Читать книгу Не смей меня желать - Анна Квин - Страница 3

Марк

Интересно, она вообще думает о чем-либо? Такая опция включена в ее тело, или господь ограничился сиськами третьего размера и длинными ногами, решив, что мозги Нике будут только мешать?

Она налегает на алкоголь весь вечер, и Марк, признаться, думает, что девчонка отрубится раньше, и уж точно ее сил не хватит на то, чтобы отправиться на поиски приключений для вторых девяноста. Вроде ведь была искренне опечалена смертью подруги. Даже слезы на глазах мелькнули, хотя Марк считал, что богатые леди с макияжем не плачут. Впрочем, тушь не потекла, а значит, на глазах искусственные ресницы. Можно рыдать и даже тереть кулаками, как обещают рекламщики.

Что перемыкает в хорошенькой головке на поминальном банкете? Куда делась красивая, печальная девочка и почему все то, о чем говорил ее отец, вылезло наружу. Ника напивается и перестает себя контролировать. Сначала демонстративно вешается на какого-то парня прямо в зале, а потом позволяет себя увести в неизвестном направлении. При этом девица пошатывается на высоченных острых шпильках. Как только на лестнице не наворачивается с них? Не иначе как мажорчик поддерживает и не позволяет упасть.

Идти за богатенькими детками, которые решили по-быстрому перепихнуться в туалете, совершенно не хочется, но Марк помнит слова работодателя и про невинность, и про опасность. Свою работу приходится выполнять. Сейчас Ника себя явно не контролирует и ее нужно забрать оттуда, даже если она будет против.

Идет не зря. Ника, видимо, немного приходит в себя и передумывает, чего не скажешь, о наглом мажорчике, который не стесняясь ее лапает и не собирается уходить. Хорошо хоть у него мозг от алкоголя не отказывает окончательно, и парень уступает, выливая бочку словесного говна, которое Марк игнорирует. Но все могло закончиться хуже. Ника падает на руки Марку и до машины ее приходится тащить, как и по лестнице в дом, где все уже спят. Марк не горит желанием объяснять заказчику состояние его дочери, поэтому буксирует девушку в ее комнату, разувает и сгружает на кровать. Кладет на бок и под спину подсовывает валик из подушек.

Нет уж, нянькой к пьяной девице, которая вероятнее всего начнет блевать довольно скоро, он не нанимался, но и позволить ей захлебнуться в собственной рвоте нет особого желания. Оставив подопечную спать беспробудным сном пьяного портового грузчика, Марк отправляется в свою комнату. К счастью, первый рабочий день подошел к концу. Парень надеется, что второй будет чуть менее насыщенным.

Ника

Демоны! Что же так херово-то! И сознание взрывается вспышками, заставляя просыпаться, а за окном темнота! Лучше уж провалиться в сон до утра. Я разлепляю глаза и со стоном фокусируюсь на часах, стрелки которых светятся в темноте. Полночь. Как я вообще домой попала?

Последнее, что всплывает в голове – коньяк и Паша, который обнимает слишком уж откровенно для людного места. Потом еще вспышка, и вот меня уже к машине тащит Марк. А где Паша? Точно! Этот мерзавец хотел меня по-быстрому поиметь у стены, пользуясь тем, что я не соображаю. Пожалуй, от охранника есть польза. Главное, чтобы не доложил о моем поведении папочке, с него ведь станется.

У кровати стоит тазик. Как мило. Надо будет сказать заботливой няне, в которую переквалифицировался бывший офицер, что у меня нет привычки блевать. Мой организм крайне неохотно расстается с тем, что сожрал или выпил. Я со стоном встаю с кровати, мучаясь от головной боли, и ползу в ванну. Контрастный душ – лучшее средство от похмелья.

Десять минут и я выползаю похорошевшая, посвежевшая, с четким пониманием, что нужно зайти и кое-кому сказать «спасибо», а заодно попросить «не стучать» моему заботливому родителю. Если, конечно же, Марк не успел доложить о моем поведении.

