Читать книгу Его тайна. Уходи - Анна Грей - Страница 3

– …Завершение строительства делового центра на набережной планируется досрочно, – ровным голосом объявил со сцены замминистра Георгий Разин. – Благодаря дополнительным инвестициям сроки работ удалось сократить на целых три месяца.

В зале пресс-центра мэрии раздался одобрительный гул и щелчки фотокамер. Разин выдержал паузу, поглаживая ладонью блестящий корпус микрофона, и удовлетворённо обвёл глазами ряды журналистов. Рядом с ним за длинным столом сидел ещё один докладчик – Вадим Алексеевич Морозов, генеральный инвестор проекта. На лице Морозова играла подчёркнуто спокойная улыбка человека, привыкшего принимать комплименты. Я смотрела на эту пару на сцене и чувствовала нарастающее раздражение. Ещё утром неизвестный информатор уверял, что бюджет «Казань-Сити» разворован, а тут нам цинично рапортуют об успехе.

Справа от сцены уверенно командовала процессом пресс-секретарь министерства – Оксана Лебедева. Когда-то она работала с нами в газете, сидела со мной за соседними столами и болтала за обедом. Теперь Лебедева, одетая в строгий брючный костюм, порхала вдоль первого ряда, распределяя желающих спросить. Поймав её взгляд, я не заметила ни тени узнавания – только холодную деловитость. Ну что ж, тем хуже для неё.

– Ввод объекта планируется уже в конце месяца, – продолжал между тем Разин, переворачивая страницу своих тезисов. – Объём инвестиций составил более четырёх миллиардов рублей. Привлечены частные партнёры, механизм государственно-частного партнёрства позволяет…

Я слушала вполуха, заранее зная каждый пункт этого выступления. Сухие цифры, дежурные формулировки – ни намёка на ту сенсацию, что утром вспыхнула у меня на экране. Морозов сидел рядом с Разиным и время от времени согласно кивал, подхватывая нужные слова о «благоприятном климате для инвесторов» да «развитии городской инфраструктуры». Они слаженно разыгрывали для прессы свою заезженную пьесу. Ещё чуть-чуть – и зал им зааплодирует.

Наконец Разин закрыл папку и улыбнулся:

– Благодарю за внимание. Теперь перейдём к вопросам.

Я заметила, как Лебедева метнулась к трибуне и быстро шепнула что-то Разину. Тот кивнул и поднял руку:

– У нас буквально пять минут на вопросы, не больше.

По залу пробежал недовольный шёпот. Журналисты стали тянуть руки. Оксана скользнула взглядом по первым рядам, явно выбирая самого безобидного спрашивающего. Разумеется, меня она постаралась не заметить, хотя я вытянула руку с блокнотом чуть ли не до потолка. Ещё секунда – и микрофон уйдёт к другому.

Я поднялась с места, привлекая к себе внимание:

– Надежда Соколова, «Вечерняя Казань». У меня вопрос по финансам: проводился ли независимый аудит расходов на строительство? И можете отчитаться, куда именно пошли дополнительные средства?

В зале воцарилась напряжённая тишина. Лебедева неодобрительно прищурилась – мой вопрос прозвучал чересчур дерзко. Я краем глаза заметила, как Морозов на сцене чуть подался вперёд и впился в меня пристальным взглядом. Разин негромко кашлянул и наклонился к микрофону:

– Расходы находятся под контролем, – отрезал он чиновничьим тоном. – Все финансовые отчёты представлены в установленном порядке. Никаких нарушений нет.

– То есть открытого аудита не было? – не отступала я. Мой голос прозвучал вызывающе громко на фоне гробовой тишины.

Губы Разина дёрнулись. Он бросил взгляд на Морозова, и тот сразу же вмешался, подавшись к микрофону:

– Вадим Морозов, компания «Новая Волна». Добавлю: наши инвесторы тщательно следят за целевым использованием средств. Каждый рубль потрачен по назначению. Проект полностью прозрачный.

От старательного спокойствия Морозова повеяло фальшью. Я заметила, как под столом у него дёрнулась нога. Лгать ему оказалось не так легко, как хотелось показать.

