Читать книгу Среди гроз и теней - Анна Бруша - Страница 7

Колодцы, ведущие под землю, были очень глубоки. У троллей не нашлось бы такой веревки, чтобы спуститься на самое дно в пещеры, при этом не свернув себе шеи, да они и не видели никакого смысла рисковать.

Все казалось таким ясным.

– Он убит, – сказал Иярт, его глаза радостно горели. – Никто бы не выжил после столкновения с землей. Мое заклинание закончило дело.

Йотун проявил чудеса самообладания, даже не представляю, как он удержался от того, чтобы не ударить сурма-йя. Одна только улыбка вызывала злость и сильнейшее желание ее стереть.

После того, как все охотники вернулись в лагерь, все заградительные заклинания были сняты, а туман рассеян, тролли старались убедить самих себя, что охота увенчалась успехом, несмотря на то, что тела убийцы не было предъявлено.

Кстати, именно этим обстоятельством вожак сурма-йя объяснил, почему Йотун сам не столкнул Дьярви в колодец, а попытался его захватить: все равно, что убить медведя, но не получить шкуры.

– Мы бы поверили вашему слову, советник, – сказал Иярт, снисходительно улыбаясь. – Тогда победа была полностью вашей.

Уже одно то, что он допускал мысль, что можно было «не поверить», являлось серьезным оскорблением. Иярт был таким цельным в своей глупой гордости и продолжал хвастать, что это он нанес решающий удар. И если для сурма-йя такое поведение и было в порядке вещей, то для благородных магов оно являлось недостойным. Тем более вмешательство в чужое заклинание. Презрение и неприязнь к Иярту и всем сурма-йя только усилились.

Да и радость от завершения охоты имела горький привкус. Нельзя было отмахнуться от большого количества раненых и убитых. Прибавить к этому, что пропали три тролля…

Поэтому было много вина, которое возбуждало не веселье, а скорее усиливало глухое раздражение от того, что всего один маг мог нанести такой урон, и сурма-йя вели себя, как хозяева жизни.

Я же была рада, что Йотун вернулся невредимым, и испытала огромное облегчение, что все на время прекратилось. Дьярви явно не планировал возвращаться, он все дальше уходил в пещеры. Мертвяк был измотан и ранен, но на его губах то и дело возникала злая улыбка. У него был вид человека, добившегося своего.

* * *

Йотун пришел к раненым и произнес короткую, но проникновенную речь, в которой воздавал должное мужеству и умению каждого мага. Я могла наблюдать за Гельдом, который выглядел гораздо лучше по сравнению с минувшим вечером. Он как будто успокоился и больше не заговаривал о Дьярви.

Только ореховые глаза внимательно следили за Йотуном.

– Не слабый противник. И когти острые, – с ухмылкой сказал он. – Не чета моим. – Он продемонстрировал свою большую кисть. – Да и зубы тоже… очень необычный маг.

Йотун серьезно кивнул, но не поддержал тему. Тем более его отвлек целитель Ньёд.

– Ваша яло эманта оказала мне неоценимую помощь с ранеными. – Тролль помолчал, а потом улыбнулся. – При должном обучении она бы могла вступить в орден целителей, освоив несколько нехитрых, посильных женщине заклинаний.

Йотун искоса взглянул на меня.

Я подумала, что он может рассердиться, но он, наоборот, привлек меня к себе, задумчиво поглаживая по спине:

– Да… – сказал он, – весьма вероятно. Небезразличие к чужим страданиям делают ей честь.

– Свойство, больше подходящее благородной тролльчанке, – серьезно заявил Ньёд.

Мне хотелось сказать, что люди разные, но Гельд, к счастью, меня опередил.

– Силы магии! Ты же хронист, Ньёд… и неужели после всего того, что ты видел и записывал, ты серьезно веришь в то, что мы отличаемся от людей? Я бы сказал, что и от зверей-то мы не слишком далеко ушли.

