Читать книгу Княжна для викинга - Анна Лакманова - Страница 16

Новгородский вечер перешел в ночь. Мысли Дивы о предстоящем замужестве носились вереницами, не давая уснуть. Все последние дни она представляла, как радостно ей будет в новом образе, как уверено она сможет отдавать приказы, устроив все по своему вкусу. К тому же грела мысль, что Изборское княжество богато и неприступно, как утверждал ее отец. Но главное, ходят слухи, что жених красив и умен. Хотя Гостомысл упоминал и о другом искателе ее руки – князе родом из Рарожья, кстати, давно разрушенного, но в давние времена периодически нападавшего на земли, считающимися закрепленными за Новгородом. Итак, второй жених. Сейчас точно уже не вспомнишь, кто таков, но там вроде что-то несущественное…Сын не то кухарки, не то еще кого-то.

Погруженная в размышления, княжна даже не сразу услышала слабый стук в свою дверь.

– Дитя, это я, – голос отца прозвучал подозрительно тихо. Казалось, он не хотел, чтобы кто-то знал о его разговоре с младшей дочкой. Поздний час также указывал на это. – Я хотел поговорить о твоем предстоящем замужестве, – войдя в терем, начал князь, и тут же был прерван.

– Мне уже доложили: послы будут завтра, чтобы узнать, какое я приняла решение! – выпалила Дива, натянув на себя одеяло.

– Ты моя любимая дочь, и потому я даю тебе право выбора, – нарочито устало начал князь. – Хотя я и неуверен, что ты склонишься в верном направлении. Но все-таки я не желаю тебя неволить, если и есть для тебя какое-то различие меж женихами – ты решишь это сама. Единственное, о чем я хочу напомнить тебе – это об истории нашего славного рода, берущего свое начало от легендарного Словена…Еще твой великий прадед говорил, что только простолюдин может легко опозорить себя, но не благородный человек, понеже от того зависит честь его рода! И то, что позволено всем, не позволено ти…

– Батюшка, ты что, говорил с Велемирой? – предположила Дива.

– Нет, – Гостомысл покачал головой, не обратив внимания на интересный вопрос. – Я говорю тебе все это потому, что завтра как раз тот самый день, который в наивысшей степени явится поворотным в твоей судьбе. Прибывают послы за нашим высочайшим решением. Скоро ты покинешь этот дом навсегда…Ты выйдешь замуж и…

– А почему я, а не Велемира? Она ведь старшая! – сей нюанс очень занимал Диву.

– Велемира и Роса – дочки смирные. Они сделают, как я велю. А ты…Моя маленькая бунтарка…– Гостомысл с улыбкой потрепал Диву по щеке. – И потом, я хочу, чтобы Велемира осталась в Новгороде, помогая управлять вашему брату городом. Когда меня не станет, Есению понадобится родное плечо. А в ней есть сила и ум. Что до тебя…Я любил твою мать, ты знаешь. И я желаю, чтобы у тебя был выбор. И он, слава богам, у нас имеется: князь Изборский Радимир и Рёрик из Ютландии!..

– Ну это даже не выбор! – с некоторым разочарованием ответила Дива. – Понятно, что Радимир! С таким союзом нам ничего не будет страшно. Изборск – великий град. И наш сосед. Я там расположусь весьма удобно. А тот второй жених…Неизвестно, откель взялся…

– Ну почему же, неизвестно…Как раз-таки все предельно ясно с ним…– усмехнулся Гостомысл. – Еще его дед, а затем и отец, приходили на наши земли. Разоряли их, придавая мечу все живое, что попадалось им на пути. Много жизней положили наши предки на эту борьбу…Он сын нашего врага…

– Сын нашего врага?! – Дива нахмурилась. – И что же, наши предки, действительно, воевали с его народом?

– Действительно, – подтвердил Гостомысл.

