Читать книгу Тминовый Рассвет - Анна Флин - Страница 4

Покрывающая боль окутывает меня, как холодный туман, проникающий в каждую часть моего тела. Я чувствую, как она тянется по коже, заставляя каждый нерв напрячься в агонии. Сердце стучит в груди неистово, словно забыв о правильном ритме, и каждый удар кажется ответом на те кошмары, что плетутся в моих снах.

Вихрь кружится в моей голове, как шторм, разбрасывая мысли во все стороны. Попытки вспомнить детали этого кошмара наталкиваются на стену непонимания, словно загадка, на которую невозможно найти ответ.

Тень. Смерть. Красные яблоки.

Эти слова кружатся вокруг меня, как призраки, окутывая мое сознание темной пеленой неведения. Воспоминания плывут перед глазами, и я пытаюсь их схватить, но они ускользают, как дым от угольного огня, оставляя лишь слабый отпечаток в душе.

Вокруг меня царит молчание, такое глубокое, что кажется, будто весь мир замер в ожидании чего-то неопределенного. Только мерцающий свет свечи распространяет тусклый свет в комнате, создавая таинственные тени на стенах. Скрип дверей, хруст снега за окном, шуршание ткани на моем одеянии – все эти звуки становятся голосами в моей голове, напоминая о вечной суете мира.

Брат спит, не подозревая об ужасах, что постигли меня в темноте. Рассветные лучи проникают сквозь окно, но боль не утихает. Тень все еще держит меня в своем хладнокровном объятии.

Поднимаюсь с постели, ощущая болезненность в теле. Взгляд теряется в окне, где первые лучи солнца освещают древесину дома. Сердце все еще бьется грубо, но я знаю – придется пройти через эту боль, чтобы вновь встретить свет дня.

Тщательно спускаюсь с высокой печи, ощущая, как холодный воздух встречает влажные от пота волосы. В комнате витает запах тепла и древесины. Поднимаюсь на ноги и иду к окну. За ним открывается зимнее утро во всей своей красе. Морозный рисунок украшает стекло, словно ледяные цветы, расцветающие в холодной тишине. Солнечные лучи проникают сквозь леденцовую сетку, придавая окружающему миру особенную магию.

Останавливаюсь у окна, медленно вдыхая свежий, пронизывающий воздух.

– Милада! – Напуганный голос Веселины раздается в тишине.

Сердце моё замерло на мгновение. Спешу в сторону звука. Волнение и страх теснят моё сердце. Матушка и отец, услышав крик, тоже выходят, и в их глазах читается беспокойство.

Сердце моё колотится, как крылья раненой птицы, когда я бегу к двери, ведущей в нашу комнату с сёстрами. Внезапный крик Веселины встревожил меня, и я чувствую, что что-то не так.

Я дёргаю за дверную ручку, но дверь оказывается запертой.

– Открой, Веселина, что случилось? – кричу я сквозь деревянную заглушку, но в ответ слышу только её рыдания.

Беспокойство нарастает внутри меня. Не могу вынести эту неизвестность. Отец приближается ко мне, и вместе мы начинаем взламывать дверь. Деревянные панели сдаются под напором нашего отчаяния. Дверь распахивается, и перед нами открывается комната в полумраке. Мы видим фигуру, окутанную тьмой, и напряжение в воздухе становится практически ощутимым.

Весь мир вокруг меня кажется разрушенным, когда я вижу Веселину, сидящую на полу всю в слезах. Мои глаза мгновенно застывают, а сердце бешено колотится, будто тысячи палок бьются о мою грудь. Я подхожу к сестре и обнимаю ее, чувствуя ее тело, трясущееся от слез и страха.

– Где Милада? – восклицает отец. Его голос сотрясён горем и тревогой.

Веселина, крепко держа меня, указывает на открытое окно. Её голос дрожит, когда она говорит:

– Она говорила, что скоро вернется. Кто-то позвал её. Я проснулась, а её всё ещё нет.

Паника охватывает меня, как тёмный вихрь, затягивающий в бездну неизвестности.

– Милада! – кричу я, надеясь, что эхо её имени разорвет этот кошмар. Но в ответ лишь мертвенная тишина, и я осознаю, что что-то ужасное произошло.

Холод морозного утра проникает в мои кости.