Ньёд покачал головой:

– Кажется, обезболивающее заклинание перестает действовать, от этого в теле появляется избыток желчи.

Он отвлекся на Гельда, накладывая руки ему на грудь.

– Идем, – сказал Йотун и повлек меня за собой.

Мы вышли за пределы лагеря и вошли в лес.

Я коснулась обугленного ствола дерева, тоже ранение от боевого заклинания. Умрет ли этот великан, росший не одну сотню лет, или все же продолжит расти вопреки всему?

Я подняла глаза на Йотуна, его профиль был словно высечен из камня. Наконец-то мы остались наедине.

Мое сердце болезненно сжалось от полноты охвативших меня чувств.

– Ты его видел, – сказала я, сжимая ладони в кулаки.

Он резко повернулся.

– Ты сказала правду, – прозвучало почти как обвинение.

Я тихо рассмеялась.

– Ты как будто разочарован, что я не оправдала ваши предрассудки касательно лживости людей.

– Вовсе нет. Но я удивлен… мягко скажем.

– Тем, что мертвецы действительно оживают?

Йотун усмехнулся.

– Да уж.

– Но теперь законы магии, которые ты так хорошо знаешь, разрушены?

Это мысль мне показалось до ужаса смешной.

– До основания, – с напускной суровостью подтвердил Йотун.

Он сделал шаг, сокращая расстояние между нами. Его взгляд был темным, но на дне глаз плясали веселые искорки. Мне захотелось коснуться его, почувствовать тепло его губ на своих губах. Я не хотела думать о тех магах, которые лежали холодные и неподвижные, укрытые мешковиной в темных кровавых пятнах. Они никогда не засмеются, ничего не почувствуют. Среди них мог быть он…

Йотун не подозревал о моих мыслях и продолжал рассуждать:

– С Дьярви легко можно было ошибиться… Ты не так хорошо его знала. А синие волосы не у одного тролля. Даже хромота не слишком надежная примета. Прибавить к этому твое сильное отвращение к жестокости. Изощренный убийца, пьющий кровь своих жертв, мог показаться тебе темным порождением. Его в любом случае нужно было бы поймать и казнить.

– Как хорошо, что я оказалась такой внимательной и прекрасно запомнила Дьярви, – ядовито заметила я.

Йотун сделал еще шаг, и моя спина коснулась дерева.

– Да, Мальта, – по его лицу скользнула улыбка. – И от этого мой интерес только растет.

Он поймал мою руку и направил туда, где именно располагался его интерес. Мои пальцы коснулись горячего и твердого члена. Меня окатила волна жгучего стыда, к которому примешивалось волна желания. Я не ожидала, что грубоватая шутка вызовет такой отклик.

Не давая убрать руку, Йотун наклонился к моей шее и укусил. Кажется, он теперь будет напоминать мне об этом каждый раз…

– Ты волновалась за меня? – прошептал он.

Перед мысленным взором вновь возникла мешковина в кровавых пятнах, укрывающая покойников. Что было бы со мной, если бы Йотун погиб? В лучшем случае, я бы отправилась назад в дом Атали… Хотя весьма сомнительно. Вспомнились взгляды Иярта и его вопрос о поиске нового покровителя. Да и другие маги… мгновенно бы позабыли о статусе яло эманта, и кто-то из них наверняка не отказался бы воспользоваться неразберихой и подобрать трофей. Задумывался ли обо всем этом Йотун? Хоть на миг волновался о моей судьбе? Что я для него?

При этом, чувствуя тепло его тела, его дыхание на своей коже, его ладонь на моей груди, я понимала, что к беспокойству о собственной судьбе в моем сердце засела заноза острого беспокойства за него.

Во мне смешивалась злость на его легкомысленность и колючая нежность, а радость от его возвращения и восхищение отвагой сплетались с гневом на безрассудную воинственность. Все эти чувства были неразделимы и перепутаны в причудливый клубок.

