Читать книгу Умри, богема! - Анна Данилова - Страница 5

– Лара, это так на тебя не похоже! Ну ладно Игорь. Вы с ним были почти как муж с женой. Но этот водитель! Он что, взял тебя силой?

Конечно, Марина иронизировала, подтрунивала надо мной. Но мне было все равно. Главное, что я все же привезла ей молоко и мед. Хотя и с большим опозданием. Напоила ее, накормила и поняла, что домой она как бы и не собирается. Намекнуть, что можно было и ей тоже провести ночь не в моей квартире, а у своего нового любовника, мне воспитание не позволило. Да и кто знает, какие там у них отношения. У меня-то все хотя бы ясно – переспала с водителем. Случайная связь. Аморалка. И вряд ли за мое такое «хорошее» поведение Лева подарит мне шубу или просто коробку конфет. Главное, чтобы он не понял, что я увидела в нем моего Ванечку. Чтобы подольше слышать голос покойного мужа, я, извращенка, попросила его даже рассказать мне на ночь сказку! И он, что самое удивительное, рассказал. Кажется, «День падающих с неба блинов»! Вроде бы он русский или еврей, но сказку рассказал узбекскую. Сказал, что ему его мама на ночь читала.

Вечер выдался тревожным, с происшествиями и незапланированным блудом, и утро тоже не предвещало ничего хорошего. Во-первых, погода была скверная. Ветер со снегом. Мы с Маринкой прямо слышали, как в стекла словно кто-то швыряет сухой, колкий снег. Зато в квартире было светло, тепло. Мы с подружкой ходили в пижамах, растянули завтрак до обеда. Смотрели комедии, французские мелодрамы. Над «Соседкой» Трюффо с Фанни Ардан Марина разрыдалась.

– Скажи спасибо, что мы с тобой не смотрели «Старое ружье» или «Замужество Марии Браун», – сказала я ей, отправляя в духовку курочку.

– Господи, как же у тебя здесь хорошо, уютно! Обожаю твою кухню! Все твои шкафчики, чайнички, сервизики, так много милых красивых вещиц… А баночки! Просто сказочные! Вот эта, например, на которой написано «Какао»… Роскошная банка! Расписана как! Прямо кадр из фильма «Маленькие женщины»!

– Там нет какао, купила банку из-за ее красоты.

– Значит, в нее можно что-то спрятать. Денежки, например… Хотя от кого тебе прятать-то? Сама себе хозяйка…

– И не говори…

– Так ты одолжишь Сазыкину деньги? – вдруг вспомнила она.

– А ты не хочешь позвонить своему новому другу и попросить его проведать тебя? – Ушла я от темы.

Вот зачем я это сказала? Должно быть, хотела отомстить ей за то, что она одним вопросом испортила мне настроение.

Однако моя подруга восприняла мой вопрос совершенно спокойно, даже не почувствовав подвоха:

– Да зачем я ему больная? Ему нужен секс, а я кашляю, насморк еще…

– Полагаю, что одолжу все-таки Володьке деньги. Хотя знаю, что он не вернет. Если спонсор, имени которого он не называет, не перевел ему деньги, значит, уже и не переведет. Что ж, попробую почувствовать себя меценатом.

– А играть в театре будешь?

– Посмотрим.

Я включила таймер, чтобы не сжечь курицу, и отправилась в свой кабинет – просмотреть почту, прочесть еще раз письмо от чернокожего друга-мошенника, глубоко проникшего в мою семейную историю.

Письмо было написано довольно сносным русским языком. Нотариус по имени Франсуа Делорм (хорошо, что не Трюффо!!!) обращался ко мне «Многоуважаемая мадам Лариса Петрова!». Он сообщал мне, что господин Миша Петров (Misha Petroff), мой дядя и родной брат моего отца, известного танцовщика Евгения Петрова (Evgeny Petroff), назначил меня в своем завещании единственной наследницей. Он умер, если судить по датам, две недели тому назад в Париже. К счастью, суммы в миллионах франков или евро в письме не указывались. Франсуа Делорм просил меня связаться с ним и договориться о встрече. Номер телефона прилагался.

Это письмо болталось в папке со спамом, куда я его благополучно отправила почти неделю назад!

– Хочешь поехать со мной в Париж? – крикнула я из кабинета Марине, находясь в каком-то веселом кураже.

Она, к моему величайшему удивлению, тотчас возникла в дверях. Брови подняты, рыжие локоны растрепаны. За мгновение материализовалась в метре от меня!

– Наконец-то! Дошло! Это же твой дядя! – воскликнула она, выставляя вперед развернутые ладони, мол, ты что, сразу не поняла?

