Читать книгу Ожидание - Анна Хоуп - Страница 5

В Грин-рум на Уордур-стрит проходило так много кастингов, что, кажется, их было не сосчитать. Молодая секретарша в платье с блестками даже не подняла голову, когда Лисса назвала свое имя.

– Лисса Дэйн. Извините, я немного…

– Все в порядке. Организаторы сами все равно опаздывают.

Лисса заметила галочку напротив ее имени в длинном списке, лежащем на столе. Рядом лежали блокнот и бейджик.

– Садитесь. Заполните ваши анкетные данные.

Лисса кивнула, она знала, что делать дальше. Быстрый взгляд вокруг – четверо мужчин, две женщины, обоим за тридцать, одна брюнетка, другая рыжеволосая. Эта рыжая говорила по телефону. Лисса хорошо слышала ее тихий, напряженно-извиняющийся голос: «Нет, нет, я помню, что говорила утром в половине восьмого, но они опаздывают. Я ни в чем не уверена. Может быть, еще полчаса. А может, и больше. Ты не против? Я могу потом прийти и забрать его у вас. О боже, спасибо, я в долгу перед тобой, спасибо, спасибо».

Женщина коснулась экрана смартфона и поймала взгляд Лиссы.

– Сорок гребаных минут, – услышала она ее яростный шепот.

Лисса из вежливости сделала сочувственное лицо. Не очень хорошо, но у нее бывало и похуже. Однажды она ждала прослушивания почти два часа. Но ведь у нее нет детей-школьников. Она бросила взгляд на листок, который держала в руках.

Родительское собрание, учитель и оба родителя, обеспокоенные поведением сына.

В верхней части она увидела название известной марки шоколадного печенья. Мужчина напротив Лиссы что-то старательно помечал и выделял на своем листке бумаги. Она перевернула страницу и начала заполнять свои данные.

Рост. 174 см.

Вес. Лисса прервалась, не в силах вспомнить, когда она в последний раз взвешивалась. Шестьдесят? Обычно она ставила в эту графу шестьдесят килограммов. Она записала эту цифру в блокнот.

Талия. 76 см.

Бедра. 97 см.

Если даже в наше время и ценилась правда, то не стоило раскладывать ее на такие… анатомические подробности. Как давно уже ей не подошло что-то с первого раза. Она не врала о своем весе, скорее, была… не точна. На кастинге в Берлине все вскрылось. Лисса не забыла ту старую квартиру с сотнями японских бумажных фонариков, художника по костюмам в агентстве в Кройцберге. Ассистент приносил ей наряд за нарядом, ни один из которых не соответствовал тем меркам, которые она указала на кастинге в Лондоне месяц назад, а вертлявый дизайнер суетился вокруг нее, неодобрительно замечая: «Ты выглядишь такой толстой …»

В конце концов ей пришлось одолжить брюки у ассистента по костюмам. Дело кончилось тем, что ее вырезали из рекламы при монтаже.

Она вспомнила слова Ханны прошлой ночью. «Шоу одной женщины. Режиссеры, отвергнувшие меня…» Забавно, конечно, но все-таки обидно. Она сама о Ханне так бы шутить не стала. Как насчет «я столько раз пробовала ЭКО и каждый раз безрезультатно»? Разве это не было бы весело?

Но, конечно, это не выдерживало критики просто потому, что ничто не сравнится с болью Ханны.

Появился кастинг-директор, и атмосфера оживилась.

– Извините, ребята. Немного опоздал.

Он был загорелым, крупным, склонным к полноте мужчиной с лицом самодовольного ребенка. Но Лисса пересилила себя и улыбнулась, строя глазки.

Рыжеволосая женщина встала, и Лисса готова была поклясться, что видит, как та прячет ярость на лице за фальшивой улыбкой.

