Читать книгу Такие времена. Сборник рассказов от Анны Медь - Анна Медь - Страница 11

Когда-то Ангелина даже не задумывалась о том, как ей может аукнуться связь с женатым мужчиной. Об «Ирочке», как ласково называл ее Павел, женщина знала с самого начала, но ее это нисколько не смущало. Роман со зрелым статным мужчиной – почему она должна отказывать себе в такой прихоти?

Она молодая красивая женщина, и в жизни должна попробовать все удовольствия! А мольбы «Ирочки» оставить Павла в покое ей были не интересны. Да, с одной стороны, совесть замучает уводить мужика из семьи… А с другой, что он, баран что ли, чтобы на него «повод вешать»? И вообще, Павел сам к ней ушел: влюбился по дурости на шестнадцатый год брака, ну с кем черт не шутит?

– Да я жену не любил никогда! – клялся Павел, кладя одну руку на сердце и держа второй рукой большой букет алых роз. – Мы с ней не то что не спим, даже не обнимаемся! Остыли у нас чувства друг к другу сто лет назад! А живем вместе только ради Анютки, дочки!

Павел и сам был хорош: никогда не стеснялся Ангелине лапшу на уши вешать. «По стандарту», так сказать. Это теперь женщина, с годами уму понабравшаяся, поняла. Только признавать отказывалась. На протяжении нескольких лет Ангелину осуждали все кому не лень: собственные родители, родственники мужа, даже подруги и, разумеется, все их общие знакомые, наслушавшиеся истерик брошенной с ребенком Ирины.

Как только Ангелину не называли, но женщина никак не реагировала: гордо задрав подбородок, старалась не принимать нравоучения близко к сердцу. А в один прекрасный день, назло всем, неожиданно выставила в социальной сети фотографию своей аккуратной ручки с обручальным кольцом на тоненьком пальчике и огромным букетом цветов.

После этого все вопросы про «любовницу» были закрыты. Так, официально расписавшись с Павлом, Ангелина могла вздохнуть с облегчением: всем близким пришлось признать их запретную связь серьезными отношениями, а ее саму наконец-таки оставить в покое…

Их супружескую жизнь нельзя было назвать особенной или чем-то примечательной. Ангелина – скромная домохозяйка, занимавшаяся бытом и изредка находившая время на встречу с единственной оставшейся подружкой. Видите ли, остальные побоялись, что она и их мужей уведет.

Муж же прекрасно исполнял роль приличного семьянина и домовитого умельца, имевшего средний в столице доход. Правда, он был старше супруги на целых пятнадцать лет, и с каждым годом женщина все острее ощущала разницу в возрасте. Тем не менее Ангелина любила Павла: недаром родила ему двух красавцев-сыновей.

Одно ее только не устраивало: «кочевание» по съемным квартирам. Бесконечные переезды из одного конца города в другой выматывали Ангелину, а она жаждала спокойствия, стабильности. Все-таки бурная молодость прошла – хотелось осесть на своем, «кровном», месте и не срываться из раза в раз на новое жилье по приказу дотошных арендодателей.

И вот, на годовщину оловянной свадьбы, Павел сделал ей невероятный сюрприз: подарил ключи от их собственной квартиры.

Обжить новое жилье Ангелина мечтала с самого детства, когда еще была совсем юной. Будучи малышкой, она представляла, как выйдет замуж за прекрасного принца, и они вместе переедут к нему во дворец. Дворцом их «трешку», конечно, назвать было сложно, однако и женщина давно выросла из сказок для маленьких девочек.

Светлая солнечная квартира восторгала Ангелину. С первого дня заезда она с охотой принялась за ее обустройство, попутно обсуждая с Павлом идеи по дальнейшему ремонту. Все эти хлопоты с переездом вызывали у женщины приятную усталость, и она мечтала поскорее похвастаться «подарком» мужа перед родными.

На новоселье пригласили всех близких родственников. Родители Ангелины, как это часто с ними происходило, пришли на час раньше, побоявшись опоздать. К тому времени Павел уехал на вокзал встречать свекровь, а мальчишки находились в своей большой комнате и играли на приставке. Одна запыхавшаяся Ангелина носилась по кухне и сервировала стол, попутно следя за кастрюлями на плите.

Людмила Ильинична усадила беззаботного мужа перед телевизором, а сама поспешила помочь дочери, взяв на себя ужин. Так, в четыре руки, женщины накрыли шикарный праздничный стол, успев к возвращению Павла и его матери.