Да нет, это я скорее не поняла, откуда ей вообще известно об этом письме! Я спросила ее об этом.

– Твой ноут стоял раскрытый, я случайно прочла. Но ты не подумай, нет, я и не забиралась бы в него, если бы мне не понадобилось кое-что посмотреть в Гугле. Мой телефон разрядился, а мне захотелось открыть сайт, где наш Денис выставляет на продажу свои картины…

Я потом проверяла историю своего ноута, Марина действительно интересовалась картинами художника Дениса. Что же касается письма от французского нотариуса, то и здесь, по-видимому, она не обманывала меня – скорее всего, я оставила письмо открытым, и она могла его прочесть. И чему тут удивляться, если я оставила свою больную подругу одну на целую ночь? Ей было скучно, в голову лезли самые страшные догадки и подозрения относительно отравлений в театре, вот она и пыталась найти хоть что-то, что могло пролить свет на эти покушения и убийство Гали Горной. Я и сама поступила бы точно так же. К тому же в тот день, когда Марина появилась в дверях кабинета со словами про моего дядю, я в ее отношении была совершенно спокойна. Тогда еще она оставалась моей самой близкой подругой, и я ее ни в чем не подозревала.

– Думаешь, это настоящее письмо от реального нотариуса? Почему ко мне обращаются как к Ларисе Петровой? А если бы у Ванечки была другая фамилия… Это же просто совпадение невероятное, что моя девичья фамилия совпала с фамилией моего мужа.

– Позвони – и узнаешь.

– Но это не российский номер, я могу случайно позвонить мошеннику, он поймет, что я заинтересовалась его письмом, посмеется надо мной, а потом, как это водится, попросит у меня денег на дорогу. Или вообще у них там сработает какая-нибудь хитроумная схема развода на деньги. Что, если, узнав мой телефон, они снимут деньги с карты?

– Ну хочешь, я позвоню со своего телефона?

Этого я допустить не могла. Зачем Марине так подставляться? Я позвонила сама. Послышались длинные гудки – телефон был живой. Когда же я услышала мужской голос, то сначала растерялась.

– Это Лара Петрова, – наконец произнесла я, краснея от стыда за свою глупость и наивность.

Мужчина был пьян. Я почувствовала это по его голосу и заплетающемуся языку. И не удивилась бы, если бы прямо из телефона не послышался запах свежего алкоголя.

– Вот урод! – крикнула я в ответ на его опьяневшие от водки русские фразы. Я прямо увидела пьяного негра с бутылкой русской водки в руках.

– Можно я приеду?! – вдруг услышала я. – Простите, простите…

Я с чувством послала пьяного на три буквы и отключила телефон. Вот дура! Повелась на фальшивку!

Сработал таймер – пора было доставать из духовки курицу.

– Послушай, может, я зря напомнила тебе о твоем отце… – заговорила Марина уже за столом, с аппетитом поедая куриную ножку.

– Да нет, почему же… Знаешь, я уже взрослая девочка, и прежние детские обиды на отца, который бросил нас с мамой сто лет тому назад, уже почти забыла. Возможно, живи мы с мамой бедно, я бы ненавидела его. Но он же ухитрялся передавать нам деньги через своих знакомых. Хотя письма не писал, маме не звонил. Думаю, он вообще считал свою связь с мамой ошибкой, за которую ему пришлось, так сказать, расплачиваться, причем в самом прямом денежном смысле.

– Почему связь? Разве они не были расписаны?

– Были. Мама рассказывала, как сразу же после ЗАГСа отец исчез, отправился на какую-то пьянку с друзьями, ее с собой не позвал. Она тогда уже была беременна мной. Так что сразу после свадьбы мама только и делала, что плакала. Она была очень несчастна. Думаю, что даже рождение дочери не сделало ее счастливее. Отец уехал, расторгнув с ней брак, правда, оставив ей квартиру.

– Ну вот! Все-таки квартиру оставил! Согласись, что не каждый мужчина при разводе поступает так. И что с ним случилось потом? Он сразу же устроился там? Где жил? Женился?

– Мы с мамой после уже узнали, что папу позвал во Францию его родной брат, Михаил, который когда-то давно служил матросом на судне, ну и сбежал, попросил политического убежища. Короче, когда мой отец приехал в Париж, его уже там ждали. Ему уже было там где жить и что есть. Вот почему ему было не так уж и трудно даже первое время. Кажется, сначала он выступал в каком-то ресторане, возможно, в том, где его брат работал поваром или официантом. Потом его заметил какой-то человек, ну, знаешь, как это бывает, думаю, из балетных. Позвал его в свою труппу, а позже отец ушел оттуда, пустился в свободное плавание, и помог ему в этом известный продюсер, импресарио, не знаю, как правильно его назвать. Словом, влиятельный человек. Насколько мне известно, отец купил квартиру, потом дом… Семью он так и не создал, для него самым главным было танцевать. А умер он, говорят, страшно – разбился где-то в горах на машине. Хотя в некоторых статьях мы читали, что он умер от рака.

