Читать книгу Социокультурные изменения в российской деревне в 1861–1914 гг. на примере Центрально-промышленного района - Анна Иванова - Страница 3

В центрально-промышленных губерниях к началу ХХ в. проживало 15 % населения Европейской России. Среди них крупнейшими были Владимирская, Московская и Тверская губернии. В территориальном отношении наиболее крупной была Тверская губерния – 56,8 тыс. квадратных верст, Владимирская – 42,8 тыс. кв. верст, Московская губерния – 29,2 тыс. кв. верст. По численности населения впереди была Московская губерния. В ней проживало 3.565 тыс. человек, в том числе в сельской местности губернии – 2.431 тыс. Население Москвы и 13 уездных городов составляло 1.134 тыс., или 31,8 % жителей. Среди центрально-промышленных губерний это была самая урбанизированная губерния. Тем не менее, среди всего населения губернии преобладали крестьяне – 1.894 тыс. жителей (78 %), а в уездах – 91,3 %. По плотности населения Московская губерния – 83,1 человека на квадратную версту – была самой густонаселённой. На втором месте по численности населения находилась Тверская губерния – 1.769 тыс. человек, с плотностью населения 31,1 человека на квадратную версту. Большинство населения губернии – 1.642 тыс. человек, или 92,8 %, составляло крестьянство. Во Владимирской губернии числилось 1.516 тыс. жителей, в том числе в сельской местности – 1.325 тыс. человек (87,4 %). Плотность населения губернии составляла 35,4 человека на квадратную версту.64

По данным подворных земских переписей первого периода, проведённых в 1882–1892 гг., в Тверской губернии насчитывалось 9.954 селения, во Владимирской – 6.126 селений, в Московской губернии – 5336 сел и деревень.65Для сельской поселенческой структуры губерний была характерна мелкоконтурность и территориальная разбросанность селений: они имели сравнительно небольшие размеры от 20 до 60 дворов. В среднем в селениях губерний проживало: в Тверской – 160 человек, Владимирской – 182, Московской – 194 человека.66В них числилось соответственно: 175.838, 233.767 и 190.120 крестьянских дворов. Средняя населенность крестьянского двора (человек обоего пола) составляла в Тверской губернии – 8,9, Московской – 6,7, Владимирской губернии – 5,6 человека. В Нечерноземном центре в целом – 5,2 человека.67

В конце ХIХ – начале ХХ вв. во Владимирской, Тверской и особенно в Московской губерниях под воздействием начавшейся индустриализации, развитием средств коммуникаций и других факторов наметились процессы урбанизации. Наиболее промышленно развитой из них была Московская губерния. В основном в Москве и в уездных городах насчитывалось 1940 фабрик и заводов. Кроме этого в губернии имелось 6580 мелких промышленных и 4560 торговых заведений. В двух уездах – Богородском и Бронницком более половины сельского населения было занято в промышленности. Во Владимирской губернии имелось 8420 крупных и мелких промышленных и около 2500 торговых заведений, в Покровском уезде более половины населения было занято в промышленности.68

Природно-климатические условия, различное плодородие почв обусловили специализацию сельскохозяйственного производства в этих старопахотных губерниях. Так, в Тверской и северо-западной части Московской губернии преобладало льноводство. Повсеместно развивалось производство основных зерновых культур и картофеля, травосеяние, мясо-молочное животноводство и пчеловодство. Возле губернских и уездных городов было развито овощеводство и садоводство.

Население России за вторую половину XIX в. увеличилось примерно с 68 млн. до 124 млн. человек, а к 1914 году его численность достигла 160 млн. человек. Демографический взрыв произошел в основном за счет сельского населения. В крестьянских семьях до начала ХХ в. рождаемость практически не регулировалась, так как вмешательство в таинства зачатия и рождения считалось большим грехом. На тысячу человек рождалось примерно 50 детей. В результате снижения смертности в детском возрасте, что было прямым следствием земской реформы, предусматривавшей среди прочего создания земских амбулаторий в сельской местности, естественный прирост населения в деревне был значительным и составлял около 1 % в год.69Всё это привело к аграрному перенаселению и обострило демографическую ситуацию в деревне. Поэтому в начале ХХ в. большое число молодых крестьян не находило возможности применить свои силы в деревне и обеспечить себя необходимыми средствами даже по нормам минималистской трудовой морали.