Впрочем, если бы папа был в курсе такого возвращения блудной дочери, фига бы мне дали спокойно подремать. Папа или уже был у себя комнате и не выходил, так как притащил очередную девицу, которые год от года становились моложе и дешевле, или еще не вернулся.

Я достаю первое попавшееся домашнее платье, узкое и длинное, из приятного трикотажа, и натягиваю его на голое тело, а потом выхожу в коридор.

Я знаю, куда поселили охранника. Преодолеваю разделяющий нас этаж и без стука дергаю дверь за ручку. Не стучу. Даже не знаю почему. Мне в голову не приходит. Если Марк спит, так я его все равно разбужу, если еще не лег – не разбужу. Чего я совершенно не ожидаю так это того, что он шагнет мне навстречу прямо из душа. Хорошо хоть полотенчико вокруг бедер обернул! К такому зрелищу я оказываюсь совершенно не готова. Во рту все пересыхает, а язык прилипает к небу. Марк, если бы не шрамы, был бы совершенен. Но в глаза мне первым делом бросаются не они, а стальной пресс без грамма лишнего жира, с кожей плотно обтягивающей кубики мышц, тонкой полоской волос, идущей вниз от пупка и скрывающейся под низко сидящим на бедрах полотенцем. Зрелище выбивает из колеи. Я завороженно поднимаю глаза выше, к развитым мышцам груди, сильной шее, к подбородку. Бог мой, кто же знал, что скрывается под мешковатой водолазкой или строгим костюмом?! Нет, ему однозначно надо носить рубашки и наплевать на шрамы, которые покрывают его торс – рваные розоватые, алые и коричневые линии. Совсем свежие, они зажили недавно и, не удивлюсь, если еще болят, они рассекают мышцы и немного отрезвляют. Страшно подумать, какую боль он испытал, когда их получил. Это заставляет меня перестать капать слюной на паркет и попытаться вспомнить, зачем я вообще сейчас пришла. Такая задача кажется сложной, я не могу перестать пялиться на мужчину передо мной, раз за разом возвращаясь взглядом к белому, мать его, полотенцу, которое слишком уж откровенно обрисовывает то, о чем приличным девочкам думать не следует и уж тем более не стоит с жадностью рассматривать через махровую ткань. Но ведь я и не была приличной девочкой. И Марка об этом предупреждали.

– Достаточно хорошо изучила? – с издевкой интересуется парень, словно услышав мои мысли. Боевой запал куда-то иссякает, а к щекам приливает кровь. Мои откровенные взгляды не остаются незамеченными. Черт! Какая же ты дура, Ника! Нельзя капать слюной на своего телохранителя! К тому же ты уже успела произвести на него впечатление: сначала нахамила, а потом нажралась, как последняя алкашка. Он явно в восторге, а вот теперь практически трахаешь глазами. Самое время попросить, чтобы он не сдавал твои пьяные похождения папе.

– Достаточно, – сглотнув, шепчу я и отступаю к стене. На меня очень странно действуют капельки воды, стекающие по шрамам и напряженному прессу туда, где полотенчико лишь подчеркивает совершенную фигуру.

Не скажу, что я ни разу в жизни не видела раздетого парня. Видела, мы часто летом выбирались кататься на яхте, да и совсем невинной я остаюсь лишь в папиных мечтах. Отсутствие полноценного секса еще не делает меня нежной фиалкой, но почему же от взгляда на поджарое, исполосованное шрамами тело Марка мне становится тяжело дышать? Потому что передо мной не холеный мальчик после спортзала, а настоящий дикий хищник? Так мне никогда такие не нравились. Я всегда думала: мой удел – богатые папенькины сынки, ну такие же, как и я. Благополучные, облаченные в дорогие шмотки. Мне всегда нравились они. И я не собиралась пускать слюни на офицера в отставке.

