Читать книгу Эпизод со вкусом капучино - Анна Львовна Абаимова - Страница 5

В этот момент у Виталия зазвонил телефон – он подумал, что скорее всего это звонит одумавшаяся Настя, которая теперь хочет позвать его к себе. Но нет – звонила сиделка, которую он нанял для своего больного товарища.

– Он сбежал, – заверещала она тотчас в телефоне, даже не поздоровавшись. – представляете, Виталий Николаевич, больной ваш сбежал.

– Как так? – всполошился тот.

– А вот, я только вышла в кухню, чтобы сварить ему кашицы, возвращаюсь и – нету, а на столе записка.

– Записку даже оставил? – Виталий всеми силами пытался совладать с собой. – что же там пишет?

– Странная какая-то записка, просто написано, что у него ничего нет, вот так вот, прямо читаю: «У меня ничего нет». И точка – такая жирная. А пальцы-то у него как дрожат от этого Паркинсона, я думала, он и ручку-то в них удержать не может, но надо же – встать вот смог… Упадёт ведь где-нибудь бедняжка.

«Прямо в памперсе и убежал», – с насмешкой подумал Виталий, но сиделка опередила его мысли.

– А памперс снял и бросил так демонстративно прямо в коридоре. Выздоровел он, что ли?

– Да как он может выздороветь, если у него Паркинсон, эта болезнь неизлечима… Приеду я сейчас, никуда не уходите.

Виталий разогнал машину, как только мог и как было совсем нельзя ездить в городе. Однако он многое себе позволял из того, что было неприемлемо другим людям. Этот его болеющий товарищ раздражал в последнее время всё больше и больше. Никак не рассчитывал чёрт, что вся эта показуха с сиделками и вызовами скорой помощи растянется надолго. Первоначальный план его был совсем иной и теперь он досадовал, что всё пошло вкривь и вкось, точнее – через задницу, как приходилось мысленно повторять ему каждый раз при очередной складывающейся по-дурацки ситуации.

Случившееся теперь он и вовсе никак не ожидал.

Далеко ли мог убежать этот придурок?.. О многом размышлял Виталий, давно уже переставший называть этого своего бывшего товарища по имени. Подосадовал теперь, что пообещал сиделке приехать тотчас же – лучше следовало немедленно начать искать сбежавшего, потому как отправиться тот мог куда угодно: хоть в дежурную часть полиции, хоть в прокуратуру. Ведь наверняка не один только Виталий был в курсе происходящего. Но и сам подопечный догадывался – нет у него никакой болезни Паркинсона, а недуг заключается совсем в другом.

***

История этого преступления началась давным-давно…

Виталий взял в долг весьма крупную сумму денег ещё у родителей этого несчастного, но они умерли несколько лет назад, а деньги свои назад так и не получили. Сын их единственный спохватился, деньги затребовал. Но разве можно было что-то требовать у самого чёрта.

Сначала Виталий разволновался, потом – взбесился, и дальше придумал план, показавшийся ему просто великолепным. Умея превосходно готовить разные вкусные блюда, он настряпал булочки с орехами и посыпал их карамельной крошкой, подмешав в карамель предварительно битое стекло – как он знал, после такого лакомства выжить совсем невозможно, а симптомы попадания стекла в человеческий организм один в один совпадали с проявлениями болезни Паркинсона. Об этом он узнал много лет назад, когда таким вот образом погиб его лучший друг, которого роковым лакомством накормила коварная жена.

Теперь Виталий мог выиграть на этом убийстве дважды. Во-первых, исчезнет старый долг, который впрочем он никогда и не планировал возвращать. Однако чёрт просматривал и дальнюю перспективу. У жертвы его от родителей осталась куча недвижимости и солидные счета в банке. Так что вторым пунктом замысла преступника было всё это при удачном раскладе дел прибрать к рукам. Наследников у того не было никаких…

Куда же в конце концов он мог отправиться в этом своём срочном, хотя и бессмысленном побеге? Наверняка притаился где-нибудь поблизости. До сей поры Виталий считал этого человека глупым чрезвычайно, хотя умного он и не стал бы выбирать себе в жертвы. Ведь разве может быть хоть сколько-нибудь ума у того, кто запросто принимает угощение из рук заинтересованного в его смерти.

