Читать книгу Записки ветеринарного врача из приюта - Анна Епифанцева - Страница 5

Недавно я читала одному маленькому мальчику сказку про доктора Айболита. Помните, там в самом начале: «Добрый доктор Айболит, он под деревом сидит».

Стоп! Он же не просто так сидит под деревом, он там ведёт приём больных животных и там же оперирует, прямо как я. Нет, я, конечно, не под деревом это всё делаю, не на поляне с муравьями и комарами, но тоже в не особо подходящем месте и с минимумом оборудования.

Читаю я сказку, и стало мне интересно: как доктор Айболит работал один? У него же не было ни помощников, ни ассистентов. Всё сам. И поляну под деревом убирал, и инструменты мыл, и приём вел. А как одиночку оперировать? Ведь это жутко неудобно. Чтобы лапки зайчонку пришить, их сначала зафиксировать надо. Кровоточащий сосуд прижечь, зажим подать, лигатуру1 отрезать. Да ещё за состоянием пациента следить: одному наркоза добавить, чтобы поспал покрепче и подольше, а другому, наоборот, реанимацию провести, чтобы просыпался скорее и не пугал врача падением кровяного давления.

Ассистент – это вторая пара рук и глаз врача. А если повезёт и попадётся толковый товарищ, то и дополнительный мозг – в сложных ситуациях он бывает просто необходим.

Обо всём этом я думала сегодня, когда в очередной раз сильно ощутила нехватку помощника. Кошка после стерилизации проснулась в особенно бойком настроении: лапами дергать она уже научилась, а мозги после наркоза к ней еще не вернулись.

Я отвязала от стола кошачьи лапки и попыталась надеть на кошку послеоперационную попону. Та выпучила глаза и начала усиленно вырываться из моих рук. Я поняла, что сама никак не справлюсь. Пришлось срочно звать на помощь дежурных.

– Тоня, помоги мне кошку подержать! – крикнула я в открытую дверь.

Хорошо, что на дворе лето: можно просто толкнуть дверь и позвать на помощь, и при этом тебя не заметёт снегом.

– Ага, иду.

Тоня зашла ко мне в кабинет. Она всегда помогает, если я её попрошу. Но у неё много своей работы, и поэтому я зову её только в экстренных случаях.

Тоня взяла кошку, а та, почуяв опору под задними лапами, как оттолкнётся да как подскочит! Прямо как заяц, только длинных ушей не хватает. Мы её еле-еле поймали в полёте.

– Ничего себе, что это она как кенгуру скачет? – теперь Тоня уже держала безумную кошку одной рукой за шкирку, а другой за задние лапы. – Эти кошки, что, все такие бешеные?

– Да это нормально, – сказала я, завязывая попону на пушистой спинке, – у кошек после наркоза всегда идёт стадия возбуждения. Они могут дрожать, метаться, куда-то стремиться и при этом ничего не соображают. Мозги чуть позже встанут на место. – Я надела кошке попону и унесла буйного пациента в переноску отдыхать. – А однажды я видела кота, которого после кастрации положили в клетку. Другие ползали, как улитки по дну, и смотрели осоловелыми глазами, а этот точно безумный был – на каждый шорох реагировал. И знаешь, что он делал?

– Что? – Тоня удивленно смотрела на меня. – Бился головой о стену?

– Да, почти. Только не о стену, а об решётку. А клетка то железная. Так он себе всю морду в кровь разбил. Из носа уже пузыри кровавые, а он снова и снова… Немного отойдёт и со всей дури – бах мордой в прутья, и ещё раз, и ещё. Как будто специально убиться хочет. От рук шарахается и еще сильнее буянит.

– И что же вы с ним сделали?

– Да ничего особенного, просто накрыли клетку большим пододеяльником, чтобы отгородить от внешнего мира. Кот постепенно успокоился. Вот и скажи, как мне одной работать, без помощника?

– А почему вам ассистента до сих пор не найдут?

– Так ему же платить придется. Бесплатно ведь никто работать не будет. А денег в приюте, сама понимаешь, нет. И даже если появятся, то есть дела поважнее: собакам иногда на корм не хватает. Так что помощник – это роскошь.

– Да уж, – соглашается Тоня, – безденежье – наша вечная проблема.

***

Я уже помыла инструменты, когда ко мне подошла девочка. До этого я видела, как она приходила гулять с собаками, на летних каникулах таких желающих много приходит.

Радостные собаки мчатся со всех ног, высунув языки, а девочки-волонтёры трепыхаются на конце поводков, как бантики на ветру. Чтобы затормозить, им иногда приходится хвататься за деревья, благо лес начинается от самых ворот приюта.

