Читать книгу Наследник для авторитета - Анна Сафина - Страница 4

Эльвира

Голова кружится, в горле пересохшая пустыня. Но единственное, что меня волнует – это мое полуобнаженное тело и мужчина. Тот самый, что голодным зверем пожирал меня в клубе. Хозяин города, опасный, хищный, чье внимание меня пугает.

– Виски? Или что полегче? Вино, может?

Он, как ни в чем не бывало, встает и идет к прозрачному шкафу, где рядами стоят алкогольные бутылки. Но не забывает при этом окинуть меня похотливым взглядом напоследок.

– Я не пью, – резко вылетает из моего рта.

Его плечи и спина напрягаются, но он не оборачивается, выбирает напитки. Мне страшно, оглядываюсь по сторонам, ища путь к спасению, но не успеваю привстать, как его слова вбивают меня намертво к дивану.

– За дверью десять моих парней, – ленивый тон хозяина положения, – выйдешь, забудь о моей защите, станешь мясом для оголодавших псов.

Я остекленело смотрю на огонь в камине, не могу пошевелиться. Ужас сковывает мое тело, руки и ноги подрагивают, никак не могу унять эту дрожь. Чувствую приближение зверя – мягкой поступью подходит ближе. Протягивает мне бокал с какой-то жидкостью.

– Выпей, расслабишься.

Голос мягкий, завораживающий, но тон не обманывает меня. Это четкий приказ, последствия неповиновения озвучены. И я со страхом понимаю, что именно сегодня расстанусь с девственностью. Жестоко, безжалостно, просто так, потому что ОН захотел этого. Резко тяну бокал и залпом выпиваю.

– Шш, – шиплю от горечи, разлившейся за грудиной.

– Целку тебе сорвал, что ли? – бьет не в бровь, а в глаз.

Не замечает моей реакции и забирает бокал, ставит на каминную полку. Я прикрываю разорванные полы некогда целой толстовки и чувствую, как алкоголь ударяет мне в голову. Пульс ускоряется, дыхание мое становится частым. Я с какой-то жаждой наблюдаю за мужскими руками, которые вдруг неожиданно оказываются ко мне совсем близко и надавливают на мои кулачки. Руки мои безвольно опускаются, открывая на обозрение мои груди и бесстыдно твердые соски.

– То, что надо, – произносит мужчина хриплым голосом и словно взвешивает поочередно на ладонях моих девочек.

Затем он наклоняется и прикусывает вершинку.

– Ай, – дергаюсь, больно ведь.

Но Шамиль крепко обхватывает меня за талию, вклинивается меж моими бедрами, не давая отодвинуться и пошевелиться.

– Тихо, куколка, – его частое дыхание щекочет кожу, но я не могу оттолкнуть его.

Между ног отчего-то ноет, будто внутри меня болезненная пустота. Голова кружится, в ушах бешеный стук. Я не могу сосредоточиться ни на одной мысли и лишь уплываю в нирвану. Болезненные поцелуи, колющаяся щетина лишь усиливают пожар внутри лона, но боль эта мне незнакома.

– Пожалуйста, – упираюсь ладонями о его грудь, – не нужно.

Выдыхаю, опускаюсь на спинку дивана без сил, руки соскальзывают вниз. Он без усилий снимает с меня штаны и испорченную толстовку. Я остаюсь сидеть перед ним обнаженная, только в одних белых трусиках. Расфокусированным взглядом наблюдаю за передвижением его шершавой ладони. Он сжимает мою коленку, затем поглаживающими движениями поднимается все выше. И когда касается складок возле единственной тряпочки, что отделяет самое сокровенное от его взгляда, меня простреливает дрожь. Мужские пальцы отодвигают треугольничек в сторону, оголяя кусочек моей плоти.

– А куколка не бреется, – похабно и вместе с тем удовлетворенно говорит, а затем просто разрывает мои девственно белые трусы в клочья.

Я ахаю и дергаюсь назад, обхватываю в беззащитном жесте свои плечи, прикрывая груди.

– Пожалуйста, – уже чуть ли не плачу, скрещиваю ноги, чтобы он так постыдно не пялился мне туда.

Но он не слушает, разводит мои ноги так широко, насколько позволяет моя поза. Шамиль даже не смотрит мне в лицо, настолько поглощен зрелищем моих розовых складочек. Его пальцы бесстыдно трогают меня там, и как бы я ни пыталась снова свести ноги, он не дает. Только смотрит каждый раз зверем. Сглатываю, затем прикрываю глаза, из которых ручейком текут слезы.

– Плачь, куколка, – жарко шепчет мне в ухо, – полегчает. Как тебе вдуть? Жестко или бережно? Какой секс ты любишь?

У меня перехватывает дыхание от этих мерзких пошлостей. И я молчу. Прикусываю губу, когда его пальцы касаются моего лона, кружат у входа, надавливают на чувствительный бугорок.

– Я не хочу, не надо, – но вопреки своим словам не отодвигаюсь, когда ребро его ладони проходит вдоль всей моей плоти, – ммм.

