Читать книгу Держись от них подальше. Часть первая - Анна Олеговна Ванина - Страница 5
Книга первая. Часть первая.
1
ОглавлениеЗа открытым окном, под тяжелым, свинцовым небом, тихо просыпался большой город. Темная, лохматая туча медленно наплывала на крыши домов. Зацепилась за небоскребы и улеглась на них грудью. Блеснул зигзаг молнии. Сухой треск расколол небесную твердь. Потоки дождевой воды обрушились на пыльные улицы.
Свежий, влажный ветер стремительно залетал в открытое окно, обнюхивал комнату и мчался на свободу. Легкая занавеска металась, готовясь улететь. Крупные капли забрызгали подоконник.
Порыв ветра подхватил горсть небесной воды и бросил в лицо спящей Александры. Вздрогнув, она проснулась. Поднялась и прикрыла окно. За стеной дождя во дворе старая черемуха размахивала зелеными ветками с бахромой белых цветов.
– Наше счастье – дождь да ненастье, – сонно пробормотала Александра, кутаясь в тонкое одеяло. Она лежала и смотрела на потоки воды, скользящие по стеклу. За окном монотонно шумела непогода. Мысли делались медленными и ленивыми. Сегодня шум дождя казался приятным, успокаивал. Не надо спешить на работу, прыгать через лужи, пытаться удержать зонт.
Дремота отступала. Сонные мысли плавно сменились неприятными воспоминаниями. Александра тут же отогнала накатившую хандру.
– Выходные – это здорово. – Она потянулась, наслаждаясь покоем и расслабленностью. – Не видно самодовольной рожи нового начальника.
Раскат грома дробью проскакал по крышам. Зазвонил телефон, нарушая утреннее уединение. Александра взглянула на яркие, синие цифры электронных часов, светящиеся в сумраке комнаты. Недовольно поморщилась, нехотя опустила руку в огромную, нежно-зеленую меховую тапку у дивана. Достала из нее телефон. Мазнула пальцем по экрану и под очередной громовой бабах буркнула в микрофон хриплым голосом:
– Питомник носорогов на проводе.
Пара секунд тишины, а потом до безобразия бодрый и радостный голос Ленки огорошил:
– Вы вчера забыли клетку быка-производителя закрыть, ха-ха-ха, и он всех… того… осеменил. – И тут же она с возмущением заорала: – Ты еще спишь?
– Кто рано встал, тот всех достал, – хрипловатым со сна голосом проворчала Александра и снова поморщилась. Отстранила телефон, прокашлялась и сказала: – Шутки у тебя… У меня выходной, имею право. – Помолчала и продолжила угрюмо: – Надоело мне все. Забодал он меня. У него каждый день для меня новая гадость готова. Стоило ему появиться в отделе и у меня все прахом пошло. Надоело… Просто мечтаю от него избавиться.
– О-о-отпу-у-уск, – жизнерадостно растянула слово подруга. – Тебе нужен отпуск. – Повторила она и продолжила, довольная жизнью: – Хорошо в отпуске. Лежишь на пляже, как помидорка. Песочек тепленький, морем пахнет.
– Татьяна в отпуске. Не отпустит он меня. Всегда находит повод клюнуть, – возразила Александра. И тут же добавила совсем грустным голосом: – Вчера обгадил все выходные. На совещании опять на меня орал. Да еще Мишка добавил. Сзади в ухо мне шепнул, серьезно так: “Да, Саня, это любовь”. Народ услышал. Ржали до конца совещания. – Печальный вздох вырвался непроизвольно.
Александра замолчала. Солнечное настроение подруги разбавило ее грусть, но досада осталась. Вздохнув, она продолжила с возмущением:
– До чего же мне это надоело. Все не так. Не работа, а ремесло. Серость какая-то. Все ничтожные дела мне отписывает. Последнее – о краже трусов и лифчиков.
– Хватит ныть. Красота кругом, солнышко светит. Татьяна твоя скоро вернется и пойдешь ты в отпуск. И будет тебе счастье. Солнце, пляж и ты – помидорка. Лежишь, дозреваешь. – Ленка засмеялась.
– У нас гром и молнии, дождь льет. Потоп у нас … В-о-о-от, теперь конец света наступил, – со вздохом произнесла Александра, глядя на погасший экран электронных часов. – Вы еще долго дозревать собираетесь?
– Не чахни. Мы с Иваном скоро возвращаемся, решили к тебе в гости нагрянуть. Готовься, скоро припремся, – подруга жизнеутверждающе пропела последнюю фразу и отключилась.
Александра вернула телефон в пушистую тапку. Повернулась к окну, глядя на нервно дергающуюся от ветра, мокрую занавеску. Гром затих, дождь сеял мелкие капли в стекло. Благодушие сменилось глухим раздражением. Откинув одеяло, она поднялась и пошлепала босиком в ванную. Вредный стул бросился под ноги, стол подставил угол.
– Гидрит твою за ногу, – чертыхнулась она, растирая будущие синяки.
Душ взбодрил. Александре хотелось погрызть кого-нибудь. Яркая картина собственного конфуза на пятничном совещании настойчиво лезла в голову.
Перед мысленным взором всплыл образ начальника – сытого, довольного жизнью майора. Он гордился прямотой своего характера, вещая гадости подчиненным. Именно вещая, просто говорить с сотрудниками у него не получалось. Его презрительная усмешка бесила. Александра кровожадно усмехнулась. Вспомнила свою детскую рогатку. Представила, как целится из нее в упитанную рожу начальника. Попала.
Дождь затих. Она вышла на балкон, наслаждаясь чистотой умытых улиц. Мир посветлел. Ветер разогнал серую хмарь. Вернулся шум большого города и птичьи голоса. Воздух сделался чистым, влажным, свежим и теплым.
В бескрайней, безоблачной синеве распахнулись цветные ворота радуги. Над ними, чуть бледнее, еще дуга. А за ней – третья небесная подкова.
– Радуга – это улыбка судьбы. Тройная радуга к счастливым переменам, – вспомнила Александра бабушкины слова. – Странная у судьбы улыбка. Больше на гримасу похожа. – Она усмехнулась сомнительной примете.
***
На балкон соседнего дома вышла невысокая, темноволосая девушка. Она улыбалась, продолжая разговор с кем-то в комнате. Через открытую дверь доносились громкие мужские голоса. Тут же, их заглушила музыка.
– Новые соседи проснулись. Похоже, день будет шумным, – Александра улыбнулась соседке и вернулась в комнату.
Окинув критическим взглядом свои малогабаритные хоромы, она принялась за очищение окружающего пространства и восстановление жизненного равновесия, как говорит Ленка. То есть за генеральную уборку.
С детства Александра терпеть не могла мыть пол, но еще больше не любила гладить белье. Но бабушка учила: “Трудности закаляют характер”. Трудовой порыв занял весь день.
Квартира дышала чистотой. За большим, отмытым до скрипа, окном сгустились сумерки. Александра щелкнула клавишей на стене. Вокруг разлился мягкий, яркий свет. Чистое, но голое окно делало комнату неуютной.
