Читать книгу ТриНити - Анна Москалева - Страница 6

Как ни тянула Аля время, медленно нанося тушь и долго выбирая помаду, все равно приехала к родному кафе на полчаса раньше назначенного времени. Чувствуя себя полной идиоткой, помахала рукой коллегам, которые уже успели ее заметить через витрину, и отошла к ближайшей лавочке. Садиться не стала. Нервничала.

Теплый ветерок игрался Алиными локонами. Гомон птиц почти заглушал шумящие машины. Отовсюду доносились обрывки разговоров и смех людей, окончивших свои дела и решивших отдохнуть приятным летним вечером. Но Алька этого всего не замечала. Невидящим взглядом смотрела сквозь витрину прилегающего к лавке цветочного ларька и сама себя накручивала: «С каких это пор вы, Алла Витальевна, мужчин на свидания приглашаете? Что, совсем уже безнадега?» Грустно вздохнула и посмотрела, наконец, на цветы. В палатке стояла огромная ваза с крупными ромашками, и какой-то чудак покупал их, кажется, все. Альке даже стало жаль, что их сейчас заберут. Такие красивые, нежные… Покупатель повернулся к кассе. Ой, да это же Сергей! Он как раз рассчитался и, выходя, заметил Альку. Запнулся на пороге и покраснел.

– Аля, здравствуйте. А это вот… Вам, – вид у него был такой, как будто его застали на месте преступления. Чувствовалось, что цветы парень дарит нечасто.

Алька не смогла сдержать восторженного вздоха. Глаза загорелись, губы расплылись в довольной улыбке. Потом подумала, что ей с этим букетом весь вечер таскаться, и слегка сникла. Она-то запланировала большую прогулку! На выручку пришла продавщица:

– Молодые люди, позвольте предложить, – цветочница, хитро улыбаясь, протягивала плотный конусообразный пакет с ручками. – Так будет удобнее гулять.

Серега спохватился первым:

– Да-да, спасибо огромное.

Алька расцвела в улыбке:

– А как вы угадали, что мы гулять?

– Да не по-ресторанному вы одеты, – продавщица оказалась опытной.

Аля еще шире улыбнулась, принимая пакет с цветами.

– Как ты узнал, что я ромашки люблю?

– Никак. А ты любишь?

– Люблю, – Аля зарылась носом в мягкие белые лепестки и глубоко вдохнула их естественный, слегка заметный аромат.

– Твои духи.

– Что?

– У тебя духи чуть горьковатые, цветочные. Как ландыш или, – Сергей пожал плечами, – Ромашка. Вот я и подумал.

Алька смущенно вдохнула запах цветов. Действительно, чуть горьковатый аромат. Как ее духи. Какой он, оказывается, внимательный. А она отмахивалась от шуточек коллег про «ее посетителя».

Аля с Сергеем не спеша вывернули из переулка на Тверской бульвар и пошли в сторону Елисеевского магазина. Величественное шестиколонное здание не могло не обращать на себя внимание и приковывало взгляды даже завсегдатаев Тверской. Серега, конечно, тоже притормозил – засмотрелся на шикарно оформленные витрины, через которые проглядывали роскошные интерьеры. Алька обернулась на него и вдруг поняла, что он тут еще ни разу не был.

– А давай зайдем? – потянула она его за руку.

– Зачем? Это же вроде обычный продуктовый…

– Да ты что, это же самый настоящий памятник архитектуры! А ты знаешь, что до того, как стать магазином, это был самый просто дом? Его построила себе вдова Козицкого. При Екатерине Второй. Можешь себе представить, жить в таком вот домике?

Алька, слегка вальсируя, передвигалась по залам, плавным движением руки показывая то лепнину, то фрески. Сергей легко мог представить её танцующей на каком-нибудь балу – в пышном платье, с жемчужной нитью на шее. И это было намного приятнее, чем воображать какую-то там вдову Козицкую.

– Кстати, – не замечая мечтательного взгляда своего спутника, продолжала Алька, – ее внучка, княгиня Волконская, устроила тут литературный салон. Даже Пушкин, говорят, бывал!

Сергей стоял посреди бакалейного зала, силясь представить себе Александра Сергеевича. Ну не на прилавке же он стихи читал.

– Тут, должно быть, все изменили?

