Читать книгу Верни мне крылья, любимая - Анна Жнец - Страница 2

– Вот, возьми, – Лаира протянула ему пузырек с бесцветной жидкостью. – Примешь, если возникнут проблемы. Хотя какие проблемы могут быть с такой-то красоткой? – Смотрительница «Шипов» стрельнула глазами в сторону Арабеллы. – Но если все же возникнут, выпей зелье незаметно. Клиентка должна чувствовать себя привлекательной. Должна верить, что у тебя встает на ее прелести, а не благодаря волшебной микстуре. Понял?

О, святой огонь! Слушать Лаиру было сущим унижением. Мерзкая сутенерша рассказывает ему, как обращаться с истинной. Сует в руки возбуждающее пойло. В поясном мешочке у нее звенят монеты, заплаченные за его тело.

Какой позор!

– У тебя ведь первый раз? Ну, с женщиной.

Дьяр промолчал. Что проклятая Лаира имела в виду? Первый раз вообще или в качестве шлюхи?

Дьяр не был девственником. На его родном острове добрачные связи осуждались, но и мужчины, и женщины проходили обряд посвящения. В храме любви служанки богини Афлокситы в течение трех дней учили молодых драконов чувственным удовольствиям, используя свои тела в качестве инструмента.

В зале наслаждений бесстыдные жрицы описывали Дьяру главные эрогенные точки на теле женщин, показывали любовные игры и все формы близости. В те дни, сто лет назад, Дьяр по традиции лишился невинности, и с тех пор подобного опыта у него не было. Время похоти сменилось порой воздержания. Как и все, он ждал свою истинную пару, чтобы сочетаться с ней законным браком на горе Трех Святынь в центре пылающего огненного круга.

Дождался.

Вот его истинная пара. Купила его за деньги.

Поднимаясь за Арабеллой по лестнице, в одну из гостевых спален второго этажа, Дьяр чувствовал неловкость. И стыд, и жуткую злость на ситуацию, в которой оказался.

Унизительно. Все должно было происходить не так. Не так! Арабелла, его избранница, должна была смотреть на Дьяра с уважением и восхищением. Как на равного. Как на своего будущего защитника. Как на красивого богатого мужчину, под чьим крылом мечтает оказаться любая.

Вместо этого во взгляде Арабеллы читалась оскорбительная жалость.

Даже не желание – жалость.

Истинная не любовалась полуголым телом Дьяра, не поглядывала с интересом на его литые мускулы – она ему сочувствовала. А где сочувствие, там и брезгливость, и скрытое, часто неосознанное презрение.

Мужчину не надо жалеть – им надо гордиться. А уж если этот несчастный вызывает у красавицы только жалость, значит, упал ниже некуда, стал ничтожнее червяка.

От этих мыслей в венах Дьяра кипела бессильная злость, но, невзирая на смущение и стыд, по коже гулял зуд предвкушения. Арабелла шла впереди. Дьяр смотрел на ее тонкую талию, покатые плечи, каскад светлых волос, закрывающих спину, и в его чреслах разгорался огонь – никакого возбуждающего зелья не надо!

О, как он ее хотел! Даже сейчас, в своем унизительном положении, с рабским ошейником на горле, Дьяр с трепетом представлял, как прикоснется к возлюбленной. Уже скоро он увидит ее без одежды. Еще пара минут – и сможет дотронуться. Не верилось.

Нашел. В таком месте. Они познакомились всего час назад, а уже собирались соединиться так, как позволено лишь супругам. Это вопиющее нарушение морали одновременно возмущало Дьяра и заводило, заставляя дрожать от целого коктейля эмоций.

Будь его истинная драконицей и встреться они не здесь, а на его родном острове, то еще год после помолвки гуляли бы под луной за ручку. Объятия и невинные поцелуи – все, на что имели право жених и невеста.

А тут постель. В первый же день знакомства. Арабелла даже не знала его настоящего имени. Дьяр не сказал.

Как жаль, что магия истинности работала только в одну сторону, порабощая исключительно мужчин, делая их зависимыми от своих пар. Это была месть Афлокситы сильному полу, после того как ее отверг Великий бог ветра Амонис, покровитель драконов. Это она, Афлоксита, брошенная и страдающая от неразделенной любви, прокляла мужчин его расы, заставив всю жизнь сгорать от чудовищной страсти к одной-единственной женщине. При этом не всякая избранница отвечала поклоннику взаимностью. Порой ее сердце приходилось долго и упорно завоевывать.