– А завещание? Наследство?

– Вот об этом мне вообще ничего не известно. Но если бы что-то было, то к маме постучался бы уже настоящий нотариус, разыскал бы нас…

– Получается, что он, состоятельный человек, оставил вас с мамой ни с чем? А может, у него были и другие дети?

– Об этом мне тоже ничего не известно.

– А у тебя остались его фотографии?

– У мамы был альбом, куда она складывала все, что находила об отце, – какие-то вырезки из журналов и газет, его старые фотографии… Хочешь посмотреть?

– Да честно говоря, когда я только узнала, кем был твой отец, я сама нашла о нем довольно много чего в интернете, – призналась Марина. – Красивый молодой человек, знаменитый танцовщик, талантливый человек… Думаю, если бы не ваши сложные семейные отношения, ты могла бы гордиться им.

– Да я и так горжусь, – ответила я без энтузиазма. Конечно, обида где-то глубоко во мне еще жила.

– Ладно, я все поняла. Чайку?

Мы с Тряпкиной были потрясены, когда вечером на пороге моей квартиры появился человек, назвавшийся Франсуа Делормом. Даже как будто бы трезвый, он производил впечатление человека, находящегося в болезненном похмелье. И от него разило. Это потом он расскажет, что в ожидании моего ответа на свое письмо он жил у одного своего знакомого, который каждый день знакомил его, как он сказал, с «волшебной» водкой. Выходило, что в том, что он пьянствовал почти неделю, виноват не сам Делорм, а его знакомый, но мне показалось, что он просто боялся встречи со мной. И что он вовсе и не нотариус, а лишь помощник такового, отправленный в Москву единственно потому, что только он в той нотариальной конторе более или менее знал русский язык. Ему и надо-то было просто доставить мне завещание. Такой вот застенчивый человек, слабый и безвольный.

Мы впустили мсье, предварительно изучив его паспорт. Бордового цвета, все, как полагается, просветила меня Марина, откуда-то знающая, как выглядит паспорт гражданина Французской Республики.

– Чаю? Кофе?

– Кофе! – взмолился он.

Худенький высокий парнишка в сером костюме и голубой сорочке не первой свежести. Видать, крепко знакомился он с российским алкоголем. Если бы не мой звонок, подумалось мне, неизвестно, чем бы вообще закончилась для помощника нотариуса эта деловая поездка в Москву.

– А может, хотите принять ванну? – спросила Марина, чем очень удивила меня. Она же с невозмутимым видом пожала плечами в ответ на мое выражение лица, мол, а что такого, видно же, что он давно не мылся.

В ответ на Маринкино предложение наш нотариус (мне так проще его называть) лишь восторженно подкатил глаза, что означало: о, да!

– Ну, ладно, пойдемте! – Я проводила парня в ванную комнату, снабдив его всем необходимым, в том числе дала халат Игоря.

– Вроде и паспорт его, но где доказательство того, что он помощник нотариуса и что документ, который он собирается мне предъявить, настоящее завещание?

– Вот сейчас он выйдет, и мы попросим его показать удостоверение нотариуса. Хотя, как оно выглядит, я точно не знаю. Вот паспорт знаю, у меня знакомый был, француз, он жил какое-то время у нас, стажировался, учил язык. А я в свою очередь подтянула свой французский…

Франсуа в халате Игоря, розовощекий, с мокрыми волосами и красными воспаленными глазами выглядел совсем как мальчик. Нос его блестел так, словно он долго тер его мочалкой. Сначала он начал эмоционально благодарить нас по-французски за то, что мы предоставили ему возможность помыться в роскошной, как он выразился, ванне. Затем, не переодеваясь, бросился к своему саквояжу, вынул из него толстую кожаную папку, раскрыл ее и вывалил на стол целую кипу фотографий и документов.

– А это что? – спросила я, разглядывая снимки, на которых был изображен некрасивый, с ввалившимися глазами изможденный мужчина в клетчатой рубашке. Он же – помоложе, в поварском колпаке со сковородкой, полной креветок, в руках. Он же – умытый, в костюме с маленькой девочкой на коленях. Везде на фотографиях одно и то же лицо, то помоложе, то постарше.

– Спроси не «что», а «кто», – посоветовала мне Марина. – Думаю, это как раз твой дядя Миша.

