Читать книгу Любимая дочь - Анна Матвеевна Борсенко - Страница 4

***

– Прошу тебя, юная леди, соблюдайте приличия! Вы же не дети! – парировала мама, пытаясь отобрать у меня из рук булочку. – Не ешь руками, Абигейл!

Я надула губы и перекинулась через стол, чтобы достать новую порцию вкусностей с джемом. Матушка наградила меня взглядом, излучающим молнии, и приказала сесть на место.

Дети громко засмеялись. Лакей предусмотрительно подал мне платок, дабы я вытерла перепачканные в джеме пальцы и предложил ещё розовой воды.

– Итак, Райн, расскажи нам, как обстоят дела на ваших землях? – деловым тоном начала мама.

Я и дети синхронно посмотрели на брата.

Он от такого внимания даже слегка подавился. Услужливый лакей постучал ему по спине, от чего брат ещё больше раскраснелся. Смущённый Райн, прокашлявшись, осмотрел всех нас.

– В вашей семье и удавиться недолго, – хриплым голосом произнес он.

Я громко рассмеялась, отчего в меня прилетела салфетка откуда-то с маминой стороны.

– На наших землях всё спокойно, миледи. Отец день и ночь занят этим, – брат поднёс чашу к губам и посмотрел на меня.

Его голубые глаза излучали веселье. У нас редко совместная трапеза проходила спокойно. Обычно из-за меня. Мне хотелось чувствовать себя свободно. Если мне не быть собой в родительское доме, то где же быть?! Матушка хоть и злится, но почти всегда в душе смеётся над моими шутками.

– Вы в хорошем настроении! – поддержал беседу мой отец.

– Как всегда! – хором ответили все и засмеялись.

Наша семья казалась мне центром такого тёплого, маленького и родного мира. Словно, маленькие кусочки, мы собирались в большую картину. Даже тогда, когда над домом нависали тёмные тучи, мы могли найти утешение друг в друге. И это несказанно радовало и придавало сил. Райн улыбался, ковыряясь в своей тарелке, его тонкие пальцы сжимали салфетку, оголяя белые костяшки.

– Сегодня ты пойдешь помогать женщинам, Абигейл, – деловым тоном сообщила мама, – и даже не думай сопротивляться! Твоё положение не освобождает тебя от труда…

Брови отца взлетели вверх, он явно не знал об этой затее.

– Где это видано, чтобы леди помогала прислуге? – непонимающе спросил он.

– Твоя дочь должна уметь хоть что-то! В жизни всё может пригодиться, а её дерзкий нрав может приструнить только помощь другим! – парировала матушка.

– «Твоя дочь»? – переспросил отец.

Я была совсем не против работы, во всяком случаи, – это лучше, чем сидеть в своей комнате или вышивать. Последнее я изрядно не любила. Можно даже сказать, что меня передёргивает от одного только вида шёлковых нитей. Молодых девиц, в обязательном порядке, обучают этому искусству. Техника вышивки передается от матери к дочери и так на протяжении многих столетий. Бедным полагаются достаточно простые узоры и стежки, а вот носительницам титула – более сложные. Когда дама достигает высокого мастерства, это вызывает всеобщее уважение, поскольку считается доказательством её трудолюбия.

– Наша! – исправилась мама. – Сути это не меняет.

– Это значит, что она должна прислуживать? – не унимался отец.

– Не переживай, папа, я с радостью помогу женщинам в работе! – поставила точку в их споре я.

Переглянувшись с матерью, отец выказал всё своё недовольство во взгляде, но продолжать не стал.

Я не похожа на обычную знатную девицу, которая музицирует, поёт и вышивает. Видимо, меня слепили из совсем другого теста. Посмотрев на своих сестёр, я улыбнулась. Девочки помогали друг другу кушать, вытирали салфетками ротики. Такие маленькие, но уже настоящие подруги. Думаю, что девочки легко впишутся в общество. Имея кроткий нрав, они завоюют к себе расположение.

– Ты не должна этого делать, Абигейл, – пожал плечами отец.

Переведя взгляд на тётушку и дядюшку, я встретила лёгкое смущение и непонимание в их глазах.

Мама вытерла руки и встала, что заставило подняться всех мужчин, сидящих за столом. Райн, дожёвывая свою еду, выпрямился.

– Заканчивай скорее, – поторопила меня графиня.

Поднявшись, я дала понять, что готова идти. Проследовав за матушкой во внутренний двор, я увидела, что длинный стол, за которым собираются жители замка, был застелен тканями. Влажные, свернутые в жгуты срезы, лежали, высыхая на солнце, пока женщины их мяли своими руками. Подойдя ближе, я поморщилась, резкий запах мочи витал в воздухе выедая глаза.

– Миледи! – поприветствовала графиню одна ихз женщин.

Матушка улыбнулась. Переглянувшись с ней, графиня многозначительно кивнула и ушла. Вот так дела! Даже словом не обмолвились, хотя, как можно говорить при таком… запахе.

– Все мы очень рады вам, леди Грефт, – всё улыбалась женщина.

Это я вижу! Вот только меня не радует такая работа. Селянка замялась. Я узнала её, она часто помогала женщинам на кухне и активно участвовала в жизни замка. Прислуживала в основном матушке. Одетая в тёмно-зеленый балахон и обвязанная платком, женщина выглядела весьма уместно среди остальных, подогревающих в котлах мочу. Меня передернуло. Этот запах! Он выедал глаза…

– Мы окрашиваем ткань, – пояснила Мэри, увидев моё искривлённое лицо, – обычно мы делаем это с ослиной мочой, но в этот раз ослов слишком мало для такого количества ткани…

Что она имеет ввиду? Если это не ослиная моча, то чья?!