– В таком случае, я охотнее стану женой простого косильщика в глухой деревеньке, чем буду рядом с потомком того, кто причинил нашему народу столько горя! – вознегодовала Дива.

– Даже так…– Гостомысл таинственно улыбнулся. Он сам учил своих детей любви к родине. Прививал им это чувство с пеленок. Но ни в ком из них он не встречал такого пыла, как в младшей дочери. Обычно женщин интересует не то, кто был предком их избранника. Их больше занимает нынешнее его положение. И если он влиятелен, красив и молод, они выдут замуж даже за сына последнего злодея.

– К тому же мне раскрыли, что он сын какой-то простолюдинки…Это так? – кашлянула Дива.

– Насплетничали, значит, уже, – Гостомысл усмехнулся, но потом снова принял серьезный вид. – Он законный наследник престола Велиграда. Которого, правда, уже не существует. Нынче Рёрик есмь хозяин Дорестадта. Но и там дела не намного лучше. Сам император в свое время выделил ему земли в лен. Некоторые из них и сейчас покорены его власти. Правда, вот, надолго ли?..Однажды его отец уже потерял Рарожье, а вместе с ним и жизнь. Оставив свою семью в условиях, когда они были вынуждены спасаться у соседей. Рёрик и его братья сумели вернуть часть наследства своего отца. Но с трудом верится, что это навсегда. Может, из него вышел бы толк…Если б у него было больше сил. Но что он может со своей крохотной дружиной? А наемникам надо много платить. Помяни мое слово, однажды награбленное им золото иссякнет. И защищать его город будет некому. Да и потом, он ведь сущий разбойник! Пусть сейчас он и властитель. И даже более ли менее сносный воин…– Гостомысл крайне поверхностно коснулся ратной темы, хотя знал, что имя сына Годслава давно гремит на Эльбе, Рейне и Луаре. И тот долгое время известен как удачливый пират, за которым, ввиду его бесчисленных побед, следуют искатели славы, наживы и приключений. Образ отчаянного храбреца мог увлечь юную княжну не в ту степь, чего допускать не следовало. «Конечно, сам по себе Сокол Рёрик, может быть, и неплох. Но у него только и есть, что его мужество да горсть верных людей…», – думалось Гостомыслу, – «то ли дело Изборский жених…Радимир Смирный принесет с собой нечто более осязаемое, чем одну свою отвагу». – Я буду честен с тобой, дитя, – продолжал старый князь. – Рёрик самим императором признан законным наследником части земель Ютландского полуострова…Все вроде бы так…Да где сейчас сам император? Его слово, к сожалению, уже утратило свою силу. А его сыновья – Карл и Лотарь – готовы перегрызть друг другу глотки, словно псы, дерущиеся за кость! Для них Рёрик – уже забытое прошлое. И он может легко лишиться последнего оплота своей власти. Нет, дитя мое, он не князь, а головорез, – покачал головой Гостомысл. – В нем княжеского не так много, как нам хотелось бы, – нарочито огорченно покачал головой Гостомысл. – Вот, и к несчастью, ходят слухи, что его отец, князь Годслав, в свое время взял в жены стряпуху. Правда, она потом утверждала, что происходит из знатного славянского рода. А на кухне оказалась лишь потому, что ее пленили захватчики. Род в любом случае ведется от отца. Но мы-то с тобой понимаем, дочь, что это не всегда так. Помни, кем бы ты ни была в следующей жизни – в этой ты должна думать о будущем своего города! Ты в ответе за каждого, кто ступает по нашей земле…И выбор мужа – это выбор, который ты должна сделать, думая о благе княжества! Мне приятно, что ты все-таки тяготеешь к верному решению. Значит, Радимир, – князь одобрительно оглядел дочку.

– Безусловно. Я не стану женой сына простолюдинки! – возмутилась юная княжна.