Она бросила взгляд на телефон. По-прежнему никаких новостей с прослушивания по Чехову. Само по себе ожидание ничего не значило, новостей можно было ждать неделями, а потом обрадоваться, но надежда уже начала угасать. К завтрашнему дню, если она все еще ничего не услышит от агента, то будет дерганой, а к выходным и сломленной эмоционально. К началу следующей недели у нее все будет валиться из рук. Со временем вместо того, чтобы стать толстокожей, она сделалась еще более ранимой.

Лисса пропустила пункты относительно размера шляпы и перчаток. Иногда ей казалось, что формы этих дамских аксессуаров не изменились с 1950-х годов. Указала в соответствующей графе размер обуви и вернула анкету девушке за столом.

Когда секретарша встала, Лисса увидела, какая она высокая. Худоба подчеркивалась черным платьем. Она взяла лежащий перед ней полароид и лениво махнула в сторону пустой стены.

Лисса видела, как смотрели на нее другие женщины, когда она пошла к освещенному пятачку у кирпичной стены, как оценивали ее фигуру, одежду, искали следы морщин и нездоровый цвет лица.

Раньше на такие пробы она не ходила.

Когда она только окончила театральную школу, ее новый агент встретила ее в йоговской асане, пробежалась по своему впечатляющему списку клиентов и сказала, что в рекламе она сниматься не будет, если только сама очень не захочет.

– А если и так, – сказала ее новый агент, – то это будут только европейские ролики. Мы же не хотим, чтобы ты примелькалась здесь.

Они обе рассмеялись. Это было тогда, когда она ходила на пробы трех фильмов в неделю. Когда директор по кастингу делал так, чтобы актеры, претендующие на одну роль, не пересекались на прослушивании. Когда она ждала своей очереди, сжимая сценарий, напряженная, готовая к бою. Когда кастинг-директор вскакивал, когда она заходила, и первым протягивал руку, говоря: «Большое спасибо, что пришли».

Полароид щелкнул и зажужжал.

– Спасибо, – сказала молодая женщина. – Садитесь.

Вместо этого Лисса прошла вдоль очереди в уборную, чтобы проверить макияж. В зеркале она увидела, что тушь потекла, оставив под глазами разводы. Черт! Она потерла их большим пальцем. Неважно, как тщательно ты готовишься, что-то обязательно пойдет не так.

– Ты просто должна сыграть по правилам, Лисса, – вздохнула однажды по телефону помощница ее агента, когда Лисса отказалась купить пуш-ап для очередных проб. – И ты это знаешь. Они сказали, что им нужны большие сиськи.

Пуш-ап был упомянут и тогда, когда агент отказалась от нее по телефону.

Лисса вернулась в зал ожидания, прошла мимо актеров, села и закрыла глаза.

Она попыталась.

Когда третий десяток лет сменился четвертым, она действительно попыталась сыграть по правилам. От нее отказались три агента, каждый последующий был менее известным, чем предыдущий. Она дошла от «никогда не буду сниматься в рекламе» до того, что снималась только там.

«Пожалуйста. Дайте мне работу. Любую работу. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста».

Как та передача, которую ее мать смотрела в восьмидесятых. «ГИС – это работа. ГИС – это работа [6]».

– Лисса. Род. Даниэль.

Она открыла глаза. Ее очередь. Она прошла в темную комнату, где на диване сидели двое мужчин, лениво посматривая в телефоны. Воздух был спертым, стол перед ними завален кофейными чашками, недоеденными суши и электронными сигаретами. Никто из них не оторвал взгляд от экрана.

Она заняла свое место, уже размеченное на полу. Камера заскользила вверх и вниз по ее телу. Она представилась и назвала имя своего агента. По просьбе режиссера повернулась налево, затем направо и показала на камеру свои руки.

Когда вошедшие с ней двое мужчин сделали то же самое, директор по кастингу хлопнул в ладоши.

– Ладно, Лисса, ты – мама, Род, ты – отец. Дэн, ты играешь роль учителя.

