Читать книгу Глаза зашиты крестиком - Анна Погорельская - Страница 2

– Ника! Ника!! Вероника, твою ж мать!

В комнату, ещё не успевшую проснуться от утреннего света влетела вспышка. К сожалению, именно эту вспышку я хотела сейчас видеть меньше всего. Дверь распахнулась резко, так что если бы я не слышала предыдущих криков наверняка бы вздрогнула. Однако из сна выходить мне не хотелось, и в надежде, что скоро меня снова оставят в покое я уставилась в проём. Фигура, занимавшая его, была правда другого мнения.

– Ты сколько дрыхнуть ещё собираешься? – послышался раздражённый голос матери.

– Так воскресенье…

– Ой подумаешь, воскресенье! Как будто он у тебя чем-то от других дней отличается. – потом немного успокоившись, но всё ещё грубо мама продолжила – Раз уж сидишь у меня на шее, будь добра помогать. Сходи на рынок, а то мясо закончилось. И ты не хуже меня знаешь, что к полудню набегает народ и лучший товар раскупают! А ещё…

Дальше по списку моих ежедневных обязанностей. С каждой упущенной мною возможностью остаться на работе, или хотя бы подработке, подольше эти обязанности проговаривались всё грубее и грубее. Что ж, наверное, её понять можно. Единственная дочь и то разочарование. И в детстве столько хлопот, и сейчас живёт с ней. Ей богу, я бы на её месте…

Но я не на её месте. Да и вообще далеко ушла в себя. Мой психолог говорит, что это может помочь, чтобы не вспылить. Поэтому, к концу маминых нравоучений я ей ничего не ответила, только кивнула и молча начала одеваться. Мельком взглянула на часы: восемь пятнадцать. В отличие от мамы я не уверена, что хорошие продавцы вообще появляются в такую рань. В моём представлении у них же всё хорошо, они просыпаются к одиннадцати, закуривают сигарету и вальяжно направляются в самый пик прихода покупателей. Возможно, это звучит по-детски и конечно, если поразмыслить, хорошие продавцы тем и хороши, что приходят первыми и пашут целый день, но согласитесь думать об этом куда скучнее, чем о толстых баронах с великолепными пряностями из-за границы, свежим мясом, сочными фруктами, и всё это продаётся как на аукционе, а некоторые продукты бросаются в толпу, где за них борются чуть ли не насмерть. А-ля гладиаторские бои за еду. Но так как на рынок я всегда хожу по утрам на такую веселуху ещё не попадала. Однако сама, не нарочно, устраиваю свою.

Сегодня, правда, я надеюсь обойдётся без этого. Утро началось хорошо, так как у меня получилось проявить сдержанность, поэтому надежды были небезосновательны. Таблетки я приняла, а поесть и потом успею. На улице была уже пол девятого. Весна в нашем краю холодная, особенно первый месяц, так что на мне было пальто и сапоги, что было весьма кстати после вчерашнего дождя. Тусклый свет солнца очень хорошо гармонировал с лужами и холодным ветром, поднявшимся, когда я вышла из двора; он предательски растрепал мои волосы и, казалось, насмехался, свистя в ушах. Людей в округе было мало, поэтому, видимо, он решил отыграться на мне.

К счастью, рынок был рядом, так что долго злорадствовать ветер не смог. Спрятавшись за палатками с товарами, я оказалась в безопасности, а он, видимо, полетел искать другую жертву. На этот раз моя победа. Я точно знала к какой палатке мне идти, поэтому оглядевшись направилась в её сторону. Продавец был там, даже не знаю рада я этому или нет. Последний раз, наверное, произвела не лучшее впечатление. Что ж, вдох-выдох и вперёд.

– Здравствуйте – начала я, стараясь сделать мой голос настолько мягким, насколько это возможно.

Продавец нахмурил брови, как бы вглядываясь. Будто до последнего не верил. После, видимо разглядев, странно улыбнулся.

– Здравствуй, здравствуй, деточка. Ладошка не болит?

Я спрятала правую руку за спину и продолжила.

– Приношу свои извинения. Вы же знаете мне трудно… совладать с эмоциями. Думаю, мать рассказывала.