Выгибаюсь, раздвигая бедра еще шире. Словно весь мир сейчас сосредоточен там, внизу живота. Слышу лязг ремня, шуршание одежды, но не обращаю на это внимания, нахожусь в нирване от поглаживаний. И тут рука его исчезает и что-то теплое, мягкое трется о мои складочки. Я ахаю, но глаз не открываю. И тут мужчина резко надавливает и с силой врывается в меня.

– Ааа, – кричу, настолько больно от этого варварского и насильственного вторжения.

– Ты девственница?! – рычит на меня Галаев, прекращая бить меня своим членом.

– Да, – шепчу с надрывом.

От тупой боли между ног у меня невольно текут слезы. Мужчина молчит, не двигается, но и не выходит из меня. Постепенно боль утихает, но отголоски во мне все еще тлеют. И тут он снова начинается двигаться. Медленно, неспеша, словно растягивая меня.

Той всепоглощающей боли больше нет, но и ничего приятного я не чувствую тоже. Просто механическое движение его чресел туда-обратно. Прикрываю глаза, сильно стискиваю кулаки, но грохот сердца не заглушает пошлые шлепки наших совокупляющихся тел.

– Смотри на меня, – с силой грубо давит пальцами на мой подбородок.

Я резко распахиваю глаза и встречаюсь с его разъяренным взглядом. Он обхватывает мою шею в доминантном жесте, мне даже слегка не хватает воздуха. Движения его замедляются, он бьет меня внизу короткими, но тягучими выпадами, наблюдая за моей реакцией. И в этот момент со мной начинает происходить что-то странное. Ритм сердца отбивает барабанную дробь и ускоряется, перед глазами возникает пелена и все начинает двоиться. Мир словно разделяется, все видится мне в ярких красках, из меня вырывается странный истерический смех. И я закрываю глаза, сжимаю мышцы лона и слышу, как стонет Галаев. И от этого грудного звука у меня что-то щелкает внутри, влагалище приятно пульсирует.

– Еще, – совершенно не соображая, поддаю бедрами вперед к его паху и шиплю, до чего же он большой мальчик.

– Развратная бабёнка, – удовлетворенно хмыкает этот бандит, наваливается на меня и начинает просто вколачивать мое тело в обивку дивана.

Все происходящее в дальнейшем превращается для меня в комок натянутых нервов, пошлых ругательств, круговорота комнаты со всех ракурсов и приятного покалывания по всему телу. И когда мое тело уже сдает, я отрубаюсь, чувствуя на своей ягодице шлепнувшую меня пятерню.

– Ммм, – поднимаю голову и привстаю резко, осматривая место, в котором нахожусь.

Меня опрокидывает обратно тяжелая волосатая рука, затем сверху ложится чужое тело.

– Вы кто? – пытаюсь скинуть эту тушу, глаза мои бегают туда-сюда.

– Память от оргазмов отшибло, кукла? – втискивается между моими ногами бородатый незнакомец.

Я опускаю взгляд и еле как фокусирую взгляд на своем обнаженном теле и беззащитном лоне. Возле входа, упираясь головкой стоит член, длинный и толстый, весь увитый венами. В ушах неприятный звон, глаза порхают туда-сюда, голова кружится. Еле как поднимаю руку и хватаюсь за этот член, пытаясь как бы оттянуть его назад, подальше от себя. Сверху раздается поощряющий стон, я испуганно дергаюсь, отчего попадаю лбом по его носу.

– *** – чертыхается тот, встряхивает головой, – чего артачишься, кукла, всю ночь ноги раздвигала, а сейчас на попятную?

– О чем Вы? – спрашиваю со страхом и подтягиваю к себе покрывало, прикрывая все стратегические места, – я Вас впервые вижу!

Последнее, что помню, как пришла домой после смены и застала дома расстроенную Веру, а дальше – пустота. Словно я уснула, а проснулась уже здесь.

Мужчина выругивается, затем с силой дергает меня на себя и приподнимает мне веки. Внимательно осматривает мои зрачки, а затем отталкивает от себя. Я ударяюсь о подлокотник, со страхом смотря на него.

– Что за наркоту приняла, дрянь?! – рык его сотрясает даже стекла, – Пошла вон!

От страха я икаю, не могу никак унять дрожь рук. Нахожу взглядом свою одежду, напяливаю все, что от нее осталось и сверху накидываю покрывало. Бегу в сторону выхода, но он заперт.

– А как… – птичкой замираю возле стены, пока здоровяк подходит и с силой чуть ли не вырывает дверь.

– Надеюсь, последствий не будет? Армен позаботился об этом?

Он задает странные вопросы, почему-то хозяина клуба упоминает, но я лишь поспешно мелко-мелко киваю, готовая согласиться со всем, что скажет этот псих. Лишь бы убраться отсюда подальше.

– Д-да, – отвечаю уже голосом, не в силах видеть необоснованное презрение.

– А теперь пошла отсюда! – толкает меня, а затем достает портмоне и кидает мне вслед несколько купюр.

И с грохотом захлопывает дверь. Я остаюсь стоять, не понимая, что происходит, и где я нахожусь. Оборачиваюсь и встречаюсь взглядом с двумя амбалами, играющими за маленьким столиком в карты.

