Читать книгу Привет, Яга! - Анна Константинова - Страница 3

– Мы не говорим «Здравствуй», потому что чужое здоровье – не наша забота, надо говорить «Приветствую тебя»… Мы не говорим «Спасибо», так как чужое спасение нас не касается, мы только выполняем свою задачу, – талдычила я, как заведенная, уже битый час всякую белиберду.

– А что надо говорить в ответ, помнишь?

– Ну… А! «Я твой должник». Да, и еще, я ни в коем случае не должна попадать в ситуацию, чтобы мне пришлось это говорить, так как любая сущность за долг сразу потребует от меня переход в другой мир и начнет черт-знает-что творить…

…

– Ну ладно-ладно, Вась, я поняла. Можно я не буду повторять?

– Нельзя!

– Тебе к нам в преподы надо. Ладно… Мы не поминаем в разговоре чертей, святых и все другие слова, связанные с культом веры, так как нам и своих проблем хватает. Все, хватит на сегодня, я устала!

Василий уже очень долго пытался меня научить, как он выражался, «хотя бы самому главному» и добавлял, что без этих знаний я могу «все испортить». Мне казалось, что времени на учебу у нас предостаточно, но он так, кажется, не считал, поэтому взялся за мой «ликбез» сразу, как только я проснулась. Мы сидели за столом в самой уютной комнате на свете. Здесь было все, что мне нравилось в комнатах, поэтому чувствовала я себя прекрасно и, главное, безопасно. На вопрос о том, что это бегало вчера в кустах, Василий не отвечал, пожимал плечами и говорил, что здесь «много кто сейчас вокруг ходит, главное, чтобы они подождали немного с переходом». Переход между мирами, по словам Василия, был теперь моей задачей, работой, призванием, и, вообще, судьбой. Мысль о том, что я не нанималась быть таможней на какой-то там эзотерической переправе, пришла было мне в голову, но затем все стало так интересно, что я решила истерику отложить.

Главный вопрос – «Почему именно Я должна теперь быть Ягой?», мучил Василия, похоже, даже больше, чем меня. По его словам выходило, что старая Яга выбирала долго и мучительно, а когда подобрала, наконец, подходящую «кандидатуру», то никак не могла меня на эту «должность» определить. После таких терзаний бедный помощник ожидал какую-то невероятно умную и подготовленную новую хозяйку, а приперлась к домику… я. Отменить это решение, похоже, было невозможно, так что теперь он выкручивался как мог. А я… ну, просто решила пока немного отдохнуть от учебы, а там видно будет, может уговорю его проводить меня к общаге и там смоюсь, а то одна по этим лесам я больше ходить не собиралась. В любом случае, пожить пару дней в классном коттедже в лесу было весело, тем более что охранник выглядел достаточно приятным человеком (психом он мне больше не казался), а домик был настоящим чудом. Василий объяснил, что избушка принимает для каждого человека такой вид, какой тот от нее ожидает, а уж я, как хозяйка, могу с домиком сделать все, что захочу.

Сначала мы настраивали комнату под меня – ну, это я так данный процесс назвала. Как только мне впервые удалось поменять цвет обоев, всего лишь представив нужный оттенок, мир вокруг сразу заиграл новыми красками и обрел какой-то смысл. По словам Василия, это произошло потому, что я, наконец, справилась с когнитивным диссонансом и приняла изменения в своей картине мира. Иногда он говорил как профессор, даже не знаю каких наук. По моему мнению, ничья «картина мира» на самом деле не пострадала, так как все происходящее просто казалось мне сном. Создав на скорую руку в главной комнате обстановку, я почувствовала себя здесь как дома. Пожалуй, гораздо больше «как дома», чем в большинстве своих «домов» до этого.

Дальше, правда, дело пошло не так весело. Усадив меня за стол, этот охранник или, как он себя называл, – помощник, начал вдалбливать в меня какие-то тупые сведения. Вряд ли мне вообще все это пригодится!

– Василий, а «ликбез», про который ты все время говоришь – это, вообще, что?

Иногда, вот как сейчас, казалось, что Василий скоро все бросит, закроет домик на замок и уйдет в лес, подальше от меня…

– Ладно, сори, забудь, я потом сама посмотрю, не отвлекайся, – но было уже поздно, моего лектора опять понесло в сторону.