– Тебя стучаться не учили? – насмешливо приподнимает бровь он. В отличие от меня, Марк не разглядывает с жадностью мое тело. Просто с презрением смотрит в лицо, будто угадывает все мысли в моей голове. Мне неприятно его безразличие, к тому же посмотреть есть на что. Я неосмотрительно влезла в тонкое обтягивающее платье, а соски сейчас торчат так, словно собираются порвать трикотаж, и я постоянно мучаюсь дилеммой: сложить на груди руки и постараться прикрыть свой позор или лучше не привлекать внимание. Если бы Марк хотел, он бы давно меня изучил. Но, похоже, ему неинтересно.

Я бы вообще решила, что полученные травмы сделали из него недомужчину, но когда я появилась и уставилась на него жадным, голодным взглядом, нельзя было не заметить, что он этот взгляд оценил и отреагировал на него так, как и положено молодому здоровому парню. Но не более. Я не наивная и понимаю, у него просто встал, а не встал на меня, потому что я тут вся такая неотразимая. Любая знающая себе цену девушка очень хорошо понимает разницу между двумя этими состояниями парня. Интересно, почему меня это оскорбляет до глубины души?

– Я, вообще-то, в отличие от некоторых, у себя дома и могу входить без стука, – раздраженно бросаю я, потому что злюсь. На себя, на него, на идиотскую ситуацию и на папочку, который способствовал этому.

– И все же, если бы ты стучалась, могла бы избежать неловких моментов и душевных потрясений.

– Если бы ты ходил, хотя бы чуть-чуть одетый, никаких душевных травм бы не было.

– Ну прости, я был в душе и не ждал гостей. – Парень пожимает мощными плечами, заставляя меня сглотнуть. Вот стоит тут передо мной почти обнаженный. Хоть бы халат для приличия накинул! Совсем совести нет.

Я гордо разворачиваюсь и направляюсь на выход. Голос телохранителя останавливает меня возле двери.

– А приходила-то зачем?

Я замираю, выдыхаю, чувствуя себя последней идиоткой, и медленно поворачиваюсь к Марку.

– Хотела сказать, чтобы ты не рассказывал папе…

– То, что тебя пьяную до невменяемости лапал какой-то мажорчик? – прищуривается он.

– Папа знает про Пашу… – гордо вздернув подбородок, заявляю я.

– А, то есть в следующий раз можно не вмешиваться? – кажется, Марк злится. – Прости, но этот вопрос мне нужно уточнить у работодателя. Тебя мне вверяли как непорочную и велели вернуть в таком же состоянии. Мне бы не хотелось, чтобы подозрение пало на меня.

– Папа судит обо всех по себе, – огрызаюсь я. – Это ему в целом все равно с кем спать, я придирчива. И на кого попало не кидаюсь.

– Да, я заметил, – фыркает Марк, возвращая мне оскорбление.

Наверное, поэтому я не сдерживаюсь и мстительно заявляю:

– Завтра будь готов в девять. И надень рубашку.

– В моем гардеробе только водолазки. Это прописано в контракте, – парень сжимает зубы и зло прищуривается.

– Я. Куплю. Тебе. Рубашку, – упрямо чеканю я.

– Покупай, я ее повешу на вешалку. Ну и расскажу твоему отцу, как прошли похороны. Он явно завтра будет с утра спрашивать.

– Мерзавец!

– Нет, просто выполняю свою работу.

– Хорошо, ходи в водолазках! – выплевываю я, признавая, что этот раунд остался не за мной.

– Хорошо, я не буду рассказывать про твое поведение.