– Усталая, но довольная, она отправилась вешать новые портьеры, – мурлыкала себе под нос Александра, уговаривая себя на финальный рывок. Древняя стремянка сопротивлялась, не желая стоять ровно. Портьеры – большие, из плотного, тяжелого, мягкого белого шелка, давно ждали своего часа.
Музыка в соседнем доме стихла. Только громкие мужские голоса о чем-то спорили в комнате за открытым окном. Слышались отдельные слова. Александра усмехнулась, отчетливо расслышав: “Сам дурак”.
– Ничто не выбьет нас из седла. Русские не сдаются. Победа будет за нами. – Александра изогнулась на верхней ступеньке стремянки-долгожителя и сосредоточенно шипела сквозь зубы. Мерзкие петельки не желали цепляться за мелкие крючочки. Вдохновение от мыслей о шикарной драпировке белоснежного шелка на окне сменилось раздражением.
– Ваше здоровье, – внезапно услышала она у самого своего уха. Вздрогнув от неожиданности, развернулась на голос. Верная стремянка, пронзительно скрипнув, разъехалась. Александра схватилась за карниз и вместе с ним рухнула на пол. К грохоту стремянки и карниза добавился звук разбитого стекла.
– Твою ж, контузию! Так убить можно. – Пытаясь выбраться из ловушки, под ней, хриплым голосом, возмущалось большое тело.
Александра, путаясь в шелковых портьерах, барахталась на чем-то мягком. Это “что-то” под ней шевелилось и кряхтело. Откинув ткань, она вскочила и осмотрелась. У раскрытой балконной двери на полу сидел незнакомый мужчина.
Пригвоздив его к месту яростным взглядом, она молча сгребла в кучу уже совсем не белый шелк. Уставилась на мокрые розовые пятна на ткани.
От обиды у нее навернулись слезы. Сжав губы, Александра аккуратно положила портьеры на карниз, упокоенный под окном у стены. Пригладила руками растрепавшиеся волосы и сердито уставилась на молодого красавца. Тот так и сидел на полу.
Он был большой. Стоя рядом, она выглядела ненамного выше. Потирая правое плечо, он глупо улыбался, глядя на Александру. В комнате разливался сладкий аромат дорогого алкоголя.
– Вы там живы? – послышался взволнованный девичий голос с соседнего балкона.
– Значит, говоришь, счастье само на меня свалится, – улыбаясь еще шире и разминая шею, ответил своей знакомой мужчина. Он так и не сводил задумчивого взгляда с Александры.
Александра посмотрела на девушку. Та, виновато улыбнулась и беспомощно развела руками. Вернув внимание на белобрысого незнакомца, она строго произнесла:
– Выход там. – Махнула рукой на входную дверь.
Глупая улыбка сползла с его лица.
– Даже чаю не предложите? – произнес он с обидой в голосе.
– Что? – взметнув брови, спросила она придушенным голосом. Ее глаза широко распахнулись и, опасно блеснув, потемнели. – Татарин, – процедила она сквозь зубы и прищурилась.
– Почему, татарин? – возмутился незнакомец.
– Потому, что незваный, – со злостью произнесла она. Бесцеремонность проходимца ее бесила. Шумно выдохнула и повторила: – На выход. Быстро. – Резким жестом ткнула указательным пальцем в сторону двери.
– Вот ведь… – не закончив фразу незваный гость медленно поднялся. Он стоял перед ней огромный, чужой, нетрезвый, сильный, опасный и красивый. Чужак смотрел на нее беспомощно и восхищенно. Вздохнул. Развернулся и плавно, сытым, ленивым хищником, двинулся к двери. Выйдя на лестничную площадку оглянулся. Посмотрел, будто вбирал в себя весь ее образ.
***
Дверь закрылась. Алекс остался один. Постоял и пошел к лестнице. Спустился на несколько ступеней, остановился и сел. Уперся локтями в колени, обхватил голову руками и простонал:
– Идиот. Допился.
Он сидел на ступенях и мысленно обзывал себя крепкими, боцманскими словами. А еще ему стало досадно:
– Подумать только, так просто попался. Надо же так поспорить с Костей. Он ведь просто “на слабо” взял. Друг называется. Развел как мальчишку. Истинный Бес.
Вспоминая недавний спор с другом, Алекс усмехнулся. Ведь даже Костя не ожидал от него такого финта.
– Пожарная лестница – самый короткий путь. – Решил Алекс, гордясь своей спец подготовкой. – Слово не воробей – обгадит не отмоешься, – ворчал он, карабкаясь по металлической лестнице. Замер напротив балкона на пятом этаже, мысленно досадуя на себя: – Выгляжу идиотом. Но никто не тянул за язык. Сам поспорил, что с легкостью познакомлюсь с этой красоткой. Маринка еще масла подлила: “Жениться тебе надо. Или ждешь, когда счастье само на тебя свалится?”.
Он провел ладонью по лицу, смахивая воспоминания. Вздохнул и произнес в задумчивости:
– Вот и свалилось. И что теперь делать? Как подойти к этой птичке.
Алекс страдал, сидя на бетонной ступеньке. Мысли, одна безрадостнее другой, кружили стукнутую карнизом голову. Он удивился с каким удовольствием и теплотой вспоминает эту маленькую, отважную птичку. Вспомнил слезы на ее глазах. А потом она посуровела, рассердилась. Как она его выставила за дверь: “Выход там!”. Просто прелесть.
Потом он вспомнил барахтанье под занавеской, большой и белой, как купол парашюта. Ему стало нехорошо, вернее хорошо, даже очень хорошо.
– С этим надо что-то делать, – думал он, мечтательно улыбаясь.
***
Закрыв дверь, Александра вернулась в комнату. Постояла, собираясь с мыслями. Обвела горестным взглядом учиненный разгром.
– Ну, вот. – Она вздохнула с досадой.
Жалкие портьеры покоились бесформенной кучей на полу у окна. Рядом раскинулись останки старой стремянки. Под ней осколки темного стекла в розовой, ароматной луже.
Утерев ладонями набежавшие слезы, Александра убрала осколки и лужу. Попыталась реанимировать стремянку. Поняв тщетность стараний, отнесла ее в прихожую. Решила утром отправить останки в последний путь.
Отцепила многострадальные портьеры от карниза. Сгребла ткань в кучу и понесла ее в ванную. Вспомнила: балконная дверь по-прежнему открыта. Бросилась к ней, закрыла и выключила в комнате свет, скрываясь за приветливыми ночными сумерками.
Без занавески ночное окно выглядело одиноким и неуютным. Александра долго пыталась заснуть. Лежала, закрыв глаза, качаясь на грани яви и сна.
Внезапно перед ней распахнулась солнечная дверь, открывая безграничный простор. Там, подсвеченный золотыми лучами, стоял благородный, могучий старик. Простая одежда – белая рубашка из холста и шаровары. Светло-русые с проседью волосы, седая, волнистая борода.