Отец выглядывает в окно и кричит:

– Вижу её следы!

Страх мгновенно сжимает моё сердце, словно холодная ледяная рука.

Он вырывается из комнаты, а я, не давая себе времени на раздумья, бегу за ним. Волнение и тревога наполняют воздух. Отец поворачивается ко мне. Его глаза полны страха, когда он говорит:

– Останься дома. Ты нужна матери.

Он читает на моем лице решимость, когда я отвечаю:

– Отец, я не могу остаться в стороне. Я чувствую, что должна помочь! – Киваю в сторону следов, таящихся в снегу.

Он смотрит на меня, но, наконец, кивает.

– Хорошо, Зоряна. Помоги мне найти её. Но будь осторожна, – предупреждает отец.

Мы оба быстро накидываем на себя тёплые кафтаны, не обращая внимания на ледяной ветер. Я вставляю босые ноги в валенки и чувствую холод древесного пола даже сквозь них.

– Готова, – говорю, встречая взгляд отца.

Он кивает, и мы выбегаем во двор.

Холодный воздух обжигает мои щеки, а метель вихрем взлетает перед нами. Отец оглядывает меня с некоторым сомнением, но мои решительные глаза говорят ему, что я пойду до конца.

– Зоряна, ты слишком хрупка, – говорит отец, смотря на меня с тревогой.

– Но я не могу сидеть сложа руки, когда Милада может быть в беде. Я хочу помочь, – отвечаю настойчиво.

Отец молча смотрит мне в глаза, затем кивает, признавая правоту моих слов. Мы бросаемся вперед, покидая беззащитный порог дома и вступая в вихрь зимнего леса.

Валенки глубоко впиваются в снег, когда мы следуем за следами Милады. Я чувствую мёрзлый воздух, мерцание снежных кристаллов в лучах света, и слышу шёпот природы вокруг. Отец и я идём по узкой тропинке, которую оставили ноги сестры. Снег хрустит под нашими шагами, а морозное дыхание образует облака перед лицом.

– Милада! – Отец кричит её имя, надеясь, что она нас слышит.

Наши голоса уносятся в тишину, но нигде нет ответа. Тропа, по которой мы идём, кажется бескрайней. Деревья, облокотившись друг на друга, образуют сводчатый потолок, сквозь который едва пробивается бледное зимнее солнце. Тени, брошенные этими стволами, словно играют с нами. Под ногами лежит пушистый слой снега. Метель вихрем обрушивает свои белые крылья на ветви деревьев. Духи зимы призывают нас глубже. С каждым шагом лес становится всё мрачнее и таинственнее. Вдали слышны воющие ветры. Кажется, что лес пробуждается к жизни и следит за нами своими холодными глазами.

Мы продолжаем движение.

Отец, увидев мою решимость, молчит. Наши глаза ищут сестру за каждой веткой, в каждой тени, в каждом дыхании холодного утра. Но ответа от неё нет, и чем глубже мы проникаем в лес, тем тише становится его сердцебиение, словно всё замирает в предвкушении. Отец останавливается на тропе. Следы его дочери ведут дальше в холодные объятия тёмного зимнего леса. Он опускает голову, рассматривая каждый отпечаток её ног в снегу. Следы кажутся хрупкими и одинокими на фоне бескрайних деревьев, словно метки, оставленные потерянной душой.

– Она была здесь не одна, – шепчет папенька.

– Что это значит? – спрашиваю я.

– Это значит, что кто-то преследовал её или просто шёл рядом, вступая ногами в оставленные ею следы, – отвечает отец. Его голос звучит напряженно.

– Куда она могла пойти? – Слезы душат.

Он поднимает взгляд, и в его глазах отражается беспокойство и отчаяние. Молча смотрю на него, чувствуя, как холод веет от леса, когда ветры несут свои безмолвные вести.

Вокруг наступает тишина, но не та, которую приносит природа. Это тишина, полная ужаса.

– Милада! – кричит отец. Его голос звучит глухо в этой леденящей тишине.

Сердце стучит громко в груди, как бы повторяя каждый шаг, каждый вдох. Но впереди только бескрайний лес.

– Мы должны идти дальше, – произношу я на фоне леденящего ветра.