Дэн утвердительно кивнул. Лисса поняла, что он успел прочитать сценарий вчера, и пришел в пиджаке и галстуке.

– Лисса, Род, садитесь сюда, – директор по кастингу указал на стулья за столом. – А ты, Дэн, садись здесь, с другой стороны. Вот печенье.

Лисса бросила взгляд туда, где на табуретке стояла тарелка с печеньем, чуждо смотревшаяся в затхлой атмосфере студии.

– Текста нет, так что будем просто импровизировать.

Один из мужчин на диване бросил быстрый взгляд на монитор, потом снова на телефон, и Дэн начал разговор.

– Так… Э-э, миссис… Лейси, мистер… Лейси, я немного беспокоюсь о… Джоше. – Он откинулся назад, явно довольный этой первой фразой.

– О… что такое? – актер рядом с Лиссой подался вперед. Он был в некотором роде красив. Лисса видела, как напряглись его мышцы под хлопчатобумажной рубашкой.

– Посмотрите на меня, – донеслось откуда-то сверху.

Лисса удивленно подняла вгляд – туда, где директор по кастингу читал сценарий грубым баритоном.

– Печенье, – напомнил ей директор по кастингу, отводя взгляд, – я – голос печенья. Смотри на печенье, а не на меня.

– О… – проговорила она. – Хорошо.

– Посмотри на меня, – снова произнес он.

Она послушно посмотрела на печенье.

– Ты же знаешь, что хочешь печеньку? Да, вот так. Придвинься ближе к тарелке.

Лисса неуверенно наклонилась вперед.

– Да, – голос ведущего понизился еще на пол-октавы.

«Он что, переходит на американский акцент? Он говорит как Барри Уайт».

Мужчины на диване подняли головы. Она увидела на мониторе крупный план своего лица – красные щеки и растерянное выражение лица.

– Да, – пробормотал ведущий кастинга еще тише. Он тоже смотрел на монитор и явно чего-то ждал.

Тишина.

– Продолжайте, – сказал он обычным голосом.

– Что, простите? – спросила Лисса, чувствуя, как по спине струится пот. – Я немного запуталась.

– Ты должна их взять их в рот, – нетерпеливо проговорил Дэн. – В сценарии было сказано, что ты должна засунуть себе в рот печенье. – Он показал ей текст.

– Тут написано, что ты не можешь сосредоточиться на учителе, – сказал он, и на мгновение по его лицу скользнула улыбка. – На том, что говорит учитель. Причина? Ты просто ничего не можешь с собой поделать.

– Ах. – Она облизала верхнюю губу. – Верно, я вижу.

Теперь на нее смотрели все мужчины в студии: два актера, режиссер, оператор, мужчины за столом. Один из них что-то пометил на листке бумаги. Другой прочитал запись, одобрительно кивнул и снова уставился в телефон.

– Лисса, вы читали краткое содержание сценария? – со вздохом спросил кастинг-директор.

– Очевидно, недостаточно внимательно.

– Явно нет. – Он бросил извиняющийся взгляд на диван. – Попробуем снова? И еще, Лисса, в этот раз пофлиртуйте с печеньем.

Оксфорд-стрит – это какое-то сборище любителей поесть. Вход в подземку призывно сияет огнями, но она проходит мимо. Она не хочет идти вниз, только не домой.

К черту это печенье.

К черту этого жирного кастинг-директора с его тремя отпусками в году. К черту этих двух режиссеров, уткнувшихся в телефон как скучающие подростки. К черту оператора, который скользит камерой по твоему телу медленнее, чем по телу мужчины. К черту сценаристов этих гребаных рекламных роликов. «Ты просто ничего не можешь с собой поделать». К черту продюссеров этого дерьма.

