Читать книгу На крыльях мечты - Анна Матир - Страница 12

Наступила среда, и мне стало казаться, что я скоро сойду с ума от беспокойства. В почтовом ящике не было никаких писем. Даже газеты не было. Никто не приезжал нарушить наше уединение. Неужели мы были единственными живыми в этом городе?

Мы закончили с завтраком и утренними хлопотами. Я знала, что мне следует убрать в доме, но вместо это я пошла играть в прятки с детьми в саду. Нам бы не помешало кое-что из магазина. Например, овсянка. Но где мне взять деньги, чтобы что-то купить?

Я поискала в кухне, но никаких наличных не нашла. Может быть, тетя хранила деньги в спальне? Я поискала в бюро, в комоде, но по-прежнему ничего не нашла. Затем я заглянула в сумочку, висящую на крючке за дверью. Не знаю, чья она была – тети Адабель или Клары Грешем, да это было и не важно.

Результатом моих поисков стал лишь помятый носовой платок. Его тоже нужно постирать. Я тряхнула его, и на пол выпала банкнота! Я нагнулась, чтобы поднять ее и разгладить. Пять долларов!

Спасибо тебе, Господи!

Я прижала ее к груди, прежде чем поднять окно и высунуться наружу.

– Поехали в город! – крикнула я.

Джеймс и Дэн загикали и заулюлюкали.

Когда я встретилась с Олли на кухне, она искоса взглянула на меня.

– Ты впряжешь Дэнди в повозку?

– Да, я могу. – Обычно лошадь впрягали папа или Уилл, но я знала, как это делать. Я остановилась на мгновение, размышляя. Мне бы хотелось, чтобы поездка в город заняла всю вторую половину дня. – Правда, на дворе такой прекрасный день, почему бы нам не пройтись?

Олли удивленно подняла брови. Она посмотрела на Дженни у себя на руках, а потом снова на меня.

– Я понесу ее, не беспокойся. – Я действительно забыла про малышку. Начну ли я когда-нибудь продумывать свои действия, прежде чем их озвучивать?

До полудня мы быстро пообедали. После того как все было убрано, я повела свой маленький выводок по грунтовой дороге, ведущей в город. Хотя в воздухе витала легкая, как кружево моей нижней юбки, прохлада, солнце припекало наши головы и шеи, пока мы шли. Мальчики все время бегали – то к тому дереву, то к этому камню. Дженни хлопала в ладоши, когда над нашими головами пролетала птица. Олли пыталась поначалу сама нести сестру, но продержалась недолго, несмотря на всю решимость, и затем неохотно передала ее мне. Дженни крутилась и вертелась, дергая пухленькими ножками, так ей хотелось побегать вместе с остальными.

У меня уже опускались руки и занемела спина. Когда впереди показалась железнодорожная платформа, я вздохнула с облегчением, как после освежающей субботней ванны. Хотя по моему лицу уже стекали струйки пота, мои шаги ускорились, дети тоже пошли быстрее.

– Мы практически пришли, малышка.

Дженни мне беззубо улыбнулась, и я поцеловала ее в курносый носик. Да, все будет хорошо.

Мальчики направились к деревянным ступенькам, ведущим к магазину мистера Криншоу. Джеймс толкнул дверь, но она не поддалась. Он повернулся ко мне, глаза расширились от удивления. Он толкнул еще раз, со всей силы, даже щеки покраснели. Дверь не шелохнулась.

Олли покачала головой.

– Раньше мистер Криншоу никогда не закрывался, кроме как по воскресеньям. Ты уверена, что сегодня не воскресенье?

– Конечно, уверена.

Про себя я начала считать дни с похорон тети Адабель. Сегодня точно не воскресенье. Но весь город будто вымер. Я знала, что в будний день большинство фермеров не поедут в город, но чтобы вообще не было никого? Это не могло быть нормой даже для такого маленького городка, как Пратер Джанкшен.

– Он, наверное, уехал кому-то что-то доставить. Я уверена, он вернется через несколько минут.

Я села на ступеньки магазина, примостив Дженни на коленях, и начала изучать город, который видела лишь мельком. По бокам грунтовой дороги стояли дома с широкими фасадами, наружная обшивка у всех окрашена в серый цвет. Вдоль обеих сторон дороги тянулся дощатый тротуар. Прищурившись из-за солнца, бьющего в глаза, я стала читать вывески над дверями заведений дальше по улице.