Он приблизился, заглянул Александре в лицо печальными серыми глазами. Перевел взгляд куда-то ей за спину и улыбнулся. Его взгляд светился добротой и мудростью.
Александру поразили руки старца. Молодые, крепкие, чистые, ухоженные, с длинными сильными пальцами. На открытых, гладких ладонях старика лежала камея1.
На восьмилучевой путеводной звезде из кроваво-красной яшмы, обрамленной кружевом тончайших золотых нитей, будто живая, сидела сказочная птица с головой дракона. Длинные, тонкие перья цвета алого пламени струились, словно шелковые. Распахнув широкие крылья, готовая сорваться и взлететь, птица внимательно смотрела на Александру золотыми драконьими глазами. Радужно сияла царственная корона на ее голове.
– Вручаю тебе Силу Небесную. Прими ее по праву крови рода своего. Приручи ее, и она отзовется благодарностью. Это наша с тобой тайна, – услышала она тихий, но внушительный голос в голове. Удивилась, поняв, чудной старик не шевелит губами. А еще, старик явно смотрел сквозь нее, куда-то ей за спину, будто она ему не интересна.
Внезапно птица встрепенулась и, обращаясь в живой, стремительный поток яркого света, понеслась к Александре. Вспышка стрелой пронзила ее. Она вздрогнула и… резко села на диване. Испуганно огляделась. В комнате серел рассвет. Ночная прохлада бодрила, проникая через приоткрытое окно. Александра закуталась в одеяло и замерла, вспоминая необычное видение.
– Давно не видела таких ярких снов… – додумать она не успела, услышав негромкий стук в окно.
– Птички? – удивилась она, поворачиваясь к приоткрытому окну. Замерла, увидев большой силуэт в белом, за стеклом на балконе.
Сердце отчаянно застучало у самого горла. Прижав одеяло к груди, Александра боялась пошевелиться. Осторожный стук повторился. Захотелось спрятаться с головой под одеяло. Пересилив страх, она медленно опустила ноги с дивана. Промахнулась мимо тапок. Босиком встала на пол. Холодный паркет отрезвил.
Держа одеяло обеими руками, Александра поднялась и робко подошла к балкону. Там был ОН. Вчерашний незнакомец. С огромным букетом белых роз. Он смотрел на нее серьезно и немного грустно.
– Мы плохо начали наше знакомство. Давай, исправим это, – произнес непонятный субъект, сдерживая несмелую улыбку.
– Ты их в дверь, они в окно, – обреченно вздохнув, проворчала Александра. – Я ничего не начинала. И я Вас не звала, – возмутилась она, не скрывая раздражения. Развернулась и, не слушая его оправданий, пошла прочь из комнаты.
Закрываясь в ванной, Александра с удивлением поняла, она не боится незваного гостя. Словно старый знакомый заглянул. Хмыкнув, она включила воду.
Бессонная ночь, ранняя побудка не добавили ей оптимизма. Двигаясь в кухню, она видела – непонятный тип так и стоит на балконе. В квартире царил сумрак, но она не хотела включать свет. Голое окно, карниз на полу, чистые портьеры разложены на сушилке в центре комнаты.
Александра включила чайник и поняла: она не сможет пить чай, пока ЭТОТ стоит на ее балконе. Тяжело вздохнув, она вернулась в комнату и убедилась – ОН не сдвинулся с места.
– На психа не похож. Решил взять измором. – В ней ворохнулось предчувствие неприятностей. – Я позвоню в полицию и у Вас будут проблемы, – подпустив строгости в голос сказала она незнакомцу.
– Я помогу повесить карниз, – ответил он, глядя на нее умоляюще. Сунул руку в карман и достал отвертку.
Простое движение странного типа насторожило Александру. Она внимательно проследила за его рукой с длинной отверткой, сверкнувшей белыми металлом. Молча отошла к дивану. Медленно, будто опасаясь резких движений, присела, пошарила рукой в меховой тапке. Достала телефон и, не сводя с незнакомца взгляда, отступила из комнаты. Опомнилась лишь в кухне.
– Вот же, глупость, – рассердилась она на себя. – Для нормального человека отвертка и есть отвертка. А тебя сразу наводит на мысль об орудии преступления. – Она усмехнулась и помотала головой. – Но самое скверное, звонить я никуда не буду. Начальник проведает и ко мне придет большой амба2.
А он точно узнает, ведь сводку читает ежедневно. Совсем меня заклюет. Что делать с этим придурком на балконе? Стоит. С цветами. Все ему нипочем. Просто цирк бесплатный.
И тут же ее пронзила леденящая мысль:
– Сейчас кто-нибудь сделает ма-а-а-а-аленькое такое видео, выложит в сеть и напишет какую-нибудь гадость. Ох и прославишься же ты Александрушка. – От представленных неприятностей у нее даже дух захватило. Подумав, приняла решение и двинулась к балкону.
– Вы должны уйти, забыть этот балкон и адрес, – произнесла она твердым голосом, открывая балконную дверь. При этом старалась выглядеть официально, насколько возможно это сделать в длинном махровом халате.
– Сначала карниз. – Он улыбнулся. Мягко отстранив Александру, просочился в комнату. Сунул ей в руки огромный букет. – Они пить хотят, будьте милосердны.
Александра выразительно поморщилась, держа цветы в вытянутых руках. Отвернулась и внезапно чихнула от густого, сладкого запаха. Вынесла цветы на балкон и пихнула в ведро с водой.
– Ну, вот. А я старался, – пожав плечами и разводя руки в стороны, разочарованно произнес незнакомец.
– Я тоже, – поддержала его она. Качнула головой, указывая подбородком на свежевыстиранные портьеры. Те уже почти высохли, разложенные на сушилке в центре комнаты.
Он примиряюще выставил руки ладонями вперед.
– Я, Александр, – представился он, наблюдая за девушкой с удивлением. Она, закусив нижнюю губу, с тревогой рассматривала его руки. Крепкие, чистые, ухоженные, с длинными сильными пальцами.
Помолчав, она произнесла, с растерянностью в голосе: – Я тоже.
Теперь Александра смотрела на гостя с настороженностью. Слишком похожи его руки на те, что она видела во сне.
Он с недоумением посмотрел на свои ладони. Не заметив там ничего необычного, перевел взгляд на Александру и спросил с шутливой улыбкой:
– Вы увлекаетесь хиромантией?
– Предпочитаю дактилоскопию, – ответила она осторожно и перешла в наступление. – Вы хотели заняться карнизом. Если передумали, знаете где выход. – Махнула рукой в сторону двери.
Он вешал карниз. Она наблюдала. В комнате царило безмолвие. Встав на жалобно скрипнувшую табуретку, большой мужчина упирался светлой макушкой в потолок. Мощный рельеф напряженных мышц проступал сквозь белую футболку. Сильные, длинные пальцы ловко вытаскивали старые саморезы из стены.
Через пятнадцать минут карниз занял прежнее место у потолка. Легонько щелкнув пальцами по карнизу, Алекс посмотрел на строгую хозяйку с мягкой, какой-то домашней улыбкой.