Марк

Едва Ника уходит, демонстративно хлопнув дверью и оставив после себя запах ванили и бергамота, Марк прислоняется спиной к стене, проклиная про себя дерзкую девчонку. Вот зачем она, спрашивается, сегодня явилась среди ночи? Ее папочка не учил, что ходить ночью в комнату к одиноким мужчинам чревато? Такой визит может быть воспринят превратно. Или она настолько не считает его за мужчину, что даже не думает об этом? В ее глазах мелькнуло удивление, когда она застала Марка в полотенце. Похоже, в понимании Ники, телохранители не ходят в душ или сразу после этого влезают в водолазку, которая жмет горло, а воротник которой цепляется за щетину. Даже если с утра побриться, к вечеру все возвращается на круги своя. Она что, не могла подождать до утра с этими разговорами или боялась, что он помчится под дверь спальни ее отца, чтобы доложить о недостойном поведении дочери? Да делать ему что ли больше нечего? Нет же! Нужно было притащиться сюда в этом чертовом обтягивающем платье, под которое она даже трусы не надела, с торчащими сосками! Интересно, она это специально? Скорее всего нет; телохранитель – это же кто-то типа мебели. А он сейчас закрывает глаза и видит чуть приоткрытые пухлые губы, красивое тело, обтянутое тонким трикотажем, который подчеркивает каждый изгиб, и эти, мать его, соски. Пошел, называется, спать!

Марк глухо стонет, ругается сквозь зубы и, развернувшись, отправляется в душ. Просто необходимо снять напряжение. Желание доставляет почти физическую боль, член пульсирует, а яйца буквально сжались; эта нахальная девчонка просто ушла, даже не подозревая, что сотворила с ним за короткие минуты разговора.

Парень раздраженно отбрасывает полотенце на еще влажный кафель в ванной и шагает в душевую кабину. Сначала включает на полную мощность холодную воду, снова ругается и понимает, что бесполезно. Это не помогает. Не сейчас. Он переводит выключатель в нормальное положение, позволив теплым струям воды хлестать по напряженным мышцам спины. Напряжение такое сильное, что любое движение отзывается сладким спазмом в паху. Марк плескает на ладонь немного геля для душа и проводит рукой вверх-вниз по напряженному пульсирующему члену. Так просто представить Нику прямо тут, под душем, на коленях. Вода стекает по длинным светлым волосам, струйками бежит по руке, а девушка приоткрывает пухлые губки, когда он входит в нее до основания. Ника стонет, а ее полная грудь с темно-коричневыми сосками колышется в такт каждому удару. Картина такая реалистичная, что кончить не составляет труда. Марк чуть ускоряет ритм, обхватывает сильнее, еще раз проводит сжатой ладонью по пульсирующему члену и со стоном утыкается лбом в холодный кафель стены. Наслаждение проходит дрожью по спине и заставляет тяжело дышать.

Теперь хочется спать, курить и трахнуть эту богатенькую блондинку уже по-настоящему. Наверное, потому что ему категорически запретили это делать. Впрочем, в создавшейся ситуации есть определенный плюс. У него нормально встал впервые после ранения. Нет, физических увечий, влияющих на потенцию, не было. Просто жить не хотелось и, как следствие, трахаться тоже не особо. А сейчас кровь вновь приливает вниз, к паху, и это даже раздражает. Дрочить второй раз за вечер в душе – уже перебор. Надо спать. А завтра весь день смотреть на ее задницу и в вырез дорогого платья. Ника знает, что красива, и даже траурное платье у нее такое, что его хочется задрать, как можно скорее. Неудивительно, что мажорчик попытался. «А может, просто некоторым стоит найти себе кого-то на пару вечеров», – раздраженно думает Марк.

Впрочем, найти такую, как Ника вряд ли получится. И раньше-то не получалось, а уж сейчас с такой-то рожей и изрисованным шрамами телом – тем более. Только раньше Марк и не хотел таких, как Ника. Они казались слишком далекими, недоступными да и нежеланными, в общем-то. Дорогой фарфор красив, но пить утренний кофе все же лучше из самой обычной чашки. Так удобнее, а на фарфор можно просто посмотреть в витрине и про себя восхититься умением создателя. Марк думал таким образом еще вчера. Всего один день возле блондинки, и он так сильно меняет мнение. Эти перемены Марку совершенно не нравятся.