Идём вглубь леса, где тени деревьев становятся всё более густыми, а свет солнца еле проникает сквозь заснеженные ветви. Мои руки замёрзли, а лицо ощущает жгучий мороз. В каждом шорохе, в каждом воющем ветре я чувствую, как страх и ужас усиливаются. Духи леса решительно ведут нас в неизвестность.

Отец идёт рядом со мной, его глаза полны тревоги. Мы продолжаем двигаться, надеясь найти сестру, вглядываясь в каждое дерево, словно в них спрятаны ответы на наши вопросы. Но лес молчит, подчёркивая наше одиночество.

Зачем Милада ушла в лес рано утром? Мучающие вопросы кружат в моей голове, как зловещие птицы, несущие весточку страха. Босиком, в одной лишь сорочке – без тёплой одежды. Мои мысли путаются в попытках понять, что могло побудить её на такой безрассудный поступок.

Может быть, страх перед тем, что грозит нам всем, подействовал на неё особенно сильно? Ведь слова князя о жертвоприношении могли вызвать в её душе тёмные волны тревоги. Возможно, она решила испытать свою судьбу, искала какой-то выход, не ведая, что это может обернуться ещё более мрачным развитием событий.

Милада всегда была свободна душой, полной смелости и решимости. Может быть, в этот раз она поступила слишком бесстрашно. Она могла решить, что ей нечего терять, и отправилась в этот мрак в поисках какого-то ответа или спасения. Но что именно толкнуло её на этот шаг – загадка, которую я пока не в силах разгадать.

Отец резко останавливается, его тяжёлое дыхание нарушает тишину зимнего леса. Я, потерявшись в своих размышлениях, врезаюсь в его спину. Чувствую, как его тело содрагается, а из его груди вырывается тихий, дрожащий шёпот:

– Миладушка… доченька…

Страх и неопределённость клубятся в воздухе. Я осторожно обхожу отца, приготовившись к моменту, который я уже предвижу. Мой взгляд скользит вперёд, и в тот же миг моё сердце замирает.

– Милада…

Я прошептала её имя, надеясь, что если повторю его достаточно много раз, это всё изменит.

Впереди возвышается дерево. На кривых ветвях, раскинувшись в холодном объятии зимнего ветра, висит тело моей сестры. Каким-то чудом удерживается оно всего лишь тонкой лентой. Ранее она ярко украшала её волосы.

Под тяжестью мгновенной боли моё сердце замирает. Я не могу оторвать взгляд от этой картины ужаса, от тела той, кто была моей сестрой, подругой, частью моей собственной души. Белый снег вокруг подчёркивает жуткую яркость её силуэта.

– Милада…

Я прошептала её имя, надеясь, что этот кошмар закончится, что она снова заговорит, улыбнётся и скажет, что всё было всего лишь сном. Но на дрожащих ветвях отражается только холодное молчание, и моё сердце разрывается на части под взглядом неумолимой реальности.

В моей душе вспыхивает буря чувств – от бессильной ярости до боли, которую не в силах описать ни одно слово. Каждая часть моей души разрывается.

Падаю на колени перед висящим телом, покрытым инеем и холодным мраком. Руки слабо поднимаются, как если бы они могли прикоснуться к её лицу и вернуть её ко мне. Но правда пронзает меня, как острие холодного клинка, и я понимаю, что Милада больше не вернется.

– Почему? Зачем? – шепчу я, но слова теряют свой смысл в мертвенной тишине леса.

В глазах отца горит боль. Он смотрит на Миладу, мёртвое тело которой покачивается на ветвях дерева, и его душа разрывается на части.

Руки отца дрожат, когда он подходит к телу сестры. Он пытается прикоснуться к ней, вернуть её обратно в мир живых. Глаза его полны бессильной ярости и глубокой, непоправимой потери. Боль заставляет его склониться перед жестокой судьбой, которая лишила его не только дочери, но и смысла в жизни.

Слова теряют свой смысл в этот момент. Его стон переходит в нечленораздельный шёпот молитвы, будто он пытается уговорить высшие силы вернуть ему дочь. Молчание леса лишь усиливает его отчаяние. В глазах отца отражается пустота, будто его душа ушла вместе с Миладой. Это мгновение становится вечностью.

