Читать книгу Грустное танго Арлекина - Анна Ольховская - Страница 5

В парке, как и во дворе, было безлюдно.

Яна, следуя за звонким колокольчиком лая, как за дудочкой крысолова, все дальше и дальше уходила от привычного уже, «своего» края парка. Вернее, убегала, но все равно отставала от собаки все сильнее.

Потому что свою часть территории девушка за несколько месяцев прогулок с Бусинкой изучила хорошо, знала все дорожки и тропинки, все возможные для маленькой глупой собачонки опасности, ямы, канавки. И на знакомом рельефе потерять подопечную не боялась.

Тем более что обычно толстушка не покидала свою территорию, гуляла по изученным местам. Но сегодня Бусинка, пару раз крутанувшись по ближайшим кустам, внезапно остановилась, замерла на мгновение, озадаченно шевеля черной кнопкой носика, как-то особенно звонко взлаяла и, словно ею выстрелили из лука, устремилась в глубь парка.

Хотя нет, стрелу этот помпон в комбинезоне мало напоминал, скорее, мягкое звонкое ядро.

– Бусина, не так быстро! – рассмеялась Яна. – И вообще, ты чего так рванула, красавица? Парнишку симпатичного учуяла? И где тогда твоя женская гордость… ой, бли-и-ин… Так ты… А почему твоя хозяйка меня не предупредила?

До сих пор девушке и в голову не приходило вспоминать об особенностях поведения женской половины собачьего рода в определенный период. Она, конечно, слышала, что песьи дамы ведут себя разнузданно и беспринципно в это время, но представить толстую одышливую Бусинку в качестве знойной одалиски ну никак не могла.

И вообще об этом не думала. И Лидия Васильевна не предупредила!

А может, и не о чем предупреждать?

Но почему Бусинка так странно себя повела?

Почему рванула с космической для нее скоростью и, судя по удаляющемуся звуку лая, бежит куда-то весьма целенаправленно?

Все эти «почему» приходилось обдумывать на бегу, ломясь вслед за собачонкой напрямик через кусты, по мокрой после ночного дождя траве.

И все равно Яна отставала – лай постепенно удалялся.

Рельеф, зараза, тот самый неразведанный рельеф – приходилось огибать заросли кустарников, останавливаться, прислушиваясь и осматриваясь, определяться на местности.

А местность стала какой-то довольно пугающей, прямо лес настоящий: высоченные сосны, ели и тропинки не асфальтированные, а обычные, в земле протоптанные. Будь утро солнечным, пейзаж, вероятно, и напомнил бы Яне картины Левитана или Шишкина. Но утро солнышком по-прежнему не баловало, и серость открытого пространства здесь, в глубине парка, больше напоминала сумрак ночи.

Да еще эта тишина!

Нет, как раз тишину Яна любила, ценила возможность отдохнуть от шума и грохота городской жизни, послушать пение птиц, шелест веток, скрип высоких сосновых стволов, даже беличий стрекот иногда раздавался. И сами белки порой подбегали за угощением.

Но сегодня было слишком уж тихо. Мертвенно тихо – даже птиц не слышно. Словно затаились все, спрятались, боясь привлечь чье-то внимание.

Злое внимание, злое и жестокое…

– Так, истеричка, хватит себя накручивать! – громко произнесла Яна, остановившись и осматриваясь. – Меньше надо ужастиков смотреть, следует добрые фильмы выбирать, светлые, романтичные, про любовь! Тогда и не будет всякая ерунда мерещиться! Обычный городской парк, между прочим, мирный и тихий. Птиц она не слышит! Да спят еще твои птицы, спят! И собаки нормальные все спят, и хозяева нормальных собак спят! Одна только толстая зараза подорвалась ни свет ни заря и носится теперь по парку придурочной феей! Бусинка! Ты где, паразитка такая?! Бусина, ко мне!

Ни звука в ответ.

Вот теперь Яне стало по-настоящему страшно. Вдоль спины пополз, разрастаясь в размерах, холодный и липкий слизняк ужаса. Очень захотелось домой, в уют своего съемного, но все равно самого лучшего в мире жилья. На маленькую кухоньку, забраться с ногами на обшарпанный угловой диванчик, зажимая в руках кружку с горячим кофе, включить стоявший на холодильнике телевизор и смотреть какую-нибудь совершенно дурацкую утреннюю развлекательную программу.

А не торчать в этой сумрачной чаще, безуспешно пытаясь справиться со все сильнее бившей ее дрожью.

Сначала мелкой, так, легкий озноб, вызванный из небытия ползущим вдоль позвоночника слизняком. Но очень быстро озноб перерос в полноценный такой тремор, затрясло не по-детски, захотелось развернуться и убежать. Не важно куда, лишь бы двигаться, убраться поскорее отсюда! Это ведь не настоящий лес, а городской парк, в любом направлении, куда ни беги, выберешься в город.