– Ничего себе, квартирку отгрохали! – восторженно воскликнула Татьяна Михайловна.

Свекровь деловито обходила комнату за комнатой и разглядывала каждый доступный ее глазу сантиметр. Подле бабули носились внуки-сорванцы, размахивая в воздухе игрушечными самолетами. Тем временем, с кухни раздавались приглушенные голоса родителей Ангелины, а сама женщина, под руку с довольным мужем, устроила для Татьяны Михайловны целую экскурсию по их новым «владениям».

– А вот здесь мы диван хотим новый поставить, – между делом проболталась Ангелина, войдя в пустующую спальню. Последние дни женщина была с головой погружена в мечтания о ремонте в стиле модерн. – Этот, старый, выбросим. Я даже думаю, прямо вместе с сервантом. Он доисторический, еще советских времен…

– Не нужно, Гелечка! Не нужно! – вдруг строго произнесла свекровь, обернувшись к невестке. – Я женщина немолодая, мне и такой сойдет. – Татьяна Михайловна мягко улыбнулась и обратилась к сыночку. – А ты вот что, Паша: деньги лучше на черный день отложи, как я тебя учила. Чего ими направо-налево сорить? Эва сколько в такие хоромы вбухали, небось!

Ангелина непонимающе свела брови, застыв посреди комнаты. Затем растерянно усмехнулась и мотнула головой, отогнав нехорошие мысли. «Наверное, послышалось».

– Извините, я не до конца вас поняла, Татьяна Михайловна. Вам диван с сервантом приглянулись? То есть, нам с Пашей не выбрасывать их, а вам оставить? Да берите на здоровье, мы вам их даже перевезти поможем!..

– Ну-ну, Геля! Все ты опять не так поняла! – махнула рукой свекровь и вдруг рассмеялась. – Не говорил тебе Пашка? – Жить я здесь буду с вами под одной крышей, даже если ты против, невестушка! – свекровь надула губы как ребенок. – Вы и приглядите за мной, и подсобите в чем. А то в последнее время совсем мне худо. Глаза плохо видят, нога отнимается, еще и давление скачет, как бешеное, ей-богу! Того и гляди совсем слягу, а так хоть будет кому стакан воды матери принести.

Шокированная новостью Ангелина скрестила руки на груди и укоризненно взглянула на мужа. Однако Павел был невозмутим и смотрел на жену с непринужденной улыбкой, приобняв пожилую мать за плечи.

– Паш? – вкрадчиво произнесла женщина. – Ты ничего не хочешь мне рассказать? Или это второй «сюрприз» на нашу годовщину?

– Брось, Геля, не заводись! Я как раз сегодня собирался тебе сказать, просто момента ждал подходящего. За столом, в кругу родственников, сама понимаешь… – отмахнулся Павел. Он выглядел довольным сложившейся ситуацией. – Маме седьмой десяток уже. Здоровье у нее, сама знаешь, не ахти. Бабку схоронила, батю схоронила – одни мы у нее, близкие, остались. А тут и чистенько, и уголок свой, и люди любящие. Чего ж маме старость доживать в одиночестве, в панельке обшарпанной, ну?

– А ты не планировал как-то посоветоваться со мной?! – обиженно воскликнула Ангелина, всплеснув руками.

– Геля! Я ж сказал, не заводись! Не заставляй мать волноваться! – вдруг рявкнул муж. – Я так решил! Все! Вот успокоишься, тогда все и обсудим!

С этими словами Павел спешно вывел Татьяну Михайловну из спальни. Боковым зрением Ангелина заметила, как свекровь глянула на нее с ехидной усмешкой. В глазах женщины так и читалось: «Ну что? Пашка на моей стороне, что будешь делать дальше?» Ангелина стиснула челюсти.

Женщина никогда не питала к свекрови дочерние теплые чувства. Как минимум потому, что та громче всех называла ее «скачущей по чужим мужьям». Татьяна Михайловна была против их связи и решение сына уйти из семьи не поддержала. «Ирочка лучше была!» – всегда повторяла она. А когда Павел поставил мать перед фактом, что сделал Ангелине предложение, та и вовсе схватилась за сердце.