Почувствовав приступ тошноты, я приложила руку ко рту.

– Леди Грефт! – заволновалась женщина. – Вы в порядке?

Отвернувшись, я попыталась прийти в себя, но запах не давал даже набрать полные лёгкие воздуха. Зачем мне здесь быть? Я не должна вываливать ткань в моче! Женщины прекратили работу и посмотрели на меня. Увидев их глаза, я задумалась: они ведь тоже не хотели для себя такой жизни! Я родилась дочерью графа, но разве я выбрала эту судьбу? Нужда заставляет трудиться. Закрыв на секунду глаза, я подошла к столу. Если не думать о моче, то и её запах особо не раздражает. Усевшись рядом с женщинами, я взялась за ткань из шерсти.

– Нужно хорошенько пропитать её, а потом отжать, – сказала женщина, сидевшая напротив меня, и тоже улыбнулась.

Все они смотрели одобрительно и с уважением, видимо, моё решение остаться поразило их не меньше меня.

Сделав, как она сказала, я стала вбивать мочу в ткань. Мять и крутить в руках шерсть оказалось непросто. Мэри села рядом со мной и продолжила свою работу.

«В лугах лесных окутанный мглой, сидел он, смотря на свой дом родной…» – женщины запели и весело прихлопывая тканью о стол, продолжили свою нелёгкую работу.

Подхватив их мотив, я с весельем мяла и крутила шерсть в руках.

«Искал он её среди дальних лесов, её лишь хотел найти…»

– У вас хорошо получается! – похвалила меня Мэри.

– Стараюсь, – призналась я.

– Разве вам это нравится? – задала она вопрос, который висел на губах у всех.

– Работа учит нас терпению, а в моём случаи ещё и скромности, – улыбнулась я и подлила ещё мочи на ткань.

Мой ответ их явно не удовлетворил, потому что, переглянувшись с другими, Мэри продолжила.

– Вы хотите работать? – удивилась она.

– Моё положение позволяет мне не работать, – как можно строже ответила я, – но я делаю это и не стыжусь.

Открыв рты, женщины даже перестали месить ткань. Поднявшись, одна из них подняла руки кверху и произнесла:

– За это нужно выпить!

Работа в миг остановилась. Я замерла, смотря на селянку, которая принялась аплодировать. Поражённая их поведением, я так и осталась бы сидеть на лавке за столом, пропитанным мочой, если бы не Мэри, которая, вставая, увлекла меня за собой.

Руки приходилось держать на расстоянии от одежды, дабы не запачкаться. Зайдя в маленький сарай, мы прошли мимо сена, разбросанного повсюду, к кухне. Открыв ящик, одна из женщин достала коричневую бутылку и подняла руку вверх.

– За то, что наши хозяева вырастили такую дочь! – гордо сказала она и все захлопали в ладоши.

Смущённая, я стояла в стороне. Видимо, им нужен был повод для веселья. Разливая тёмную жидкость по кружкам, женщины смеялись и шумно разговаривали.

– Выпьете, леди? – спросила Мэри, протягивая мне кружку.

Помотав головой в знак протеста, я засмеялась.

– Послушайте, если я разделю с вами этот напиток, то моя мама, разделит вас на две части!

Женщины хором засмеялись и залпом опустошили свои чашки. Веселье не останавливалось, потому влив в себя ещё, женщины переместились на солому.

Присев рядом, я убрала руки.

– Вы всегда так работаете? – задала им вопрос, который откровенно меня мучал.

– Не всегда! – ответила одна из них.

Они явно считали меня совсем ещё ребёнком, потому не вдавались в подробности. Жуткая вонь наполнила и сарай. Казалось, что всё здесь пропитано мочой. Услышав чей-то очередной заливистый смех, я не выдержала и направилась к выходу. Почувствовав на себе их взгляды, я, не оборачиваясь, вышла из сарая.

Тошнота была уже невыносимой. Заметив ведро, направилась к нему и хорошенько промыла руки. Вонь почти ушла, но одежда всё ещё попахивала. К счастью, никто за мной не вышел. Я приложила холодную руку ко лбу. Эти женщины не приняли меня, как свою, пусть и старались доказать обратное. Каждая из них ждала моего промаха или слабости, чтобы высмеять в узком кругу. При этом каждая улыбалась в глаза! Пройдя по траве, я подошла к двери.

Мамины наставления ожили в моей голове:

«Каждый твой шаг высмеивается за спиной! Ты должна быть выше, крепче и непобедимее!»

Отныне я буду следить за тем, как веду себя на людях.

Графиня встретила меня в большом зале у лестницы. Вытянув шею, мама смотрела на меня изучающе.

– Абигейл, работа закончена? – спросила она, осматривая меня.

Подойдя ближе, я дала возможность графине почувствовать на себе всю прелесть окрашивания шерсти. Сморщив нос, мама замахала руками.

– Какая вонь! – возмутилась она. – Немедленно помойся и отдай одежду слугам.

– Разве не вы отправили меня туда? – съязвила я на её возмущение.

Подняться по лестнице мне удалось не сразу. Мама остановила меня рукой.

– Я всё поняла! Впредь буду более сдержанной, – ответила я прежде, чем она спросила.

Подняв одну бровь, мама отпустила руку.

– Хорошо! Можешь идти.

Закатив глаза, я направилась в свою комнату. Запах горячей мочи въелся, казалось, не только в одежду. Сняв с себя пропахшее платье, я отправилась в ванную комнату для того, чтобы смыть этот запах с тела. Облившись прохладной водой, позвала слуг, чтобы одеться.