Читать книгу Судьба в подарок - Анна Ковалева - Страница 5

Прозвенел звонок, и Ягель немного поёжился, ощущая себя снова студентом. В большой зал, очень напоминающий университетскую аудиторию, вошёл высокий мужчина в костюме со стопкой бумаг в руках и занял место за столом в центре зала. Шумевшие до этого Художники замолчали и с интересом уставились на него.

– Добро пожаловать на наши обучающие курсы! – мужчина радостно улыбнулся, как будто «обучающие курсы» призваны были принести всем счастье. – Меня зовут Вандольф. Обращайтесь ко мне сразу же, как появляется какой-либо вопрос, а по опыту я знаю, что они появляются в большом количестве. Итак, для качественной и полноценной работы Художника судьбы тех знаний, которые вы получили в университете, недостаточно, необходимо совершенно чётко понимать, кто такой Человек, как и чем он живёт. Вы прекрасно знаете, что Полис и мир Людей очень сильно отличаются друг от друга, это касается не только времени, которое течёт в наших мирах по-разному, но и самого государственного устройства. Как вы все знаете, в Полисе существует чёткая социальная иерархия, согласно которой каждая каста занимается определённым родом занятий и не имеет права его менять…

– Простите, – в зале уже поднялась первая рука, и Вандольф замолчал, внимательно глядя на вопрошающего. – Меня интересует, почему именно такое устройство существует? Чем оно хорошо и почему в мире Людей всё устроено иначе?

Ягель, начавший было дремать под монотонную лекцию, тут же встрепенулся: этот вопрос волновал его не меньше, и, пожалуй, он тоже желал бы услышать на него ответ.

– Задача наших курсов – это не выяснение причин устройства нашего с вами мира, но понимание того, как устроен мир человеческий, – назидательно и спокойно ответил лектор, и Ягель сник. Видно было, что такой вопрос ему задавали не раз и ответ был заранее подготовлен. – Итак, – Вандольф продолжил речь, – в мире Людей всё устроено по-другому. Каждый Человек вправе сам выбирать род занятий, как мужчины, так и женщины. Однако у Людей существуют другие, так сказать, правила. На Земле есть различные государства, страны, города, есть различные национальности, что нам с вами неведомо. У нас нет пространственных границ, на Земле же они есть. Как время, так и пространство видятся нам и Людям с разных сторон. И мы не можем судить, хорошо это или плохо, мы обязаны принимать всё как есть.

«Интересное слово в этом контексте – обязаны. Кому и чему обязаны?» – с тоской подумал Ягель.

Он начал думать, что зря пошёл на эти курсы. Ну или хотя бы надо было затащить с собой Пабло, но друг наотрез отказался, мотивируя это своей занятостью. У него остро стоял вопрос с работой, к тому же он, похоже, всерьёз задумался над созданием союза с Мариеттой, благо та давала неоднозначные намёки, и обхаживал её, как умел. Ягелю же, наоборот, нечем было занять своё время: после пересдачи Магистр так и не удосужился объявить результаты, и Ягель решил, что не сдал экзамен и не получит Кисть. Другой на его месте тут же подался бы в подмастерья, как и задумывалось изначально, но Ягелю было любопытно, что же происходит с «его» Человеком, если таковой действительно имеется. В последние дни его всё чаще тянуло к мольберту, причём картины выходили весьма странные: младенцы, пелёнки, врачи в белых халатах, какие-то медицинские трубки и другие приборы, счастливые взрослые пары и всё в таком духе. Неужели же Человек всё-таки родился и кто же это?

– …всё это вы можете увидеть на схемах и рисунках, – из задумчивости Ягеля вывел голос Вандольфа, который зашуршал бумагами, разделяя их на мелкие стопочки, и подошёл к первому ряду. – Передавайте по одному листу каждому присутствующему.

Когда Ягель получил свой листок, он удивлённо присвистнул, правда, это осталось незамеченным для остальных Художников, каждый из которых так же внимательно разглядывал полученную копию. Судя по всему Вандольф от социального устройства перешёл к описанию семейной жизни в Полисе и на Земле: на листке было изображено два рисунка, на одном счастливая семья из родителей и ребёнка, на другом – двое влюблённых взрослых без детей.

– А какую семью Вы сами считаете более нормальной, господин Вандольф? – Ягель выпалил этот вопрос так быстро, что сам не успел сообразить, когда же он пришёл ему в голову.

– Простите, – вежливо кивнул лектор, – я не могу давать оценок, я вынужден лишь констатировать факты. В Полисе не существует родильных домов, здесь не рождаются дети, здесь при благоприятных условиях появляются уже сформированные личности с заложенной программой поведения, и это всегда считалось нормальным, должным. На Земле всё иначе, весь смысл людской жизни сводится к детям, их рождению, воспитанию и продолжению рода. Так устроена их жизнь, и так устроена наша. Вы когда-нибудь ощущали потребность в родителях? Нет, потому что это не заложено в вашей программе.

– Но каждый из нас нуждается в заботе, разве нет? – ещё один скептический голос из зала.

Вандольф согласно кивнул.

– Именно с этой целью и создаются союзы в Полисе – ради комфортной жизни. Но это не семья, это именно союз.

– Позвольте, – возразил ему Ягель, – разве такой… союз можно назвать счастливым?