– Готово. – Подняв табуретку, он уверенно двинулся в кухню. Там уселся и предложил: – Давай пиццу закажем.
Александра сверлила его сердитым взглядом. Подаваясь вперед, приготовилась дать отпор.
– Не шуми, птичка. Я голодный, а друзья еще спят, – произнес он, стараясь ее успокоить. Деловито достал телефон из кармана.
– Все намного хуже, чем можно представить, – проскочила мысль у нее. Она поморщилась и проворчала, демонстрируя недовольство:
– Уже на “ты”? Птичка?
– Так удобнее. Зачем нам условности? А тебя мама с папой как назвали? – спросил он с легкой улыбкой и удивился ее вновь помрачневшему взгляду.
Помолчав, она сощурилась и угрожающе спросила:
– Что, лисичка-сестричка? Решил захватить чужую избушку?
– Почему это сестричка? – Алекс попытался обидеться. – Тогда уж лучше братец. – И, широко улыбаясь, предложил: – Можешь звать меня Алекс.
– Братец Алекс, почти Братец Лис, – пробуя слова на вкус, произнесла Александра. Вздохнула, понимая: она попалась на его уловку и обратилась к нему на “ты”. – Я, просто Саня. Родители хотели Сашеньку, – ответила ему сдаваясь. Напряжение и настороженность таяли.
Ее словно окутало большое, сильное добро. Отступила робость, испытываемая Александрой перед могучими мужчинами. Появилась уверенность, она встретила старого друга. Просто с ним они давно разминулись. Ее испугала мысль: “Ведь могла с ним не встретиться”.
Потом они пили чай и ели пиццу, говорили о всякой ерунде. Она звонко, искренне смеялась над его шутками.
***
Он смотрел на Александру. Ему сразу хотелось назвать ее Сашенькой. Он удивлялся ее открытости, чистой, светлой наивности. Его окутывали мягкое тепло и покой, идущие от нее, и он жмурился от удовольствия, как кот у теплой печки.
Ему все в ней нравилось. Маленькая, стройная и гордая, беззащитная и отважная. Большие голубые глаза, похожие на апрельское небо. Густая волна темно-медовых волос. Такие милые, нежные ушки. Тонкие, длинные пальчики. Маленькие, розовые ладошки. Хотелось защищать эту птичку.
В тот же момент Алекс неожиданно осознал: в нем проснулся и ворчит первобытный самец. Изо всех сил он сдерживал себя. Хотелось схватить ее, утащить в свою пещеру и принести ей большую добычу… И еще много чего хотелось. Он улыбался, глядя на нее и наслаждаясь такими странными и непривычными ощущениями. Он внутренне поежился, подумав: “А ведь мог не встретить ее”.
Ему захотелось взять ее руку, поцеловать тонкое запястье с голубой жилкой, положить ее ладонь на свою, переплести пальцы с ее нежными пальчиками с аккуратными, розовыми ноготками…
От фантазий кровь прилила к естественному месту. Алекс понял, сейчас инстинкты выдадут его. Он шумно выдохнул.
– Пойдем, погуляем, – предложил он. От волнения голос сделался хриплым. С трудом поднимаясь с табуретки, Алекс пытался усмирить жар, растущий внутри.
***
Они поехали на Невский проспект. Выйдя из метро, окунулись в людскую суету. Погода теплая и ветреная. Жаркое, высокое солнце по-летнему плавило асфальт. Воздух наполнился звучанием множества голосов. Уличные музыканты играли что-то ритмично-веселое. Высокий парень в потертых джинсах и яркой футболке, держа в руках микрофон и широко улыбаясь публике, начал петь хрипло, но громко.
Люди останавливались, смеялись, притопывали и кивали в такт музыке. Вокруг ощущался праздник. Алекс осторожно и нежно взял ее ладошку.
– Такие нежные пальчики могут быть только у Сашеньки. – Он проникся этой нежной мыслью.
Они так и пошли, держась за руки. Бродили среди художников. Александра замерла возле картины, поражающей цветовыми сочетаниями. Сквозь оттенки цвета просматривались силуэты, будоража воображение.
Какой-то шустрый, длинный и тощий парень попытался схватить Александру за руку. Сказал: “Давно мечтаю рисовать такую красоту”. Обещал сделать ее своей музой.
Алекс положил ему на плечо тяжелую ладонь. Пользуясь тем, что она отвлеклась и не видит его лица, хищно улыбнулся шустрику. Инстинкт не подвел тощего. Он исчез быстрее, чем она смогла это заметить.
Держась за руки, они шли вдоль Екатерининского канала3. Алекс рассказал легенду о призраке, появляющемся в марте на Ново-Конюшенном мосту.
– Если махнет призрак платком, то каждый кто увидит это потеряет волю и бросится в воды канала, – закончил он трагическим шепотом рассказ.
Александра, то есть Сашенька, смотрела на него с искренним восхищением, и он просто таял под взглядом ее больших синих глаз. Еще недавно он не подозревал о ее существовании, теперь же боялся оторваться от нее. Алекс удивился пришедшей мысли: “Не представляю свой мир без Сашеньки”.
Ощущая бесшабашную решительность, он остановился, заступил ей путь. Александра удивленно на него посмотрела, и он утонул в ее бездонном взгляде.
Неожиданно для себя, медленно, не отрывая от нее взора, он опустился перед ней на одно колено. Держа ее маленькую ладошку в руках, спросил:
– Ты станешь моей женой? – Собственный голос показался ему чужим и хриплым. Он ужаснулся, поняв смысл произнесенного.
Разум и мужское достоинство завопили дуэтом: – Сдурел? – Он мысленно отмахнулся от крикунов. Но они не унимались, призывая включить голову. Тогда он раздраженно пнул их в дальний угол сознания. Парочка обиделась и, на прощание обозвав его “идиотом”, затихла.
Александра смутилась, ее щеки вспыхнули ярким румянцем. Она уже поняла, что хочет всегда оставаться рядом с Алексом, но теперь растерялась и молчала, глядя на него. И он молчал. Ждал ее ответа. В полном изумлении от происходящего.
– Сейчас? – Румянец залил не только ее лицо, но и шею. – Ты… мы… мы же почти незнакомы, – вытолкнула она застревающие слова.
– Мы выдержали серьезное испытание.
Пытаясь шутить, Алекс попробовал улыбнуться. Получилось неуверенно. Понял, сейчас она ему откажет. От этой мысли у него все сжалось внутри. Не веря себе, тихо попросил:
– Пожалуйста, соглашайся. Я не хочу тебя потерять. – Он видел, его внезапный натиск напугал ее. – Не верит! – От этой отчаянной мысли у него все скрутило внутри.
– М-м-мне… надо подумать, – сказала она, слегка заикаясь, глядя на него с потрясением и растерянностью.
Александра попыталась освободить руку. Она видела, Алекс огорчен и раздосадован, боялась его обидеть, но удивлялась его напору и такому поспешному решению.
