогда говорил всерьез, что ты… ну…

– Что? Что я тебя люблю? – спросил Бэйл.

Мои щеки покраснели. Мне казалось, что я вспыхну сейчас прямо как Лука.

– Барби, – произнес Бэйл, и его улыбка уже не казалась такой печальной. – Я люблю тебя. Я люблю тебя больше всего на свете.

Я покачала головой и прижалась лбом к шее Бэйла. Мне так хотелось быть смелее и сказать ему, что я чувствую то же самое. Что он был для меня целым миром. Несмотря на его тайны, его закрытость. За короткое время Бэйл стал центром всей моей жизни.

Но каждый раз, когда я хотела сказать ему об этом, мне становилось очень страшно. Страшно, что вселенная может забрать его у меня, если я признаюсь, как он для меня важен. Точно так же, как случилось с моей мамой. И с Гилбертом. И почти случилось с тетей Лис.

Когда впускаешь кого‐то в свое сердце, чувствуешь боль оттого, что можешь его потерять.

Я просто прижалась к Бэйлу так крепко, как только было возможно физически, и поднялась на цыпочки, чтобы прикоснуться своими губами к его.

Каждый поцелуй кружил мне голову так, словно был первым.

Я упала в вихрь, резко повернула его в сторону и выпрыгнула так быстро, как могла.

Позади себя я услышала шаги и внутренне чертыхнулась. Как, черт побери, Бэйл смог так быстро нагнать меня? Его же только что нигде не было видно, а сейчас… Проклятье! Я сорвалась с места, по пути открыла еще один вихрь и запрыгнула в него.

Воздух закружил и катапультировал меня вперед. Я так быстро мчалась сквозь вихри, что видела вокруг себя только обрывки послеобеденного солнца и густого зеленого леса.

Черт возьми, я должна опередить Бэйла!

«Вихрь должен знать, что ты хочешь, прежде чем ты сама будешь знать об этом». Бэйл, словно молитву, говорил мне эту фразу перед нашими тренировками. Я пыталась воплотить ее в жизнь, но…

Чья‐то рука схватила меня за плечо. Нет! Энергия вихря вокруг меня рассеялась и я выругалась. Две руки обняли меня сзади и дернули к земле.

Луг приближался стремительно, но приземлилась я мягко. Бэйл в самый последний момент вывернулся в сторону так, что спиной заскользил по траве, а я упала в его объятия. – Я тебя поймал, – сказал Бэйл.

– Как ты это делаешь? – выдавила я из себя и закатила глаза, потому что Бэйл тихо засмеялся мне на ухо. Кажется, он даже не запыхался.

– Ты слишком много думаешь. – Он постучал пальцем по моему виску. – Когда ты наконец научишься отключать свою голову, то никто и никогда тебя так быстро не поймает.

Я повернулась в объятиях Бэйла так, чтобы он хорошо видел, как я снова закатываю глаза.

– Ты хочешь сказать, никто кроме тебя, конечно же.

Бэйл провел пальцем по уголку моего рта, который, к сожалению, предательски дернулся.

– Нет. Поверь мне, в таком случае даже я не смогу с тобой соперничать.

Он это серьезно? Я очень сильно сомневалась, что смогу когда‐нибудь превзойти его… Бэлиена Треверса, бегуна‐легенду. Но даже если Бэйл говорил правду, не похоже было, что это его задело. Скорее, он выглядел так, словно гордился.

Гордился мной.

Я не могла не улыбнуться. А затем наклонилась и поцеловала его. Когда он так на меня смотрел, я не могла ничего с собой поделать. Бэйл, слегка задыхаясь, издал удивленный звук, потом положил ладонь мне на затылок и крепко прижал к себе.

Мы остановились, только когда рядом с нами раздалось громкое покашливание.

Одного взгляда в сторону хватило, чтобы увидеть усмехающееся лицо Фагуса. Он сидел на берегу озера, на котором мы с Бэйлом оставили его перед прыжком в первый вихрь. Озеро граничило с поляной, расположенной недалеко от городской черты Санктума. Ее окружали дикорастущие заросли и, насколько мы были в курсе, о ней никто кроме нас не знал.

Все еще немного непривычно было видеть Фагуса без его волос‐корней до плеч. Но с тех пор, как они с Лукой примкнули к рядам «Зеленого трепета», Фагус носил типично солдатскую стрижку – совсем без волос.

Зеленые глаза Фагуса мучительно долго оглядывали нас с головы до ног, а его усмешка становилась при этом еще шире.

– Кажется, тренировка для вас – это лишь очередной повод пообжиматься, не так ли?

Я подавила желание показать ему язык:

– Мы вообще‐то тренируемся, в отличие от тебя, лентяй.

– Мне не нужно тренироваться, я одарен от природы, – произнес Фагус, снова усмехнулся и поднес ко рту свой детектор.

– Как ты считаешь, Сьюзи? Похоже ли то, чем занимаются эти двое, на тренировку?

Сьюзи скользила в воде в нескольких метрах от берега и, казалось, испытывала самое большое удовольствие в своей жизни. Она еще раз проплыла на поверхности, потом ненадолго нырнула под воду. Я видела, что плотная ткань униформы, окутывающая ее дыхательный аппарат, сковывала ее движения, но Сьюзи, кажется, было все равно. Ведь она могла плыть.

