Читать книгу Товарищ хирург - Анна Пушкарева - Страница 7

В великопостные дни вся деревня, пуще обычного, подалась в храм. Все были охвачены каким-то новым настроением, разговаривали тихо, никто не ругался. От людей веяло какой-то очистительной скорбью, как будто они все лежали в лазарете и понемногу выздоравливали.

– Мам, а почему мы никогда не сходим в храм? – несмело спросил Платон однажды после обеда, когда отец ушёл, оставив их двоих попить чаю.

Мать посмотрела на него слегка в недоумении, поставила на стол свою чашку и положила на блюдце надкусанное печенье.

– А ты бы хотел? – спросила она, покряхтывая и тем самым пытаясь прочистить горло от крошек.

– Почему бы и нет? Вон, сколько людей туда ходят, целая вереница тянется к храму в воскресный день.

– Ну, то, что много людей туда ходят, это ещё не показатель.

– Показатель чего?

– Того, что туда нужно ходить… Ты уже прочёл Гундобина?

– Проглотил!

– Я рада, что удалось достать труды этого талантливого педиатра. Вот бы тебе попасть к нему в ученики, да?

Взгляд Платона мгновенно вспыхнул.

– Я о большем и мечтать не могу!

– Надо ехать, Платоша!

– Отец не пустит. Да и как к Николаю Петровичу отрекомендоваться? Самоучкой из Нижегородской губернии?

– А ты знаешь, – спокойно ответила мать, – что он и сам родом из наших краёв, из Шуи, из Владимирской губернии, а это наши соседи.

– А ты откуда знаешь? – удивился Платон.

Мама от удовольствия даже прикрыла свои жемчужные глаза и сказала с шутливою серьёзностью:

– Знакомства полезные имею!

– Прямо в Петербурге? – воскликнул Платон и сердце его бешено заколотилось. Он и думать забыл про свой первоначальный вопрос, который в ту минуту показался ему так, мимолётным увлечением ума.

– В Петербурге, – мама кивнула головой, поднося к алым губам грациозный свой пальчик. – Ты думаешь, откуда экспедируются мне все эти замечательные книги, монографии и альманахи?

Платону впору бы задаться вопросом, а действительно, откуда. Вернее, кто тот верный друг, который исправно исполняет все материны литературные прихоти. В таком отдалении от столицы – а у неё в старом кованом сундуке можно найти передовые труды по медицине, химии и биологии. Кто принимает в его матери столь живое участие? И какой интерес в том, чтобы просвещать, мягко говоря, небогатую женщину из крестьян. Из сословной ценности у неё – давно потерянный дворянский титул. Ну и, конечно, красота неземная. А вот уже там, где красота, много преступлений совершается против совести… Поэтому никаких могущих растревожить воображение вопросов Платон себе не задавал, главное, что – мать дала понять это, – её знакомства могут привести его к заветной цели.

Они ещё кое-что порешали по поводу отъезда в Петербург, назначили дату, постановили откладывать деньги. От отца, согласились, ждать нечего. На несколько месяцев Платон наймётся к зажиточному крестьянину Трошке, – как звала его мать, потому что хозяйство-то он сколотил, а вот считать так и не выучился. Давно он звал к себе Платона счетоводом и писарем, только вот отец не пускал. А теперь нет, не удержит никто Платона: не мытьем так катаньем возьмёт он своё. Пусть для этого придётся даже лгать отцу, – по сути дела, не впервой уже…

Мать сидела торжествующая, лаская в голове собственные мысли. На губах её играла еле заметная улыбка; глаза смотрели в будущее. Платон не мог прочитать этих мыслей, а думала она примерно следующее: «Пусть мой сын сделает то, чего никогда не смогла бы добиться я сама!» И разве можно было осуждать её за эти мысли?

По окончании разговора мать вдруг сама вернулась к самому первому вопросу Платона.

– Я не хожу в храм, потому что, знаешь, человек может быть высокоморальным и без церкви. Всë зависит от каждого конкретного человека, от его способности относиться к окружающим. Если человек сможет заложить в себя самого твёрдое убеждение, что все люди – равны, то он никогда не посягнёт ни на чьё достоинство. В храме тебе будут много говорить о послушании и смирении. Но эта доктрина не выдерживает никакой критики в глазах передового человека. Можно и нужно сделать так, чтобы больше никто никого не обижал. Например, иногда мужчина плохо обходится с женщиной, и это оттого лишь, что она – женщина, хотя по уму и интуиции может быть даже развитее его. Разве это правильно? Женщине нужно давать свободу устраивать всë так, как она видит, – тогда в мире будет меньше обид и потрясений.

В храме, конечно, красиво: всë блестит, пахнет вкусно. Но не знаю, насколько всë это имеет силу: венчанные расстаются, детей бросают. А сколько убийц ходит с крестами на шее? И что, одной лишь исповедью можно смыть весь этот позор и преступления? А вот человек, который сам себе дал четкую установку, что можно, а чего нельзя, – тот никогда не переступит через позорную черту…

Мать резко замолчала, потому что из сеней раздались тяжёлые шаги отца, сбивающего снег с обуви. Платон, послушав мать, подавил в себе любопытство вместе со всеми пойти в храм. По сути, мама была права: современные христиане творили такое, что стыдно становилось за веру, и сама вера подвергалась пересмотру. Он решил, что да, он просто будет добросовестным человеком, – и с этим сможет вполне счастливо прожить.