– Безусловно…– повторил за ней Гостомысл. – И все же выбор за тобой. Главное, чтобы потом не винила отца. Впрочем, я вижу, что тревожился напрасно. Ты сама понимаешь, нам ни к чему в роду сын простолюдинки, – князь многозначительно оглядел дочь. И в этом взгляде сквозила тревога, намекающая на то, что дело не только в родословной. Он хорошо помнил тот вечер и ту историю, которая произошла с ним очень давно. А казалось, как будто вчера…

День катился к закату. Влажный от дождя воздух дрожал на ветру. Стайки птиц лениво ползли по небу. На опушке березняка расположился лагерь новгородского воеводы. Каждый дружинник занят приготовлением к грядущему ночлегу.

Гостомысл был воевода мудрый, его предусмотрительность восхищала даже врагов. Не было еще ни разу случая, чтобы, зазевавшись, князь потерял бы бдительность или войско. «Мир жесток…», – любил повторять князь, надвигаясь на соседнее поселение, временно покинутое своим защитником. Ведь нередки случаи, когда владыка сопредельных земель отправляется в собственный завоевательный поход. И, разумеется, лисиц, желающих зайти в незапертый курятник, находилось довольно. Вот и Гостомысл, устремился на огонек, не заметив раздосадованного хозяина, словно из дупла выпрыгнувшего. Пришлось сворачивать шалаши и поспешать обратно на родную сторонушку. Беспокойная мысль не давала покоя уму Гостомысла: «А вдруг не успеем?!». Как опытный воин, он не опасался погони. Вернее, опасался не только ее. И все же куда больше его тревожило другое. Польстившись на жирный куш в землях Рарога, проскакав к ним не одни сутки и оставшись ни с чем, Новгород теряет возможность приобрести подобную добычу в ином месте. Затевая сей набег, Гостомысл рассчитывал не только запастись добром на годик, но и оставить за собой последнее слово в бесконечной битве двух княжеств, длившейся не один десяток лет. Хотя первая причина была наиболее весомой. Ведь род Гостомысла славился широтой своей души. Пиры и праздники не успевали сменять друг друга. Княжеские чертоги населяло бессчетное количество приживалов и нахлебников, о большей части которых князь и не догадывался. Так или иначе, казна пустела стремительно. Походы не успевали наполнять ее в тех пределах, которые требовались. Приходилось применять меры, не приветствуемые людом – увеличивать поборы. А также все больше крестьян задействовать на землях князя в безвозмездном труде.

В дружном народе бурлящей волной нарастал ропот недовольства. «Отчего не призвать к нам на княжение Светлого князя Боримира или Храброго Избыгнева? Всяко лучше будет!». Но ни Светлый Боримир, ни Храбрый Избыгнев – так и не доехали до Новгорода. Боримир обладал поистине удивительным чутьем. Он предвидел неладное, получив в подарок от Гостомысла голову своего поверенного, которого отправил в Новгород разведать что и как. «На чужой каравай рот не разевай!», – вовремя вспомнил Боримир и отказался от затеи.

Что же касается Храброго Избыгнева, к нему судьба оказалась менее благосклонна. Отважный детина уже дал согласие на княжение, но на пути в Новгород попал в беду…Подробности этого прискорбного события окутала мутная пелена. Известно лишь то, что Гостомысл был безутешен еще долгое время, со слезами на глазах поминая безвременно канувшего в небытие родственника. Но урок князь усвоил. Не только силами собственного народа стоит возрождать былую славу княжества и его великолепие. Тем и хороши просторы славянские: куда ни кинь взор – повсюду добрый соседушка.

И вот Гостомысл задумчиво наблюдает закат. В Рароге поживиться не удалось. И в Старград уже не успевается…Проклятье…Новых налогов люди не потянут. А на носу зима…До весны никаких походов…

Внезапно плавное течение мыслей князя прервали окрики дружины, возня и суматоха.

