Читать книгу Наследник для авторитета - Анна Сафина - Страница 2

За восемь месяцев до этого

– Один вечер, Эля, – сложив ладони, просительно заглядывает мне в глаза Вера.

– Нет и еще раз нет, – не собираюсь идти в очередной раз у нее на поводу и снова тащиться в эту обитель разврата.

– Армен обещал, что уладит все, как в прошлый раз не будет.

Наивности ей было не занимать. А для стриптизёрши это неприемлемая и опасная эмоция.

– Я подменила тебя, но мы договаривались, что никто меня лапать не будет, это мерзко.

Брр. До сих пор колотит от воспоминания жирных потных пальцев, сующих мне купюры в трусики.

– У меня завтра экзамен, а я совсем не готова, эльфи, – давит на жалость, но я стойко терплю, – ну, чего тебе стоит? Тебя даже учить не надо.

– У тебя есть сменщицы, вот они пусть и выходят, – дергаю плечом, сбрасывая ее руку.

Мы с Верой практически родные сестры, а такие разные внутри. И я все равно не понимаю, зачем ей работа в стриптиз-клубе. Там лишь разврат, грязные деньги и изнанка мира. Не такого я хотела, когда звала ее в школу танцев.

– Увольнялась бы ты, Вер, – пытаюсь снова воззвать к ее благоразумию.

Тщетно. Она только кривится, отвергая мои советы.

– Это самый элитный клуб города, сестреныш, там можно подцепить богатого папика, и я не уйду, пока не получу то, чего хочу. Тебе самой-то не надоело прозябать в нищете?

Поджимаю губы и качаю головой. Непрошибаемая.

– Нормально мы живем, Вер, нор-маль-но, – повторяю ей даже по слогам, может, дойдет до нее.

– Вот именно, норма-а-ально, – тянет, пародируя меня, – а я хочу шикарно, понимаешь? Не жить от зарплаты до зарплаты, не считать деньги, чтобы купить гречку, не зашивать колготки, потому что других нет. Жить я хочу, не существовать!

И такое отчаяние в ее голосе, что на секунду мне ее становится даже жалко.

– Для этого мы ведь и учимся в университете, – повторяю, как малому ребенку, – все будет, Вер, просто не сразу. Окончим ВУЗ, на работу устроимся приличную, деньги тогда пойдут.

– Подмени меня в последний раз, а? Ну, эльфи, – встряхивает меня. Все ей, как с гуся вода, – сегодня Галаев в клубе будет, если ему что не понравится, всем головы не снести, ну, эльфи, разве ты хочешь мне плохого?

Хмурюсь, не понимая, ни кто такой этот Галаев, которого все якобы боятся, ни почему я вдруг соглашаюсь.

– В последний раз, – вздыхаю, чувствуя себя тряпкой, которая отказать никому не может.

– Ура-ура, Эля, все будет тип-топ, не переживай, – хлопает в ладоши сестра и даже подпрыгивает от счастья.

Знала бы я, чем обернется для меня этот вечер, не пошла бы на поводу у сестры.

***

– Снова ты? – морщится Арина, главная звезда клуба.

Она невзлюбила меня с первого взгляда, как только я впервые переступила порог этого заведения. Окатила взглядом, полным презрения, и махнула своей гривой, укатив в личную гримерку.

Встряхиваю головой, отбрасывая посторонние мысли, и поправляю на себе одежду. Хотя сложно назвать это одеждой, тут скорее ее отсутствие.

– Скоро твой выход, – заходит в комнатку Армен, действующий хозяин клуба.

Замираю, желая оказаться как можно дальше отсюда, и уже в который раз обещаю себе, что в последний раз иду на поводу у сестры.

– Может, лучше мне выйти? Там же Шамиль Галаев, Армен, – голос ее скатывается с возмущенного до восхищенного, она даже цокает, – она без особого опыта, запорет все, а нам отвечать.