– Да-да, это Миша Петрофф. Ваш дядя. И вот его завещание.

С этими словами Франсуа открыл толстый документ, состоящий из двух пакетов – на русском и французском, – завещание.

Уж не знаю почему, но на меня все это действо не произвело ровно никакого впечатления. Не скажу, что я ожидала какого-то подвоха, нет. Просто меня больше порадовало бы, позвони мне (по телефону ли, в дверь) Лева. Чужой человек, мужчина, с которым я так неосторожно провела ночь. Его звонок мог бы означать только одно – что я ему хотя бы понравилась. Или что-то во мне. Неважно.

– А зачем вы привезли мне его фотографии? – насторожилась я. – И как вы докажете, что это он?

– У меня есть копии его паспорта. Но это и неважно. Ваш дядя, который являлся родным братом вашего знаменитого отца, Евгения Петрофф, артиста балета, был небогатым человеком и оставил после себя небольшую квартиру в центре Парижа, хотя и в престижном районе – в Латинском квартале на улице Муфтар. Это Пятый округ Парижа.

– Да? И сколько же она может стоить? – живо поинтересовалась Марина.

– Поскольку это совсем маленькая квартира, всего 31 квадратный метр вместе с крохотной кухней и туалетом с душем, однако она в центре, поэтому, полагаю, от 500 000 евро до миллиона. Точнее сказать не могу.

Услышав такую сумму, я подумала, что, если бы я захотела купить себе квартиру во Франции, то вряд ли купила в самом центре рухлядь размером в 31 метр. Скорее всего, приобрела бы что-то где-нибудь на побережье или же просто сняла на год-два там, где красиво, да пусть даже в Латинском квартале. С другой стороны, если мне эта квартирка упала с неба, то почему бы и не воспользоваться этим?

– А что, у этого дяди нет больше никого, кому бы он мог завещать свою квартиру?

Уж этого вопроса от Марины я никак не ожидала.

– В том-то и дело, что есть. Но Миша Петрофф работал простым официантом, это прежде он был поваром… Его жена Клер с дочерью Марией ушла от него к другому. Там уже другая семья. Я не встречался с родственниками, нам мало что о них известно. Но знаю точно, что у вашего завещателя было много долгов. Возможно, поэтому он оставил завещание не на бывшую жену и дочь, а на вас.

– Хотите сказать, что размер его долгов превышает стоимость квартиры?

– Надеюсь, что нет. Нам известно только о его кредите в десять тысяч евро… Но есть сведения, что он задолжал людям крупные суммы.

– Интересно, и на что же он тратил эти деньги?

– Точно не могу сказать.

– Какая-то мутная история, – покачала головой Марина.

Вот тут я была с ней абсолютно согласна. Мутная история, мутный дядя, мутное наследство.

– Я должна вам какие-то деньги? – решилась я задать весьма важный, на мой взгляд, вопрос. Если я сейчас услышу, что должна, значит, это точно развод. И этот сюжет с долгами выдуман просто для придания правдоподобности всей этой истории.

– Нет-нет, вы ничего никому не должны.

– Думаю, тебе надо отказаться от наследства… – сказала Марина. – Или же поехать и все самой выяснить.

– Да, я тоже полагаю, что это разумно, – сказал наш молодой нотариус. – Повторяю, что квартира хоть и маленькая, но находится в Пятом округе.

– Да вы уже говорили, – отмахнулась от него Марина.

– Хорошо, я подумаю. Я должна где-то расписаться?

– Да, вот здесь… – Он разложил передо мной документы. – Распишитесь, что вы уведомлены о том, что являетесь наследницей и получили завещание.

Прежде чем поставить свою подпись, я дала Марине документы для ознакомления.

– Подписывай! – махнула она рукой. – Все в порядке.

Мы накормили Франсуа ужином, он в нашем присутствии заказал билет на вечерний рейс до Парижа и через два часа на такси отбыл прямиком в аэропорт.

– Что это было, Марина? – спросила я ее, разложив фотографии своего родственника на столе и разглядывая их. – Почему он оставил квартиру мне? Ведь у него есть дочь!

– Ему было шестьдесят четыре года, он умер от инфаркта. Его дочери может быть лет сорок! Возможно, между ними был конфликт. Да мало ли что случается в семье? Видишь, жена бросила его, официанта. Может, нашла кого побогаче и перспективнее.

– Но если дочери сорок, то и у нее тоже могут быть дети, то есть внуки Михаила. Я имею в виду – наследники! Почему я?

– Вопрос! И что ты собираешься делать?

Я пожала плечами.

– Не знаю.

– Давай билеты заказывай! А я полечу с тобой! В качестве переводчика!