– Спасибо, вопросов больше нет, – резко прервала меня Оксана, пока я не задала новый. Она поспешно отключила мой микрофон и тотчас указала на другого корреспондента: – Ваш вопрос, Пятый канал?

На этом мою возможность исчерпали. Я опустилась на стул, до боли сжав в руке ручку блокнота. Сердце бешено колотилось от адреналина. Вокруг снова зашумели – кто-то за спиной прошептал: «Ну и смелая…». Я не обернулась. У меня перед глазами всё ещё стояла эта сцена: как Оксана намеренно меня проигнорировала, как Морозов и Разин вперили друг в друга взгляды, переговариваясь тайком. Уж не было ли им что скрывать? Всем нутром я чувствовала: зря они нервничают.

Пресс-конференция завершилась ещё через пару минут. Разин с облегчением поблагодарил публику и вприпрыжку сошёл со сцены. Оксана, быстро объявив об окончании, бросилась провожать важных гостей. Морозов задержался, обмениваясь рукопожатиями с кем-то из городских чиновников. Я наблюдала, как он скользит глазами по залу, и в какой-то момент наши взгляды встретились. Вадим Морозов смотрел прямо на меня, и от его ледяного взгляда мне стало не по себе.

– Лихо ты их, – вполголоса пробормотал рядом Пашка, всё ещё держа в руках фотоаппарат. – Тебя теперь точно в чёрный список включат.

Я только пожала плечами, не сводя глаз с Морозова. Он уже спускался со сцены и быстрыми шагами направлялся прямо ко мне. Под мышкой он нёс кожаный портфель, на лице застыло вежливое выражение.

– Надежда Петровна, – негромко начал он, подходя вплотную. – Можно вас на пару слов?

Паша нахмурился, но я кивнула Морозову. Вблизи этот человек выглядел не таким невозмутимым: едва заметно дёргалась скула, пальцы судорожно сжимали ручку портфеля.

– Слушаю вас, Вадим Алексеевич, – как можно ровнее отозвалась я.

Он склонился ближе, изображая лёгкую улыбку, словно между нами обычная беседа:

– Не место и не время устраивать сенсации, – выговорил он почти шёпотом. Со стороны мы, пожалуй, походили на двоих коллег, мило беседующих о пустяках.

– Понимаю, вам хочется показать рвение, но поверьте: копание в этом деле ни к чему хорошему вас не приведёт.

Меня передёрнуло от его ледяного спокойствия.

– Это угроза? – спросила я так же тихо, глядя ему прямо в глаза.

– Предупреждение, – мягко поправил он и улыбнулся чуть шире. – Не лезьте не в своё дело, Соколова. Мир тесен, репутация хрупкая… Не хотелось бы, чтобы из-за одного скандального вопроса пострадали и вы, и ваша газета.

От этих слов у меня внутри вспыхнула ярость, но я удержала ровный тон:

– Моё дело – задавать вопросы, Вадим Алексеевич. А ваше – отвечать.

Глаза Морозова сузились. Он выпрямился, снова напуская на лицо холодную вежливость.

– Удачи, – бросил он вполголоса и быстро зашагал прочь.

Я смотрела ему вслед, дрожа от возмущения. Только когда Морозов скрылся за дверью, меня прошиб холодный пот: запоздалый страх накрыл с головой. Он прямо сказал мне не соваться. Неужели знает про утреннюю встречу?

– Вот же гад, – пробормотал Паша, подходя ближе. – Что он тебе наговорил?

– Чтоб я помалкивала, – усмехнулась я криво. – Иначе будет плохо.

Паша выругался сквозь зубы:

– Надь, может, ну его? Опасные это ребята… – Он осёкся и нервно понизил голос: – Ты же видела, как они переглянулись, когда ты про деньги спросила. Тут дело не чисто. Но и лезть – себе дороже.

– Я сделаю свою работу, – упрямо отрезала я. – А они пусть боятся.

Паша покачал головой и тяжко вздохнул:

– Смотри сама… Только пообещай: ты больше не будешь одна носиться на такие встречи. Ладно? А то у меня с утра сердце в пятки ушло.

Я кивнула, подавляя улыбку. Пашка за меня переживал пуще родного брата.

– Обещаю, – сказала я и тут же сменила тему: – Давай фотографии, а я через час сдам текст.