Он продолжал улыбаться, так что мне даже стало стыдно за свой поступок.

– Рассказывала – подтвердил он – ещё бы. Я и раньше замечал некую… впрочем, не будем, вы же за говядиной? Или на этот раз что-то другое?

– Конечно – тут же спохватилась я. Мне было приятно перевести тему – снова говядина. Вырезка, килограмм.

– Сейчас – Мужчина ловко отрезал нужный мне кусок, упаковал и взвесил. – 350 рублей.

– Хорошо – Сразу согласилась, помня, чем закончился торг.

– Вот и замечательно. – продолжал улыбаться продавец, отдавая мне товар. – Рад буду видеть вас ещё.

Мне показалось, что он насмехается. Буркнув «взаимно» я отправилась домой, опустив голову в надежде, что меня никто не узнает. День начинался как нельзя лучше, так как у меня получилось игнорировать раздражители. Однако, придя домой, я была немного на взводе, так что поджечь меня стало просто. Поставив на стол продукты я пошла за тряпкой, чтобы продолжить начатую вчера уборку, и всеми силами старалась избегать контакта с мамой. Почему? Шестое чувство подсказывало, что она что-нибудь да скажет. К сожалению, шестое чцвство не подвело.

– И что, даже с продавцом не ругалась? Неужели и по столу не била? А чего так, разве за животное не нужно драться?

А ведь всё так хорошо начиналось…

– Ну не знаю, за тебя, например, неохота.

Глаза у мамы покраснели, а губы из ехидной улыбки перешли в раздражённую. Возможно, если бы я была помладше, то сейчас бы убежала куда-нибудь от этих сверлящих глаз. Но, видя такое выражение лица почти каждый день и не раз, привыкаешь. Так что я молча развернулась и пошла куда направлялась, под крики о неблагодарной дочери, «разве так я тебя воспитывала», «за что мне всё это». Хорошо, что ей быстро надоело, и я в тишине продолжила уборку.

На сегодня у меня осталось только помыть пол, пропылесосить ковёр и протереть зеркала, с окнами, к счастью, вчера уже разобралась. Квартира у нас небольшая: гостиная, две спальни, одну из которых мама переделала в ещё одну мини гостиную (так как думала, что я буду жить отдельно), кухня, туалет с ванной и собственно всё. Каждая из комнат как будто оборудована по принципу: «вы можете здесь делать то, для чего предназначена эта комната, личное пространство – это лишнее пространство». Собственно, вы не подумайте, я не жалуюсь. Даже наоборот, мне же убирать легче. Просто у меня такая манера повествования, скоро привыкните.

Протирая зеркало в ванне, а у нас их всего два, я рассматривала своё отражение. Виляя туда-сюда, как будто пытаюсь убежать от тряпки, меня ненароком опять стали посещать разные мысли. Я остановилась. Что смотрит на меня оттуда? Чудовище? Если честно, не похоже. Скорее просто уставший и разочаровавшийся в жизни человек. Тёмно-русые, немного волнистые волосы по плечи, глаза, скорее серые, нежели зелёные, синяки под глазами, нос немного картошечкой, как по мне, слишком вытянутое лицо, хотя кто-то говорил, что оно обычное, и я себя накручиваю. Тот же человек, (и ведь действительно не помню кто) вроде даже сказал, что если накрашусь, можно заявку в модельное агентство подавать. Ну вот тут он конечно сильно преувеличил. С моим средним ростом (165) да ещё и неумением держать ровно спину, (никогда не любила спорт, о чём сейчас жалею) до модели мне как до луны, а то и дальше. И всё же, приято слышать комплименты. Мне их редко делают. И дело не только во внешности.

Я уже мельком упоминала психолога и говорила что-то про эмоциональное состояние. Что ж, да, это со мной уже давно. Подумать только, мне девятнадцать лет, а я всё ещё не могу справиться с этим. Хотя прогресс имеется. Но обо всём по порядку.

– Не-вроз. Пло-хой кон-троль гнева.