«На этой любовнице?! Только через мой труп! Ты смерти моей хочешь?!» – сокрушалась она. Вот теперь Ангелина и пожимала плоды своей запретной связи. Уж что-что, а на тот свет свекровь ну никак не собиралась…

На кухне в ожидании пребывали родители Гели, а вместе с ними томились и горячие пирожки. Татьяна Михайловна рухнула тучным телом на диван и за локоть притянула сына, заставив того сесть возле себя. Ангелина молча прошла на кухню – выражение ее лица говорило само за себя.

– Что-то случилось, милая? – поинтересовалась мать.

– Да ничего, – повела плечом Ангелина, а сама, опустив обиженный взгляд в тарелку, уселась подальше от мужа и свекрови. – С готовкой запыхалась, только и всего. Вам спагетти, кстати, понравилось?

– Очень вкусно, доченька! Сама попробуй!

Ангелина натянуто улыбнулась: настроение было на нуле. Женщина накрутила на вилку спагетти, приготовленные по новому рецепту, и осторожно подула.

– А как по мне, пересолены, Гелечка, – вдруг подала голос Татьяна Михайловна, кривя недовольную гримасу. – И я бы больше овощей добавила, а то сплошные углеводы!

– Уж вам-то, Татьяна Михайловна, про углеводы все известно, я не сомневаюсь, – не удержавшись, съязвила Ангелина, намекнув свекрови об ее лишнем весе. – А Вите с Владиком углеводы нужны. Они юные футболисты – им энергия всегда нужна.

Поймав гневный взгляд Павла, поджавшего губы в ответ на скрытое оскорбление матери, женщина непринужденно повела плечом и отпила вина из бокала. Свекровь же шутку не поняла, от того и проигнорировала, только непонимающе уставилась на отца невестки. Тот прикрывал усатую усмешку испачканной салфеткой.

– И все же, что случилось, доченька? – не унималась Людмила, накладывая мужу салат. – Я же вижу, ты сама не своя. Расскажи, чего дуться остаток вечера? Мы не чужие люди, в конце концов, а одна большая семья.

– «Большая семья», не то слово… – буркнула Ангелина, ковыряясь вилкой в тарелке. Аппетит пропал моментально. – Большой семьей мы станем, когда Татьяна Михайловна к нам переедет.

Людмила Ильинична опешила, замерев с кружкой чая в руке. Она сняла очки и глянула на сватью.

– Как это, переедет? Да вы разыгрываете нас, дети, быть такого не может! Татьяна, это правда?

– Правда, Людушка, правда! – довольно пропела старушка. – У сыночка любимого под присмотром буду. Да и Гелька, я верю, помогать мне будет. Мы ведь не будем ссориться, доченька? – приторно ласково поинтересовалась свекровь.

– Конечно, не будем, – ответила Ангелина и, отставив бокал, деловито сплела пальцы в замок. – Вы мне только скажите, с квартирой вашей что? Ее вы куда собрались девать?

– А ты за чужое имущество-то, Гелечка, не переживай, – покачала головой Татьяна Михайловна. – Квартира моя без тебя не пропадет. Внучке подарю, Ане. Она девка взрослая уже, ей нужнее. А вашим пацанам еще расти и расти. Там и гляди, сами уже семьи строить начнут, на свои квартиры зарабатывать будут. Будущие мужики все-таки!

Ангелина скептично изогнула бровь. Женщина обратилась к сыновьям с просьбой уйти в свою комнату.

– У взрослых намечается серьезный разговор, – объяснила она, и, когда Витя и Влад с шаловливыми воплями убежали к себе, перевела взгляд на мужа. – Паш? Тебя все устраивает?

– А что меня должно не устраивать?

– То, что у твоих сыновей не будет и доли квартиры, которая, вообще-то, должна была достаться тебе.

– Это мамина квартира, вот пусть она и решает, кому она достанется, – закатил глаза муж. – Да и достанься она мне, я, если уж по правде говорить, все равно бы дарственную на Аньку написал.

– То есть на наших детей тебе плевать, так выходит?! – возмутилась Ангелина, со скрипом стула встав из-за стола. – Только о дочери своей и думаешь! Может, еще и к Ирочке своей вернешься?!

– Геля, ну-ка прекрати! – шикнул отец.

Татьяна Михайловна тем временем, казалось, только и ждала этого момента.