Тем не менее на острове было проще. Там каждая девица четко понимала, что может связать жизнь лишь с одним мужчиной, предназначенным ей судьбой. Даже если не любит, даже если испытывает симпатию к другому. Ибо тот другой, не ее истинный, тоже со временем найдет настоящую пару. Выбора нет: бери, что дают, или останешься одинокой.

Арабелла не была драконицей, не жила на закрытом острове с населением в тысячу семей, этот закон для нее не действовал. Она могла найти себе какого угодно мужа. Свободного. Достойного. И даже не узнать, что была для кого-то той самой, единственной.

Достигнув вершины лестницы, Арабелла ненадолго остановилась и взглянула на Дьяра через плечо.

– Я впервые покупаю мужчину, – зачем-то сказала она. Наверное, чтобы оправдать свое волнение.

От этого признания Дьяру стало легче. Не хотелось думать, что его истинная – распутница, погрязшая в пороке.

Кроткая, с розовыми от неловкости щеками, Арабелла не выглядела развратницей – скорее, нежным цветком, зачем-то решившим макнуть свои прекрасные лепестки в грязь.

Что она забыла в борделе? Зачем пришла в такое мерзкое место?

Одна за другой мысли завертелись в голове.

Может, Арабелла хотела лишиться невинности? Что, если у людей, как и у драконов, принято получать первый опыт плотской любви до брака? Что вообще он знает о местных традициях? Ничего. Практически ничего.

Или для его истинной это – игра? Способ пощекотать нервы?

«Сейчас и выясню», – подумал он, открывая перед Арабеллой дверь и пропуская ее, смущенную, в темную спальню с задернутыми шторами.

* * *

Арабелла сама зажгла свет – вытянула руку, и над ее ладонью затрепетал фигурный огонек, похожий на бабочку, хлопающую крыльями.

Когда-то Дьяр и сам умел проделывать этот трюк. Теперь любая попытка колдовать приводила к тому, что стальной ошейник на горле сжимался, перекрывая дыхание.

Беспомощный. Они сделали его беспомощным. Совершенно беззащитным.

Деревянные доски скрипнули под ногами, когда девушка прошла глубже в комнату. Огненный мотылек слетел с ее руки. Миг – и в воздухе порхали уже две, три, четыре бабочки, объятые пламенем. Часть из них опустилась на столбики кровати, огромной, занимающей половину пространства. Другие принялись кружиться под потолком, словно играя друг с другом в догонялки.

Зябко обнимая себя за плечи, Арабелла остановилась напротив занавешенного окна, спиной к Дьяру. В эту минуту она казалась ему невероятно хрупкой, близкой и далекой одновременно. Он ничего о ней не знал, но проклятие богини Афлокситы уже заставило его влюбиться в свою избранницу по уши.

Это было так странно – всем сердцем тянуться к незнакомке, пусть и прекрасной, как весеннее небо.

Тянуться к человеку. К женщине другой расы.

Залюбовавшись, Дьяр даже на секунду забыл о своем рабском положении, о том, зачем вообще поднялся сюда, в гостевую спальню.

А потом вспомнил и ощутил во рту горький привкус желчи.

Сейчас они займутся любовью. Не любовью – сексом. Продажным сексом за деньги.

А он хотел бы поговорить. Хотел бы вместе опуститься на кровать, но не за тем, чтобы слиться в экстазе физической близости, – чтобы просто побеседовать. Слушать нежный голос избранницы. С каждым словом узнавать о ней все больше и больше. Чем она живет, какие книги любит, как поздно ложится спать и какой сорт чая предпочитает по утрам. Спрашивать и отвечать на вопросы.

Этого он хотел бы сейчас, а не бездумного животного совокупления, пусть даже желание в клочья раздирало его форменные штаны.

Арабелла молчала, по-прежнему стоя у окна. Дьяр ее не торопил. Видел, как сильно она нервничает, как неловко себя чувствует в его присутствии. Невинная лилия, решившая запачкать лепестки.

Незаметно он повел бедрами, пытаясь ослабить напряжение в паху. Все-таки униформа курто, эти брюки, слишком тесные, слишком узкие, были не предназначены для того, чтобы терпеть возбуждение долго.

Может раздеться?

Почему бы и нет? Они ведь за этим сюда пришли. Не за разговорами по душам.

Дьяр решил, что терпеть неудобства нет смысла – проклятые штаны уже пережали ему все, что только можно, – и потянулся к трем передним пуговицам на ширинке.