Врач сказала это фразу так протяжно, почти по слогам, как будто хотела донести это до ребёнка, который ещё даже не умеет говорить. Губы её элегантно захлопнулись, и она посмотрела на маму взглядом полным сожаления. Не понимаю я зачем так смотреть, никто же не умер. Позже я перевела взгляд на маму. До сих пор помню: её кудряшки тогда выглядели свежее, и хоть на лице уже появлялись морщинки, это не делало его безобразным. Наоборот, что-то в этом было такое… Взгляд у мамы был встревоженным, а для меня в пятом классе, «невроз» был набором букв.

– Это серьёзно? – спросила мама, с некоторой надеждой смотря на докторшу.

– О, не переживайте, вовсе нет. Многие люди живут с этим недугом и вполне счастливы. Если вы не будете запускать, то есть большой шанс, что это не побеспокоит вашу девочку, по крайней мере не сильно. Но надеюсь вы услышали и поняли, «если не запускать».

Мама утирая слёзы ответила, что понимает.

– Тогда я расскажу, что нужно делать, какие лекарства, может терапия. И желательно поводить её к психологу…

Следующие слова для меня в тумане. Да собственно и дела до них нет, они не мне адресованы. Началось у меня это всё в пятом классе. Как сейчас помню: урок, математика, ведёт наша классная руководительница – Ольга З., вам отчество в общем-то не обязательно знать. Все тихо решают уравнения. Сзади меня и впереди, через парту сидят два друга. Так как учительница следила за классом кидать записку через две парты было рискованно, поэтому тот, что сзади решил передать бумажку через меня.

– Эй, Ника – начал он шёпотом, но я слишком увлеклась уравнением, и решила не отвечать. – Мне Диме записку передать надо. Ну ты чего, Ник, заснула? Ве-ро-ни-ка, Ве-ро-ни…

Он не успел договорить, так как через секунду класс наполнился диким криком. Я не знаю почему начала кричать, не знаю почему не могла закончить. Не помню сколько это длилось, но надеюсь не долго. Я не смотрела в глаза учительнице, зажмурила глаза и закрыла уши руками. Успокоившись, сложила руки, легла на парту и просто заплакала. Не знаю почему. Всей кожей чувствовалось напряжение класса, мне показалось, что даже Матвей, тот, что просил передать записку, начал извиняться.

– Вероника – начала Ольга. В её голосе слышалось волнение, смешанное с недоумением. – всё в порядке? Тебя отвести к врачу?

Я не отвечала, не знала, что ответить. Это даже для меня самой было неожиданно. Расценив моё молчание как согласие учительница отвела меня в мед. кабинет, объяснила медикам ситуацию и поспешила продолжить урок. Она всегда казалась мне строгой, но в этой ситуации, видимо, просто растерялась. Сидя в мед. кабинете я представляла какую взбучку получит сейчас Матвей.

Там уже перестала плакать. Наша пожилая и добрая медсестра стала задавать мне вопросы, но толком ответить на них я не могла. Поэтому, пожав плечами, она позвонила моей маме.

Сначала никто на это не обратил внимание, подумаешь, может за волосы больно дёрнули, ну всякое бывает. Но позже подобные случаи повторялись, сначала я просто кричала, потом стала огрызаться на учителей, и мне из-за этого здорово доставалось, один раз резко встала на середине урока и просто ушла хлопнув дверью. Вместо врачей меня стали водить к директору, а мама, вместо жалости стала меня ругать, что не удивительно. В школе меня считали плохо воспитанным ребёнком, одноклассники стали смеяться, кто-то избегать, из-за чего всё только ухудшалось. Терпение кончилось, когда в столовой я укусила одну девочку, уже не помню из-за чего. Помню только, что сильно, вроде бы даже до крови.

Разбирательство было долгим и серьёзным. Директор даже грозил поставить меня на учёт, или вообще выгнать из школы. Тут стоит отметить, что на роль своей жертвы я выбрала девочку, родители которой, мягко говоря чокнутые. Конечно не в прямом смысле, но судиться они явно любили, нет, обожали. Поэтому этот случай вызвал такой резонанс, и поэтому директор посоветовал маме добровольно перевести меня в другую школу. Так она и поступила. Уж не знаю, чем откупилась, но в суд на нас не подали.