На углу стояло кирпичное здание местного банка. Возле него располагалась контора шерифа, рядом было что-то похожее на адвокатское бюро, чья вывеска виднелась в следующем большом окне. Я встала, чтобы посмотреть, что расположено рядом с магазином мистера Криншоу. Почта, парикмахерская, а что это за салун там ниже?

За зданиями дорога сворачивала на север. Через улицу дома, которые я заметила по пути к церкви, стояли тихие и безмолвные. Не сушилось на веревках белье, не плакали младенцы, не играли на улице дети. Я вернулась и опять села возле магазина. Олли присоединилась ко мне, пока мальчики бегали, поднимая пыль перед немыми витринами.

У меня все внутри сжалось. Где же все?

– Я могу вам помочь? – раздался сзади смутно знакомый голос.

Вскочив на ноги, я прижала Дженни к груди.

Проповедник, с еще более угрюмым, чем я запомнила, лицом, смотрел на меня покрасневшими воспаленными глазами.

Я облизнула губы.

– Мы пришли… – А зачем мы пришли? – Мы пришли кое-что купить у мистера Криншоу.

Его губы раздвинулись в улыбке, но глаза оставались застывшими.

– Его нет, он помогает доктору навещать больных. – Он обвел взглядом всех пятерых. – Из вас кто-либо болен?

– Нет, сэр! – Я увидела, как дети в подтверждение моих слов отрицательно замотали головами. – Я жду письмо. Даже два. Вчера в нашем почтовом ящике ничего не было. Я решила сама зайти на почту. – Оглянувшись, я посмотрела на почту – двери закрыты, ставни опущены.

– Мистер Джемисон управляет почтой, но он слег, заболел гриппом. Миссис Криншоу взяла пока на себя его обязанности. Я думаю, сейчас она дома.

Олли взяла меня за руку и потянула по направлению к первому маленькому дому, расположенному за галантерейным магазином.

– Это дом моей подруги Милдред. – Редкая улыбка озарила лицо девочки.

– Спасибо, – крикнула я проповеднику, который пошел в противоположную сторону.

Через мгновение мы стояли перед дверью дома Криншоу. Олли постучала, затем я. Мальчики отбивали чечетку. Но никто не выходил. Я уже решила было вернуться к магазину и ждать там, как дверь приоткрылась. Появилась женщина с бледным лицом и всклокоченными волосами.

– Да? – Казалось, одно это слово забрало у нее все дыхание.

Я отступила назад, прижав к себе Олли и радуясь, что что-то во дворе отвлекло внимание мальчиков.

– Пожалуйста, мэм, мы ищем мистера Криншоу.

Она кивнула один раз.

Я нервно задышала.

– Я Ребекка Хэндрикс, племянница Адабель Уильямс. Я жду письма от моего папы. – И от Артура, добавила я про себя.

Миссис Криншоу прислонилась к двери и начала сползать на пол. Я передала Дженни в руки Олли, у которой расширились от ужаса глаза: женщина уже стояла на коленях.

– Олли! – Я старалась придать голосу твердость и не дать панике вырваться наружу. – Забери остальных и ждите меня возле магазина мистера Криншоу.

– Но…

Я стиснула зубы.

– Просто иди!

Фыркнув, девочка отправилась к братьям.

– Пойдемте!

Мне следовало сделать ей замечание за то, что она так рявкнула на братьев, но подъем миссис Криншоу занял все мое внимание.

Как только женщина начала судорожно ловить ртом воздух, слезы стали наворачиваться у меня на глаза. Когда я была возле тети Адабель, я не знала всего, поэтому не боялась. Но сейчас я знала! И мне не хотелось подхватить грипп от этой женщины, но и оставить ее лежащей на полу я тоже не могла.

Я положила ее руку себе на плечи и, поддерживая женщину за талию, начала ее поднимать. Появилась маленькая девочка, босая, в ночной рубашке, с пылающими щеками. Милдред, предположила я.

– Иди ложись в кровать, дорогая, я маму сейчас тоже уложу. – Девочка послушалась.

Я практически отнесла ее мать в комнату, уложила на кровать и накрыла одеялом. В глазах больной застыла благодарность.

– Я подожду вашего мужа в магазине. Думаю, он скоро вернется.