В Тверской губернии численность сельских жителей за полвека с 1850 г. к началу ХХ в. выросла в 1,4 раза, а в «старопахотных» уездах плотность населения увеличилась в 1,7 раза.70Со времени проведения земских подворных переписей в 1882–1892 гг. к 1913 г. во Владимирской губернии численность сельского населения выросла с 1.325 тыс. до 1.750. тыс. человек, или в 1,3 раза; в Московской с 1.330 тыс. до 1.691 тыс., или в 1,27 раза; в Тверской губернии с 1,575 тыс. до 2.214 тыс., или в 1,4 раза.71Численность мужчин и женщин в абсолютных цифрах выросла, но доля мужчин уменьшилась и составляла относительно численности женщин в 1882–1892 гг. по Владимирской губернии – 48,2 %, Московской – 48,2 %, Тверской губернии – 47,8 %. В 1913 году доля мужчин стала еще меньше, соответственно по губерниям: 47,8 %; 46,3 и 46,7 %.72Это было связано с более высокой смертностью среди мужчин, а также с их уходом на заработки в города, в том числе и других губерний.

Наглядную картину половозрастного состава сельского населения в конце ХIХ в. даёт перепись населения 1897 г. Так, например, в Московской губернии насчитывалось 1.296.199 сельских жителей обоего пола. Доля лиц мужского пола составляла 44,5 %, женского – 55,5 %. В том числе детей, подростков, девушек и юношей от 1 года до 19 лет насчитывалось 599,3 тысячи человек, или 46,2 % от общего числа жителей, что свидетельствовало о демографическом всплеске в последние два десятилетия ХIХ в. Во всех возрастных группах от 20 до 59 лет наблюдалась тенденция к снижению доли лиц мужского пола.73Почти такие же показатели половозрастной структуры были характерны для Владимирской и Тверской губерний.

По переписи населения в 1897 г. доля крестьян в общем населении страны составляла 84 %, но только 74 % от всего населения было занято сельскохозяйственным производством. В Тверской губернии крестьяне составляли 92,8 %, во Владимирской – 87,4 %, в Московской губернии – 78 % населения. Однако крестьянским трудом в Тверской губернии занималось 80,9 % сельского населения, во Владимирской – около 80 %, в Московской губернии 47,7 %. Остальные крестьяне сочетали труд в сельском хозяйстве с работой в промышленности или занимались различными местными промыслами.74

В действующем законе слово «крестьянин» часто чередовалось со словом «сельский обыватель». Сельскими обывателями, или сельскими жителями, могли быть крестьяне, дворяне и мещане. Сельский обыватель мог стать крестьянином лишь только тогда, когда он приписывался к какому-либо сельскому или волостному обществу, хотя мог жить в деревне или в городе. Для получения мирского надела земли вступающий в сельское общество должен был получить не менее двух третей голосов крестьян, имеющих право голоса на сельском сходе.75

Как известно, в процессе проведения крестьянской реформы 1861 г. бывшие помещичьи крестьяне были переведены на положение «временнообязанных», платили оброк или несли барщину в пользу бывших владельцев. Кроме этого бывшие помещичьи крестьяне в течение 49 лет – до 1910 г., а некоторых случаях до 1920-х гг. должны были платить государству выкупные платежи. К 1870 г. 66,6 % бывших помещичьих крестьян, а к 1881 г. уже 84,7 % крестьян были переведены на выкуп и получили статус крестьян-собствен-ников.76Остальных крестьян с 1 января 1883 г. государство перевело на выкуп, а временнообязанные отношения были прекращены.

После введения в 1889 г. института земских начальников, назначаемых из дворян и отставных офицеров, крестьяне вновь попали под полный контроль местного дворянства. Практически вплоть до революции 1905–1907 гг. сохранялось сословное неравноправие крестьян и такой пережиток крепостного права, как телесные наказания. По закону от 17 апреля 1863 г. телесные наказания для крестьян ограничивались, но сохранялись для тех, кто не имел образовательного ценза, еще не достиг 60-летнего возраста, не страдал болезнями и не занимал каких-либо должностей в сельской администрации. Женщины, дети и подростки освобождались от телесных наказаний. В этом отношении крестьяне приравнивались к арестантам и ссыльнокаторжным, на которых распространялись телесные наказания.77В 1903 г. согласно «Уложению о наказаниях», телесные наказания для крестьян были отменены.78

Почти всё сословие крестьян Европейской России, за исключением Прибалтики, входило в состав социальной организации, которую чаще всего называли «общиной», или «сельской общиной». Сами крестьяне называли это «миром», или «обществом» («обчеством»). С 1838 г. община стала официально называться «поземельной общиной», а как административно-полицейская единица – «сельским обществом». После отмены крепостного права в 1861–1866 гг. такое ее двойное название сохранилось, а сельские общества всех категорий крестьян получили права юридического лица и были поставлены под полный контроль коронной администрации.79