Не думая, она направилась на северо-восток, вышла на Гудж-стрит, свернула на Тоттенхэм-Корт-роуд, потом на Ченис-стрит мимо красной двери своей старой театральной школы. Теперь в Блумсбери через ворота Британского музея, дальше Рассел-сквер – «легкие» города. Она прошла через Гордон-сквер к шумной Юстон-роуд, где нырнула во двор Британской библиотеки, показала сумку охраннику, и постояла там в вдали от суеты.

Как давно она не была в библиотеке? Она поднялась на эскалаторе на второй этаж, где люди сидели в креслах с маленькими подлокотниками, как будто сами являлись частью большой экспозиции. Чуть дальше – гуманитарные науки, читальный зал отдела редких изданий. Она толкнула тяжелую дверь. Возможно, она посидит здесь какое-то время среди старых книг, близость которых ее успокоит.

– Могу я взглянуть на ваши документы, мэм? – остановил ее охранник. – Где ваш читательский билет?

– Я не…

А позади нее кто-то уже входил. Он заметил вслух, что вещи должны быть в прозрачном пластиковом пакете, а карточка запроса с билетом должна быть наготове.

– Мэм, вам нужен читательский билет, чтобы пройти сюда, – произнес охранник, приглашая пройти мужчину позади нее.

– О, ясно, – Лисса повернулась. Да, мир полон шипов.

– Лисса? Лисс?

Она не сразу его узнала.

– Нэйт!

Он коснулся ее руки.

– Что ты здесь делаешь?

– Я…

«Действительно, а что я здесь делаю?»

– Решила кое-что почитать, – ответила она.

– Что же?

– Мда… то есть подумывала об этом. Но меня сюда не впускают.

– Они здесь такие, – улыбнулся Нэйт. – Послушай, – он жестом указал на переполненный ресторан. – Не желаешь чашечку кофе?

– Пожалуй, да.

Пока они стояли в очереди, она разглядывала толпу. Там были люди всех возрастов. Зажав под мышками сумки с ноутбуками, они стучали по экранам смартфонов и по кнопкам телефонов, все с одинаковыми прозрачными пакетами. Она заказала кофе и смотрела, как Нэйтан берет себе капучино, двойную порцию. Лисса думала о Ханне – ни кофе, ни выпивки уже много лет подряд. Раньше она по привычке еще размахивала бутылкой вина перед ее носом: «Давай, Хан, немного не повредит». Но теперь она научилась этого не делать. Сколько лет они уже пытаются завести ребенка? Четыре? Пять? Она сбилась со счета.

В первые разы, когда Ханна и Нэйтан только начали пробовать ЭКО, ничего не получалось. Лисса не забыла, как однажды вечером она застала Ханну заплаканной и услышала от нее тогда: «Но я же много работала. Я так много работала всю свою жизнь». Лисса тогда сказала в ответ что-то жалкое типа «конечно, все получится, не может не получиться, это же вы». Как будто Вселенной не наплевать, что ты руководитель всемирной благотворительной организации, работаешь на полную катушку, платишь налоги, замужем за прекрасным человеком, профессором в ведущем лондонском университете, и поднимала руку раньше всех в классе. Вместо этого она хотела сказать: «Плохие вещи случаются с хорошими людьми постоянно. Каждый день. Ты вообще смотришь новости?»

– Итак, – проговорил Нэйтан, пропуская Лиссу вперед, пока они пробирались к пустому столу.

– Учишься? Дипломная работа? – поинтересовался он, садясь перед ней, и она наконец увидела, какие у него усталые глаза. Но при этом он хорошо выглядел: в нем все еще оставалось что-то мальчишеское и одет он был в похожие, а может быть, и в те же самые фланелевые рубашки, что и двадцать лет назад, с закатанными до локтя рукавами. Даже волосы его почти не изменились, такие же густые и темные, подстриженные совсем коротко.

– А… да. – Она сделала глоток кофе. – Хм… фильмы.

– Фильмы?

– Да, это для… кандидатской диссертации.