Мне хочется крикнуть «да, да, пусть Арина выходит, Армен», но горло, как назло пересохло, и изо рта вырывается только тихий нечленораздельный писк.

– Эльвира – профессиональный танцор, ее пируэты тебе и не снились, цветочек, – в противовес нежности в голосе, армянин с пошлой улыбочкой смачно шлепает стриптизершу по ягодицам.

Она взвизгивает и отлетает, но я отчетливо слышу в ее голосе удовлетворение. Ни для кого не секрет, что они давно спят.

– Это в последний раз, Армен, – поджимаю губы, с гневом наблюдая, как этот гад окидывает меня маслянистым взглядом, – дальше с Верой разбирайтесь сами.

– Не зарекайся, цветочек, – у меня аж зубы сводит от этого прозвища.

Единственное, что останавливает не уйти, это огромная неустойка, что Вере придется заплатить, если одна из нас не выйдет сегодня на сцену. А с учетом транжирства сестры, платить придется мне. Стискиваю кулаки от бешенства, которое никак не найдет выхода.

– Пора, – открывается дверь, и там появляется лицо администратора: узкое, с тонкими губами.

Прикрываю глаза, считаю до пяти и иду на неудобных шпильках к выходу. Еле успеваю уклониться от наглой ладони владельца. Иду, словно на эшафот, и даю себе клятву. Все. На этом все. Пора младшей сестре начать самой отвечать за свою жизнь. Завтра же съеду и сниму квартиру сама. Пусть разгребает свое дерьмо своими силами.

– Несравненный цветок нашего клуба, великолепная-я-я Эльфи, – кричит мужчина на сцене, и у меня от этого в груди свербит.

Любимое прозвище и то опошлили, гады. Я ступаю в центр сцены, оказываюсь под прицелом множества мужских жадных и похотливых глаз. Софиты освещают мое скованное от напряжения тело, но мышцы помнят все движения, и я танцую под музыку на автомате. Прикрываю глаза, отгораживаясь от внешнего мира и посвящая себя полностью мелодии, вибрацией ласкающей мою кожу. Движения бедрами, талией, подключаю пилон. Изгибаюсь-извиваюсь на шесте, превращая обычное выступление для публики в танец страсти и желания. Каждый раз, словно падаю в пропасть, затем воспаряю ввысь и падаю снова. Попадаю в такт битам, распаляя мужчин вокруг сцены. Но в этот раз далеко от центра не отдаляюсь. От прошлого раза до сих пор отойти не могу. Открываю глаза и вижу протянутые мужские руки с купюрами в ладонях. Еле контролирую мышцы, чтобы не скривиться от презрения. Но не знаю, к кому. К ним, потерявшим всякий моральный облик, или к себе, позволяющей сестре помыкать собой и терять свое лицо. Благо, что при выступлении ношу маску, скрывающую мою внешность. Им видны только мои голубые глаза и светлые волосы.

И тут спотыкаюсь, встречаюсь с тяжелым взглядом незнакомца, возле которого крутится Армен. Важная шишка, делаю вывод, и хмыкаю от того, как стелется перед незнакомцем владелец клуба, который гоняет тут всех и в хвост, и в гриву.

Быстро возвращаюсь в ритм, отвожу глаза и снова прикрываю их, отдаваясь музыке. Но чувствую, как он меня раздевает, оголяет мое нутро, вскрывает мои внутренности и желает. Его вожделение ощущается даже с такого расстояния. Мне кажется, что, высунь я язык, и смогу попробовать его похоть на вкус. Через пару битов я приступаю к самой любимой части здешней публики. Сложные и провокационные пируэты на пилоне. И все это время за мной наблюдают темные глаза того крупного мужчины, что так пугает меня и заставляет верещать мою интуицию.