– Твое сленговое молодежное «сори», дорогая новая хозяйка, если хочешь знать, происходит от английского слова, которое в переводе означает «извини», а что мы говорим про вину?

– Ну да. Вина, своя или чужая, – слишком серьезная вещь, чтобы упоминать ее после каждого чихания. А после… ну… знаешь… если вдруг звук такой неожиданно издашь?

– Метеоризмами, к счастью, никто из созданий, с которыми ты будешь общаться, не страдает. Да соберись же! Времени… я не знаю, сколько его у тебя! С теми, что на Этой Стороне, я разобрался, они могут подождать, но, если сегодня никто не придет Оттуда – это просто чудо будет.

Через пару часов оказалось, что чудес в моей новой жизни не бывает так же, как не было их в старой. Никогда мне не везло на экзаменах, поэтому я, лично, к неудачному раскладу всегда бываю готова. Могу даже Василия поучить философскому спокойствию на этот счет. Мой новый наставник успел мне как раз рассказать про то, что мой домик – «избушка» – это на самом деле такой переходник, который может поворачиваться, оказываясь то в одном мире, то в другом, как настало время для практики.

Стук раздался неожиданно, причем стучали с той стороны домика, где и двери-то не было. Скрипучий, но тонкий и невероятно противный голос что-то говорил:

– Ибушка, повейнись ка мине пеедом, ка лесу задом, – и так три раза.

Василий успел только выругаться и крикнуть мне:

– Держись! Помни все, что я говорил, – как моя бедная картина мира разрушилась раз и навсегда, вместе с самим миром.

Домик вполне ощутимо сделал поворот, как будто в центре был насажен на гигантскую ось, мне даже пришлось схватиться за стол. Подумав, что это землетрясение, я зажмурилась, а когда открыла глаза, то поняла, что оказалась совсем в другом месте. Комната вроде бы даже напоминала прежнюю, но выглядела так, будто в ней лет пятьдесят никто не бывал. Везде висела паутина и лежали хлопья пыли, мои чудные обойки покрылись пятнами плесени и местами свисали со стен. Милые диванчики, кресла и столики, которых, возможно, я немного переборно понаставила вдоль стен, почти полностью развалились. Из невероятно грязных окон с полуразбитыми витражами просачивался странный мутный свет. Пахло затхлостью, старыми вещами и землей.

– Значит «Мир мертвых» – это не метафора! И где же теперь этот мой помощник?

Мысли вертелись в голове, как бешеная карусель, голос за дверью (теперь она оказалась с другой стороны) все завывал, а я судорожно пыталась понять, что мне теперь делать. Рядом вдруг нарисовался огромный черный котище с желтыми глазами и белой грудью. Он посмотрел на меня, призывно мяукнув.

– Василий! – я звала единственного человека, который мог мне сейчас помочь, но он куда-то делся. Вместо него на меня таращился кот… Василий, значит. Вот как! До сознания медленно стала доходить ужасная догадка:

– Ты что, здесь превращаешься в кота и говорить не можешь? – котяра в ответ коротко мяукнул и пошел к двери, даже лапой в нее поцарапал – мол, открывай.

Я попыталась встать (оказалось, что я сижу на грязном полу, а вокруг валяются какие-то старые тряпки), но тело было совсем чужим. Мне, похоже, за эти секунды приделали незнакомые руки – старые и морщинистые, все в пятнах. Я вдруг поняла самое страшное: в этом мире все становится таким, как будто оно уже давненько… не было живым. По-другому Та Сторона никого не принимает… кроме котов, кажется.

Новый мир вторгался в мою голову и рушил все, что было в ней когда-то постоянным, но не давал времени обдумать все хорошенько и впасть в ступор: в дверь продолжал колотить кто-то неведомый, с противным голосом. Василий, еще более противно завывая, царапался в дверь. Похоже, мне срочно надо было вставать и открывать этот несчастный проход. Нужно все сделать правильно, чтобы поскорее вернуться назад! Пришлось, двигая чужими, непослушными конечностями, кое-как подняться. Тряпки при этом потянулись вслед и оказались лохмотьями моей одежды. Рассматривать себя и задумываться о происходящем я точно не хотела. Радовало только одно: бояться того неизвестного, что стоял за дверью, я перестала. Яга тут, кажется, главный Босс? Ну что ж, некроманты – тоже раса, будем играть за них!