Он ещё попытался что-то возразить, но промолчал, лишь сжал губы. Мы вернулись к остальным журналистам, уже направляющимся к выходу. Я чувствовала на себе взгляды – конечно, моя стычка с чиновниками не осталась незамеченной. Внутри всё кипело, но показывать это было нельзя.

Через полчаса мы с Пашей уже работали в редакции. Я наскоро написала заметку о пресс-конференции – сухой отчёт, ни намёка на скрытую драму. Как и ожидалось: стройку заканчивают досрочно, инвесторы молодцы, парочка общих фраз от официальных лиц. Лишь в самом конце я тонко упомянула свой вопрос про аудит – и столь же дежурную отписку, что «расходы под контролем». Может, кто-то и прочтёт между строк, но сомневаюсь.

Распечатав текст, я понесла его редактору. Евгений Павлович бросил на страницу беглый взгляд и одобрительно хмыкнул: всё чинно. Мою дерзость он будто не заметил. Главное, что взяла комментарии и не сорвала мероприятие. С одной стороны, это даже злило: неужели они все слепые? С другой – чем меньше шума сейчас, тем лучше.

К вечеру в редакции стало совсем тихо. Свежий номер ушёл в типографию, коллеги разошлись. Я задержалась у своего стола, разбирая дневную добычу – ту самую тонкую папку, которая осталась у меня после утренней неудачной встречи. Всего несколько страниц: копия какого-то договора подряда и пара смет. Бегло пролистав, я выцепила главное: в документах фигурировала фирма VolgaGrad Development Ltd. из Никосии. Кипрская компания… «прокладка»? У меня внутри вспыхнул азарт. Наверняка она и есть ключевой связующий узел. Я загуглила название на компьютере – ничего толкового, пустые ссылки. Видимо, обычный офшор. Что ж, флешка от информатора наверняка содержала гораздо больше улик – если я её когда-нибудь получу.

Телефон на столе мигнул уведомлением. Я вздрогнула: уж не ответ ли от моего таинственного знакомца? Но нет – всего лишь пришла очередная рассылка новостей. Я потеряла счёт времени: за окном давно стемнело, воздух остывал. Я зябко повела плечами – кажется, отопление в здании уже отключили. Какой длинный день… а он ещё не закончился.

Я запер папку с документами в ящике стола и встала. Пора было домой. Уже выходя из здания, набрала номер Паши. Он успел уехать несколько часов назад:

– Привет… Да, уже всё в порядке. Нет, никто больше не приставал.

Он начал было качать права, чтобы я не геройствовала, но я перебила:

– Всё, Паш, заканчиваю разговор. Дома буду с минуты на минуту. Спокойной ночи.

Я отключилась, не дав ему договорить, и бросила телефон в карман. На улице снова лил дождь. Поймав попутное такси, я через двадцать минут поднялась на свой этаж. В квартире было темно и тихо. Стоило закрыть за собой дверь, как навалилась чудовищная усталость. Я даже не включила свет – опустилась на стул в прихожей, уронив сумку. За день меня выжали досуха.

Перед глазами вставали утренние сцены: испуганные глаза информатора, блеск биты, падающее тело… Я зажмурилась, прогоняя видения. Всё тело ныло. Я, кажется, до нитки вымокла под дождями, да ещё адреналин выжег остатки сил.

Я заставила себя переодеться в сухое и выпить горячего чая на кухне. Часы показывали без десяти десять. Обычно в такое время я уже сплю мёртвым сном после таких сумасшедших дней. Но сегодня сон даже не думал идти. Стоило закрыть глаза, как тут же вспыхивали образы: пустой взгляд информатора, занесённая для удара бита… Я мотнула головой, отгоняя кошмары. Нет, не усну.

Я бесцельно прохаживалась по комнате, когда телефон в гостиной завибрировал. Новое письмо? Сердце дрогнуло. Я бросилась к столу и схватила мобильник. На экране высветилось: отправитель – всё тот же набор цифр, тема не указана. Я открыла сообщение дрожащим пальцем:

«Полночь. Набережная у старого речного причала».