Он поднялся, с отчаянием огляделся, словно искал поддержки. Улыбнулся, облегченно выдохнув. Подмигнул Александре, как опытный заговорщик. Со словами “Есть идея”, потянул ее за руку в сторону открытых дворовых ворот.
Они зашли в обычный, старый, темный, узкий, но идеально чистый двор-колодец. Под ногами, ровные, красиво уложенные розовые камни. Стены домов окрашены светло-желтой краской до второго этажа. Выше выцветшие стены с облезлой штукатуркой. Над крышами маленький квадратик бездонного, синего неба. Они остановились возле неприметной двери с непритязательной вывеской “Тату-студия”. Александра с недоумением посмотрела на Алекса.
– Я докажу. Это серьезно, – невозмутимо ответил он.
Они вошли и оказались на узкой, ведущей круто вниз, лестнице. Яркое освещение. Черная дверь. Звякнул колокольчик. Помещение студии оказалось светлым и аккуратным: небольшая приемная и кабинет. Тихо работал кондиционер, наполняя воздух свежестью и прохладой.
Из кабинета вышел мастер – взъерошенный, невысокий и плотный, с бородой, заплетенной в косичку. Он походил на коренастого гнома. С недовольным прищуром он посмотрел на Алекса. Перевел взгляд на Александру и просиял белозубой улыбкой. Спросил низким, хрипловатым голосом:
– Что желает принцесса?
– Принцесса желает убедиться в серьезности моих намерений, – с вызовом ответил Алекс. Отодвинул Александру себе за спину, и хищно глянул на гнома.
– Каталог на столе. – Мастер усмехнулся и указал кивком в угол приемной, развернулся и скрылся в кабинете.
Вдвоем они расположились на угловом диванчике. Неудобно упираясь коленями в низкий столик, Алекс открыл, лежащую перед ним, массивную папку с рисунками.
– Пойдем отсюда. – Пытаясь отговорить Алекса, она хотела встать. Но в этот момент к ней подошел мастер и, со словами “Это для Вас”, положил перед ней на стол тонкий альбом.
Она никогда не задумывалась о том, зачем люди делают татуировки. Мазохисты, наверное. Исключительно из вежливости, стараясь сохранить романтичный настрой, Александра открыла альбом. Равнодушно перевернула несколько листов с изящными изображениями и замерла. С яркой, цветной фотографии на нее смотрела алая птица с головой дракона в кружевном обрамлении тончайших золотых нитей.
Время остановилось. Александра ужаснулась от мысли: она не уйдет без этой птицы…
Мастер отложил инструменты. Мягкой бумажной салфеткой тщательно промокнул масло с рисунка на коже. Взял в руки синий стеклянный флакон. Несколько капель густой, темной жидкости упали на прекрасное создание, устроившееся на хрупком, нежном плече.
Капли, словно живые, стремительно растеклись по коже. Накрыли чешуйчатую голову, увенчанную сияющей короной. Покрыли узор длинных струящихся перьев. Добрались до кончиков когтей. Медленно впитались. Кожу закололо, зажгло, потом жар сменился холодом, легким онемением. Через несколько минут все прошло.
Александра подошла к зеркалу. На ее плече, обнимая его крыльями, сидело маленькое чудо. Желтые, драконьи глаза смотрели на нее изучающе.
Внезапно погас свет. Через мгновение, совершенно беззвучно, рядом возник Алекс. Она оказалась в кольце сильных рук, макушку согрело теплое дыхание.
– Выход сами найдете? – хрипло спросил мастер-гном. Когда они шагнули за порог, услышали удаляющийся бас: – Береги принцессу.
Потом наступили будни. В первый же вечер они отправились в знакомый салон. Дверь оказалась закрыта, вывеска исчезла. Соседи удивились, услышав о тату-салоне.
– Вот же гном. Обманул все-таки. – Злость и обида смешались в душе Алекса. Теперь это казалось ему делом принципа. – Город большой. – Полный отчаянной решимости отправиться в другой салон, Алекс потянул Александру из двора.
Она остановила его:
– Я тебе верю. Только ты не торопи меня. – Помолчав, неожиданно для себя предложила: – Пусть моя птица будет нашей тайной.
***
В этот вечер они гуляли по улицам Пушкина, сидели на летней веранде кафе и Александра рассказывала, что ее бабушка, Полина Матвеевна, родилась в далекой сибирской деревне. Приехав в Ленинград, бабушка влюбилась в его пригороды. Город Пушкин она называла “любовью с первого взгляда”.
Она так ярко описала бабушку, что Алекс уже страшился встречи с будущей строгой родственницей. – Родственницей? – подумал он с удивлением, пытаясь привыкнуть к этому слову.
Александре передалась бабушкина страсть к этому городу. Здесь ощущалось уютное величие и каждый камень дышал стариной. Она знала здесь все: улицы, укромные пушкинские дворики. Ее покоряла особая притягательность дворцов и парков.
Они шли по Леонтьевской улице. Дошли до угла Средней, свернули налево к Оранжерейной.
– Вон в том доме случилась забавная история с императором Николаем Павловичем. – Александра указала на двухэтажный дом. – В конце его царствования здесь учредили Царскосельское Общественное Собрание.
– Вряд ли хозяину дома тогда было смешно. – Алекс взял ее за руку. Он словно боялся оторваться от нее.
– По-моему, Николай Первый не отличался сильным характером. Правил империей, но обижался на мелочи, из-за ерунды мог поссориться.
Болтая о пустяках, они дошли до парка. Она хотела показать любимые уголки. Они целовались на Сахарной горке4, скрытые густыми кустами цветущей сирени. Александра таяла от поцелуев. Голова кружилась от аромата цветов.
Потом они шли по Розовому полю5. Розы давно там не растут.
– Люди во все времена одинаковы. – Александра вздохнула. Заметив удивленный взгляд Алекса, она обвела рукой вокруг. – При Екатерине Второй здесь выращивали розы. Как думаешь, зачем она приказала поставить здесь вооруженных солдат? – Александра кивнула, заметив понимающую улыбку Алекса. – При Николае Первом розы здесь уже не росли, а солдаты по-прежнему караулили. Царь, обнаружив солдата с ружьем в чистом поле, удивился.
– Думаю, он удивился еще больше, когда ему сообщили причину, – Алекса развеселила эта история.
– Пойдем, я покажу, как с Большого каприза6 свалилась.
– Не надо показывать. – Алекс встревожился, придержал ее за руку. Ее пальчики такие нежные. У него все замирало внутри, когда они просто держались за руки.
– Не страшно, – засмеялась она. – В детстве мы с бабушкой здесь гуляли. Однажды я решила от нее спрятаться. Забралась на Большой каприз. Там высоко и все вокруг видно. Я даже испугаться не успела, когда сорвалась. Упала на телегу с сеном. Она как раз по Подкапризной дороге7 ехала. Дядьку, что на телеге сидел, чуть удар не хватил. Зато он довез меня до ворот. Пока мы ждали бабушку, он разрешил мне кормить лошадь яблоками.