Мне хотелось закричать: «Самодовольный тролль! Никогда больше не смей так рисковать!»

Хотелось оттолкнуть его и дать пощечину или наоборот, сначала дать пощечину. Но при этом…

– Да, – ответила я и страстно поцеловала, продолжая ласкать его рукой.

Мой язык касался его губ, которые немедленно приоткрылись, пропуская, позволяя почувствовать его вкус. Он ответил с еще большим напором, возвращая страсть с лихвой.

– Какая ты жадная, – прошептал Йотун, чуть отстраняясь. – И правда волновалась.

– Я хочу, чтобы ты любил меня, – вырвалось у меня почему-то на тролльем.

Уголок его рта дернулся, брови на мгновение чуть сошлись к переносице. В глазах, затуманенных желанием, мелькнуло удивление.

Заклинание не всегда действовало правильно и языки смешивались, поэтому я повторила ту же фразу на человеческом.

– Тогда разденься для меня.

Избавится от платья оказалось на удивление непросто, потому что, вопреки собственной же просьбе, Йотун всячески отвлекал меня.

На мне не было ни единого клочка одежды. Да и после всех ласк я бы, наверное, не вынесла прикосновения ткани к разгоряченной коже.

Йотун разделся и расстелил свою куртку, устроился на ней сам, прислонившись спиной к дереву, а затем посадил меня сверху. Я шумно выдохнула, прикусила губу и уткнулась ему в плечо, пряча лицо и привыкая к неожиданным ощущениям, волнами расходящимися по всему телу.

Рука Йотуна легла на затылок, зарываясь в моих волосах и чуть оттягивая их назад, вынуждая откинуть голову и взглянуть ему в лицо.

В предельно откровенном дневном свете я залюбовалась им, открывая заново каждую ставшую знакомой черту, красиво очерченные губы, четкие скулы, надменный нос. Мой взгляд утонул в темно-синих глазах, на дне которых пряталась улыбка. Сейчас Йотун выглядел молодым и очень довольным мужчиной, совсем не похожим на властного советника короля, отважного до такой степени, что без колебаний бросился в серый туман за мертвяком.

Поскольку я сидела на нем верхом, то могла двигаться так, как мне хотелось. Мои бедра скользили медленно и плавно, мне хотелось продлить удовольствие, которое начало разгораться тугой огненной спиралью внизу живота.

Тогда Йотун толкнулся ко мне навстречу, прижимая к себе и захватывая в плен своего рта напряженный сосок.

Я выгнулась в его объятиях, и зеленый свод затанцевал, закружился у меня над головой, а синее небо вспыхнуло белым и почернело под закрытыми веками. Я перестала быть, растворяясь в мучительно-остром пульсирующем блаженстве, от которого могло остановиться сердце. Из моего горла вырвался крик удивления и радости.

Потребовалось какое-то время, чтобы вспомнить, как дышать.

Голая и распаленная, я лежала на Йотуне, приходя в себя, слушая частые удары его сердца, которые вытеснили все другие звуки вокруг. Он укрыл нас моим же платьем.

– Ты тоже почувствовал? – спросила я его.

– Да.

Его голос отозвался в теле вибрацией.

Он положил руку мне на плечо и подушечками пальцев принялся выводить какой-то замысловатый узор. Я чуть приподнялась и посмотрела на Йотуна.

– Мне было так хорошо… – прошептала я.

– Это я понял, – ухмыльнулся тролль.

Он напоминал кота, слизавшего сливки из кувшина с молоком.

Я снова опустила голову ему на грудь. Чутье подсказывало, что произошедшее было неправильно, даже возмутительно, как на это ни посмотри. Яло эманта не валяются на земле со своими покровителями, скинув с себя наряд, а пленницы не кричат от удовольствия, а плачут от боли и отвращения.

Так, как вела себя я, поступали только ведьмы.