Отец медленно поднимает взгляд. Его глаза полные слёз смотрят в небо, словно там он ищет ответы на вопросы, которые мучают его душу.

– Почему? – едва слышно вырывается у отца из груди. В этом вопросе звучит всё бессилие перед несправедливостью смерти.

Он касается лица Милады, будто ждёт, что она вот-вот приоткроет глаза и всё это окажется лишь страшным сном.

– Она не ушла сама! Её кто-то звал! Кто-то убил мою дочь! – Отец кричит слова, сотрясаясь от печали и ненависти к неизвестному врагу.

Я пытаюсь удержать папеньку, обнимая его плечи.

– Кто-то позвал её… Кто-то убил мою Миладу… – Его слова обрываются, задыхаясь от боли и горя.

Я стараюсь удержать его, обняв сильнее, но мои слёзы сливаются с его. Тяну отца от тела сестры. Мы падаем на снег. Он согнут от горя. Его стоны звучат как мольбы к небесам. Густые снежинки падают сверху, словно слёзы небес. Снег холодный, но в данном моменте его леденящая стужа кажется мне несущественной по сравнению с тем, что мы потеряли.

– Доченька… доченька…

Я обнимаю его, пытаясь поддержать, но внутри меня гремит гроза боли и бессилия.

– Мы вернёмся домой, папенька. Мы не оставим её здесь, – прошептала я, смывая слёзы с лица.

Мы встаём вместе, как сломанные куклы.

Холод леса окутывает меня, когда руки отца, дрожащие от страха и горя, поднимаются к телу Милады. Взгляд его затуманен слезами, а пальцы неспешно срезают ленту, которая удерживает тело сестры на ветвях. Звуки резкого срыва ткани смешиваются с рыданиями, и я чувствую, как тяжесть опускается на наши сердца. Тело Милады медленно склоняется в объятия отца, как лепесток красного мака, падающий вниз.

– Моя доченька… – шепчет отец, обнимая её тело, как будто его объятия могут вернуть жизнь.

Я стою рядом, оцепенев от боли. Страх, который сжимает моё сердце, делает невыносимым каждый вдох. Снег скрипит под нашими ногами.

Мы вернёмся в деревню с облаком горя, которое теперь вечно останется с нами.

Отец вносит тело Милады в избу, – в этот уютный уголок, где раньше звучали смех и радость. Мама замечает её первой. Она подходит и, взглянув на дочь, сначала улыбается, думая, что Милада просто спит. Но у нас в глазах тяжёлая тень горя. Мама приближается, и её улыбка медленно исчезает. Она становится бледной, как зимний снег. Я вижу, как её руки начинают дрожать, когда она поднимает руку, чтобы разбудить дочь. Но Милада уже не проснется.

– Милада? – шепчет мама, надеясь на чудо.

Я стою рядом. Сердце сжимается от боли. Наблюдаю за тем, как мама всё осознаёт. В комнате становится тихо. Я вижу, как мама медленно опускает руки, слёзы заполняют её глаза. Мы стоим вместе, окутанные тенью утраты. Отец кладет тело своей дочери на пол. Милада не дышит, и мир, казавшийся раньше таким ярким и живым, теперь покрыт мраком тяжёлого горя. Мама падает на колени рядом с телом сестры. Она ласково гладит дочь по волосам, пытаясь вернуть её обратно к жизни. Её руки дрожат, а глаза полны боли и отчаяния.

– Милада, проснись, пожалуйста. Моя дочь… – шепчет мама, но слова её тонут в мучительной тишине.

Я стою молча, вглядываясь в эту трагическую картину. Воздух наполняется тяжёлым весом потери. Отец опускается на пол, и его лицо выражает неописуемую боль. Веселина входит в сени. Она погружается в кошмар, из которого нет выхода. Её глаза широко раскрыты. Время тянется медленно, как вязкая смола, а затем сестра все осознаёт. Она падает на колени, руки опускаются, и тело её дрожит под тяжестью скорби.

– Это моя вина, моя… – твердит Веселина.

Мама поднимает свой взгляд на дочь. В её глазах отражается понимание того, что каждый из нас, в своей степени, несет свою долю вины.

– Мы все в этом виноваты. Мы все упустили её из виду. Но сейчас важно нам быть вместе, – прошептала мама, а затем произнесла закрыв глаза: – Что случилось с нашей дочерью?