С особенным трепетом Виталий вспоминал день, когда стряпал те заветные булочки…

Хотел сначала положить одни только орехи, но ведь они никогда не хрустят до такой степени, как стекло, значит следовало добавить карамель. Рука у него не дрогнула, и не дрогнуло сердце, потому что в глубине души он был уверен – так надо, а иначе просто не выжить в этом большом и страшном мире, где каждый прокладывает себе дорогу, как может.

Потом время приняло счёт на минуты, которые мучительно дробили дни. И вскоре злоумышленник дождался заветный звонок – от жертвы. Товарищ его жаловался на скверное самочувствие и просил порекомендовать какого-нибудь врача, который вылечит его. Виталий с весьма заметным энтузиазмом вызвался помочь.

Сначала всё шло гладко: подопечный исправно принимал лекарства, которые по плану должны были только усугубить его состояние, не выходил из дома и, пребывая в депрессии, ни с кем особенно не общался. Потом настал момент, когда он вдруг начал отказываться от лекарств и самовольно записываться на консультации к врачам. Виталий нанял сиделку, принялся убеждать несчастного, что ему нельзя вставать и для убедительности даже купил несколько упаковок памперсов. Дальше на какое-то время всё опять вернулось в рамки коварного плана: подопечный настолько погрузился в свою болезнь, что написал даже доверенность на Виталия, поручая ему распоряжаться всем своим имуществом – это злоумышленнику как раз и было нужно. И вот теперь – снова какое-то недоразумение.

***

В первую очередь Виталий поколесил по окрестным дорогам, всматриваясь в силуэты, мелькающие то близко, то далеко. Потом отъехал чуть дальше – предполагал всё-таки, что жертва его до сих пор поблизости. В конце концов увидел его: он ссутулился и на обочине дороги пытался поймать попутку. Видимо разум несчастного беглеца уже слегка помутился от непрестанной боли и отчаяния, так что машину Виталия он не узнал и с радостью побежал навстречу, когда тот остановился.

– Садись, поехали обратно, – скомандовал резко злоумышленник.

На секунду жертва его остановилась в замешательстве.

– Поехали, говорю, – продолжал настаивать чёрт. – ты хоть сам понимаешь, куда идёшь? Кому ты и где на фиг нужен?

Человек стоял, взявшись за дверцу машины, но всё-таки в салон не садился.

– Ты хочешь меня убить, – проговорил в конце концов он.

– Глупости не мели, – резко бросил Виталий и вышел, намереваясь втолкнуть упрямца в машину силой.

Тот попятился.

– Я никуда не поеду, – возразил торопливо. – пойду в полицию.

– Зачем?

– Скажу, что ты хочешь меня убить.

– Хотел бы, давно уже сделал бы – пораскинь мозгами. Забочусь о тебе, сиделку даже нанял… Ты знаешь вообще, сколько я ей плачу?

– Мне всё равно. Зачем мне сиделка?

– Затем, что тебе нельзя вставать.

– Ни один врач мне так не сказал.

– Верь своим врачам! Хоть кому-то они говорят что-нибудь путное? Меня лучше слушай.

Убеждать Виталий умел, и мог убедить хоть кого и хоть в чём, или в крайнем случае человек обычно отступал перед его напором и делал вид, что соглашается. Так получилось и теперь – беглец всё-таки сел в машину. У преступника сразу отлегло от сердца и решив, что повёл разговор в правильном направлении, он продолжал.

– Разве я могу тебя убить? Росли ведь вместе. – сказал он. – помнишь, как бегали всегда мальчишками втихаря на стадион, чтобы посмотреть футбол, и как воровали коржики в кулинарии…

Такое, разумеется, было и человек на заднем сидении в машине заулыбался – Виталий увидел его улыбку в зеркале и тоже постарался улыбнуться, только у него не очень это получилось и улыбка вышла какая-то однобокая, напряжённая, но это было неважно, собеседник всё равно ему уже верил.

– Я не воровал, – поправил задумчиво он. – я ждал всегда у входа.

Сейчас только Виталий заметил, что пассажир его весь промок под дождём и вода у него с одежды обильно стекает прямо на сиденье. По натуре своей весьма аккуратный, чёрт нахмурился, однако постарался скрыть свой гнев.