Она закрыла глаза. Я медленно вышла из комнаты и стремглав бросилась прочь из дома. На полпути к магазину я остановилась. Статья в газете призывала как можно чаще мыть руки и держаться подальше от людей с симптомами испанки. Я зашла за угол последнего дома, за которым город кончался, и подумала о том, имею ли я сейчас право находиться с детьми. А что, если один из них заболеет? Они ведь все были в доме, когда болела тетя Адабель. Как и я. Может быть, Бог хранит нас…

Мистер Криншоу вышел из магазина.

Я поискала глазами малышей.

– Ваша жена… – Я оглянулась через плечо и вытерла руки о юбку. – Ваша жена очень больна. Я уложила ее в постель. Я не знала, что еще сделать.

Дженни протянула ко мне ручки, Дэн схватился за юбку.

Мистер Криншоу положил мне руку на плечо и открыл рот, но так ничего и не смог сказать. На мгновение он наклонил голову, прежде чем его увлажнившиеся глаза встретились с моими. Его грудь вздымалась, будто он втягивал целый вагон воздуха. Потом он опустил руку и посмотрел на свой дом.

– Идите домой, мисс Хэндрикс. Для вас всех сейчас это лучшее место. – Он закрыл дверь в магазин, спустился по ступенькам и пошел к своему дому.

Моя грудь разрывалась от теснившихся в ней страхов. Одно дело – прочитать о заболевании в газете, и совсем другое – наблюдать воочию, как испанка «оккупирует» город, дом за домом. При этой мысли у меня подогнулись колени. Я практически тащила детей, чтобы они не отставали от меня, пока мы шли домой.

Когда впереди замаячил наш почтовый ящик, я побежала. Жадными руками обыскала все внутри. Пальцы нащупали бумагу. Письмо! Оно лежало сверху на газете, письмо, которое я ждала – из дома.

Но с этим придется повременить. Срочно была нужна горячая вода. И мыло. Я не могу рисковать. Я сама тщательно, три раза, вымыла руки и заставила детей сделать это как следует. Потом я пошла в комнату тети Адабель и заперлась там, откинув в сторону воспоминания о ее бездыханном теле. Мне нужно было побыть в месте, где мне никто не помешает, а Олли и носа сюда не покажет. Не сейчас.

Я села на голый пружинный матрас и вскрыла письмо папы шпилькой для волос. Я никогда прежде не видела, чтобы папа что-либо писал. Обычно мама занималась всей перепиской.

Ребекка,

Мама смертельно больна.

Письмо упало мне на колени, у меня затряслись руки от слов, которые я прочитала и которые надеялась никогда не услышать. Неужели Господь заберет маму так же, как он забрал тетю Адабель? Вытерев щеки, я заставила себя прочитать письмо папы до конца.

Она тяжело восприняла новости о кончине Адабель, но, я думаю, была рада, что ты была с ней в тот момент. Береги себя и детей подальше от болезни.

Люблю тебя,

папа.

Я подошла к окну и прижалась лбом к холодному стеклу. Заболела ли бы мама так же сильно, если бы я осталась дома? Может быть, мама скрывала от папы свою болезнь слишком долго? Это было очень на нее похоже. Но я бы заметила! Я бы сказала ей…

Нет, я не смогла бы ей ничего сказать. Мама – это мама. Она не послушалась бы моего совета. А сейчас я уже не могу ей помочь. Я могу помочь лишь этим детям и самой себе.

Я раскрыла оконные створки, оперлась руками о подоконник и помолилась:

– Пожалуйста, пусть мама выздоровеет и пусть с Уиллом все будет в порядке. Укажи мне путь, как добраться к Артуру. Дай мне сил!

На этом слова закончились, больше мне сказать было нечего. Бог действительно слышит такие простые молитвы?

Из окна я увидела, как Джеймс и Дэн стали рядом у дальнего забора.

– Вперед! – Джеймс скомандовал и помчался раньше брата, оба устремились к крыльцу. Джеймс прибежал первым.

Дэн упал на влажную траву и забился в истерике.

– О Господи всемогущий! – Уже через мгновение я оказалась на улице и стала поднимать Дэна с земли. Он отказывался встать на ноги, по его обветренным щечкам все текли и текли слезы.

– Пойдем! – В моем голосе прозвучала та же твердость, которую я обычно слышала в мамином. Я постаралась смягчиться, но была не в настроении сейчас нянчиться с детьми. Поставив Дэна на скамью возле кухонного стола, я уже была готова его отругать. Он икал, пытаясь справиться со всхлипами, и вытер нос рукавом.