– Составишь компанию, краля? – похабно улыбается щербатый, похлопывая себе по коленке.

Сглатываю и быстро поднимаю одну из купюр. Пятитысячная. И выбегаю в сторону коридора, слыша за спиной пошлый хохот и свист.

Я иду по трассе уже несколько часов, по моим внутренним ощущениям. На улице только-только начинает светать, редкие машины едут в сторону города. Я вижу их, но держусь от дороги чуть дальше, зябко кутаясь в куцый кусок ткани, толком не спасающий от холодных порывов ветра. И когда темнота отступает, а поток машин увеличивается, я рискую подойди ближе и попытаться словить попутку. Пару раз попадаются какие-то типы, но им достаточно моего «нет», так что вздыхаю с облегчением. И когда на моем пути останавливается женщина, приглашающее распахивая пассажирскую дверь, я с радостью сажусь к ней. На вид лет тридцати, брюнетка, довольно ухоженная и статная.

– Парень выбросил, да? – фыркает она, уверенно держась на левой полосе.

Не знаю, с чего она делает этот странный вывод, но он мне на руку.

– Ага, – киваю, отогревая подрагивающие пальцы.

– Не вздумай его прощать, такие козлы не меняются, уж поверь, по опыту говорю, – поджимает строго губы попутчица, видно, для нее это больная тема.

Она довозит меня практически до самого подъезда, денег принципиально не берет, только смотрит уж больно сочувствующе. Я стыдливо прячу взгляд и быстро захожу в подъезд. Ключей с собой нет, так что приходится очень долго жать на дверной замок. И только спустя минут пять слышу шарканье сестры и ее недовольный спросонья голос.

– А, явилась, – язвительно встречает меня, распахивая дверь.

Я толкаю ее и гремлю щеколдой, затем поворачиваю несколько раз ключ, не вытаскивая из замочной скважины. Так, для надежности.

– Ну-ка, – вдруг лезет ко мне Вера с обнимашками, но затем до меня доходит, она просто шарится по моим карманам.

С победным возгласом вытаскивает ту злосчастную пятитысячную купюру и гогочет.

– Пять тыщ? Серьезно, Эль? Ты стоишь так мало?

Мне омерзительно находиться с ней рядом, вонь с похмелья ужасает, так что я даже не отвечаю ей. Прохожу в свою комнату и заваливаюсь на кровать.

– Че молчишь, мисс чопорность? Растрясла булками перед Галаевым? Арина мне все рассказала, как ты из трусов перед ним выпрыгивала. Хотела крупную рыбу поймать да не вышло?

Я зарываюсь носом в подушку и накрываюсь с головой одеялом. По щекам текут слезы, постель уже немного влажная. Прикусываю практически до крови губу и жду, когда сестра, которую я считала своей единственной опорой, уйдет из дома. На учебу, экзамен, куда угодно, лишь бы не слышать ее глумливый голос. У меня напрочь отшибло память, но мозги еще на месте, и сложить два плюс два и понять, что я лишилась девственности с этим зверем, не сложно. Особенно, когда между ног основательно саднит, будто мне загоняли внутрь бутылку.

– Боже, – встаю, когда слышу хлопок входной двери.

На полусогнутых ногах доходу до ванной, раздеваюсь и встаю под струи воды. На внутренней стороне бедер засохшие пятна крови, так что мылю себя там, не глядя. Боюсь потерять сознание от омерзения.

Оглушающий звонок телефона бьет по нервам.

– Алло, – не могу не взять, директор танцевальной студии, где я преподаю танцы детям, не звонит по пустякам.

– Эльвира Денисовна, доброе утро, – голос женщины слегка виноватый, будто ей стыдно.

– Анна Николаевна, здравствуйте, – стараюсь говорить бодрым голосом, – я немного приболела, попрошу Виолетту взять на сегодня мою группу новичков.

– Ох, Эля, я совсем по другому поводу, – печальный тон, – тут такое дело, мама одной из девочек утверждает, что видела тебя выступающей в стриптиз…эм…клубе…право слово, мне неловко это даже произносить. Но женщина – жена одного влиятельного депутата, мы не можем оставить ее слова без внимания, да и среди других клиентов уже поползли слухи. Так что я не могу не спросить, ты не переживай, если это поклёп, то мы защитим тебя и…

Мои щеки краснеют от стыда и я жмурюсь, а потом нахожу в себе силы признаться.

– Не нужно, Анна Николаевна, я сегодня же заявление на увольнение напишу, приду после обеда, – слышу в трубке только ее размеренное и глубокое дыхание, не в пример собственному.

Нет сил признаться, что мама девочки права, и видела точно меня. И не возникает у меня мысли, каким образом меня могли узнать, настолько я опустошена, что эта новость никак не трогает.

– Хорошо, – покладисто соглашается директриса.

И от горечи, разлившейся в груди, мне хочется свернуться клубочком и плакать, выплескивая всю боль от вселенской несправедливость. И стоило быть хорошей приличной девочкой, чтобы в одночасье все потерять? И репутацию, и работу, и честь?