Отцу трудно сдерживать слезы, когда он отвечает:

– Я нашел Миладу в лесу… повешенной.

Его голос дрожит от боли и недоумения. Он, как и я, не верит в то, что сестра сделала это сама.

– Я уверен, что её убили, – говорит отец, с трудом сдерживаясь.

Матушка, заливаясь слезами, срывает с головы платок, потрясенная этим страшным известием. В сенях властвует тяжелое молчание, пронизанное лишь рыданиями и вздохами, которые звучат, как тихие ветры, несущие в себе боль утраты. Веселина, моя матушка, и даже отец, несмотря на его обычную сдержанность, встречают этот момент сокрушенными сердцами.

Сестра ложится на лавку. Её руки, тесно сжатые в кулаки, дрожат от плача. Она открыто показывает свою слабость, и в это мгновение она выглядит несчастной душой, затерянной в мире, полном страданий. Мама садится рядом, держа в руках рябиновую ветку, пытаясь нащупать связь с душой Милады. В её глазах отражается боль и потеря, а её плач тихо сливается с другими, заполняя сени общим горем. Отец, несмотря на свою обычную строгость, выглядит потрясённым. Его лицо, обычно стойкое и непроницаемое, сейчас наполнено скорбью. Он смотрит вдаль, пытаясь принять эту потерю, и его губы дрожат, словно он хочет что-то сказать, но слова не приходят.

Все мы понимаем, что жизнь никогда не будет прежней. Мы потеряли часть себя вместе с Миладой.

Невинные глазки Ярославчика сияют радостью, когда он входит в сени и видит Миладу, будто он обнаружил пропавшую игрушку.

– Нашли! – Радостно кричит мой младший братик, не подозревая о трагедии, окутавшей взрослых.

Мама, хотя слёзы ещё не утихли на её щеках, тихо улыбается Ярославчику и поднимает его на руки. Малыш с удивлением смотрит на взрослых вокруг, не понимая, почему все так грустят. Ему кажется, что он нашёл большую тайну, но он ещё не осознал, что эта тайна несёт в себе боль, которую трудно понять в его невинном мире.

– Я вернусь… – шепчет отец и пошатываясь выходит из дома.

Я вытираю слёзы, поднимаюсь и укладываю сестру ровнее. Касаюсь её холодного лица, пытаясь передать ей свою любовь. Сердце моё болит от потери, но в нём теплится решимость сделать всё возможное, чтобы понять, что произошло.

Матушка возвращается и нежно укрывает Миладу покрывалом. Она берёт в руки гребень, приступая к нежному расчёсыванию волос моей сестры. На её лице отражается грусть, и слёзы стекают, оставляя на бледных щеках влажные следы. Я не выдерживаю этого зрелища и, чувствуя, как сердце сжимается от боли, выхожу во двор.

Ледяной ветер больно бьёт моё лицо, когда я стою там, взирая в небо. Мои мысли как беспорядочный вихрь. Милада ушла, и в её уходе что-то неладное. В моих размышлениях прокручиваются моменты той ночи. Боль в груди, как тяжёлая каменная глыба, заставляет меня положить руку на грудь.

Взгляд мой бродит среди окон, которые кажутся непроницаемыми. Всё вокруг кажется спокойным и неподвижным, но внутри меня бушует гроза мыслей и эмоций.

Кто мог погубить мою сестру? Зачем? Этот вопрос не даёт мне покоя. Милада была чистой и доброй душой. Она не заслуживала такой участи. Почему кто-то решил, что она должна уйти из этого мира? Зачем кому-то изображать, будто она сама на себя руки наложила? Это вселило в меня неистовую ярость и горечь.

Я слышу шум голосов. Вся деревня вышла из своих домов, и началась суматоха. Бегу к дороге, туда, где гул толпы особенно слышен. Встречаю людей. Их голоса перемешиваются в единый гул тревоги. Взгляды направлены в сторону большой площади, и я тоже спешу туда. Все, кажется, объединены в едином стремлении узнать, что произошло.