Алекс удивлялся своему состоянию бесшабашной радости, возникающему всякий раз, когда он смотрел на Александру, то есть на Сашеньку. Ему страстно хотелось снова задать ей свой главный вопрос. Боясь отказа, он сдерживал себя, давая ей время привыкнуть.
Александра наслаждалась каждой минутой рядом с Алексом. Поздними вечерами ей совсем не хотелось расставаться с ним. Она видела – Алекс не обманывает. Она всегда различала ложь. Эта способность ее спасение и наказание.
В какой-то момент Александра поняла, она готова доверить Алексу все свои тайны. Когда она рассказывала о своих детских приключениях и смешных случаях в университете, он покорил ее добрым вниманием, искренним переживанием.
– Шовинист, – проворчал он сердито, когда она говорила о своем новом начальнике.
***
В субботу Алекс пригласил Александру в гости, на дачу. Обещал показать библиотеку его деда. На ее вопросительный взгляд улыбнулся и ответил:
– Хочу познакомить тебя с Игорем и Мариной. Ты их видела на балконе в наш первый веселый вечер.
Алекс заехал за ней ранним утром. Его огромная, черная, хищно-блестящая машина казалась пришельцем из иного мира в ее уютном, тесном дворике, среди старых пятиэтажек. Пока ехали разговор не клеился. В механическом монстре Александру охватили напряжение и подавленность.
Дача оказалась скромнее, чем она опасалась. Небольшой, старый, даже старинный, одноэтажный дом с мансардой под высокой, ломаной крышей. Бордовая метало-черепица и темно-коричневые стеклопакеты мирно уживались с толстыми стенами из красного кирпича девятнадцатого века.
Высокий, темно-зеленый забор смотрелся скромным на фоне соседей. Но внутри впечатляла плотная, живая изгородь из лохматых елей.
Друзья Алекса ей понравились. Большой, с озорным взглядом, беззаботно веселый Игорь наслаждался последними деньками отпуска. Марина, невысокая, смуглая, темноволосая, оказалась студенткой. Они общались свободно, по-доброму, по-домашнему.
Марина шутила, называла мужчин бездельниками и мальчишками. Забавно обижалась, жалуясь:
– Они медленно “варят” шашлык.
Их скромная компания успела опустошить нескромные запасы продуктов из холодильника, пока мальчики колдовали над мясом. Игорь, не отрываясь от дела, развлекал всех анекдотами. Казалось, в этом занятии он не знает усталости. Все смеялись до изнеможения.
Убрав улыбку с лица, Игорь сделал страшные глаза и произнес пугающим голосом.
– Знаете, какая история со мной приключилась?
Марина хихикнула. Алекс вздохнул и поднял к небу глаза.
– Расскажешь? – Оказалось только у Александры остались силы на любопытство.
Шашлык замечательно сочетался не только с коньяком или красным вином. Игорь обвел всех многозначительным взглядом и начал рассказ:
– Подняли нас по тревоге. Какой-то придурок позвонил и сказал про бомбу в Екатерининском дворце в Пушкине. Погода была мерзейшая: то ли дождь с мокрым снегом, то ли мокрый снег с дождем. Ветер с ног чуть не валил. Когда мы приехали, людей из дворца уже вывели.
Работаем. Проверили весь дворец, как положено. Все осмотрели – ничего не нашли. Вздохнули с облегчением. Стоим в Тронном зале. Домой собираемся. Красота, уходить не хочется. Светильники отражаются в зеркалах, на стенах позолота, паркет блестит и сияет.
Обычно я работаю в паре с кинологом. В тот раз кинолог и пес молодые попались, новички. Егор еще ничего, марку держал. А вот пес … Его Лис звали. Чепрачный красавец с рыжими подпалами. Так вот, пес словно спятил. Рычит, мечется по Тронному залу, будто гоняет кого-то. Это в пустом то помещении.
В ноябре рано темнеет. За окнами ветер ревет. Вдруг электричество отключилось. Мы – за фонарики. Оба разряжены. Пес рычит, носится.
Тучи развеялись. Из каждого окна лунная дорожка легла на паркет. От него лунный свет в зеркалах отразился. В зале так прозрачно, почти светло сделалось. Пес летит через зал. Вдруг ка-а-ак бу-у-умкнет. – Игорь хлопнул ладонью по металлическому подносу.
От неожиданности все подпрыгнули. Марина погрозила ему кулаком. Александра прижалась теснее к Алексу. Игорь продолжил, как ни в чем не бывало.
– Это Лис на пустом месте во что-то врезался. Бу-м-м-м – бум-м-м – эхо пошло гулять по залу. Бедный Лис прижал уши, поджал хвост. И тут снова – Бу-бум-м-м, такой басовитый.
Лис через голову перекинулся, словно ему под зад ускорение придали. Вскочил. Разворачивается, как в замедленной съемке. Когтями скребет по паркету. Проскальзывает. Летит, не касаясь пола. Задние лапы обгоняют голову…
Но мне в тот момент не до него сделалось. На меня такой ужас напал, по-настоящему. Была бы шерсть на загривке – дыбом встала бы.
В лунном свете, там, где отражения лучей сходятся, прямо из воздуха возникла фигура прозрачная. Вроде женская. Платье широкое, белое. Она проплыла в дальний угол, за трон, и растаяла… – Понизив голос, Игорь развел руками, изображая недоумение.
– А что с песиком сделалось? – Потрясенная услышанным, Александра спросила шепотом.
– Нашли мы его под лестницей в невменяемом состоянии. Ему, бедолаге, собачий психолог понадобился.
– Психолог. Собачий. – Алекс хмыкнул.
Александра посмотрела на него с неодобрением.
– Недавно я снова встретил Егора и Лиса. – Игорь решил успокоить девушку. – Нормальный, злой кобелище бегает.
– Кто? Егор? – снова хмыкнув, спросил Алекс.
– Думаешь, если мы девушки, так испугаемся сказки о привидениях? – Марина засмеялась и ткнула Игоря в бок кулаком.
– Да ну вас. Я серьезно, а вам бы все шуточки. – Игорь сделал вид, что обиделся. – Мне хранитель музея рассказывала, что в старые времена все боялись появления белой дамы. Встреча с ней грозила переменами.
– Я бы согласилась на изменения. – Александра вздохнула. – Вот бы так: встретил белую даму, и мечта исполнилась.
Сильные руки нежно ее обняли, согревая добрым теплом. Александра мечтательно прикрыла глаза, прижимаясь спиной к груди Алекса. Бойкий голос Марины выдернул ее из грез.
– Нам не грозит эта встреча. Мы по дворцам ночью не шастаем. Может лучше споем? – Марина подмигнула.
Принесли гитару. Александра стеснялась петь. А вот Марина, хорошо играла и пела. С нежностью перебирая струны, она наигрывала мелодию. Ее голос, сначала тихий, звучал все увереннее, стал мягким и нежным. Он очаровывал, завораживал, уносил в волшебные дали. Хотелось слушать этот голос вечно.