Мужчина что-то говорит армянину, кивая головой в мою сторону. Меня охватывает паника, отдаваясь покалыванием во всем теле. В животе неприятно ухает, будто меня резко подбрасывает на американских горках. От удушающей духоты и спертого, насквозь пропахшего чужой похотью воздуха, сводит дыхательные пути. И мне даже кажется, что я начинаю задыхаться. Но тут последний аккорд, заключительный элемент «хвост дракона», овации разношерстной мало что уже соображающей публики и конец. Быстро ретируюсь, не смотря в сторону зала, но спину обжигает чужой мужской голодный взгляд. Сглатываю. Страшно. Вижу, что привлекла нежелательное внимание гостя.

– Могла и получше выступить, – встречает меня в гримерке ядовитая фраза Арины, исходящей желчью.

– Вот иди и выступи, Армен тебя звал к гостю, – иду ва-банк, желая избавиться от ее общества.

И пока она, недоверчиво смотря на меня, выходит в зал, я быстро скидываю эти неприличные тряпки и облачаюсь в привычную одежду. Спортивка, кепка, кроссовки, капюшон. Подхватываю рюкзак и только тянусь к ручке двери, как она открывается сама. Резко, будто кто-то находится в нетерпении.

– Уже оделась, – недовольно окидывает мой прикид Армен, затем причмокивает, – это преступление для такой красивой женщины одеваться так уродливо и невзрачно, Эльфи.

– Эльвира, – поправляю его, цежу сквозь стиснутые зубы.

– Да, Эльвира, – глаза опасно блестят, не нравится, что перечу и перебиваю его.

А чего он хотел? Пусть работникам своим приказывает.

– Подработка для тебя есть, ты Галаеву понравилась. Оплата в десять раз выше стоимости сегодняшнего выступления, – руки у него подрагивают, словно ему важно мое согласие.

– Не интересует, – не даю ему договорить и отталкиваю, протискиваясь к выходу.

Но натыкаюсь на чужую крепкую, широкую мужскую грудь, обтянутую черным свитером. Носа касается приятный аромат парфюма, будоражащий рецепторы. Поднимаю свои глаза и встречаюсь с хищным взглядом того бугая. Рефлекторно делаю шаг назад, но его рука спокойно ложится на поясницу и прижимает к себе. Черноволосый, черноглазый, с легкой проседью на висках, он излучает ауру власти и той безграничной силы, что так пленяет девичьи сердца бабочек наподобие Арины.

– Добрый вечер, – голос у него хриплый, низкий, вызывает у меня мурашки по всему телу.

Он смотрит на мое лицо, одежду цепким взглядом, а затем словно теряет ко мне интерес. Лицо его становится незаинтересованным и холодным, как штормовое небо перед грозой. Он отпускает меня, и я выдыхаю с облегчением.

– Я устал ждать, Армен, – продолжает при этом грозной скалой нависать надо мной.

Быстро огибаю его, пока он не понял, что это я – та самая танцовщица Эльфи.

Почему-то уверена, что он и есть тот самый загадочный авторитет Шамиль Галаев. И оттого спешу еще быстрее, пока за мной не устроили погоню. Успеваю на крайний автобус и только тогда выдыхаю спокойней. Но дома меня ждет неприятный сюрприз. Открываю дверь ключом и останавливаюсь. От чужого мужского смеха и игривого женского.

Тихо закрываю за собой дверь и снимаю обувь.

– Ну, как, я пятерочку заслужила? – задает вопрос кому-то Вера.

Голос у нее слегка пьяненький, словно она хорошенько так уже поддала.

– Ммм? – мужчина стонет, раздаются причмокивающие звуки поцелуя, – не знаю, не знаю, через часик решим.

Они смеются, а затем я слышу, как парочка с шумом ложится на наш старенький диван. Затем раздается треск, грохот и визги сестры. Кипя гневом и негодованием, залетаю в зал и вижу картину маслом – ножка дивана сломана, сам он подкосился и лежит набок. Рядом столик, на котором откупоренная бутылка вина, фрукты, стейки, конфеты. На меня смотрят два испуганных лица. Одно – тревожное у сестры, и второе – мужское, полное недоумения и тревоги.