«Верхи» крепко держались за общинное устройство жизни крестьян, и для этого были две основные причины. По признанию С.Ю. Витте, в основе государственной поддержки общины лежало твёрдое убеждение, что с «административно-полицейской точки зрения община представляла удобства – легче пасти целое стадо, нежели каждого члена стада в отдельности».80Властям не надо было требовать от каждого крестьянина выполнения тех или иных повинностей, за это полностью отвечала община. Важным было то, что с общины, а не с отдельного двора, взимались выкупные платежи. В общине существовала круговая порука: с того, кто не мог заплатить свою долю, она перекладывалась на других крестьян. Круговая порука как одна из фундаментальных основ общины окончательно была упразднена в 1903 г., когда уже 99,6 % общин её не применяли.81Чтобы число плательщиков не сокращалось, закон затруднял выход крестьян из общины – для этого нужно было выкупить свой надел. Поэтому в сохранении общины государство в первую очередь преследовало фискальные интересы.

В зависимости от границ и размеров селений общины делились на три группы: простые, или однодеревенские; составные, которые объединяли две или более небольших деревень; раздельные, когда в составе одного большого села имелись две или более общины. В центральных губерниях в основном преобладали простые общины, их доля колебалась от 70 до 94 %, составных – от 2 до 11 % и раздельных – от 4 до 28 %.82

Община являлась самодостаточной хозяйственно-административной единицей и решала две главные задачи: служила государству и действовала в сословных интересах крестьян. По государственным делам выступало «сельское начальство», а по общественным делам – сельский сход. Все «сельское начальство»: староста, сборщик податей, писарь, сотские и десятские выбирались из «мужиков зажиточных, порядочных и добрых». Три главных управленческих должности в общине получали жалованье за счёт мирских средств, сотские и десятские выполняли возложенные на них мелкие полицейские обязанности чаще всего на общественных началах. Старост выбирали на сельском сходе из наиболее грамотных и авторитетных людей, способных защитить интересы общины и быть ходатаями перед властями.

Большим влиянием в общине пользовались старики – мужчины в возрасте 60 лет и старше, являвшиеся главами хозяйств, так называемые «большаки», или «патриархи». Они обычно объединялись в неформальную организацию – «совет стариков» и влияли на многие внутримирские дела. Авторитет стариков в общине в пореформенной деревне долгие годы был непререкаем и объяснялся тем, что вся жизнь в общине строилась по устной традиции, которая передавалась от старшего поколения к младшему. Старики являлись хранителями традиционных устоев общины. Однако к началу ХХ в. под воздействием модернизационных факторов происходит ломка многих общинных порядков, появляется множество молодых грамотных крестьян-домохозяев и вместе с этим начинает падать авторитет стариков.

В сельском сходе обычно принимали участие сельское начальство и по два представителя от каждых 10 дворов. При решении наиболее важных дел, как, например, передел земли, раскладка налогов и податей, строительство общественных объектов, приглашались все большаки. В общине действовала традиционная демократия, но она существовала не для всех, а только для глав хозяйств. Все остальные члены общины: взрослые мужчины, не являвшиеся домохозяевами, женщины и молодежь – не имели права голоса и подчинялись решениям схода. Приговоры выносились иногда устно, но наиболее важные записывались и скреплялись подписью и печатью старосты.

Община как крестьянский социум выполняла различные функции и играла важную роль в жизни крестьян. Община сохранилась и после реформы 1860-х гг., так как её устойчивость определялась условиями поземельно-хозяйственных отношений и саморегуляцией деревенского уклада жизни в целях жизнеобеспечения крестьян. Всем миром было легче справиться со стихийными бедствиями, голодом, решать все общественные хозяйственные дела. Одной из главных функций общины была управленческая или регулятивная – это поддержка внутриобщинного порядка, соблюдение крестьянами обычноправовых норм жизни и нравственности; контроль за правильностью раздела и наследования движимого и недвижимого имущества; разрешение внутрисемейных конфликтов, разводов и разделов.