Александра видела, как изменились лица мужчин. Лихость и напряжение смыло плавной волной. Большие и сильные, они, словно дети, сидели с мечтательно-отсутствующими взорами. Алекс, увидевший что-то сказочное в облаках, медленно перевел взгляд на нее. Она глубоко вдохнула, опасаясь утонуть, в окутавшем ее потоке нежности.
Вечерело, когда Алекс решил показать Александре библиотеку. Он действительно любил книги. Ведь там есть чем гордиться.
В большой, квадратной комнате вдоль двух стен стояли высокие, почти до потолка, шкафы из темного дерева, заполненные книгами. Яркие и темные, толстые и не очень переплеты книг смотрели сквозь стеклянные дверки.
Ровный паркет, блестящий от светлого лака. В центре низенький, на массивных гнутых ножках деревянный столик, с наборной столешницей. Рядом диван и два кресла, обитые темной, гладкой кожей. Все казалось добротным, основательным.
В простенке, между высокими окнами, притаился компьютерный стол с моноблоком и клавиатурой. В книжном царстве они смотрелись инородно. Зато кожаное кресло на широких колесиках выглядело привлекательно.
Алекс держал ее руки в своих ладонях и говорил о книгах.
– Удивительно, но история мира, это история войны, – сказал он, привлекая ее к себе.
Александре захотелось оплавиться, раствориться в его руках. Горячая истома прокатилась по телу, отозвалась слабостью в ногах, голова стала пустой и легкой. Жар залил лицо, шею, растекся до кончиков пальцев. Стесняясь своего смущения, она отвернулась.
На белых тисненых обоях свободной стены висели черно-белые фотографии в рамках из темного багета. Пустынная улица после дождя, одинокая лодка на берегу реки, безлюдная аллея парка, детская площадка без детей, черные осенние деревья…
В центре, среди безжизненного безмолвия, Александра увидела ЕЁ, фотографию, знакомую ей с детства. Большой светловолосый мужчина в белом костюме и маленькая, хрупкая темноволосая женщина в легком платье. Молодые и беззаботные. Она помнила эту фотографию столько, сколько помнила себя.
Снежная лавина обрушилась на Александру. Онемев от изумления, она молча смотрела на фотоснимок. Алекс что-то говорил ей, о чем-то спрашивал. Она, оглушенная увиденным, ничего не слышала и не понимала.
– Невозможно, – не отрывая взгляда от фотографии, потрясенно прошептала Александра.
– Что? – Алекс моргнул и проследил за ее взглядом. – М-м-м-да, – выдохнул он с досадой.
Александра перевела растерянный взгляд на Алекса. Она смотрела на него, словно впервые видела.
– Это настоящие, черно-белые. Без компьютера, без фотошопа. Только пленки и негативы. Я тоже люблю на них смотреть, – ответил Алекс, стараясь говорить спокойно и уверенно, но не смог совсем скрыть досаду.
– Кто это? – Голос охрип. Александра неуверенно указала подбородком на фото в центре.
– Мой отец и его первая жена. Дед фотографировал, – дернув плечом, ответил Алекс вздыхая.
– Так не бывает. – Александру заклинило, забылись все остальные слова.
– Бывает. Даже очень бывает. Настоящие, черно-белые. Дед любил фотографировать. Отец тоже на пленку снимал. Правда папа не фотографирует людей. – Алекс говорил, удивляясь своему неожиданному многословию. Нахмурился. Внезапный интерес Александры показался ему странным.
– Нет, этого просто не может быть. – Александра тоскливым взглядом обвела комнату.
– Пойдем, сама увидишь, – сказал Алекс вздыхая. Взял ее за руку, повел из библиотеки.
В конце коридора Алекс открыл узкую дверцу. Включил свет в маленькой комнатке без окон. На стеллаже, напротив входа, картонные коробки, пластиковые розовые ванночки и черные бочонки. Слева у стены стояли три стула. Справа на старом, массивном письменном столе – древний фотоувеличитель. Серый металлический корпус на штативе.
– Такой же видела у нашего соседа, – вспомнила Александра, отстраненно наблюдая за действиями Алекса.
Искоса поглядывая на нее, Алекс взял коробку с надписью “1991”. Открыл. Там лежали маленькие коробочки с катушками пленок, подписанные мелким почерком. Он нашел нужную, достал пленку и заправил ее в фотоувеличитель. Подвинул к столу стулья, включил аппарат.
– В детстве мне здесь нравилось. Ты, сама все увидишь, – сказал Алекс, выключая свет в комнате.
Для Александры весь мир сжался до размера белого, бумажного листа, освещенного аппаратом. На листе появилось изображение. Мужчина в черном костюме, черные волосы. Рядом с ним светловолосая женщина в легком платье.
Александра вздрогнула. Черный мужской силуэт показался знакомым. Тут же пришло воспоминание.
***
На святках они с Ленкой гадали. Сначала забавлялись. Между стеной и горящей свечой положили комок бумаги на тарелку и подожгли. Пока бумага горела, смотрели на пляшущие тени на стене. В последний момент угасания пламени, на стене появлялись ясные очертания от кучки пепла.
У смешливой Ленки получилась забавная каракатица, похожая на машину. С довольным видом подруга сказала:
– Вот! Отправлюсь в путешествие.
Свой опыт Александра вспоминала, вздрагивая. Кучка пепла получилась маленькой. Но от дрожащего пламени свечи вытянулась длинная тень. На стене отразился четкий, черный, зловещий образ человека.
– Ну, подруга, встретишь ты черного короля, – смеясь, сказала Ленка.
Скрывая испуг, Александра быстро растерла пальцами еще горячий пепел и пробурчала:
– Ерунда все это.
Ленка удивилась ее мрачности. Лишь кивнула соглашаясь.
***
– Это она, та фотография. На негативе все не так, как в жизни. Белое – это черное, черное – это белое, – сказал Алекс. Обнял и нежно прижал Александру к себе.
Она замерла, пытаясь понять, как на все реагировать.
– Я никогда не видел отца таким счастливым, – произнес Алекс тихим, задумчивым голосом. Помолчал и добавил, вдыхая аромат волос Александры: – Мама не любила заходить в библиотеку. Отец ее не фотографировал, и она обижалась. – Неожиданно для себя Алекс понял: – Высокая, стройная, красивая мать ревновала отца к этой маленькой, незнакомой женщине.
Оглушенная, свалившимся на нее известием, Александра с трудом улавливала смысл слов Алекса. Он говорил об отце, о разводе родителей в день его совершеннолетия. Ей захотелось отстраниться, разомкнуть его объятия. В голове ее крутилась одна мысль:
– Так не бывает. – Потом она вдруг поняла: – Алекс говорит об отце в настоящем времени.
– Он… жив? – спросила она.
– Конечно. – Алекс настороженно посмотрел на нее. – Что случилось?
Александра не находила слов и молчала. Потом тихо, словно боясь себе поверить, сказала: – Все хорошо, наверное.