– Кандидатской? Блин, осторожнее с этим. Ты уверена?

Теперь, когда она солгала, ей должно было стать хуже, но она чувствовала себя немного лучше. Почему бы и нет? Чисто теоретически, что мешает ей начать делать в жизни что-то другое? Почему бы не изменить свою жизнь?

– Ханна не упоминала об этом, – продолжил Нэйтан.

– Конечно, ведь это совершенно новая идея.

– Так расскажи мне, – сказал Нэйт, перехватывая ее взгляд.

– Хм, – начала Лисса, размешивая сахар в кофе. – Это своего рода… феминистическая оценка фильмов, снятых в наши дни, в семидесятые годы, в сороковые годы с использованием, ну, ты знаешь, теста Бекдел. Сравнение ролей для женщин. Как они изменились. «Все о Еве», «Телесеть»…

– «Телесеть»… Это не тот фильм, где герой умирает прямо во время эфира?

– Да, да! Но Фэй Данауэй сыграла в нем невероятную женщину, совершенно свирепую. И все эти фильмы сороковых, типа «женские», – Лисса изобразила руками кавычки, – были на самом деле очень хороши. Бетт Дэвис, Кэтрин Хепберн…

– «Осенняя соната», – проговорил Нэйтан.

– Чье это?

– Бергмана. Ты не знаешь этого фильма? Серьезно? Лив Ульман, Ингрид Бергман – две невероятные женщины. Слово «неистовство» даже близко не описывает отношения матери и дочери. Мне потребовалась встреча с психологом после того фильма.

– Я посмотрю, – ответила Лисса с улыбкой. – Спасибо.

Она взяла у Нэйтана ручку и нацарапала название этого фильма на тыльной стороне ладони.

– Эй, – остановил ее Нэйт, улыбаясь. – Может быть, стоит купить блокнот во имя академической карьеры?

– Да, – сказала она, возвращая ему ручку. – Может, и стоит.

– Как дела с ролями?

– Как обычно. – Она пожала плечами. – Ужасно. Унизительно. Спроси меня об этом как-нибудь в другой раз.

– Неужели? Я думал, все идет отлично. Ты же играла Шекспира. И, кстати, была великолепна.

– Это было три года назад, Нэйт. «Король Лир» на задворках паба в Пекхэме. Двести долларов в неделю плюс расходы. А как приходилось орать, когда в баре транслировали скачки!

– Ты больше не работаешь в пабах? – спросил Нэйтан.

Она отодвинула чашку.

– Работаю посменно в колл-центре. И еще я стала моделью.

– Стала? Господи, когда? Ты и так была моделью, когда мы познакомились.

– Все не так уж плохо. Это хорошие благотворительные организации. С карьерой модели у меня все в порядке. Я работаю в одном из составов Slade [7]. Могло быть и хуже, – сказала она, чувствуя, что ужас, написанный у него на лице, неприятно уколол ее.

– Да, но наверняка есть что-то еще. Ты же такая умная.

– Спасибо, конечно, но не так-то просто найти работу на полставки, которая позволит мне срываться на прослушивания по первому звонку.

Нэйт кивнул.

– А как насчет тебя, Нэйт?

– Что ты имеешь в виду?

– Как у тебя дела?

– А, нормально, – ответил он. – Перегружен делами, платят немного, тону в административных обязанностях. Но ты же знаешь, как мы, преподаватели, любим прибедняться и стонать о своей жизни?

«Я не это имею в виду. Я имею в виду детей. Столько жить без детей! Как ты с этим справляешься?» – подумала она.

Когда они уже прощались, у нее зазвонил телефон. Ее агент. Лисса помахала рукой Нэйтану и ответила на звонок.

– Лисса?

Уже по тону она поняла, что впереди хорошая новость.

– Да? – она попыталась скрыть нетерпение, сквозившее в ее голосе.

– Они хотят видеть тебя в Чехове. Ты в деле.