– Князь, мы окружены! Годслав со своим войском повсюду, – завопил подбежавший слуга, бледный от страха и волнения. Кожа на его лбу была содрана, а из ранки тонкой струйкой сочилась алая кровь – результат внезапного пробуждения ото сна под дубом. – Их в два, а то и три раза больше, чем нас!

Более всего прочего князь усвоил только одно. Что бы ни случилось – поддаться панике и суете – означает не только погубить любое начинание. Но и остаться без обеспеченной старости где-нибудь на задворках Новгорода.

– Что ты нарекаешь войском? Годслав со своей дикой сворой не станет пересекать дорогу мне! – для вида хорохорился Гостомысл, одновременно рассеянным взглядом ища свой меч и доспехи.

– Боюсь, что он уже пересек ее. И буде мы останемся целы и невредимы, люди впоследствии смогут назвать это чудом, – ворчливо закончил начатую князем воодушевляющую речь воевода Бойко. Этот человек считался неплохим бойцом, хотя и не блистал отвагой на полях сражений. Он, скорее, превосходил противника по исключительному умению гнать лошадь к горизонту. А потом, являясь единственным уцелевшим очевидцем происходившего на поле брани, срывал победоносной рукой плоды славы, повествуя о подробностях сражения, которого зачастую и не видел. Зато его мудрые советы нередко приходили на помощь князю в затруднениях, в том числе, и военного характера. В любом случае Бойко раздосадовала возможность близкой кончины при столь нелепых обстоятельствах. Но что ж здесь предложишь? Тем временем шум приближающихся копыт становился все отчетливей…

****

Вечерело. Бледный лик луны вырисовывался на мраморном небе. Под сенью раскидистых берез пировали недавние противники – Гостомысл и Годслав. Шум веселья оглашал просторы. Задорный смех и гул голосов разносились по округе купно с ароматом жареных на вертеле куриц.

Неожиданно в затруднении может посетить решение. Оно и пришло к Гостомыслу в ту самую минуту, когда он увидел вдали угрожающе надвигающихся наездников. Сейчас князь Новгорода слушал рассказ Бойко о далеком Днепре, но в действительности думал о своем. Приятно вспоминать, как лихо получилось выкрутиться из щекотливой истории. А дело было так.

– Спрятать мечи, опустить копья! – прошипел вдруг Гостомысл, завидев приближающегося врага.

– Но кормилец…– послышалось со всех сторон. – Безоружных, они растерзают нас живьем!

– Я сам вас растерзаю, ежели вы сейчас же не выбросите прочь эти железяки! – рявкнул князь, торопливо расправляя складки одежд.

Новгородцы нехотя вернули свои мечи в ножны. Что до Годслава, издали увидав странное положение дел, он поумерил свой пыл. Медленно приближаясь, он что-то говорил своим людям. Для своих лет хозяин Рарожья выглядел неплохо. Правда, сколько ему лет, никто толком не знал. Но зато за свою жизнь он успел свершить немало. Получить в управление древний град…Оставить несколько десятков потомков, из которых законными наследниками всего добра были, правда, только трое…Наконец, завоевать дурную славу самого ненадежного союзника…Однако ему всегда хватало ума лишь сделать шаг, но не посмотреть под ноги. Оттого Гостомысл и посмел надеяться на счастливый исход дела. На то, что Годслав, в силу своей беспорядочности, как обычно, ни в чем не разобравшись, еще переменит свое решение под опытным воздействием. С юности готовый ввязаться в любую драку из-за пустяка, он и теперь рассчитывал на жаркое продолжение вечера, предвкушая крики и стоны поверженного врага, не смеющего заикнуться о пощаде. Однако издали увидев приветливую улыбку на лице Гостомысла, который приложил немало усилий, чтоб она выглядела как можно более естественной, он стал сомневаться в своем намерении «вздернуть немедля этого подлого старика» на главной площади родного Рарога. «Быть может, это ловушка», – только и успел обронить он помощнику по имени Дражко. И тут же навстречу им с распростертыми объятиями уже спешил радостный Гостомысл. Просипев слова приветствия, хозяин Новгорода держал речь.