Через несколько секунд две руки схватились за траву на берегу и из воды показалась Сьюзи. Ее лицо было полностью скрыто под маской, которую Сьюзи тут же стянула. Ее милое личико с бело‐голубой кожей озарилось лукавой улыбкой.

– Хмм… Ну не знаю. Разве на тренировке не… тренируются?

Я, возмущенная предательством Сьюзи, оттолкнулась от Бэйла, схватила камешек и бросила в нее. Фагус за одну секунду отрастил из пальцев веточки и заблокировал мой бросок задолго до того, как камешек долетел до Сьюзи.

Я легла на спину, чтобы видеть над собой только голубое небо. Несмотря на постоянное подтрунивание, я очень любила находиться здесь, с Бэйлом, Сьюзи, Фагусом и Лукой – когда тот был рядом. Сейчас он, конечно, помогал Робуру в расшифровке видео из кураториума.

Когда мы два месяца назад прибыли в Санктум, то почти каждый день проводили вместе. Благодаря своим шуткам и обаянию Луке удалось за короткое время подружиться почти со всеми обитателями гостиницы. Он всячески помыкал Аллистером и нравился даже Робуру, до сих пор принимавшему меня за чужака. Я часто видела, как он сидит по вечерам со Сьюзи или проводит дни с Фагусом, который помогал ему лучше овладеть способностями цюндера. У этих двоих были какие‐то… особые отношения. Они часто дискутировали, спорили о еде, боролись за лучшее место на диване. В глубине души мне казалось, что они таким образом выражали друг другу свои симпатии.

Только с Бэйлом Лука никогда не был приветлив. Я не знала точной причины такого отношения, но предполагала, что ему не по душе была вся эта история с бегуном‐ перебежчиком. Он не верил Бэйлу, который много лет помогал Варусу Хоторну преследовать мутантов. Но Лука и я сами чуть не стали вихревыми бегунами. Если бы «Красная буря» не совершила нападение на кураториум в Новом Лондоне, мы бы тоже охотились на мутантов. И были бы нисколько не лучше Бэйла в прошлом.

В поле зрения появилась большая черная собачья голова. Я улыбнулась, вытянула руку и погладила бархатную черную шерсть, которая тут и там проросла мхом.

– Ну что, тебе скучно?

Атлас дышал, высунув язык, и отчаянно вилял хвостом. Когда ему показалось, что моих поглаживаний достаточно, он наклонился к Бэйлу. При этом так сильно тыкал в его волосы мордой, что все их растрепал.

– Ты самый занудный зануда на этой планете, – пробормотал Бэйл.

– Мне кажется, он все еще обижается на тебя за то, что ты не взял его с собой.

– Ага, и мы тоже, – сказал Фагус. Его корни исчезли, а пальцы приобрели обычный вид, правда, немного испачкались в земле.

Бэйл отодвинул Атласа в сторону и сел:

– Нью‐Йорк был…

– … заданием для бегунов во времени, – одновременно закончили за него Сьюзи и Фагус и засмеялись.

Сьюзи полностью вылезла из воды и расплетала свою толстую черную косу, которая совсем примялась под капюшоном. Затем она вытащила перчатки и раскатала обратно рукава куртки. Наверно, ужасно было носить такую тяжелую униформу при такой жаре, но без нее Сьюзи не могла находиться в воде.

После многолетних опытов кураториума она могла дышать только с помощью сложного аппарата, который вынуждена была носить на груди. И только когда Аллистер сшил для нее пончо из неопрена, защищавшее аппарат, она могла – пусть всего несколько часов – побыть под водой. – В следующий раз Лука и я пойдем вместе с вами, – произнес Фагус. Бэйл никак не отреагировал на его слова, и Фагус пустил по земле корень, который ткнул того в бок. – Я серьезно, Бэйл. Мы тоже часть «Зеленого трепета». Судя по вашим рассказам, в Нью‐Йорке вы были на грани. Кураториум ищет вас повсюду. Не нужно воспринимать это слишком легкомысленно.

Раздался шум, и я посмотрела на заросли, через которые пролегал путь в Санктум. Ветки раздвинулись. Я увидела рыжую шевелюру и сразу поняла, кто это был, прежде чем Лука вышел из кустарника. На нем был фартук из мастерской Робура.

– Вот вы где! – произнес он, задыхаясь. – Я вас повсюду ищу.

– А что случилось? – спросила Сьюзи.

– Натаниэль хочет встретиться с вами на дереве собраний. Для приватной беседы. И как можно скорее.

Я скорчила гримасу. Натаниэль всего несколько недель был главой Санктума, но с тех пор, как мы с Бэйлом открыли зоны, он стал вести себя еще более по‐королевски. Как будто освобождение мутантов было его заслугой, а не Бэйла. А теперь он даже созывал нас на приватную аудиенцию.

– Это из‐за видео? – обеспокоенно спросил Бэйл, вставая на ноги.

Лука сжал губы. Я так хорошо его знала, что по одному этому жесту поняла: его следующие слова совсем мне не понравятся.

– Мы раскодировали его. И… потом Робур передал его напрямую Натаниэлю.

Я внутренне застонала. Робур обещал, что даст посмотреть видео сначала нам. Не стоило ему верить.

А теперь ничего другого не оставалось. Придется выслушать, что по этому поводу думает Натаниэль.