– А какие шикарные у твоих родителей были песцы и норки, – продолжал вместо этого он.

От воспоминаний о родителях человек за его спиной расплакался – сначала тихо, а после навзрыд… Теперь уже очень быстро машина мчалась по лужам, как будто с каждой минутой ещё больше прибавляя скорость.

– Так хорошо просто жить, – сказал сквозь рыдания промокший и уставший беглец.

Бросив на него снова взгляд в зеркало, Виталий поморщился.

Однозначно он понимал, что никогда этот его знакомый не был ему ни другом, ни товарищем – с такой размазнёй просто непозволительно было дружить такому отчаянному и смелому, каковым считал себя он. Ещё в детстве распознав эту его слабую суть, Виталий дружил с его старшим братом, с которым они в самом деле были ровней, но тот погиб в Афганистане, а после оставалось только поддерживать отношения с его родителями – и поддерживать их самих, чтобы от горя они совсем не отчаялись.

– Мать твоя вкусно готовит, – раздалось в этот момент с заднего сиденья.

– Вот будет тебе получше, сходим к ней в гости, – пообещал тотчас Виталий. – помнишь, как в юности уплетали её гречневую кашу.

Конечно же оба помнили и от воспоминаний на миг замолчали… Как много осталось позади всего того, о чём мечтали и чем дорожили – никак невозможно было всё это пронести через всю свою жизнь.

– Как думаешь, пройдёт у меня этот Паркинсон? – спросил через какое-то время пассажир, нарушая тревожную тишину.

– Пройдёт, – соврал убедительно Виталий. – будешь потом гулять везде, как раньше, песцов может снова заведёшь.

– Зачем они? Одна морока… Деньги у меня есть, на всю жизнь хватит.

– Да просто так… Надо же в жизни чем-то заниматься.

– Женщину лучше завести, и детишек.

Виталий открыл окно и харкнул в улицу – на самом деле его затошнило от слов собеседника и этот плевок предназначался ему, потому как ни женщину, ни детей нельзя завести, они не домашние животные, к тому же задуматься об этом впервые в шестьдесят лет казалось большой глупостью.

– Кофе хочу, – сказал несчастный.

– Пока нельзя, вот выздоровеешь – тогда.

– Как это нудно – всё время лежать.

– Что поделать? Надо!

– И памперсы эти зачем? Я ведь могу сам добираться до туалета.

– А зачем тогда перед скорой выделывался?

В самом деле человек этот замученный не все свои поступки мог понять и даже вовсе не знал, зачем теперь убежал. Просто разум на какой-то миг вдруг помутился. Продолжал он неясно мыслить и до сих пор: недоумевал, куда собрался бежать, ведь никаких друзей или даже просто хороших знакомых у него нигде нет.

– Больше не буду, – пробормотал он, словно нашаливший школьник.

– Вот и хорошо, – кивнул Виталий.

В это время они уже подъехали к его дому.

– Ой, батюшки, промок-то весь как, – запричитала тотчас сиделка. – нельзя простывать, нельзя…

В какие-то моменты она даже выглядела смешной в этом своём старании угодить всем, особенно тому, кто щедро ей платил за её хлопотную работу. Торопливо она принялась стаскивать с больного одежду, сразу же достала из шкафа другую – сухую.

– Памперс-то сам наденешь, или помочь? – спросила голоском, каким обычно разговаривают с ненормальными, и так, как будто речь шла о шапке или ботинках.

Виталий не смог сдержать усмешку и тотчас резко отвернулся.

– Памперсы не жалейте, главное, чтобы больной содержался в комфорте, – подыграл он.

Тот уже лёг в постель.

Изнуряющая боль всё время разливалась по его телу, муча невыносимо. Никогда не думал он, что болезнь Паркинсона такая страшная – много людей знал, у кого в старости начинали трястись руки или голова, но у его родителей ничего подобного не было и он думал, с ним этого тоже не случится.

– Лекарства принимай, – бросил уже с порога Виталий, торопясь покинуть это место.

– Не переживайте, Виталий Николаевич, – чуть ни с поклоном обратилась к нему сиделка. – всё мы будем принимать, как положено.