– Добрый друг! Не верю глазам своим и ушам! Ты ли это! Быть может, тебе сообщили, я приезжал в твои земли, надеясь застать тебя. Но великие люди не сидят по избам! Все в разъездах? – улыбался Гостомысл. А Годслав от такого крепкого натиска опешил. Недавно он клялся в том, что новгородский воевода поплатится жизнью за свою дерзость. Теперь очевидно, что спешить в таких запутанных делах не стоит.

– Да, мне доложили…– недоверчиво косясь, отвечал Годслав. – Правда, глупый люд все перепутал, зачем ты приезжал и к кому, – и тут же добавил, – я тоже рад…Какое-то дело было? Аль так, повидаться? – осторожно спросил князь Рарожья, понимая, что «видаться» с ним никто не собирался. Ведь не прошло и пары лет, как новгородцы насилу отбили Годслава с его несметным войском от родных стен. Вражда эта была продолжительной и с переменным успехом тянулась долгие годы. Еще отец Гостомысла, князь Буревой, в свое время оборонялся от набегов батюшки самого Годслава, умудрившись однажды даже совсем потерять Новгород. На силу удалось вернуть тогда город.

– Повидаться! Повидаться, друг мой! И дело, конечно! – без смущения продолжал Гостомысл, как ни в чем не бывало. Слово за слово цепляя, уболтал незваного гостя и трапезничать оставил.

Понимая, что Годслав из тех, кто сейчас смеется, а в следующий миг уже рубит голову собеседнику, Гостомысл решил закрепить достигнутый успех и не затягивать со своими предложениями. Еще когда испуганный конюх предупреждал его о грозящей опасности, задумал он, как на самый крайний случай стоит поступить. Понимая, что этот самый случай блуждает где-то поблизости, недолго колеблясь, Гостомысл предложил соседу «породниться через дитяток своих и быть друг другу подмогой в делах мирских, нелегких».

– В конце концов, Годслав, друже, кому, как ни нам, старикам, заботиться о дитятях своих! Я не знаю лучшего семейства, чем твое! Ты хотел знать, почто я приехал к тебе в Рарог?! Отвечаю: не нужен мне другой сват, как не ты! – казалось еще немного – и из глаз Гостомысла брызнет слеза.

Годслав не устоял перед сладкими речами. Тем более предложение весьма разумно: пора положить конец вражде.

Вздохнул свободнее Гостомысл. Лишь после сего уговора, он ощутил, как приятно пахнут подрумянившиеся на углях курицы, как хмель ударил в голову, разлив по телу приятное тепло.

Только сейчас осознал Гостомысл всю значимость своих слов, наспех брошенных тогда во хмелю. С одной стороны он лихо уберег свое войско, с другой – ему совершенно не хотелось родниться с чудовищным Годславом. Будучи наслышанным о его буйном нраве, Гостомысла не прельщала мысль о союзе. Ибо княжение его закончится в тот самый миг, как сын Годслава, очевидно, подобный своему зверскому родителю, станет мужем Дивы. Ведь все знают. Яблоко от яблоньки недалеко падает. Надо сторониться этого головореза, которого и так боятся все соседи. Чья ж в том вина, что княжна выбрала другого жениха! Да и времени столько прошло с того уговора: десятилетия минули…Авось обойдется…

– Конечно, отец. Не может быть и речи! – реплика дочери вывела князя из задумчивости. – В нашем роду будут только те, в чьих жилах течет чистая княжеская кровь, – по-детски возмущенно ответила Дива, не подозревающая, что существуют и другие причины отцовского беспокойства относительно второго жениха.

– Вот и славно, ты у меня дочка неглупая, – успокоился Гостомысл, поцеловав Диву в лоб.