Да, после этого случая меня решили показать психотерапевту. И вот мы здесь сидим и слушаем её заключения.

– Хорошо, я поняла. – сказала мама, когда девушка закончила свой скучный и непонятный монолог – Мы можем записаться к вам? Хотя бы раз в месяц.

– Если вы о терапии, то, к сожалению, нет. Не смотря на то, что училась я на психолога, это вне моей компетентности. Я могу только ставить диагнозы, и говорить, как лечить то или иное заболевание, естественно нервное/психическое, – потом она ненадолго задумалась, поднеся к щеке указательный палец с накрашенным розоватым ноготком, и осматривая меня – но знаю кто может. Секунду.

Девушка взяла маленькую бумажку, лежавшую у неё на столе и что-то там написала. Затем протянула его маме.

– Вот. Это девушка с которой мы вместе учились. Она работает в клинике неподалёку, и как раз занимается проблемами детской психики. Но это мой личный совет, конечно, вы можете поискать в интернете. Там сейчас всё найти можно – она снова ласково улыбнулась. Потом сделала более серьёзное лицо – Но самим не советую лечить. У девочки дело посерьёзней, чем банальный нервоз, хоть пока что не выходит за её пределы. Лучше обратиться к профессионалам сейчас, чтобы не было поздно.

Мама понимающе кивнула, потом улыбнулась в ответ.

– Большое спасибо, вы нам очень помогли…

– Ты сколько уже ванную намываешь?

Сейчас мамин голос уже не звучал так ласково. Возможно из-за сигарет, а возможно характер изменился. Наверное, отчасти, я тоже виновата. Но об этом не сейчас.

– Тут на полу какая-то сажа, она не отмывается.

Мать встала в дверях. Сейчас от её пышных кудрей осталась лишь мочалка, а халат в районе живота стал немного больше. Но то, что больше всего отличало её от прежней мамы были глаза. В них не было ни одного пигмента, который бы окрашивал их в серый, и всё же они казались ещё более серыми, чем у меня.

– А… это, – голос у неё был спокойным – и не ототрётся. Короче в голову не бери, ковриком закрой и иди кушать.

Я послушно пошла на кухню. Минуту мы молча ели. Овсянка была пресная, но уж кому-кому, а мне грех жаловаться. Но видимо я всё-таки скорчила гримасу, ибо мать сразу же прибавила:

– Кушай, кушай, не поперхнись деточка.

– Мам, – я изо всех сил держалась, мысленно уже разделывая очередную куклу. Ведь знаю, деточкой она меня называет всегда, когда хочет унизить или выразить своё остроумие. А, ну или напомнить, что я виновата во всех её бедах. – ты же знаешь, что мне тяжело. И я работаю…

– Кем? Уборщицей в канцелярском магазине? Ну да, это ведь явно лучше, чем доучиться в колледже. Всю жизнь действовать мне на нервы и сейчас продолжать вести себя так со мной, до сих пор прикрываясь болезнью. Это какая подработка за год?

– Зато с соседями за прописку не сплю! – я опять начала повышать голос. В такие моменты меня сложно остановить. В моей голове что-то щёлкает и контролировать свою речь, тон становится практически невозможным. – Или мне напомнить почему это началось? Почему нас папа бросил? Напомнить?!

Я резко отодвинула стул, напоследок увидела лицо матери, испуганное, готовое заплакать. Затем скрылась в комнате, где начиналось моё утро. Снова посмотрела на часы, почти одиннадцать. По комнате разливались лучи, видимо наконец-то вышло солнце. Но сейчас меня это не радовало.

В комнате стояли кровать, шкаф под одежду, письменный стол, на котором стояли несколько икон и тумбочка с зеркалом над ней. Я подошла к этой тумбочке, вынула оттуда самодельную куклу, (о которых чуть позднее). Голова была специально скреплена с туловищем тонкими нитками, так что оторвать её мне не составило труда. Конечно, со стороны это могло показаться жутким, или даже жалким, но единственные, кто наблюдал это представления были лишь иконы на столе. Надеюсь хоть они меня не осудят…