И вот передо мной вырастает девочка, на вид лет шестнадцати, в руках поводок, на поясе сумка для лакомства – явно гуляла с собачкой.

– Анна Николаевна, здравствуйте. Можно мне прийти к вам посмотреть на операцию? – несмело произнесла она и запнулась.

– Ты точно уверена, что хочешь этого? Операция – это не аттракцион и не шоу для каждого желающего. На экскурсию я никого не беру.

Но девочка не ушла и, переминаясь с ноги на ногу, продолжала.

– Просто я хочу стать ветеринарным врачом. Я могла бы вам помогать.

А вот это уже совсем другое дело, подумала я, помощник мне очень нужен. Больше не придётся выходить во двор и орать во весь голос: «Люди! Ау, кто-нибудь! Подержите мне кошку для укола!»

– Хорошо, приходи. Сначала посмотришь, а если не испугаешься, то будешь помогать, я скажу, что надо делать, – ответила я девочке.

– Спасибо! Я завтра утром обязательно приду, – обрадовалась моя будущая помощница и убежала с подружкой.

На следующий день Карина с самого утра ждала меня возле кабинета.

– Ну что ж, заходи, – пригласила я её в свой закуток. Это в крупных ветеринарных клиниках есть просторная стерильная операционная. А у меня просто комнатка три на три метра. Обычный небольшой пункт стерилизации – даже не пункт, а пунктик.

В этой комнатке умещаются стеллажи с лекарствами, инструментами, бинтами, стерильными салфетками, нитками для шитья. В одном углу – шкаф с документами, в другом центрифуга, в третьем холодильник с вакцинами. А самое почетное место, в центре, занимает операционный стол. Вокруг него можно пройти лишь бочком. Даже не пройти, а протиснуться.

Карина встала около стола.

– Ты стой и смотри, – сказала я ей, – крови не боишься?

– Нет, – осторожно ответила Карина.

– Самое главное, в обморок не падай, а то мне некогда будет тебя откачивать. Не брошу же я кошку на столе.

– Нет-нет, всё хорошо. – Карина судорожно качнула головой.

Во время операции моя несчастная помощница была похожа на стойкого оловянного солдатика – такая же молчаливая и напряжённая. Она стояла по стойке смирно, не шевелилась и, похоже, иногда забывала дышать.

Я краем глаза следила за ней.

– Всё нормально? Не страшно? Не душно, голова не кружится, не тошнит? – Я заметила, что Карина немного побледнела.

– Можно я немножко посижу? – чуть слышно ответила она.

– Так, всё понятно, быстро на свежий воздух! Выйди и сядь в тень, подыши на ветерке!

Но Карина почему-то не торопилась выполнять мои указания. Она села на стул позади меня и не двигалась. Тогда я быстро накрыла операционную рану у кошки салфеткой и подхватила девушку под руку.

– Пойдем!

Карина шла очень медленно, еле переставляя непослушные ноги и всем весом опираясь на меня. Я вывела её за порог и усадила на стул, а сама резво поскакала за нашатырём. Смочила ватку и сунула отважной девочке под нос – нюхай. Смотрю, а лицо у Карины белое-белое и губы тоже белые. И глаза закрыты.

– Эй, ты тут, с нами? – Я легонько похлопала её по руке.

– Да-да, всё хорошо, – еле слышно, одними губами, ответило будущее светило ветеринарной хирургии.

– Девочки, принесите крепкий сладкий чай! – крикнула я дежурным и, оставив своего ассистента на их попечении, бегом вернулась в операционную.

Кошка сладко спала, как медведь в зимней берлоге. Она не шевелилась, не сопела, было видно лишь, как равномерно двигалась грудная клетка в такт дыханию.

Я спокойно закончила операцию. Как же хорошо работать одной. Никто не стоит у тебя над душой, никто не отвлекает, не надо ни за кем следить. Работай себе спокойно, режь да зашивай. Благодать.

Положив кошку в переноску, я вышла на улицу. Карина сидела на стуле, склонив голову к коленям и обхватив её руками.

– Ну, как дела? – спросила я бодрым голосом.

– Карина больше не хочет становиться ветеринаром, – ответила её подружка, которая сидела на соседнем стуле.

– Вот как? Точно больше не хочешь быть ветеринарным врачом? – уточнила я у главной героини дня.

Карина ничего не ответила, лишь отрицательно помотала головой. А я подумала, что, может, и слава богу. Лучше сразу определиться и понять, твоё это или не твоё. Хуже, если понимание приходит после окончания института. А пока есть время подыскать себе другую профессию.

Однако история имела продолжение. Через несколько дней упрямая девочка Карина снова пришла ко мне в кабинет.