– Что здесь происходит? – практически рычу, злая на младшую за такую подставу в клубе.

– Эль, ты рано, – переводит напуганный взгляд с меня на мужика и обратно, – я думала, задержишься.

– Вот так ты готовишься к экзамену? – скрещиваю руки на груди и включаю режим старшей.

Парочка встает со сломанного диванчика. Верка хмурится, отгораживается от меня. Но ее ощутимо ведет, видно, голова кружится, и вертолеты в голове гудят.

– Ой, Эльвир, не начинай, ик, – старается говорить твердо и с наездом, но получается плохо, с учетом ее состояния, – че ты ханжа такая? Н-не видишь, вона, налаживаю внурти-внутри-снути-тьфу…связи, в общем.

– Что связи, это я вижу, – скептически смотрю на полуголого мужика с трехдневной щетиной.

Тот судорожно натягивает на себя штаны, прячась за спиной сестры, но мне его прекрасно видно.

– Да ты оп-пять н-не понимаешь, – вертит пальцем воздух, даже не стесняясь, что стоит в одном белье, не прикрывается, – познакомься, ик, эт-то Артём, препод по экономике, ну, завтра же экзамен.

– То, что препод, я поняла, – угрожающе, как мне кажется, улыбаюсь, а точнее даже скалюсь, стискивая изо всех сил мышцы, чтоб вовсе не озвереть.

Весь сегодняшний вечер коту под хвост, и все ради чего? Ради очередной аферы и шашней своей бестолковой сестры?!

– Выметайтесь! – указываю пальцем на выход суетящемуся мужичку, за все это время так и не проронившему ни слова. Тюфяк.

Тот молчит и, подхватывая свой телефон, спешит убраться. Но сестра, как бы я ее ни пыталась удержать, бежит за ним.

– Артем, все же в силе? – канючит, снова включает в тон ласковые и заигрывающие нотки.

– Увидимся завтра, Вера Сергеевна, на экзамене, и будьте добры, выучите билеты, – холодный голос его явно остужает пыл моей сестры.

Но она продолжает что-то просить у него жалобным тоном уже в коридоре. Я подхожу к окну, не желая слушать этот позор, и жду, когда он уйдет, и мы сможем с ней поговорить наедине и серьезно. Хлопает входная дверь. Слышен плач Веры, а затем она шумно идет в гостиную.

– Что т-ты наделала, дурра? – всхлипывая, наезжает на меня эта дурында.

Подходит ближе и толкает, а у самой набирает обороты истерика. Слезы, сопли, тяжелые тягучие вздохи.

– Я завтра съезжаю, Вер, я устала уже выручать тебя, – отвожу взгляд, не в силах смотреть ей в лицо.

Мне стыдно, ведь отказывать ей я не привыкла, и начинать сейчас нашу сепарацию хоть и мучительная, но необходимая мера. Иначе она всегда будет надеяться на меня и никогда не вырастет.

– Выручать? Ты только что испортила мое будущее! – кричит, разрывая связки, и такое отчаяние в ее голосе, что мне становится не по себе, – он из-за тебя поставит мне неуд, и меня турнут из универа!!! И это будет твоя вина! Твоя вина!

Толкает меня и целится ладонями в грудь. У нас начинается потасовка. Я толкаю ее в ответ, уклоняюсь от пощечин, но пару раз прилетает. Не сильно больно, но неприятно. Еще и от родной сестры.

– Да ты хоть знаешь, что в клубе произошло? – не выдерживаю и начинаю нападать сама, – да мне мерзко там появляться, танцевать перед этими уродами, чувствовать на себе их липкие похотливые взгляды, и все для чего? Да ради тебя, чтобы ты все успевала! Чтобы у тебя проблем не было! И где же эти деньги? А? За квартиру плачу я, за коммуналку и еду тоже я! Что тебе еще от меня надо?