Мое сердце растаяло. Ребенок потерял маму и мисс Аду, возможно, он даже не помнит своего отца. Я вытерла его лицо руками, стирая пот, слезы и грязь.

– Мне жаль, что ты не прибежал первым. – Я еще раз вытерла ему личико, прежде чем заключить малыша в объятия.

– Ты должна была его как следует наказать. Папа поступил бы именно так. – На меня уставились холодные глаза Олли. Я смотрела на нее, пока она не отвела взгляд и не уткнулась, побежденная, в пол.

Я понизила голос практически до шепота.

– Почему бы тебе не отрезать для нас всех по ломтю кукурузного хлеба и не полить их патокой?

Девочка вновь воинственно вскинула голову, готовая сопротивляться, но не успела – у Дэна, тут же освободившегося от моих объятий, настроение сразу изменилось в противоположную сторону.

– Ты дашь мне что-нибудь поесть, Олли? – Он засунул в рот большой палец.

Олли вытащила палец брата изо рта и притянула малыша к себе. По ее лицу пробежало выражение ревнивой женщины.

– Конечно, Дэнни!

* * *

В ту ночь Олли Элизабет долго не ложилась спать. Между нами повисла тишина, нарушаемая лишь ночными звуками, доносившимися из едва приоткрытого окна. Девочка потеряла мать и теперь обижалась на меня. Я это понимала. Но пока одна часть меня хотела ее приголубить, другая, та, что выросла в мамином доме, хотела отправить ее спать без ужина. В ком она нуждалась больше, в матери или подруге? Если бы мне кто-нибудь подсказал, что делать.

Я начала думать, что же сказать.

– Наверное, школа скоро начнется? Тебе бы этого хотелось?

Олли пожала плечами и откинула прядь волос, упавшую на шею.

– Тебе нравится школа?

Девочка свернулась калачиком на диване.

Я глубоко вдохнула, понимая, что нужно наладить контакт с этим ребенком, который взвалил на себя ношу женщины.

– Я знаю, ты сейчас очень скучаешь по папе, я тоже по своему скучаю.

Она подтянула колени ближе к подбородку, засунула в рот прядь волос, пожевала ее, затем откинула волосы обратно на спину.

– А по маме ты разве не скучаешь?

У меня в горле застрял ком.

– Конечно, скучаю. Мой папа прислал мне весточку, что она сейчас больна. Я бы очень хотела ей помочь.

– У нее грипп?

– Думаю, да. – Я подошла, чтобы сесть рядом. – А чем ты и твоя мама занимались по вечерам, когда скучали по папе? После того, как его отправили во Францию?

Девочка помолчала, обводя взглядом комнату.

– Иногда мама читала мне книгу или газету. Рассказывала мне истории о себе и папе, когда они были молодыми. А еще мы читали папины письма. Мисс Ада нам тоже зачитывала его письма. Но, по-моему, новых пока не приходило.

Я покусала ноготь на большом пальце, затем подошла к каминной полке, на которой стояли часы, отбивающие каждый час над угасающим пламенем.

– Может быть, мы тоже сможем что-то похожее делать. Ты могла бы рассказать мне истории, услышанные от мамы, просто чтобы не забывать.

Девочка пожала плечами и подтянула колени еще ближе к груди. Я снова села рядом с ней, сложила руки на коленях и попыталась улыбнуться, хотя боялась, что выйдет скорее гримаса.

– Мы обе волнуемся, не так ли? Ты о своем папе. Я о маме и о брате, который воюет во Франции. Может, мы сможем друг другу помочь?

Олли продолжала молчать. Вдруг ее глаза загорелись:

– Мы можем за них помолиться!

– Да, Олли Элизабет, это мы, конечно, можем сделать. – От стыда у меня внутри все сжалось. Я сама должна была это предложить! Часы пробили девять вечера и освободили меня от груза вины. – Дорогая, может быть, тебе уже пора спать?

Олли сползла с дивана. Я взяла ее за плечи и развернула в сторону коридора.

– Уже становится прохладно, ты же не хочешь забо… – Я проглотила слово и легонько подтолкнула девочку. – Иди, милая, увидимся утром.

Она поколебалась мгновение, затем развернулась и, прежде чем убежать, поцеловала меня в щеку.

Я прижала руку к щеке, все еще теплой от ее дыхания. Каждый раз, когда я думала, что уже ничто меня не удивит, что-то все-таки удивляло.