Читать книгу Записки ветеринарного врача из приюта - Анна Епифанцева - Страница 12

Я не знаю, как он попал в приют, но ясно одно: раньше Блэк был домашним псом. Чёрная лаковая шерсть, спокойный взгляд умных глаз и поведение, как у настоящей овчарки. Казалось, он только и ждал приказаний, чтобы сразу же исполнить волю хозяина.

Но гуляли с Блэком редко. Слишком он был большой, справляться с ним на поводке было трудно. Поэтому основная его жизнь проходила в вольере. Четыре стены, три шага в длину, два в ширину. И будка.

Блэк был уже немолодым; зубы давно стёрлись, морда поседела, но здоровья и сил – через край. Я редко с ним общалась; лишь для того, чтобы обработать от глистов, от блох и сделать прививку. И каждый раз чёрная гора с блестящей шерстью ласково подставляла бока для почесушек. Абсолютно ручной и доверчивый пёс.

Несколько месяцев я была занята другими делами, и Блэк выпал из моего поля зрения. Но как-то раз при утреннем осмотре собак я обратила внимание на Блэка. Он очень изменился. Похудел, глаза впали, и взгляд стал насторожённый, как у загнанного в угол зверя. Шерсть уже не блестела и была похожа на пыльный мешок.

– Что случилось с Блэком? – спросила я у дежурных. – Почему он так изменился?

– Не знаю, он ест нормально, поноса нет, но почему-то худеет.

Наташа всегда очень внимательно следит за собаками, и я доверяю её мнению. Но с Блэком явно был непорядок, и я решила понаблюдать за ним.

И вот однажды, когда я была на территории собак, но в дальнем углу, увидела, как Блэк реагирует на всеобщее возбуждение.

Если другие собаки истерично лаяли, то он молчал и просто бегал по вольеру. Но круги, которые он нарезал с безумной скоростью, были вертикальные. Блэк запрыгивал на будку, с неё – на стену, отталкивался, приземлялся на пол и снова взлетал, как акробат на трамплин.

И так круг за кругом, без передышки, не останавливаясь, как заведённый. Он прыгал, прыгал и не мог остановиться. Пасть открыта, язык вывален, изо рта пар, бока вздымаются, как у загнанной лошади, а пёс всё продолжает свой безумный бег.

Я зашла в вольер, и только тогда он смог остановиться. Встал, расставив передние лапы, и всё никак не мог отдышаться. Я погладила его бок. Рёбра впились мне в руку.

«Что же ты с собой делаешь? – думала я. – Глупый ты пёс, ведь так нельзя, ты же себя совсем загонишь».

– С Блэком дела очень плохи. – Я подошла к директору приюта Нине Ивановне. – С ним надо срочно что-то делать. У него самая настоящая стереотипия, из-за которой он доводит себя до изнеможения.

– Что с этим делать? Это лечится?

– Да, надо убрать стресс и изменить условия жизни. Лучше всего пристроить, чтобы у него появился хозяин.

– Ну, пристроить его некуда, и от стресса мы ему тоже ничего не найдём. Может, ему пустырник подавать?

– Нет, если бы пустырник решал такие проблемы, это была бы сказка, а не жизнь.

На тот момент мы не смогли придумать, как изменить жизнь Блэка. Он был немолодой, около восьми лет, к тому же крупный. Его пиарили давно и безнадёжно – ни одного звонка, ни одного желающего взять домой такую собаку.

А сам Блэк продолжал свои гонки по вертикали. Как только одна собака начинала лаять, общий гомон прокатывался волной по всем вольерам, а Блэк начинал свой бег по кругу.

Он совсем исхудал; из-за перхоти, покрывавшей всё тело, выглядел не чёрным, а серым, как дикий волк, припорошенный снегом.

Я опять пошла к директору.

– Блэка надо спасать, он так долго не продержится.

– Хорошо, что ты предлагаешь? Давай только конкретно и по пунктам.

– Во-первых, надо подавать ему курсом успокоительное. Только не пустырник, а другой препарат, более эффективный. Во-вторых, надо следить, чтобы его брали на прогулку за ворота каждый день. А чтобы он сильно не тянул, надо купить ему халти – недоуздок – тогда с ним справится даже ребёнок. И самое главное, перевести его на открытую территорию: ему нельзя находиться в четырёх стенах.

Нина Ивановна ненадолго задумалась и согласилась. Мы перевели Блэка на новую территорию и стали наблюдать. Здесь собаки жили по-другому. Днём они свободно гуляли по довольно большой поляне, отдыхали на поддонах, валялись на травке, бегали друг за другом. А на ночь их закрывали в вагончике, они спали там на матрасах, тесно прижавшись друг к другу.

Жизнь у этих собак была райская. Но мы боялись драк. Если Блэк начнёт с кем-то выяснять отношения, то нам придётся вернуть его в вольер. Затаив дыхание, мы с Ниной Ивановной ждали, чем кончится наш эксперимент.

Он хоть и кастрированный, но всё же кобель. А вдруг захочет помериться силой с кем-нибудь из местных жителей?

Вот он подошёл к одной собаке, обнюхал её, повилял хвостиком и отошёл. Потом подошёл к другой, третьей – уже почти без интереса. Блэк не хотел не то что выяснять с кем-то отношения, он вообще не хотел ни с кем общаться. Услышал, как на вольерах залаяли собаки, отошёл в угол загона и начал привычно ходить по кругу, периодически подпрыгивая. Но здесь не было будки, и забором служила сетка-рабица, от неё не оттолкнёшься.

Блэк, как овца, больная вертячкой, ходил и ходил по кругу. Отрешённый от мира, погруженный в себя, он кружился до тех пор, пока к нему не подошли дежурные.

Мы оставили Блэка жить на новой территории. С ним каждый день гуляли на поводке, выводили за ворота в ближайший лес. Чтобы скоротать послеобеденное время, давали пожевать конг2, начинённый вкусным паштетом. С ним чаще общались, чесали его щётками, убирая старую шерсть.

В течение двух недель Блэк ходил кругами, но постепенно делал это всё реже и легче отвлекался. Он начал бегать за мячиком и приносить его дежурным; от двойной порции корма нарастил жирок на рёбрах и потихоньку стал превращаться в прежнего Блэка, довольного жизнью.

А через несколько месяцев он от нас уехал. Большой, уверенный в себе пёс с лаковой чёрной шерстью гордо шагал рядом с новым хозяином.