Община выступала субъектом землепользования, имела общий лес и луг, общие места для водопоя скота. Именно община, а не отдельный крестьянин и крестьянская семья распоряжалась пашней. Поэтому распределение пахотной земли между хозяйствами и общее пользование другими угодьями было главнейшей функцией общины. Срок очередного передела решался миром на сходе. Пахотные поля, поступавшие в общий передел, мир делил на участки по качеству почвы, расстоянию от усадеб и рельефу местности. Подход в распределении полос исходил из конкретных условий – климата, товарной специализации крестьянских хозяйств, социального состава деревни. По достижении 18 лет каждый мужчина получал во временное пользование свою долю из общинной земли, а после его женитьбы эта доля обычно удваивалась. Стремление к справедливому дележу перерастало в мелочную уравнительность. К тому же в результате естественного прироста населения и при стабильности земельного фонда коренные и частичные переделы земли приводили к дроблению и измельчению наделов и их чересполосице. Иногда число полосок измерялось десятками, и на них был невозможен общий для всех севооборот. Не было смысла удобрять и обихаживать землю – при переделе она могла достаться другому. Всё это мешало сельскохозяйственному прогрессу и не позволяло развернуться предприимчивым крестьянам.

Данные статистики землевладения свидетельствуют, что в Московской губернии с 1877 по 1905 гг. число общин выросло с 5.544 до 5.636, а численность крестьянских дворов увеличилась с 179.068 до 210.570, или почти в 1,2 раза. В то же время фонд надельной земли в общинах вырос незначительно – всего на 28,8 тыс. десятин. Если в 1877 г. на каждый двор приходилось 8,7 десятины, то в 1905 г. уже 7,5 десятины. Причем, бывшие государственные крестьяне были лучше обеспечены землёй: в среднем на их двор приходилось 9,2 десятины, у бывших владельческих крестьян – 6,8 десятины, у бывших удельных – 5,1 десятины.83Такое же положение с надельной землёй складывалось и во Владимирской губернии. За это же время число общин там увеличилось с 5.303 до 8.426, или в 1,6 раза, а число дворов выросло с 194.565 до 423.011, или более чем в 2,2 раза. Количество надельной земли увеличилось только на 151,6 тыс. десятин, но из-за периодических переделов уменьшились средние наделы земли на двор: в 1897 году – 10,3 десятины, в 1905 г. – 8,9 десятины; бывшие помещичьи крестьяне имели меньше всего земли – в среднем по 7,8 десятины на двор.84

Многие сельские общества, особенно в западных губерниях, коренные переделы земли проводили редко. Например, в Тверской губернии не проводили таких переделов со времени наделения землёй крестьян 77,3 % общин. Зато в Московской и Владимирской губерниях преобладала иная тенденция. В Московской губернии к коренным переделам не прибегали 39,5 % общин, во Владимирской губернии – 32,8 %.85В других общинах коренные переделы земли проводились через 15–20 лет.

Частичные переделы общинной земли происходили ежегодно или по мере надобности из-за разделов семей. Многократное число разделов приводило к тому, что молодые крестьяне становились домохозяевами, а это повышало их роль в делах общины.

Современные исследователи отмечают, что в пореформенное время в праве различалось четыре вида крестьянской собственности: общественная (общинная), общая, семейная и личная, которая только и была в полной мере частной собственностью.86В сознании крестьян сформировалось устойчивое представление о двухуровневом предназначении крестьянской собственности – семейно-потребительском и тягловом. Связанный длительное время с общиной крестьянин признавал верховенство коллективной собственности над семейно-индивидуальной.

Однако в условиях развития рыночных отношений в России среди крестьян, особенно в конце ХIХ в., стали проявляться собственнические устремления. Некоторые крестьяне становились торговцами, владельцами трактиров и чайных. Разбогатевшие крестьяне проявляли интерес к приобретению земли в собственность. В 1882 г. был создан казённый Крестьянский банк, который выдавал крестьянам кредиты на 37 лет и 7 месяцев на покупку земли. В 1893 г. правительство разрешило банку выдавать кредиты на покупку земли только общинам, пускавшим её в свой передел. С 1895 года банк уже сам стал покупать помещичьи владения и перепродавать крестьянам. Всего в губерниях Европейской России до 1905 г. с помощью банка крестьяне купили 7,8 млн. десятин, из них только 117 тыс. десятин в личную собственность. В Московской губернии в 1877 г. насчитывалось 3.577 частных крестьянских владений, а к 1905 г. имелось уже 5.595 владений. Средний размер частного владения составлял соответственно 30,3 и 15,1 десятины. Во Владимирской губернии за это же время число таких владений выросло с 5.927 до 5.943, а их средний размер также уменьшился с 52,5 до 36,7 десятин. Некоторые крестьяне имели крупные земельные владения – от 50 до 150 десятин.87