На этом они попрощались.

Больше всего Виталий ненавидел пустое ожидание. А сейчас, по его мнению, время тратилось именно впустую. Но по-другому уже не получилось бы. Кому-то этот его бывший товарищ уже точно успел наплести про планируемое убийство. Хотя как он обо всём догадался, оставалось загадкой…

Загадок вокруг чёрта обычно переплеталось множество и ему доставляло удовольствие их решать. Там, где другой человек сразу спасовал бы, этот наоборот – воодушевлялся. Он мог не спать ночами, решая очередную головоломку, пить снотворное и всё равно не спать, мог уехать за город и, бросив всё, просто бродить по лесу. При этом проблемы никогда не выносил на первый план. Обычно они гармонично переплетались со всем остальным, чем он занимался в жизни и что любил.

К себе на фирму в этот день он не поехал, а отправился домой – отсыпаться.

***

Сразу заснуть никак не удавалось, но был ещё день и принимать снотворное Виталий не стал – вдруг кто-нибудь позвонит по срочным делам и придётся заниматься неотложными вопросами. Хотелось закурить и выпить немного спиртного, однако от этих двух разъедающих жизнь привычек он отказался уже давным-давно. Поэтому съел пару яблок и включил телевизор. Под звуки, раздающиеся с экрана, засыпалось проще всего, и никогда он особенно не всматривался, что там показывают, а просто забавлялся этим навязчивым фоном, который тем не менее никогда его не раздражал.

Вперемешку с обрывками чужих фраз услышал знакомые голоса – может быть они снились, а может всплывали откуда-то из далёких воспоминаний. Там был он и этот его товарищ, которые теперь должен был умереть, а ещё его погибший в Афганистане брат и живые родители этих двоих, а также родители его самого и ещё младший братишка… Казалось, девяностые годы только начинаются: приснившиеся взрослые были совсем молодые, а их дети – юные. Все смеялись и кормили прожорливых норок свежим мясом, потом из оставшегося мяса жарили прямо во дворе шашлыки. Взрослые гладили ребятню по голове. Малышам не было стыдно от таких их жестов, потому что они ещё вовсе не выросли и даже пока не мнили себя большими.

– Только никогда не обижайте друг друга, когда вырастите, – повторяли отцы.

Сыновья послушно кивали, очевидно не понимая, что же можно такое не поделить в этой весёлой и беззаботной жизни, которая их окружала. Они продолжали смеяться и дурачиться, корчили друг другу весёлые рожицы, копируя героев из разных мультфильмов, которые без ограничения смотрели целыми днями.

– Вот станете взрослыми, женитесь, и так же дружите между собой, – приговаривали женщины.

От разговоров о женитьбе ребятня краснела, потому что предполагалось в этом что-то постыдное, им пока непозволительное…

Вслед за этими пригрезившимися воспоминаниями Виталий всё-таки увидел настоящий сон – вообще ему часто снились кошмары, и также часто, просыпаясь посреди ночи, он отгонял разные нелепые мысли, которые лезли в голову, в том числе и такие, от которых кровь застывала в жилах. Сейчас ему приснилось, что кто-то, скорее всего вот этот болеющий его товарищ, подсыпал ему тоже в еду битое стекло – поэтому он умрёт, медленно, мучительно, и никаких способов не найдётся его спасти.

Проснулся чёрт быстро и обрадовался, что не успел окончательно погрузиться в свои кошмары. Разбудил его телефон – звонила сиделка.

– Виталий Николаевич, – прошептала она, отчётливо выговаривая каждое слово. – мы покушали и заснули, лекарства тоже приняли, так что всё хорошо, не переживайте.

Он что-то пробурчал в ответ, и так зная наперёд, что всё хорошо, а станет ещё лучше, когда этого его подопечного не будет уже в живых – тогда ему перейдёт во владение не только шикарная городская квартира, но и особняк на берегу моря, огромный дом у озера, где прямо из гаража можно выплывать на яхте и кататься, сколько душе угодно, и ещё – куча денег, каких хватит до самого конца его жизни. С другой стороны – смотря как жить. Чёрт часто подозревал – не только норками и песцами занимались эти старики.