– А лучше б вернулся! – скрипучим голосом воскликнула она и так же резко поднялась с места, от чего стол аж покосился. – Что? Думала, мужика из семьи увела и дальше жизнь свою ладно устроишь? На все готовенькое пришла? А вот хрен тебе! На чужом горе, милая, счастье не построишь! А Ирочка в сто раз лучше была! И красивая, и добрая, и покладистая! Что ни скажу – все сделает. Это ты, упрямица, только фырчать да огрызаться можешь!

– Я-то упрямица? – усмехнулась женщина. – Да если б вы не поливали меня за спиной грязью, я бы и слова поперек вашего не говорила! А вы хорошо устроились, Татьяна Михайловна! Других ни во что не ставите, а к себе уважения требуете!

– Да за что ж тебя уважать-то, окаянная?! Чему тебя в жизни научили? Как воспитали?!

– Попрошу! – встряла возмущенная таким заявлением Людмила. – Я, может, и совершила мелкие огрехи в воспитании ребенка, но Ангелина выросла доброй и отзывчивой дочерью. Просто по-человечески надо к людям относиться, Татьяна Михайловна!

– Вот именно! – продолжила настаивать Ангелина. – А если вы на окружающих свысока смотрите да гадости за их спинами говорите, то прошу меня извинить: получайте то отношение, которое заслужили!

– Так! А ну, замолчали все! – поднявшись из-за стола, рявкнул Павел. Одним гневным взглядом он заставил жену и мать покорно усесться на свои места, обиженно отвернувшихся друг от друга. – Подняли-то крику! Как на базаре, ей-богу!

– Паш, ну сам рассуди! – воскликнула от накала эмоций Ангелина. – Трехкомнатная квартира, а нас раз, два, три, четыре! Еще и твоя мать! У нас мальчишки-сорванцы растут! Мы ж хотели, чтобы у Вити и Владика были отдельные комнаты.

– Ничего, перебьются, – отмахнулся муж, вернувшись на место. – Маловаты они еще для отдельной комнаты, только в первый класс пойдут . А вместе пацанам веселее, я по себе в детстве сужу…

– Хорошо, а собака? Кого ты обещал мальчикам на Новый год подарить? Ротвейлера?

– Ох, батюшки! – тут же воскликнула свекровь, хлопнув в ладоши. – Это ж надо такую псину огромную в дом притащить! Еще и слюнявую до жути!

– Скажешь им, что про собаку могут забыть. Не доросли еще до такой ответственности. Да и в детском саду они как себя ведут! Одни жалобы на них. Не заслужили!

– Вот раз ты такой деловой, сам подходи к ним и объясняйся! Хватит тебе совести после этого детям в глаза смотреть?

– Хватит! Не сомневайся!

Ангелина резко вышла из-за стола, сбросив фартук. Тихие, неуверенные просьбы матери не принимать конфликт близко к сердцу и не уходить не остановили женщину. Она в спешке собралась, благо, на улице стояла поздняя весна, и вышла за порог. Не успела Геля захлопнуть дверь, как в подъезд за ней выбежали Витя и Владик.

На вопросы, почему мама плачет, Ангелина отмахивалась и натягивала улыбку. Она вышла с ребятишками во двор и, усевшись на скамейке, чтобы обдумать произошедшее, разрешила мальчикам поиграть на детской площадке.

Так новоселье по поводу покупки новой квартиры обернулось полнейшим фиаско и жутким скандалом. Ангелина даже допустила мысль, что лучше бы они с мужем продолжили разъезжать по съемным квартирам, чем имели бы собственную, но с хозяйкой в лице ненавистной свекрови. А Ангелина нисколько не сомневалась в том, что Татьяна Михайловна лишь строила из себя невинную больную овечку.

– Ну да, как же! За столом орала громче всех, а сердце чего-то так и не прихватило, удивительно! – недовольно бормотала женщина себе под нос.

Ангелина еще несколько часов просидела во дворе, погруженная в раздумья. Женщина была в отчаянии и не знала, что делать дальше. Слово мужа считалось неоспоримым в их семье, но если дело касалось свекрови, то пиши пропало! Павел чересчур уважал свою мать и из раза в раз повторял, что ее желание – это закон. Как она захочет, так и будет, и точка.

Уговаривать, умолять, шантажировать – бесполезно. Во всех вопросах, касающихся Татьяны Михайловны, Павел был непреклонен. А потому Ангелина нисколько не сомневалась, что уже вскоре свекровь поселится в их квартире, а самой ей придется подстраиваться под ее правила, смирившись со своей участью нелюбимой невестки.