Услышав шорох ткани, Арабелла наконец обернулась и, увидев за собой голого мужчину, едва не вскрикнула.

– Что ты делаешь? – прошептала она, краснея и пряча взгляд.

В островке света от магических лампочек-мотыльков Дьяр выпрямил спину и расправил широкие плечи, словно намеренно демонстрируя истинной свое гибкое сильное тело, свою идеальную мужскую красоту. В конце концов, это единственное, что у него осталось, – красота. Все другое, чем он мог покорить избранницу, у него украли.

– Оденься, пожалуйста, – попросила Арабелла, глядя куда угодно, только не в его сторону. Она так отчаянно смущалась, словно ни разу в жизни не видела обнаженного мужчину.

– Зачем? – удивился Дьяр. – Ты заплатила за ночь со мной и… – Он осекся.

А вдруг любимая купила его на час, не на всю ночь – на один жалкий час? Он же с ума сойдет, если после Арабеллы, этой нежной лилии, ему придется вернуться в душные объятия местных каракатиц. Его же стошнит прямо на их дряблое декольте.

– Сколько у нас времени? – торопливо выпалил Дьяр, скривившись от того, как подскочил пульс.

– До утра, – отозвалась Арабелла, но тихо, неуверенно, словно сомневаясь, не сбежит ли раньше.

До утра.

Внутренние тиски разжались, и сердце перестало долбить по ребрам.

Впереди у них была целая ночь. Несколько часов рая, после которого придется вернуться в ад.

– Надень штаны, – снова попросила Арабелла хрипловатым голосом, и Дьяр заметил, что она нет-нет да посматривает на его тело. Украдкой, с любопытством неискушенной девственницы. Бросает взгляд и тут же отводит в сторону.

– Ты заплатила за то, чтобы я оставался в одежде?

С неприязнью Дьяр покосился на свои штаны, небрежно кинутые на пол. При всем желании не получилось бы натянуть их обратно: эта тесная тряпка не могла вместить его возбуждение. Пока мужское достоинство Дьяра так крепко стоит, пытаться одеться бесполезно. Он просто не застегнет ширинку.

– Давай сначала поговорим. – В этот раз взгляд Арабеллы скользнул ему ниже пояса. Забывшись, избранница распахнутыми глазами уставилась на мощный, переполненный желанием член и даже слегка приоткрыла рот, впечатленная размерами. Какое-то время она таращилась на него, как завороженная, затем резко отвернулась.

– Прикройся.

Дьяр подчинился – стянул с кровати плед и обмотал им бедра.

– Что теперь?

– Теперь? – Арабелла растерялась, будто сама не знала, зачем его купила.

– Ты хочешь… хочешь, чтобы я лишил тебя… невинности? – Дьяр был уверен, что угадал.

Иначе как объяснить робость девушки, ее горящие щеки, эту трогательную нерешительность? Арабелла собиралась с духом, прежде чем озвучить свои желания, и, как всякая девственница, испытывала мучительную неловкость. Да, так и есть. Никаких сомнений.

Путаясь в одеяле, Дьяр шагнул в сторону избранницы, и та испуганно вскинула ладонь, чтобы его остановить.

– Нет.

– Тебе нужно время, чтобы привыкнуть ко мне? – Он вдруг понял, что до безумия, до жуткого зуда в пальцах желает ее коснуться. Своей любимой. Своей единственной.

– Нет, то есть… – Арабелла опустила руку, ибо Дьяр больше не пытался к ней приблизиться.

Снова робкий девичий взгляд скользнул по выпуклым грудным мышцам, по кубикам пресса, по возбуждению, которое не могла скрыть плотная ткань.

В паху отчаянно ныло, горело, пульсировало. Дьяр чувствовал, как мелко сокращаются мышцы внизу живота.

– Чего ты от меня ждешь? – спросил он у Арабеллы. – Что мне сделать?

– Ляг, – девушка судорожно сглотнула. – Ляг на кровать.

Ее взгляд метнулся к разбуренной постели, которая своими размерами словно намекала: это королевское ложе используют не для сна. Белые простыни были туго натянуты на матрас, высокие подушки – хорошо взбиты, плотное покрывало – сдернуто с кровати и обмотано вокруг бедер Дьяра.

Взглянув на это поле для любовных утех, Арабелла заломила руки и нервно щелкнула суставами пальцев.

Из соседних спален, слева и справа, доносились стоны. Протяжные, сладострастные. В основном женские, но иногда – наигранные мужские.