– Конечно, изменили! Но еще при царях. Григорий Елисеев купил особняк и открыл здесь магазин. У Гиляровского об этом хорошо написано.

– Наверное, всё потерял после революции.

– Да не совсем. Он успел вывести капитал и сбежал во Францию. С молодой женой. Говорят, чуть ли не до середины двадцатого века дожил. А старая его жена, ну, в смысле, первая, на собственной косе повесилась. Представляешь, какой ужас?!

– Черт, невероятная история. На собственной косе?

– Ага, когда узнала о его измене. Вот. Поэтому я не люблю длинные волосы, – Алька взъерошила свой коротко стриженый затылок и напряженно засмеялась. Дурацкая вышла шутка.

– Ну, я думаю, тебе никто изменять не будет, – выпалил Сергей и покраснел.

Ее начинала забавлять эта его особенность. Светлая кожа в считанные секунды заливалась краской. Как лакмусовая бумажка. Такой тест на искренность – покраснел, и ничего уже не скроешь. Аля нежно улыбнулась, чуть-чуть любуясь новым другом. Вышли из магазина.

– Пойдем на Красную площадь?

– Ну, если хочешь, пойдем…

– А ты не хочешь? – Алька вздернула красиво очерченные брови.

– Я там вроде недавно был, – Сергей замялся и опять смутился. – На Красную площадь первым делом положено сходить любому приезжему!

– Тогда пошли туда! – Сергей с Алей развернулись и направились по Тверской в сторону площади Маяковского. – А откуда ты приехал?

– Я с Алтая. Родился в Темиртау, – Сергей улыбнулся. Коротко и незаметно. Почти что одними глазами.

– Какое красивое название.

– Ага. Значит «Железная Гора», – с гордостью перевел парень. – Это недалеко от Новокузнецка. Чуть больше часа на машине.

– Значит, ты приехал из Темиртау.

– Если совсем точно, то из Новокузнецка. Темиртау совсем маленький. Почти деревня. Поэтому поступать уехал в Новокузнецк, – Сергей глубоко вздохнул, – ну и работать там начал. Первые программы еще студентом писал. Вместе с друзьями что-то вроде клуба организовали. Потом один из наших проектов неожиданно заработал грант, и нас с ребятами пригласили сюда. Работать, что называется, на новом уровне.

– Так ты программист?

– Ага.

Аля присмотрелась к его футболке.

– Так вот что значат эти загадочные буквы! – на футболке стояла эмблема М*& R*. – А я все думаю, что это такое?

– Ну… Да, – Серега смутился. – Это фирменные футболки. На каком-то тимбилдинге выездном раздавали.

– Здорово! Серьезная компания.

– Ага. Мы сейчас пишем программное обеспечение для спутников связи.

– Невероятно! Так интересно! Для меня программирование всегда было чем-то вроде китайской грамоты. Хотя… нет. Я – гуманитарий. Китайскую грамоту я бы освоила.

– Гуманитарий? – Сергей был рад сменить тему. – Ты учишься?

– Уже закончила. Я училась в Литинституте. Он тут, недалеко.

– А, так вот почему ты так хорошо знаешь этот район!

– Ну да. Много времени тут провела.

– А в кафе это подработка?

– Работала студенткой, да так и осталась. Опытный бариста получает больше, чем начинающий корректор, – она не смогла скрыть грусти в голосе.

– Ты мечтала работать с книгами?

– Я мечтала написать книгу, – Алька сникла.

Мысль о нереализованных мечтах ее расстраивала.

– Я верю, что у тебя все еще впереди! Смотри, качели! – Сергей решил ее отвлечь и плюхнулся на широкую белую доску.

– Да, сейчас качели, – вздохнула Алька и присела рядом. – Знаешь, эта площадь всегда была местом сбора несогласных. Здесь читали свои стихи шестидесятники. Потом собирались лимоновцы. Это Площадь Маяковского. Точнее, сейчас она называется Триумфальная, но многие по-прежнему зовут её «Маяковского». Из-за памятника и станции метро.

Ребята помолчали, разглядывая каменную спину поэта. Несогласный со всем на свете, он и после смерти притягивал к себе таких же несогласных. Сергей разглядывал площадь, здание гостиницы рядом:

– Здесь красиво.