Дверь поддалась с жутким скрипом, и передо мной открылась картина Того Мира. Лес стоял тихий. Деревья, кусты, трава – все было серым, мертвым и пожухлым. Воздух пах запустением и плесенью. Невеселую картину разглядывать долго было некогда – перед крыльцом в странном голубом свете, льющимся с неба, маячила невысокая фигура… как будто бы мужичка. Во всяком случае, он был с бородой, в шляпе-колпаке и с какими-то ветками в руках.

– Пйиветствую тебя, Яга! – выговорил бородатый. Похоже, человеческая речь не была его коньком. Из-под бороды на меня блеснули маленькие глазки. Сердится, поди, что долго его продержала за дверью. Надо срочно вспомнить, что я там должна говорить, но мозг отказывался работать. Бородатый, подождав немного, сам продолжил:

– Я – баникь. Звать меня Шип. Пусти в ибушку!

То ли манера говорить у него была странная, то ли я от волнения перестала соображать, но кроме имени я ничего не поняла в странной речи. Похоже, он просто не все буквы выговаривает! Ладно, разберемся. Наверное, нужно его пригласить? Покосившись на кота, который все это время терся рядом, я вдруг услышала, что говорю хриплым старушечьим голосом:

– Входи, добрый молодец! – Похоже, что мозг сработал совсем не в ту сторону и выдал мне что-то из детства, а не из недавней лекции Василия. Что там еще было? Припомнилось только, что Баба Яга всегда кормит путников, в баньке парит и спать укладывает. Ну уж, это перебор. Не буду я его укладывать никуда. Стоп! Покормить его надо… едой из нашего мира. Точно, Василий так говорил.

Если Шип и удивился на «добра молодца», то виду не подал. Он шумно протопал по гнилым ступенькам крыльца. Я отпрянула от него и оказалась в домике, гость – за мной. Чем же его кормить-то? Вот засада! А тот уже сидел за столом, его ножки в каких-то обмотках болтались над полом, но шапку он вежливо снял и положил рядом. Воспитанная нечисть! У плиты что-то грохнуло. Я не так давно в своем милом домике все устроила как надо: очень современная кухня отделялась от комнаты барной стойкой, там была куча кастрюлек и электрическая плита… а теперь вместо всего этого блистающего великолепия на меня смотрела самая настоящая русская печка! Я что, еще готовить должна? Кот лазил по печи и гремел там старыми горшками, призывно мяукая.

– Я щас, секундочку! – Гость вроде сидел спокойно, надо срочно для него что-нибудь найти. Василий явно давал понять, что еду надо искать в старых горшках, но, подняв все крышки и заглянув во всю эту старинную керамику, я поняла, что дело плохо – нет еды, все пусто. Даже завалящей корочки не нашлось. Василий, который тыкался мордой везде вместе со мной, похоже, призадумался. Тут меня осенило. Моя сумка, которая так и продолжала висеть у двери, была полна всякой ерундой… ну, то есть самыми необходимыми вещами. Там точно было… С победным воплем я судорожно вытащила из недр сумочки недоеденную шоколадку. Это же еда! Из нашего мира, все сходится. И так пойдет, главное – от этого гостя как-нибудь отделаться. Быстро раздобыв у печи миску, похожую на глиняную тарелку, я торжественно положила кусок шоколадного батончика на нее и поставила перед гостем.

Тот никак не реагировал – таращился только на тарелку и на меня. Что-то надо сказать!

– Угощайся… гость… дорогой…?…

А вот теперь подействовало. «Гость» начал таращиться на батончик с явным интересом. Подумав, я схватила «угощение» с тарелки, быстро сняла обертку и почти кинула шоколадку назад. Мужичок выглядел так, что явно мог сожрать что угодно вместе с оберткой, лучше перестраховаться.

– Новая Яга дает хоёший… гостинец? – Пришелец, кажется, не был уверен в моих кулинарных способностях и старательно нюхал коричневый кусочек, одиноко лежавший на огромной тарелке.

– Хороший, хороший! Это вкусно. Ешь… милок.