Арабелла притворялась, что не замечает их – пошлые звуки, для которых картонные стены не преграда.

Дьяр, наоборот, прислушивался и думал: «Это то, зачем мы сюда пришли. То, что нас ждет, когда любимая наберется храбрости».

Охваченный трепетом предвкушения, он обогнул кровать. На резных столбиках у изножья хлопали крыльями мерцающие, рожденные магией мотыльки. Их длинные усики-антенны слегка подрагивали и были направлены в сторону Дьяра.

На матрас он опустился с дальнего от избранницы края, и постельные пружины скрипнули под его весом, заставив Арабеллу вздрогнуть. Она сама была как взведенная пружина, как натянутая до предела струна: того и гляди порвется.

– Я сделал то, что ты хотела. Что дальше? – Дьяр устроился на кровати. Ноги вытянул, спиной оперся на изголовье, руки сцепил в замок и сложил на животе.

Арабелла наблюдала за ним в неловком молчании. Стоны наполняли комнату. Время от времени из-за стены доносились отдельные слова и фразы, но Дьяр не пытался их разобрать. На любимую он не смотрел – не хотел смущать своим жадным взглядом.

Стыд никуда не исчез, но поблек на фоне животной похоти: та разгоралась стремительнее лесного пожара. Дьяр чувствовал, как намокает ткань одеяла, прижатая к паху. Чувствовал болезненные спазмы внизу живота. Запах Арабеллы, чистый, тонкий, забивал ноздри, и мошонка тяжелела, подтягиваясь под член, а соски твердели и сладким покалыванием реагировали на прохладный воздух.

Так и проявляется истинность? Ты становишься зависимым. Ощущаешь себя грязным псом, готовым тереться о ноги хозяйки в мольбе о ласке.

– Я впервые в такой ситуации, – призналась Арабелла, и краем глаза Дьяр заметил, как она комкает ткань юбки.

– Просто скажи, что мне делать, – прохрипел он и облизал губы. Безумно хотелось нырнуть ладонью под одеяло и стиснуть себя между ног – там, где пульсировал живой огонь.

Каждое утро в течение последних ста лет Дьяр ласкал свое тело, представляя, что это пальцы истинной играют с его возбужденной плотью, что это ее рот или лоно сжимают член. Не верилось, что грезы вот-вот воплотятся в реальность.

– Мне сложно объяснить, зачем я тебя купила, – прошептала Арабелла на грани слышимости.

– Понимаю, – кивнул Дьяр, сходя с ума от желания и одновременно испытывая гадливость к своему оскверненному телу. – Первый раз – это всегда очень волнующе. Особенно для девушки. Обещаю, что не сделаю больно. У меня есть опыт. Меня учили доставлять женщинам удовольствие.

Он имел в виду опыт с жрицами Афлокситы в храме богини любви на своем родном острове, но потом с досадой понял, что его слова, скорее всего, истолковали неверно. Проклятие! Теперь истинная решит, что он не просто шлюха, а шлюха на все готовая и довольно потасканная.

– Ты сказал, что неделю здесь. – И снова эта унизительная жалость во взгляде.

Прекрасные глаза Арабеллы до краев наполнились сочувствием. В них можно было отчетливо прочитать ее мысли: «Всего неделю в доме терпимости, а тебя уже успели всему обучить и надрессировать?»

«Нет, нет, – хотел возразить Дьяр. – Я только с тобой такой. Доступный и согласный выполнять любые прихоти. Другие не дождутся от меня даже поцелуя. Знаешь, сколько времени я провел в комнате боли из-за своей несговорчивости?»

Он открыл было рот, чтобы оправдаться, но, вместо этого, стиснул кулаки и сухо сказал:

– Тебе будет хорошо со мной. Для первого раза я – лучший вариант.

Пусть хотя бы невинность она потеряет с ним. Пусть он станет ее первым мужчиной, раз замуж она, скорее всего, выйдет за другого. За какого-нибудь статусного богача, чинного аристократа, знатного лорда. Нарожает ему детей, отдаст свою красоту и молодость. А Дьяр продолжит гнить в борделе, ублажая развратных старух, и все, что у него останется, – воспоминания об этой ночи.

– Я пришла сюда не ради удовольствия, – покачала головой Арабелла, и Дьяр уставился на нее с недоверием. – И не чтобы… – она взмахнула рукой в попытке подобрать слова. – Мне нельзя. Нельзя до брака. Я – волшебница.

Дьяр нахмурился.

Если у человеческих девушек принято хранить себя до свадьбы, то, что Арабелла забыла в борделе?