Ноги сами собой упрямо отталкивались от асфальта, и молодые люди синхронно двигались, раскачиваясь. Что-то интимное было в этом детском невинном единстве. В этом ритме – одном на двоих, в этих энергичных движениях. Раз, два. Раз, два. Раз…

Алька вдруг, покраснев, гораздо резче, чем следовало, уперлась подошвой в землю. Серега чуть не слетел с качелей носом вперед.

– А пошли туда? – девушка вскочила, не смотря Сергею в глаза. – У меня есть одна идея!

Аля почти побежала по Садовому кольцу в сторону Патриарших. Ему оставалось только лишь следовать за ней.

– Если тебе вдруг станет неинтересно, – тараторила она в такт своим шагам, – скажи. Я просто подумала… Красную площадь действительно все приезжают смотреть. А это… Ты любишь Булгакова?

– Ну, не могу назвать себя его знатоком, но «Мастера и Маргариту» читал.

– Тогда эту парочку ты точно узнаешь! – Алька плюхнулась на лавку рядом с чугунными Бегемотом и Коровьевым.

– О! Знакомые все лица! Этот парень мне очень напоминает Саньку из отдела тестирования, – Серега покосился на бронзового Коровьева. – Вылитый!

Алька захохотала: так комично Серега разглядывал статую, оценивая ее то в профиль, то в анфас.

– Ты еще не устал?

– Не, я люблю пешие прогулки! Пожалуй, здесь мне их даже не хватает. Знаешь, в детстве мы с пацанами часто ходили в походы. Иногда просто с пачкой сосисок и кульком яблок. Иногда собирали рюкзак и уходили на несколько дней. Когда нам было лет по пятнадцать, ушли в горы в мае. Тут в мае люди в футболках ходят, а у нас еще снег может лежать. Мы хотели подняться по склону к озеру и там переночевать, но, пока шли, Юрка, сосед мой, свалился в какую-то лужу, и у него развалились кроссовки. Он ими так хвастался перед походом! Предки на центральном рынке купили. ФирмА! А они раз намокли и все. Прям реально на части! Подошва отдельно, верх отдельно. А под ногами снег! Мы его же шнурками ему подошву к ногам привязали, но идти-то дальше невозможно. Пришлось разворачиваться и пиликать домой. Он потом две недели больной валялся.

– У меня таких историй нет, – Алька с грустью улыбнулась. – Я – москвичка. С подругами мы ходили в кафе и в музеи, а с классом выезжали на экскурсии в Петербург. Пока был жив папа, мы зимой катались на лыжах. Но потом… Мама лыжи не любит.

– Сочувствую.

– Чему?

– Ну, у тебя умер папа.

– Это было давно, – отмахнулась Аля.

– Ну и что. Похоже, ты до сих пор переживаешь.

Аля обернулась и внимательно посмотрела на своего спутника. Губы сами собой сжались, а брови поднялись домиком. Ей действительно до сих пор было больно. Она редко позволяла себе об этом думать, но без папы жизнь стала совсем другой.

Сергей молча и очень аккуратно взял ее за руку. Посмотрел ей в глаза. «Можно?» – спросил он взглядом. «Можно!» – ответила она, опуская глаза, и отвернулась.

Они свернули с Малой Бронной в какой-то из переулков и пошли в сторону Большой Никитской.

– А ты знал, что полет Маргариты на метле – это излюбленный маршрут прогулок Булгакова с его тогда еще любовницей, а потом женой?

– Ты все знаешь про Булгакова? – Сергею, похоже, надоело.

– Нет! – Алька уловила раздраженные интонации и смущенно улыбнулась. – Просто наша учительница литературы была его фанаткой и каждое внеклассное занятие водила на экскурсии по булгаковским местам.

– В его квартиру не пойдем! – картинно округлив глаза, заявил Сергей.

– Не пойдем! – Алька засмеялась. – К тому же, она не тут. Отсюда ближе к Арбату. Прогуляемся?

– Ага. А что ты знаешь про Арбат? Ну, кроме песен Окуджавы.

– Песен Окуджавы я как раз и не знаю.

– Ну, значит, и мне будет, что тебе рассказать, – Сергей покрепче взял ее за руку. Они сцепили замком пальцы, это вышло как-то само собой и очень естественно. И Алька совсем не чувствовала себя школьницей или, как там говорят, «по-дурацки». Нет. Ей было просто приятно чувствовать свою руку в его руке. И идти рядом. И слушать его рассказы о старом барде. Просто приятно.