Когда я поднимаюсь на холм, открывается вид на площадь. Моё сердце замирает, когда я замечаю отца. Он стоит там, держа в руках обрывки ленты – ту самую ленту, которую Милада сняла со своих волос. Лицо отца исказилось от боли, а его глаза, полные слёз, вселяют ужас. Я разглядываю старейшин, собравшихся в круг, и их взгляды говорят мне о том, что произошедшее напугало их.

С ужасом осознаю, что известие о смерти Милады распространилось по деревне, оставив за собой след разрушения и скорби. Спотыкаясь, я мчусь через толпу, стремясь добраться до отца. Его голос разрывает воздух, и высказывания, которые он несет, звучат как рык большого зверя. Я останавливаюсь рядом с ним, улавливая каждое его слово, но их смысл медленно проникает в мое сознание.

– Её кто-то позвал… и убил… – отец не в силах закончить фразу.

Вижу Всеволода в толпе. Чувствую тяжесть его взгляда, злость и тревогу, пронзающие меня, как ледяные стрелы. Он старается замаскировать свои чувства, но тщетно. Я, отвергнув его предложение, разбила надежды, которые он возлагал на наше будущее.

Отцу трудно передать слова сквозь слёзы и боль, но он громко рассказывает всем о потере Милады, о том, как его дочь ушла из жизни. Взгляды старейшин наполняются страхом, их лица выражают сострадание. Среди толпы кто-то кричит, что нужно позвать князя, чтобы он узнал о произошедшем. Но звать Борислава не пришлось. Он собственной персоной плавно входит в толпу, и все расступаются. Его приход вызывает тяжёлое молчание. Взгляд князя скользит по лицам собравшихся, как будто ища ответы в их глазах.

– Князь, батюшка! – Склоняется один из старейшен. – Не гневись, а вели слово молвить.

Князь медленно поднимает взгляд, и его глаза встречаются с глазами старейшины. Тяжёлый вздох пронзает воздух.

– Говори, старейшина, – произносит князь, и его голос звучит как эхо далёкой бури.

Старейшина, дрожащий от волнения, отвечает:

– Батюшка, это трагедия, которую невозможно описать словами. Мы потеряли одну из своих дочерей, – Миладу, дочь честного и благочестивого человека. Её душа покинула нас. И вот мы собрались здесь, чтобы просить твоего участия и мудрости.

Князь молчит. Его взгляд устремлён вдаль. Тёмные тучи нависают над его мыслями.

– Кто виновен в этой трагедии? – спрашивает князь с холодной решимостью.

Старейшина качает головой.

– Не знаем, батюшка. Она ушла вечером из дома, и её тело обнаружено на дереве. Кажется, будто она ушла добровольно, но мы не можем понять почему. И её смерть приносит тяжкую боль нашим сердцам.

Князь поднимает руку, приказывая старейшине замолчать. Его взгляд направлен на меня. Я чувствую, как весь мир уходит у меня из-под ног.

– Милая Зоряна, – произносит он, – твоя семья находится в скорби, и ты в середине этой трагедии. Расскажи нам, что произошло, и мы решим, как следует поступить.

Слова застревают в моём горле. Все глаза обращены на меня, и в этот момент я осознаю, что моя жизнь ничего не стоит. Я поднимаю взгляд и вижу, что даже снег вокруг остановился в своём падении. Моё сердце бьётся быстрее, чем когда-либо. Я чувствую тяжесть утраты на плечах, но и неизвестность будущего гнетёт, как тень.

– Милости прошу, великий князь, – начинаю я, стараясь сдержать дрожь в голосе. – Моя младшая сестренка слишком любила жизнь, чтобы добровольно из неё уйти. Ни я, ни мой отец не сомневаемся, что Миладу убили.

Слова не идут дальше. Князь молчит, его взгляд стал ещё более внимательным. Старейшины тоже замерли в ожидании продолжения.

– Кто, Зоряна? – произносит князь тихо, но его слова проникают глубоко в мою душу. – Ты подозреваешь кого-нибудь?

Мой взгляд блуждает по лицам окружающих, но ответа в них я не нахожу.

Отец поднимает глаза от земли.

– Великий князь, моя дочь, Милада, была невинной. Никто из живущих рядом с нами людей не желал ей зла. Я не верю, что кто-то из моих соседей или друзей мог совершить это страшное дело. Здесь был кто-то чужой.

Князь внимательно слушает. Его взгляд становится более мягким.