– Ты не понимаешь, верно? – Замешательство собеседника словно предало Арабелле смелости. По крайней мере, она перестала так ужасно смущаться. – Ты ведь из расы драконо-людей? Эти полоски чешуи на твоем лице…

– Драконов, – мягко поправил Дьяр. На обеих щеках у него действительно серебрились две тонкие симметричные полоски чешуи. Они подчеркивали скулы, визуально делали лицо более худым и выразительным. – Мы не считаем себя людьми.

– Извини. Вы всегда жили очень закрыто. Мы почти ничего о вас не знаем.

Она осторожно опустилась на краешек постели, явно радуясь возможности отвлечь себя от неловкой ситуации разговором.

– У вас по-другому? Ваши девушки не берегут себя для мужа?

– Берегут. И мужчины, и женщины терпеливо ждут своих избранников. Но сначала получают опыт чувственных удовольствий, чтобы уметь порадовать любимых.

Взгляд Арабеллы остекленел. Она задумчиво уставилась в точку над плечом Дьяра.

– Вот как. А нас всю жизнь убеждают, что, потеряв невинность до свадьбы, можно лишиться магической силы. Получается, это неправда? – Тонкие крылья носа затрепетали, пальцы смяли ткань платья на коленях. – Так и знала, что это – очередная попытка манипулировать молодыми девицами. Принудить нас к целомудрию. После Кровавой бойни у Дома советов «Закон о непорочности» пришлось отменить, и они нашли другой способ контролировать женщин и их свободу.

Дьяр уставился на Арабеллу во все глаза. Секунду назад на постели рядом с ним сидел робкий, нежный цветок, но вот этот цветок ощерился шипами и словно покрылся металлической броней. Вид у Арабеллы сделался решительный, даже воинственный. С таким – бросаются на баррикады.

– Наши женщины не владеют магией, – сказал Дьяр, и из груди Арабеллы вырвался разочарованный вздох, словно ей очень хотелось возмутиться несправедливостью мира, но, к сожалению, отняли повод.

– Хм. Не владеют, потому что имели добрачную связь? Или не владеют в принципе?

Дьяр пожал плечами, и Арабелла тихо пробормотала себе под нос:

– Все равно это ничего не доказывает. Раньше был закон, а теперь они используют ложь, чтобы по-прежнему держать нас в цепях.

Девушка шумно выдохнула, и Дьяр поймал себя на мысли, что происходящее кажется ему все более и более абсурдным. Его ожидания не оправдывались, а истинная вела себя подозрительно и странно. Зачем покупать курто, если не собираешься с ним спать, если убеждена, что близость до брака превратит тебя из волшебницы в обычного человека?

– Что ты делаешь в доме удовольствий? – спросил Дьяр совершенно растерянно.

Вместо ответа Арабелла потянулась к его ошейнику. Сначала Дьяр этого не понял – решил, что любимая хочет к нему прикоснуться, к его широким плечам или рельефной груди. Он даже замер в предвкушении – наконец-то! – но изящные пальцы истинной опустились на ненавистную полоску металла вокруг его горла.

– Сложный узор, – задумчиво хмыкнула Арабелла, изучая оковы. – Я обратила внимание, что ошейники у всех курто разные. Это так?

Дьяр растерялся еще больше. Так и подмывало спросить, что происходит. Как-то резко беседа повернула в другое русло, а взгляд Арабеллы из смущенного сделался цепким и пристальным.

– Возможно. Я не всматривался.

Он осторожно выдохнул. От близости истинной, от ее запаха закружилась голова.

– Они ведь блокируют магию? – продолжала допытываться Арабелла, и у него сложилось стойкое впечатление, что эти странные вопросы она задает не просто так, не от скуки, не из праздного любопытства.

Какую цель она преследует?

– Блокируют, – подтвердил Дьяр и добавил с горечью: – Иначе как бы нас здесь удержали? Ошейник реагирует на любую попытку применить колдовство или физическую силу. Мы не можем навредить ни хозяйке борделя, ни охранникам. Чары, вплетенные в эти руны, – он провел пальцем по рельефной вязи на кольце металла, – не дают курто выйти на улицу. Или ты думала, что мы добровольно ублажаем всех этих мерзких каракатиц?

Что-то похожее на обиду закопошилось под ребрами.

– Нет, я так не думаю. – Арабелла отодвинулась, а потом сделала то, чего ни один курто не мог ожидать от клиентки, – ласково укрыла дракона одеялом.