– Счастливым в нашем понимании этого слова – да, безусловно. Счастливым в человеческом понимании – возможно, не до конца. Но и на Земле живут семейные пары без детей, и они вполне счастливы друг с другом, – Вандольф был непреклонен, и Ягелю даже показалось, что всё это смахивает на очередной гипноз.

Ягель откинулся на спинку стула и задумался над словами Вандольфа. Мы не должны оценивать, мы должны принимать всё как должное. Да почему же? Что плохого в оценке? Или это чисто человеческое качество, неподвластное Художнику? И может ли быть счастливой семья без ребёнка?

Конец лекции Ягель не слышал, так как был настолько сильно погружён в свои мысли, что очнулся, только когда Вандольф, уже собирая бумаги и отпуская Художников домой, говорил им на прощание:

– Со следующей лекции мы начнём изучать возрастное развитие ребёнка. Для многих из вас, кто уже получил своего первого Человека, это будет очень полезно и весьма кстати.

Ягель вышел из зала в смятении, размышляя, придёт ли он вообще на следующую лекцию. Весь вечер он слонялся по мокрым от дождя улицам Полиса и наконец решил, что не в силах больше ждать и утром он пойдёт к Главному Магистру за результатом экзамена. В конце концов, если его Человек родился, то самое время приняться за работу, если же нет и он ещё и провалил экзамен, то чёрт с ней, с карьерой Художника, не очень-то и хотелось.

***

– Ягель, проходи, я всё ждал, когда же ты посетишь меня, – Главный Магистр был невозмутим, как всегда.

Ягель по-хозяйски уселся на кресло в его кабинете и, наивно хлопая ресницами, спросил:

– А я ждал, когда Вы сообщите мне результаты пересдачи экзамена.

Главный Магистр довольно улыбнулся:

– Это был не экзамен, Ягель, это была проверка. И ты её успешно прошёл.

Слова зависли в воздухе. Ягель смотрел в голубые глаза Магистра и молчал, пытаясь понять, что он ему говорит.

– Но не до конца, – Магистр с сожалением вздохнул и потянулся к трубке. Раскурив её, он продолжил: – Твои новые картины должны были привести тебя ко мне раньше. Скажи, они не насторожили тебя?

– Мои… картины? – Ягель сглотнул. Чёрт, откуда он знает?

– Сколько ты их уже нарисовал?

– Около десяти, – на автомате ответил Ягель, а сам мысленно перенёсся к своим мольбертам. Так, рисовал он все картины дома, в своей одинокой холостяцкой комнатушке. И сейчас они ровной стопкой лежат в углу его комнаты. Никто не мог этого знать и видеть, он не говорил об этом никому, даже Пабло.

– Хорошо, хорошо, в принципе достаточно. Принеси их мне, и после этого обговорим условия.

– Какие условия? – Ягель уже начинал злиться.

– Твоей работы Художника судьбы.

– Так я… сдал экзамен? – тупо спросил Ягель.

Магистр с интересом посмотрел на него и, отложив дымящуюся трубку, наклонился к нему и загадочным голосом сказал:

– А ты так и не понял? Твой Человек уже родился, это девочка, Ягель. Ты сам на «пересдаче» нарисовал этот момент.

***

Белое длинное здание роддома переливалось в первых ранних лучах весеннего солнца. Двое уставших врачей в запачканных кровью медицинских халатах тихо переговаривались на лестнице около родильного отделения.

– Это были самые непростые роды в моей практике, – усталым голосом сообщил один из них. Лицо его, худое и измождённое, выражало ни больше ни меньше вселенскую скорбь. – Мать отказалась от детей перед самым началом схваток, и мы буквально силой заставили её родить. Такого не бывало ещё никогда! – он растерянно покачал головой, словно сам не верил в то, о чём говорил.

– Чем она мотивировала своё решение? – поинтересовался второй, более молодой и явно менее опытный. – Зачем нужно было доводить всё до родов? Она могла бы всё решить на ранних сроках…

Первый хмуро посмотрел на него и резко оборвал:

– Не нам решать это. Но женщина сказала, что в её жизни недавно произошло страшное событие и она ни финансово, ни морально не способна сейчас обеспечить двоих детей. Знаешь… – врач немного помолчал и очень тихо добавил: – У меня такое ощущение, что из-за её нежелания рожать второй ребёнок так и не смог родиться.

Молодой врач выдохнул и с надеждой спросил:

– Но ведь один ребёнок выжил, может удастся её уговорить? Девочке нужна мать…

– Если мать напишет официальный отказ, мы будем вынуждены передать малышку в детский дом. А девчушка получилась чудо какая хорошенькая!

– А если кто-то решит удочерить её? – осторожно спросил молодой врач.

Его собеседник прищурился и удивлённо спросил:

– Генри, ты хоть представляешь, с какими трудностями тебе придётся столкнуться? А Мэри? Ты спросил её согласия?

Молодой врач по имени Генри смутился и ответил:

– Да не то чтобы я про себя говорю… Просто поинтересовался. Жалко девочку.

– Это да, – согласно кивнул врач. – Ладно, что же, надо отдохнуть перед завтрашним днём. Завтра состоится разговор с матерью, может, она передумает и не бросит ребёнка.

Чуть позже утром, когда проходил пересменок и сотрудники были заняты, Генри осторожно открыл дверь отделения, где лежали новорождённые, тихонько подошёл к нужной кроватке и с улыбкой посмотрел на спящую девочку.

– Ничего, всё будет хорошо, я не дам тебя в обиду, Мэдди.