Когда они вернулись к гостям Александра пыталась казаться веселой, но у нее это плохо получалось. Алекс с удивлением ловил на себе ее серьезные взгляды. Она смотрела так, будто впервые его видела. Он с ужасом ощущал, между ними растет напряжение, и не мог понять в чем дело.
– Что случилось? – снова спрашивал он ее.
– Все хорошо, – отвечала она.
Но он видел: не хорошо, очень нехорошо. Не умеет она обманывать. Алекс чувствовал Александра, все еще пытаясь улыбаться, отдаляется от него. Это пугало. А потом она попросила не провожать ее.
Игорь с Мариной уехали. Алекс остался один. Позвонил Александре, хотел убедиться, что у нее все хорошо. Телефон ее не отвечал. Алекс не спал ночью. Снова и снова прокручивал в голове весь прошедший день. Пытался понять, чем он мог ее обидеть и не находил ответа. Вспоминал их разговор, каждую минуту, каждое слово, шаг за шагом.
Алекс замер, поняв, уловив момент поворота в ее настроении. Он задал ей свой главный вопрос и так надеялся на ее согласие. Лоб покрылся холодной испариной.
– Александра отвернулась, сделав вид, будто увлеклась фотографиями. – Стоп-кадр момента всплыл в его памяти.
А потом на него накатила обида.
– Идиот. Докатился. Впервые изменил себе, своей свободе и получил по заслугам. Да, он любит женщин, особенно, когда они уходят утром. – Кривая усмешка исказила его лицо. – В ней нет ничего особенного. – Попытался убедить он себя. – Да, хорошенькая. Ему нравятся такие. Но ведь на ней свет клином не сошелся? На его век девчонок хватит. Ну их к лешему, этих баб. Одни проблемы от них. – Алекс хотел допить коньяк, но почему-то передумал. Сам удивился.
Под утро он попытался заснуть. Но стоило закрыть глаза и тут же возникало лицо Александры, то есть Сашеньки. Она манила, звала его. Пожалел, что ночью отказался от коньяка. Встал хмурым, измученным. И снова вопросы в голове:
– Почему? В чем причина? – Алекс опять позвонил ей. Никто не ответил.
Он долго стоял под контрастным душем. Брился, соскребая не только щетину. Словно хотел избавиться от осевших на него за ночь мыслей. Из зеркала на него смотрел колючий взгляд. Глубокая складка между нахмуренных бровей, веки покраснели, темные круги под глазами. Горькая усмешка скривила губы Алекса.
Полный досады, злой на себя, Алекс поехал к ней. Он мчался по утренним улицам большого города, будто от скорости зависела жизнь. Уже не пытаясь звонить по телефону, на одном дыхании он взлетел по лестнице на пятый этаж. Всю свою боль он вдавил в кнопку звонка.
***
Александра смотрела на фотографию, висевшую на стене над ее диваном. Большой светловолосый мужчина в белом костюме и маленькая темноволосая женщина в легком платье. Нет ни тени сомнений во взглядах, нет намека на дурные предчувствия. Она помнила эту фотографию столько, сколько помнила себя. Это ее мама и папа. О них она думала и мечтала всю жизнь.
Бабушка говорила: “Они погибли в автомобильной аварии”. Рассказывала: “Александрушку, еще не родившуюся, чудом удалось спасти”. И вот теперь, отец жив? А было ли чудо? О чем еще не рассказала бабушка? Почему?
Вопросы росли снежным комом, обещая накрыть с головой. Хотелось помчаться к бабушке в родной, уютный Городок. Пусть она скажет: “Это чужая, случайная фотография”.
Утром, не выдержав, Александра позвонила бабушке. Стараясь не выдать смятения, прячась за обычным разговором, она, как бы случайно, спросила:
– Почему у нас только одна фотография моих родителей?
Ответ поставил точку в приговоре. Бабушка сказала:
– Остальные фотографии я давно сложила в коробку и убрала на антресоль. – Потом непривычно резко добавила: – Ничего интересного. Живым о живых думать надо. Долгий разговор, не телефонный.
Александра отключила телефон.
– Вот и все, – сказала она себе. Легла на диван, свернулась калачиком, укрылась пледом с головой. Лежала без мыслей, без слез, погружаясь в пустоту.
Долгий, громкий, настойчивый, требовательный дверной звонок вонзился в ее мозг. Александра накрыла голову подушкой. Звонок не затихал, звал, приказывал, потом захрипел от отчаяния. Пришлось вставать. Сутулясь и шаркая, она подошла к двери. Не спрашивая открыла и, не поднимая головы, вернулась в комнату.
Алекс снова и снова с отчаянием давил на звонок. Щелкнул замок, дверь приоткрылась и замерла. Легонько толкнув дверь, он осторожно переступил порог. Увидел, как Александра медленно, словно во сне, уходит в комнату. Закрыв дверь, он двинулся следом.
Она молча села на диван. Опустив голову, обхватила плечи руками. Поежилась, будто замерзла. Рядом лежал скомканный бежевый плед, в уголке смятая подушка. На полу, из большой, светло-зеленой, меховой тапки, торчал телефон. Алекс не узнавал свою веселую, смелую птичку. Взъерошенная, она потускнела. Бледное лицо, темные круги под глазами, припухшие веки.
– Все будет хорошо, – сказал он, опускаясь перед ней на колени. Попытался взять ее руки, обнять. Она испугалась и отшатнулась.
– Ты не понимаешь… – Александра посмотрела на него, и он утонул в ее глазах, полных отчаяния. – Не будет, ничего не будет. – Всхлипнув, словно от рыдания, она перевела взгляд на стену.
Проследив за ее взглядом, Алекс вздрогнул. Брови сами взлетели в удивлении. Из внезапно пересохшего горла непроизвольно вырвалось: – О, черт! – Сглотнув, он хрипло добавил: – Откуда? Этого не может быть.
На стене, в простой, дешевой рамке под стеклом висела фотография, знакомая Алексу с детства. Большой светловолосый мужчина в белом костюме и маленькая темноволосая женщина в легком платье. Счастье во взглядах, улыбки на лицах. Отец и его первая любовь. Алекс помнил эту фотографию столько, сколько помнил себя.
1
Камея – полудрагоценный камень с выпуклой рельефной художественной резьбой (здесь и далее примечания автора).
2
Амба – одно из названий амурского тигра.
3
Екатерининский канал – в Санкт-Петербурге, с 1923 года канал Грибое́дова.
4
Сахарная горка – достопримечательность в Екатериниском парке (Царское Село).
5
Розовое поле – район Екатерининского парка (Царское Село), прилегающий к Большому капризу. В период создания пейзажного парка, в конце XVIII века, здесь был сплошной зеленый луг, засаженный по краям разнообразными сортами розовых кустов.
6
Большой каприз – одно из наиболее эффектных сооружений дворцово-паркового ансамбля Царского Села.
7
Подкапризная или Подкапризовая дорога разделяет Екатерининский и Александровский парки в городе Пушкине (Царское Село). Она получила свое название благодаря двум архитектурным объектам – Большому и Малому капризам.