В конце своей душераздирающей речи у меня на глазах выступают слезы, голос срывается, и я уже шепчу с надрывом и болью, всхлипами. А вот Вера будто подпитывается моим срывом, глаза ее наливаются кровью, а лицо искажает злобный оскал. Даже осоловелость исчезает с глаз. Будто она трезвеет, и оттого ее жестокие слова меня ранят сильнее.

– А кто тебя, белоручку, просит мне помогать? Устраивать мою жизнь и давать никчемные советы? Ты кто такая, а? Да я сама разберусь в своей жизни и устроюсь, как сама решу. Тоже мне, цаца, нашлась. Сама невинность. Да лучше удавиться, чем еще раз от тебя мораль услышать, тварь!

И такую ненависть источает, что мне не по себе. Отшатываюсь от нее и словно вижу впервые в жизни. Не любимая сестренка, а чужачка, полная желчи и ненависти. И тут раздается настойчивая трель дверного звонка.

– Это Артём, – вмиг светлеет ее лицо, но затем она предупреждающе смотрит на меня, – и только попробуй снова мне все испортить!

Я глубоко дышу, пока она идет к входной двери. Слышу, как скрипит при открытии металл. А затем раздается грохот и испуганный вскрик сестры.

– Вы к-то т-такие? – спрашивает у кого-то, заикаясь, Вера.

Я бегу в коридор и замираю в ступоре. Полностью заслоняя наш маленький коридорчик, там стоят два мужика бандитского вида. Лысые, с наколками на шее в виде черепов, они пялятся на нас хмуро, требовательно. Уши закладывает ватой. Они что-то спрашивают, нависая над нами своими перекаченными телами. Вера сидит на полу и отползает задом в мою сторону.

– Кто из вас Эльвира Шаенская?

Вопрос задает тот, у которого наколка над бровью. Я молчу, не в силах выдавить из себя ни слова. Так туго перехватывает в испуге горло. Открываю-закрываю рот, глаза бегают туда-сюда, мозг судорожно работает, ища выход из сложившейся ситуации, но ничего в голову путного не приходит.

– Это она, – тут же, не раздумывая, сдает меня с потрохами сестра.

Голос у нее отдает злорадством и злобой, словно давно скрытая неприязнь впервые вырывается в мир. А я не могу пошевелиться. Конечности, казалось, онемели, а сама я превратилась в соляной столб.

– Отлично, – улыбается мужик второму, и уже потом кивает мне, – собирайся, краля, шеф наш начальству твоему бабки отстегнул, так что будь добра, отрабатывай.

– Чего? – усмехается Вера, ехидно поглядывая на меня, – противно, говоришь, систер?

Меня тошнит. Еле сдерживаю рвотные позывы.

– Я не продаюсь, – единственное, на что у меня хватает сил.

– Понятно, – показательно грустно вздыхает амбал, кивает второму, и они подходят ко мне по бокам и подхватывают за локти.

Открываю рот, чтобы закричать, но ни звука не произношу, сильный ком мешает. Брыкаюсь, лягаю одного по ляшкам, но получаю ударом по голове. А дальше темнота.

***

– Не сильно вдарил? – спрашивает один у второго, – шеф может взбеситься.

– А как ее везти? Ща соседей на уши поднимет, те ментов вызовут, Шамиль за это нас вздернет.

– Лады, – кивает второй и закидывает девчонку на плечо.

– Ща, погодь, – возится главный с замком кармана в куртке, затем достает наполненный шприц.

– Э, – наезжает на него напарник, – ты чего удумал?

– Приказ Макса, афродизиак, – пожимает тот плечами, – да и пораскрепощенней девка будет, шеф бревен у нас не любит.

И вкалывает ей в плечо иглу.

– И что он в ней нашел? Вторую видел? Вот это соска, зачетная, не то, что эта.

– Пасть закрой, шеф узнает, что треплешься, самих нас по кругу пустит, – затыкает рот главный.

Запихивают ношу в тачку и выруливают со двора. Шамиль Галаев ждать не любит. И всегда получает то, что хочет.