Но без Бусинки возвращаться нельзя…

– Бусина!

Голос дрогнул и сорвался, к горлу подкатил противный комок, сигнализирующий приближение вполне полноценного, качественного, истеричного рыдания.

Позорище какое, а? Видел бы тебя сейчас кто-нибудь из твоих учеников! Немедленно соберись, внимательно осмотрись, проанализируй ситуацию, прикинь, что и как делать дальше, правильный алгоритм действий выработай…

– Ай!

Наверное, в ее родне все же затесался кенгуру. Ну, или хотя бы мастер спорта по прыжкам, не важно каким – в длину или высоту.

Потому что сиганула Яна впечатляюще, мощный такой отпрыг получился, едва в сосну не врезалась.

– Ах ты, свинота! Поглумиться надо мной решила, да? В прятки поиграть? Затихарилась, хрюшка бессовестная, дождалась, пока я истерить начну, а потом подкралась со спины, напугала и сидит теперь, радуется! Джинсы мне испачкала носом своим! Чего было тыкаться, а? Почему не гавкнуть вежливо так, предупредить о своем возвращении?

Яна старалась выговаривать строго и укоризненно, но радость и облегчение спрятать не удавалось, поэтому раскаяния в темно-карих глазах Бусинки не было.

А вот возбуждение, непонятное какое-то возбуждение было.

Именно оно, вероятно, и подтолкнуло собаку с размаху врезаться Яне в ногу, заставив ее подпрыгнуть.

А как тут не подпрыгнешь, если неожиданно, почти беззвучно в тебя что-то врезается?! Ничего подобного Бусинка раньше себе не позволяла: она каждое свое телодвижение сопровождала если не лаем, то уж ворчанием, поскуливанием, повизгиванием – обязательно.

Вот как сейчас, к примеру. Переминается с лапы на лапу, возбужденно смотрит на Яну и повизгивает от нетерпения.

– Теперь ты, значит, решила поболтать, да? – проворчала девушка, наклоняясь, чтобы прицепить карабин поводка к ошейнику. – А что тебе мешало… Упс, а это что?

Бусинка радостно гавкнула и ткнула в это носом, как бы говоря: «Наконец-то! Сообразила! Как, по-твоему, я могла лаять, если несла тебе это? Я молодец, правда? Угощайся!»

– Ты моя хорошая! – рассмеялась Яна, поднимая с усыпанной хвоей земли чупа-чупс. – Нашла конфетку и принесла поделиться? А вот интересно, если бы конфетка не была завернута в бумажку, тогда тоже принесла бы или слопала прямо там, где нашла?

«Обидно слышать ваши речи!»

– Ладно, не обижайся. Сейчас разверну и поделим по-братски – тебе конфетку, мне бумажку. Фу, в чем это она?

Яна снова уронила чупа-чупс, поднесла испачканные чем-то красным пальцы к лицу и сдавленно охнула:

– Ч-черт, да это же кровь! Бусинка, ты где это нашла? – Слизняк опять заелозил вдоль позвоночника, показалось, что в спину кто-то смотрит. Яна даже оглянулась украдкой – никого. Но гулять расхотелось, совершенно. – Знаешь, идем-ка отсюда, а?

Девушка снова наклонилась, чтобы все-таки пристегнуть поводок – в прошлый раз ее отвлекла конфета, – но псинка внезапно вывернулась и скрылась в кустах.

– Бусина, дрянь такая, ты что творишь?!

От злости страх куда-то улетучился, и Яна, уже не разбирая дороги, рванула вслед за неугомонной толстухой.

И буквально через три минуты выбежала к одному из самых заметных аттракционов парка – колесу обозрения. Прямо к нему, вернее, к одной из кабинок, и мчалась сейчас Бусинка, смешно подкидывая на бегу коротенькие лапки.

– В прятки все-таки решила поиграть, да? – усмехнулась Яна, переходя с бега на спокойный шаг. – А я тебя ви-и-ижу!

Собачка тем временем добежала до кабинки, запрыгнула в нее и через секунду появилась снова.

И снова в пасти что-то было. Что-то побольше конфеты. Пластиковый стаканчик, что ли?

Яна укоризненно покачала головой:

– Побирушка, ты зачем мусор собираешь? Тебя что, дома не кормят, что ты чужие объедки выискиваешь?

Бусинка подбежала, села на толстую попку и радостно замела по асфальту хвостом, явно предлагая Яне свою новую находку.

Стаканчик с остатками мороженого.

И только здесь, на свету, Яна рассмотрела, что комбинезон собачонки, веселенький голубой комбинезончик, сильно испачкан.

Неприятно испачкан. Жутковато. Весь в каких-то бурых пятнах…

Яна, словно загипнотизированная, подошла к кабинке аттракциона и отшатнулась, закрыв ладошками рвущийся наружу крик.