– Я подумала, что погорячилась. Накрутила себе в голове. Возьмите меня к себе, разрешите попробовать ещё раз.

Да, если у человека есть призвание, оно толкает его по выбранному пути, и нет ни малейшего шанса сойти в сторону. Никакие трудности не будут преградой. Ты просто идёшь в своём направлении и даже не задумываешься, что можно как-то по другому.

Мы с Кариной договорились, что она пока не будет смотреть на операцию, а станет помогать мне иначе: подержит кошку для укола, привяжет ей лапки, помоет инструменты, наберёт лекарство. И Карина с удовольствием принялась за работу. Вид крови на инструментах после операции её не смущал, – это уже был хороший знак. А чуть позже она научилась делать уколы внутримышечные, подкожные и даже внутривенные.

Во время операций она не смотрела на операционную рану, а нежно общалась с кошкой или собакой, поддерживала голову, уговаривала потерпеть. Удивительное сочетание любви к животным и тяги к лечению.

На самом деле, чтобы быть хорошим ветеринарным врачом, не обязательно любить животных. Можно быть преданным своей профессии, любить ветеринарию как науку и быть отличным специалистом в своей области, принося этим огромную пользу всему живому. Больше скажу: чрезмерная любовь к животным может только помешать. Сиюминутно врач приносит страдание беззащитному существу, ведь уколы и операции – это всегда больно. Да, ты делашь это ради спасения жизни, но непосредственно сейчас кошка или собака до ужаса тебя боится. Кроме любви к животным, надо иметь огромный запас мужества, особенно в сфере хирургии. Во время операции у меня на столе не кошка Мурка и не собака Жучка, которые требуют сочувствия к своей нелегкой доле, а просто пациенты и хирургическая задача, которую я должна выполнить. Если что-то пойдёт не так, я не кинусь утешать беднягу, а буду действовать решительно и с холодной головой. Именно тогда я смогу остановить кровотечение, правильно наложить лигатуру, ввести нужный препарат для стабилизации давления.

Надо уметь отключать свою любовь и не смешивать её с лечебным процессом. Если человек этому не научится, он так и останется просто любителем животных и врачом не станет.

Без хирургии в ветеринарии делать нечего. Если «человеческий» врач может выбрать узкую специализацию, то ветеринарный – обязан уметь обработать и зашить рану, сделать простую операцию, принять срочные роды. А значит, надо как минимум не бояться крови. Страх при виде крови – это врождённая реакция, преодолеть её сложно. Сначала у человека поднимается кровяное давление, чаще бьётся сердце: активизируется работа симпатической нервной системы. В противовес ей начинает работать парасимпатическая нервная система: сердечный ритм сокращается, сосуды расширяются, а если парасимпатика «перестарается», то кровь застаивается в нижней части тела и головному мозгу не хватает кислорода. Кружится голова, звенит в ушах, перед глазами летают мушки, всё как в тумане, на лбу выступает холодный липкий пот, сильная слабость. Бабах – человек в обмороке. В горизонтальном положении кровь до мозга доходит проще и быстрее, кислорода и питания хватает: природой всё предусмотрено.

Если вы боитесь вида чужой крови, то никому не причините вреда. Миролюбие – нужное качество для сохранения человечества как вида. Только вот хирургом вам не стать.

– Анна Николаевна, а вы от вида крови никогда не падали в обморок? – спросила Карина, пока мы привязывали кошачьи лапы перед операцией.

– Нет, никогда. Я даже не помню, когда первый раз присутствовала при операции и впервые увидела чужую кровь. Видимо, это не произвело на меня слишком сильного впечатления. Вот металлический стук инструментов до сих пор завораживает. Операция для меня всё еще некое таинство, хотя я работаю врачом без малого двадцать пять лет.

Карина ещё долго мне помогала. Приходила на выходных и каникулах, ассистировала на операциях. Вид крови её больше не пугал. Она стала моим самым надёжным и незаменимым помощником. А потом поступила в ветеринарный институт и сейчас усиленно грызёт гранит науки. Буду рада, если она придёт ко мне на практику, я многому смогу её научить. И с удовольствием поработаю с толковым ассистентом. Такой без напоминаний всё подготовит к операции, не забыв положить нужные инструменты; он знает ход операции, предугадывает действия хирурга и и сам подаёт зажим, ножницы или салфетку; не стоит над душой, заглядывая врачу через плечо и дыша на ухо, не задаёт глупых вопросов в трудный момент. Хороший ассистент собран, не паникует и в непредвиденной ситуации точно и чётко выполнит указания хирурга. И ничего не перепутает.