Всего одно слово и адрес… но я тут же всё поняла. Он вышел на связь. Неужели не бросил свою затею, несмотря на утренний срыв? И почему так поздно? Может, опасается слежки. В любом случае, нельзя упускать этот шанс.

Я уже было набрала Пашин номер – и застыла. Он умолял меня не ходить одной. Узнай он о новом письме, ни за что не оставит меня без прикрытия и тем самым только спугнёт информатора. Нет, лучше ничего ему не говорить.

Я бросилась к шкафу. Вытянула тёмный плащ с капюшоном, надела джинсы и высокие непромокаемые ботинки. Волосы стянула в тугой хвост. Нащупала в кармане пальто баллончик с перцовым газом – мой единственный теперь амулет и оружие. Сердце гулко отбивало секунды в груди. Страшно. Ещё как страшно. Но шанс узнать правду выпадает не каждый день – я просто не имею права его упустить.

Перед выходом я на секунду остановилась перед зеркалом в прихожей. На меня смотрела бледная девушка с упрямо сжатыми губами.

– Я должна это сделать, – прошептала я своему отражению.

И захлопнула дверь.

*******

Ливень хлестал по пустынным улицам. Я почти бегом добралась до условленного места, лишь пару раз прячась от фар случайных машин. Старый речной причал чёрным силуэтом выступал на фоне неба. Вдоль набережной через один горели фонари, и длинные отрезки плитки тонули во мраке. В воздухе пахло гнилой листвой и речной сыростью.

Я взглянула на телефон: 23:50. До полуночи оставалось десять минут. Редкие фонари дрожали блеклым светом на мокрой мостовой. Ни души. Только ночной ветер гулял вдоль берега, шурша влажными тополиными листьями по плитке. Я юркнула в один из тёмных промежутков между фонарями и затаилась, кутаясь в плащ. Пальцы крепко сжимали в кармане газовый баллончик. Меня пробирал озноб от дурного предчувствия – и дело было не только в холоде. Но любопытство, азарт и чувство долга перемешались во мне и гнали вперёд. Страшно? Ещё как. От каждого шороха я вздрагивала. Но я должна узнать правду.

Где-то далеко пробили куранты кремлёвской башни – двенадцать. Я выпрямилась и украдкой огляделась. По пустой аллее тянулись ряды фонарей, свет которых бледно дрожал на мокрых плитах. Ни души. Только моё тяжёлое дыхание да шорох листьев.

– Надежда, это вы? – тихий голос заставил меня вздрогнуть.

Из тьмы под старым фонарём вышла худощавая фигура. Он словно возник из воздуха – наверняка всё это время ждал, пока вокруг совсем никого.

– Вы… вернулись, – я сделала шаг ему навстречу. Я испытала огромное облегчение: это действительно был тот самый мужчина, информатор. Тот же синий плащ и усталый взгляд. Под глазами залегли тени, лицо осунулось – видно, день у него выдался не легче моего.

Он остановился шагах в трёх, держа руки в карманах. Поёжился от пронизывающего ветра:

– Прошу прощения за утреннее… недоразумение. Я переволновался. Но сейчас нет времени на извинения. Главное – дело. Вы готовы продолжить?

– Да, – ответила я, стараясь говорить как можно спокойнее, хотя меня ощутимо потряхивало от адреналина.

Информатор огляделся и подошёл ближе. Я разглядела в луче дальнего фонаря капли дождя на полах его плаща и – о господи – алые пятна на его правой ладони. Кровь?

– Вы ранены?! – вырвалось у меня. Он поспешно вытер руку о подкладку плаща:

– Не пугайтесь, это… не моя. Знакомому помогал. Не важно. Слушайте.

Он говорил почти шёпотом, склоняясь ко мне. От него пахло сыростью и йодом.

– Времени мало. Я успел собрать ключевые улики. Вот. – Он вытянул из кармана крошечную флешку. Пальцы у него тряслись, и флешка едва не выпала, но он всё же вложил её мне в ладонь. – Здесь переписка, копии договоров, транзакции на зарубежные счета. Достаточно, чтобы отправить Разина… того самого чиновника… в отставку, а то и за решётку.