Вообще-то он и без того был им укрыт. Частично. Но Арабелла расправила ткань таким образом, чтобы под одеялом оказались не только бедра, но и обнаженные ноги, и грудь. Так любящая жена кутает больного мужа, проявляя внимание и заботу.

От этого простого жеста внутри поднялась горячая, обжигающая волна, колючий ком застрял в горле, а на глаза навернулись слезы. В груди защемило – так вдруг стало приятно, тепло, светло.

За неделю в борделе Дьяр привык, что человеческие руки несут только боль, а тут нежность. Впору расчувствоваться.

Устыдившись собственной слабости, дракон отвернулся и украдкой вытер глаза, окончательно размазав по лицу черную краску.

– Хочу, чтобы ты знал, – прошептала Арабелла. – Я не одобряю «Закон о поганой крови». Это ужасно – то, что люди творят с представителями других рас.

«Закон о поганой крови». Из-за него Дьяр оказался в доме терпимости. И ему, можно сказать, повезло. Гномы, русалы, рогачи – все, кто в глазах людей не обладали привлекательной внешностью, шли в расход. Их истребляли, а вот драконов, эльфов и оборотней запирали в увеселительных заведениях. Спрос на экзотических любовников был огромен, за счет их необычной красоты пополняли казну.

Местный маг, захвативший власть, объявил всех нелюдей вне закона и решил очистить от них Иманию. Каратели чудом не успели добраться до Драконьего острова. Глава рода, прежний хранитель Огня, сумел отрезать этот маленький пятачок суши от большого мира. Он окружил остров петлей безвременья, невидимой границей, пересечь которую можно лишь изнутри. Чем Дьяр и воспользовался, совершив самую страшную ошибку в своей жизни. Покинув родину, он угодил в бордель. И встретил истинную. Только это уже не имело значения.

Арабелла продолжила свои подозрительные расспросы, и Дьяр окончательно понял, что на физическую близость рассчитывать не стоит. Понял и ощутил острый укол разочарования. Тело не желало успокаиваться. В присутствии истинной возбуждение становилось невыносимым, и Дьяру пришлось прикрыть пах подушкой: одеяло топорщилось домиком, это смущало.

– Всего в «Шипах» девять курто, и у каждого свой собственный ошейник с уникальным замком, – рассуждала вслух Арабелла, расхаживая по комнате.

Дьяр наблюдал за ней с каким-то мучительно-сладким чувством. Хотелось, чтобы любимая села рядом на кровать, хотелось почувствовать ее близость, но даже слушать тихий девичий голос было удовольствием. И Дьяр наслаждался, мечтая, чтобы ночь длилась и длилась, чтобы за окном никогда не рассвело.

– Скажи, – повернулась к нему Арабелла, – когда мадам Пим-глоу застегивала на тебе ошейник, то читала запирающее заклинание по памяти или оно у нее было где-то записано?

– Почему ты спрашиваешь? – прищурился дракон.

– Любопытно.

Судя по тому, как напряглись плечи истинной, она соврала, но Дьяр не стал никак это комментировать.

– Не знаю. Я был в отключке.

Вид у Арабеллы сделался разочарованный.

– Вряд ли она могла запомнить все девять заклинаний, – прошептала девушка, словно обращаясь к самой себе.

Из соседней комнаты продолжали доноситься женские и мужские стоны. Теперь к ним добавился ритмичный звук ударов: это кроватное изголовье билось о стену. Дьяру даже стало немного завидно, и он крепче вжал подушку в ноющий пах.

– Отдохни, – сказала Арабелла. – Можешь поспать. Хотя бы этой ночью никто тебя не тронет.

Жалость? Неужели она купила его из жалости? Подобрала, как котенка, выброшенного на улицу, чтобы подарить несколько часов спокойствия и отдыха. Эдакий акт благотворительности и милосердия.

– Я не устал, – процедил дракон, ощутив серьезный удар по самолюбию.

Он-то думал, что привлек Арабеллу как мужчина, а оказалось: она просто ему сочувствует – бедненький, всего неделю назад продан в бордель, еще не успел привыкнуть к новой жизни, свежий и незапачканный, надо его пожалеть.

От унижения Дьяр заскрежетал зубами.

– И все равно поспи. Эти твари заставляют вас работать всю ночь. – Арабелла подошла к окну и слегка отдернула штору.

С горечью Дьяр заметил, что небо над крышей соседнего дома начало бледнеть. Время в раю истекало. Ад готовился распахнуть для него объятия.