Глянув на Василия, я поняла, что тот, кажется, трясется – может от смеха? Тоже мне, чеширский кот, мог бы и говорить научиться, а то я тут за двоих отдуваюсь. Гость тем временем решился, аккуратно взял двумя пальцами шоколадку, отправив ее в огромный рот и начал с несчастным видом пережевывать. Правда, уже через секунду он чавкал с явным удовольствием и даже понюхал еще раз тарелку… со всех сторон, правда, и даже стол под тарелкой изучил, но, в общем, он оставил у меня впечатление весьма воспитанного… лешего, что ли, я так и не поняла, кто это, и уж тем более – зачем ему в наш мир. Может, спросить надо было сначала? И как теперь этого «добра молодца» выпроваживать – Василий про это точно ничего не говорил.

К моему огромному облегчению, как только «молодец» доел батончик, мир снова перевернулся. Я опять оказалась на полу, ну да ладно, главное – все опять стало прежним: мои ручки вернули себе прежний вид, Василий мгновенно оборотился в человека (вот уж, облегчение!), причем без всяких спецэффектов – ни дыма с искрами, ни хлопков. Мужичок остался сидеть за столом, только выглядела потрепанная грязная фигурка теперь крайне неестественно в чистой и уютной комнате, в которой опять все было на местах, только моя куча мягких игрушек на диванчике раскидалась. Как бы «перебежчик» теперь тут что-нибудь не испачкал! За окном опять светило яркое солнышко, и, кажется, я никогда еще не была так ему рада.

Василий начал смеяться, я тоже тихо тряслась от нервного смеха, а гость смотрел на нас из бороды и, кажется, опять чего-то ждал.

– Шип, вот пройдоха! – Похоже, мой кот с ним знаком. – Ты что-то долго на Той Стороне бродил. Постой, лет двадцать-тридцать кажется. Как же ты теперь вернешься? Бани твоей, поди, давно уж нет!

Гость заерзал на стуле и, сердито глянув на меня, прошлепал к двери. Он не был похож на существо, умеющее считать дальше пяти, и даже вряд ли знал, что время измеряется годами, но суть речи явно уловил.

– Поди ужо на месте, чёй-то ей будет-то! – Он явно забеспокоился и посмотрел на меня просительно. – Яга, поможи, доёжку мне сотвои!

– Я… Что мне сделать?

– Ну, путь-доёжку до баньки моей. Баникь я!

– Ладно, сделаем, не переживай. – Василий, похоже, теперь, когда все обошлось, был готов не только путь-дорожку, но и мост хрустальный для этого чудика выстроить. Интересно, что это они имеют в виду? Странный мужичок зашлепал к двери, высунулся из нее сначала осторожно, затем вышел на крыльцо и вдохнул воздух так, что, кажется, верхушки деревьев закачались.

– Да, загостеванился. Ладничко ужо, пойа мине.

– Ну иди, коли пора, – ответил Василий, а затем махнул рукой в сторону леса. Я с удивлением заметила, как среди деревьев, – будто ткань из рулона раскатывается, – возникает самая настоящая дорожка. Точно такая же, как та, по которой я вчера пришла. Так вот оно что…

– Скатертью-дорожка, – напутствовал бывший кот нашего гостя, и тот деловито пошаркал к лесу. По дороге успел, правда, буркнуть «Я твой должник», и тут же юркнул на тропку. Исчез он из глаз подозрительно быстро, я все смотрела ему вслед. Василий повернулся, улыбка на его лице, казалось, освещала весь лес.

– Ты молодец!

– Да ну?

– Да, здорово выкрутилась с едой. Я был уверен, что у нас есть запас, а вот, поди ж ты! Лишнего не наболтала, к счастью, хотя с «добрым молодцем» смешно вышло.

– Ну да!

Посерьезнев, Василий глянул на меня внимательно.

– Ты как, нормально?

Я молча стояла, подставив лицо солнцу. Я не знала, нормально ли я, и что мне теперь со всем этим делать. Кажется, старая сказка оказалась слишком близко ко мне, и почему-то была она слишком страшной, но, судя по всему, это была МОЯ сказка, и жить в ней придется теперь мне, так что нечего горевать, надо, похоже, работать.

– Вась, давай мы еду быстро приготовим, пока опять никто не приперся, а то у меня шоколадка только одна была!