Читать книгу Тысяча тихих городов. Milles villes tranquilles. Книга первая - Анна Линн - Страница 6

Мы загрузили мои чемоданы в багажник и поехали. Я не удержалась и спросила, что это за брёвна.

– Лесопильная фабрика, – бодро отрапортовала Мари-Астрид, английский у неё был с очень милым акцентом, который Аля называла «французским» – когда h не произносят, а l всегда смягчают.

– А до Брюгге далеко?

– Это другой конец Бельгии. Фландрия.

– Неужели? – я огорчилась.

– Ты туда доедешь часа за 3. Не забывай, какие тут размеры.

Мы помолчали. Она поглядывала на меня и улыбалась. На передних зубах красивыми каплями поблескивали стразы.

– Магритт… – подумав, начала я, чтобы Мари-Астрид не решила, что я ничего не знаю о Бельгии. – Мечтаю попасть в его музей в Брюсселе!

– Кто это? Никогда не слышала.

– Ну… художник такой, – растерялась я.

– Я далека от искусства, – весело отозвалась Мари-Астрид, лихо выруливая на трассу. – Это Эссерен. Мы тут всех волонтеров встречаем, так удобнее, чтоб не заморачивались с пересадками. До Асьена десять минут на машине.

Мимо проносились вымершие улицы, торговый центр, пустая парковка.

– Что-то народа не видно, – озадаченно протянула я.

– Погода, – коротко объяснила девушка. – Ну и плюс выходной, все сидят дома. Утром вообще такой ливень был!

Машина остановилась около двери. Я вышла и осмотрелась – старинная мощеная улочка, отель напротив.…

Мари-Астрид показала мне, как открывать входную

дверь и выдала ключи.

– Сейчас никого нет, у нас пасхальные каникулы. Все уехали. Ута, наверное, вернется первой.

Мы втащили мой чемодан в дом. Я увидела старую длинную лестницу, уходящую наверх.

– Два этажа? – восхитилась я.

– Три. Ты живешь на последнем. Вот твои ключи. Жа-а-а-ан! – неожиданно закричала она и замахала руками. Подпрыгивающей походкой к нам приближался парень – облако курчавых волос и пирсинг в губах и носу.

– Это за мной, – сообщила Мари-Астрид. – У нас тут вечеринка неподалеку, хочешь к нам?

– Мне надо вещи разобрать и осмотреться, – неуверенно протянула я.

– Ты права. Жан, поможешь втащить чемодан Анны в её комнату? Он неподъемный.

Пол в коридоре и лестница были покрыты ковролином. Я по привычке, хотела снять сапоги в коридоре, но вспомнила нашу Люси, которая рассказывала, как тяжело ей было привыкать разуваться в России, когда входишь в квартиру. «В Англии такого и подавно нет. И в Европе». Поэтому снимать обувь я не стала. Жан уселся на софу в проходной комнате, напротив пианино, достал портсигар и стал скручивать папиросу. Мари-Астрид стремительно проходила по комнатам, показывая мне дом.

– Кухня. Вот тут висит листок, не потеряй его, с паролем от вай-фая. На холодильнике контакты хозяйки апартаментов, Амели. Для тебя – шкаф Иоланты.

– Кого?

– Она работала до тебя в Ле Мейер. Итальянка. Тут даже что-то осталось… можешь использовать или выкини, если не нужно, – Мари-Астрид с грохотом выдвинула ящики (они все были совмещенные), и мне на ногу выпало яблоко.

– А это Йорик! – продолжала Мари-Астрид, и скептически поджала губы. – Ну и запах!

Я перевела взгляд на раковину и увидела вместо Йорика гору грязной посуды.

На столе стояла пепельница с окурками, пустые пивные бутылки и тут же романтично приютились ноты и чехол от скрипки.

– Йорик, – повторила Мари-Астрид уже устало.

– Йорик… как будто из Шекспира, – улыбнулась я.

– Нет, он из Авиньона.

Мари-Астрид зевнула и закричала:

– Жан, ты идешь?

Жан ввалился в кухню какой-то чрезмерно счастливый и расслабленный. Он шумно затянулся и протянул папиросу Мари-Астрид.

– Ты куришь? – спросила она меня. – Хочешь?

– Нет, спасибо.

– Ты вообще не куришь или только каннабис?

– Каннабис? – переспросила я.

Они переглянулись и расхохотались. Мари-Астрид обняла меня одной рукой и поднесла к губам указательный палец. – Ш-ш-ш-ш, ты только не болтай никому. Сколько тебе лет?

– 28.

– Большая девочка. Ты что, никогда не пробовала каннабис?

– Э-э-э-э, нет… – растерянно пробормотала я, так до конца и не понимая о чем идет речь.

– Ты из Москвы? – деловито подключился Жан, продолжая блаженно улыбаться. – В Москве что, нет каннабиса? Боже мой, как там только люди живут?

И они снова расхохотались.

– Ну что, счастливо оставаться, Анна из Москвы. Увидимся!

Мари-Астрид отпустила мое плечо и плавно перекинула вес на плечо Жана. Он обнял её одной рукой, и они исчезли за дверью, помахав мне напоследок.