При имени Разина меня словно обдало холодом. Всё подтверждалось: министр Разин – главный бенефициар схемы. Я стиснула крохотную флешку пальцами. В голове вихрем пронеслось: неужели теперь всё? Сейчас он мне всё передаст – и можно бить тревогу, публиковать сенсацию… Однако что-то в голосе информатора не позволило радоваться. Он будто спешил сбросить с себя улики – лишь бы переложить груз на меня.

– Вы… уезжаете? – сама не знаю, почему спросила шёпотом.

Мужчина дёрнул головой:

– Нам обоим лучше убраться подальше отсюда. У меня в машине ещё кое-что – оригиналы документов. Я вам… – он осёкся, вскинув голову.

По набережной донёсся звук шагов. Тяжёлые, торопливые – и явно больше одного человека. Я насторожилась, пряча руку с флешкой в карман. Информатор застыл, словно загнанный заяц, потом прошептал едва слышно:

– Чёрт… Я опоздал.

Из темноты, шагах в двадцати от нас, выросли фигуры. Трое. Чёрные силуэты без лиц. Я успела заметить только блеск металлической биты в руках одного. Меня обдало ледяным холодом: похоже, пришли за нами.

– Бегите, – еле слышно бросил информатор мне и, не дав опомниться, резко толкнул меня в сторону реки.

Я отлетела за бетонный парапет и больно ударилась коленом о камень. Флешка чуть не выскользнула из пальцев, но я успела перехватить её мёртвой хваткой.

– А ну стойте, сукины дети! – вдруг рявкнул мой информатор уже другим, грозным голосом, выпрямляясь навстречу троице. – Что, решили тихо убрать – да не вышло?!

Зря он… Их трое, а он один, да к тому же без оружия – только пальцы судорожно сжимают пустой кулак. Я привалилась спиной к парапету, стараясь вжаться в него. Пульс молотил в висках, дыхание сбилось от паники. Бежать… Надо же бежать! Но я в тот момент будто приросла к месту. Я осторожно высунула глаза из-за парапета – и как раз успела увидеть, как один из нападающих ударил информатора битой в живот. Тот охнул и осел на колени.

– Любишь языком трепать? – донёсся злобный хриплый голос.

– Тебя предупреждали, а ты всё туда же…

– Так и передайте… своему Разину… – прохрипел мой информатор, пошатываясь на коленях. – Он за всё ответит…

– Разин тебе прикажет долго жить, понял? – второй удар биты пришёлся старику по спине. Раздался тошный хруст – и я застыла от ужаса. Он упал навзничь, распростёршись на мокрых плитах. Я зажала рот руками, давя рвавшийся наружу крик. Лихорадочная мысль мелькнула: неужели вот так всё и кончится?

Нападающие окружили распростёртое тело. Один наклонился, проверяя пульс, и сплюнул:

– Готов. Свалили отсюда живо.

– А с бабой что делать? – отозвался другой, вертя головой. – Она же, сука, тут была…

– Найдём, куда денется, – рявкнул третий и вдруг с размаху пнул ботинком по неподвижной груди информатора. Я вздрогнула, невольно выронив сдавленный всхлип. Всё. Дальше смотреть не было сил. Пора спасаться.

Они услышали.

– Вон она! – крик прозвучал совсем близко. – За парапетом, держи её!

Не помню, как я вскочила и бросилась бежать. Будто проснулась ото сна прямиком в кошмар: вокруг темно, холодный воздух режет лёгкие, под ногами скользко – а тяжёлые шаги прямо за спиной. Бегу изо всех сил вдоль самого края воды; лёгкие, кажется, вот-вот разорвутся, но в руке по-прежнему зажат крошечный кусочек пластика – моя жизнь, моя надежда, не зря же всё это было.

– Стой, стрелять буду! – рявкнул кто-то сзади.

Выстрела не последовало, но страх придал мне крылья. Я свернула под арку старого моста, чуть не поскользнувшись на мокром бетоне, и кинулась вверх по склону, сквозь мокрые кусты. В лицо хлестали ветки, на пальто отрывались пуговицы – я не чувствовала боли, я лишь бежала, бежала, бежала…

Впереди замаячил тусклый свет – кажется, дорога. Позади раздавались тяжёлые удары: это карабкались мои преследователи. Глаза щипало от слёз – то ли от ветра, то ли от ужаса. Я вылетела на узкую просёлочную дорожку и метнулась к редким огням.