Первым делом после их ухода я включила ноутбук, чтобы отписаться Але и Люси, но главное – бабушкиной соседке, обладательнице компьютера и скайпа. Мы договорились, что она передаст все мои новости бабушке. После я нашла значение слова «каннабис». Это оказалась конопля.

***

Мне было страшно ложиться спать в первую ночь в пустом доме. И не просто в доме – а в незнакомом доме, в незнакомой стране, в незнакомой комнате. Моя комнатка находилась под самой крышей – оттого половина потолка была ровно скошена. В комнате стояла кровать, тумбочка, столик, стул, кресло и комод. Около него к стене была прибита металлическая балка, на которой висели вешалки для одежды. Окошко выходила на крышу, и я подумала, что в ясную погоду будет приятно смотреть на облака. Из особенно трогательного, был воздушный шар, привязанный к дверной ручке, на котором было написано лаком для ногтей «Добро пожаловать, Анна. Ута» С Утой мы познакомились по Скайпу ещё до моего приезда, (контакты мне выслала приглашающая организация, когда я, видимо, достала их своими вопросами про жизнь и работу в новой стране). Ута оказалась очень отзывчивой и прочитала мне по Скайпу лекцию под названием «что взять с собой для жизни в Бельгии».

Ещё с вечера я вымыла кучу посуды, оставшуюся от загадочного Йорика (если верить Мари-Астрид), оттерла Бог весть чем заляпанный стол, подмела пол. В волшебном шкафу Иоланты нашлось два яблока, баклажан, спагетти и жестяная коробка с фигурными печеньями. Как можно было не съесть такие восхитительные печенья, было для меня, сладкоежки, загадкой. Дом был старый, со скрипучей лестницей и старой громоздкой мебелью и мне предстояло прожить в нем год с совершенно разными, незнакомыми мне людьми разных возрастов, из разных стран, говорящих на неродном для меня языке. Интересное приключение я для себя выбрала.

Я все думала об этом, подходила к окну, смотрела на темное небо, на шпили церкви вдалеке, в очередной раз проверяла, заперла ли я дверь в комнате. Под потолком покачивался воздушный шар. Ощущение нереальности происходящего не покидало меня и казалось, что стоит только зажмуриться, скатиться со старой лестницы на улицу и там окажется, что я в родном бабушкином дворе – мокрый асфальт, кусты жасмина, облезлые лавки и лампочка, защищенная металлической решеткой (чтобы не воровали) над входом в подъезд.

***

Какое радостное это было первое мое бельгийское утро! Вымытое ясное небо, нагретый пол в солнечных бликах. Кухня была запущенная, с запыленными шкафами и старой плитой, паутиной по углам и заляпанным, местами прожженным столом, но если бы можно было её как следует отмыть, всё бы преобразилась. И только потому, что одна стена кухни была застеклена от пола до потолка, а вид открывался на маленький сад с вишневыми деревьями, живую изгородь и лес вдалеке. Солнце заливало пол и стены золотистым, живым, а в окна рвался сад – побеги неизвестных кустарников и растений прижимались к стеклам и тянулись вверх, а когда ветер сдувал лепестки с вишневых деревьев, казалось, что в саду сыпет снег или вспархивают тысячи мотыльков. Деревья колыхали умопомрачительно розово-белой пеной, и столько в этом было нежности и какого-то трепета… до этого момента я почему-то не знала, что они могут цвести так красиво.

Я привезла с собой гречку, русские конфеты и шоколадки в качестве подарков. Гречку я с удовольствием съела с баклажаном Иоланты и после решила, что конфет у меня слишком много, хватит на всех, поэтому я могу поделиться ими с собой. Я сидела у окна, любовалась на цветущие деревья и ела конфету за конфетой. И уже была счастлива, что я одна в этом доме, и, пожалуй, готова была так прожить ближайшие пару месяцев: спускаться вниз на завтрак в пижаме и смотреть на сад, залитый солнцем.

***

К концу недели в наш дом в квартале Иезуитов (так называлась наша улица) вернулись все его обитатели. Первым был тот самый Йорик. Рыжий, высокий и поджарый с огромным рюкзаком за плечами и чемоданом больше моего, он неожиданно возник на пороге в 9 вечера, когда я пылесосила древний ковролин в коридоре. Я не слышала, когда вошел Йорик и поэтому, когда он осторожно постучал меня по плечу, я подпрыгнула и закричала так, что он закрыл уши ладонями и отступил назад. Позже он сказал, что ему было приятно – «при виде меня девушки ещё никогда так не визжали». Чемодан он затащил в комнату, а содержимое рюкзака вывалил на стол на кухне. Тут же запахло сигаретным дымом, а из его комнаты стала слышна музыка, и, между прочим, это был Вивальди.

Всего нас было семеро. После Йорика появился Доминик, тоже француз, испанка Кармен, турчанка Гюльгюн, итальянка Киара и, наконец, Ута. Все были волонтерами и работали в разных организациях, кроме французских мальчиков – они учились в частной (и довольно известно в узкой кругах) школе по изготовлению скрипок.

Итак, квартал Иезуитов. Йорик из Авиньона. Кармен из Испании. Ута из Гамельна. Шкаф Иоланты. Ящик Пандоры.

Мой бельгийский год обещал стать незабываемым в такой интересной компании. Действительно, Лё Мейёр – наилучший.