Внезапно сбоку взревел двигатель, и по склону полоснул яркий свет фар. Машина – прямо передо мной! Я едва успела затормозить, чуть не угодив под колёса чёрного джипа.

– Надя, сюда! – раздался знакомый голос. Паша?!

Он распахнул дверцу, вынырнув из-за руля. Больше не раздумывая, я прыгнула внутрь. Пашка ударил по газам, не дожидаясь, пока я захлопну дверь. Колёса взревели, выдираясь из грязи. Фары выхватили на склоне позади нас три человеческие фигуры – они метались в поисках меня. Один замахнулся – и что-то тяжёлое звонко ударило по заднему стеклу джипа. Стекло пошло трещинами, но выдержало. Машина выскочила на асфальт и рванула прочь с набережной, в сторону огней центральной улицы.

– Держись! – выкрикнул Паша, вписываясь в крутой поворот. Меня бросило на дверцу, но я удержалась. Зато из онемевших пальцев выпала флешка – тихо стукнулась о коврик. Я в панике шарила руками по тёмному полу. Нет… Только не это…

– Флешка… – выдохнула я, ощупывая коврик. – Упала…

– Потом найдём, приедем – хоть всю машину перевернём, – отрезал он тоном, не терпящим возражений. – Ты мне лучше скажи, не ранена?

В горле саднило, в груди жгло, колено пульсировало острой болью – но всё это ерунда.

– Нормально, – ответила я сдавленно, рухнув обратно на сиденье и откинув голову. Жива. Господи… Жива.

Меня всю колотило. Хотелось и плакать, и смеяться одновременно. Перед глазами всё ещё стоял его силуэт – моего информатора, чьего имени я даже не успела узнать. Он отдал мне всё, что имел, и… погиб. На губах почувствовался солёный привкус – кажется, это слёзы.

Мы вылетели на центральный проспект, вливаясь в редкие потоки ночных машин. Клубок страха, ярости и горя разрастался во мне с каждой секундой. Справа Волга уже осталась позади – мирило спокойствия, каким она казалась мне в начале ночи, больше не существовало.

– Ничего, Надюха… Мы выбрались, – твердил Паша торопливо, косясь на меня.

– Надя, он… они убили его, понимаешь? Нужно в полицию! – внезапно выпалил он, нервно барабаня пальцами по рулю.

– Нет! – сорвалась я резко. – Никакой полиции. Не сейчас.

– Но… это же убийство свидетеля! – голос у него дрогнул. – Тебя саму чуть… Нельзя молчать!

Я беспомощно ударила ладонью по приборной панели.

– Думаешь, они там ни при чём? Если сейчас пойдём к властям, у нас всё отберут, Паш. И нас самих закопают.

Он выругался, но спорить не стал. Мы мчались сквозь редкие светофоры. Наконец Паша хрипло спросил:

– Ладно… и что тогда делать будем?

– Сначала переживём эту ночь, – выдохнула я, вытирая рукавом солёные дорожки на щеках. – У тебя можно укрыться?

– Конечно у меня, – откликнулся он мгновенно. – У меня, считай, явочная квартира: ни прописки, ни соседей.

Я попыталась улыбнуться. Только сейчас заметила, как меня всего трясёт.

– Уже почти приехали, – мягче добавил Паша. – Держись, Надя.

– Постой… Как ты меня вообще нашёл? – вдруг осенило меня. – Я ведь ничего не сказала.

Он усмехнулся криво:

– Да я, признаться, так и знал, что ты куда-нибудь сунешься. В редакции тебя нет, трубку не берёшь – вот и колесил по твоим излюбленным местам. Чисто случайно увидел в свете фар… Нам повезло, считай.

Я прикрыла глаза. Что бы я делала без этого сумасшедшего друга?

Я лишь сжала кулаки до боли, пытаясь унять дрожь. Под сиденьем моя ладонь наконец нащупала флешку. Малышка оказалась цела и невредима, будто ждала своего часа. Я подняла её на уровень глаз: крохотный кусочек пластика и металла, ради которого уже пролилась кровь. Отступить теперь означало предать и его память, и себя саму. Назад дороги не было.