Читать книгу Вниз, к звёздам. Том I - Анна Сергеевна Епишева - Страница 8

Коварство лисы столь же опасно, как и жестокость волка; мы должны остерегаться в равной мере и того, и другого.

(Томас Пейн)

– Не слишком радушный приём ты оказываешь единокровному брату, – продолжил вошедший. Он прошёл в глубь комнаты и устроился в кресле у камина, небрежно забросив ноги на круглый столик. Ровер внешне ничем не отличался от своего наглого братца: такие же ярко-синие глаза, оживлённые загадочным блеском и скрываемые тенью густых ресниц, высокие скулы, прямой нос, волевой подбородок и светловолосая гордо поднятая голова, отливающая золотом, хотя черты лица его казались более мягкими, а, быть может, это впечатление создавалось только благодаря более молодому возрасту. Широкие плечи Ровера обтягивала чёрная рубашка с коротким рукавом, её пуговицы были расстёгнуты на груди, выставляя загорелую кожу со светлыми, чуть заметными волосками, а тёмные джинсы облегали его сильные ноги.

– Если вспомнить, какой приём ты оказал мне в Манчестере два месяца назад, то мой покажется просто королевским.

– Не моя вина, что леди Ингрэм не пустила тебя на порог своего дома, по понятным нам причинам, а я был всего лишь гостем. Но неужели ты ожидал гремящие звуки фанфар и танцующий зоопарк?

– Я склоняюсь к тому, что всего этого ожидал ты, – теряя терпение, отозвался Ральф.

– Надо же, теперь ты охмуряешь замужних девиц. Теряешь сноровку, братец, – бросив оценивающий взгляд на Аню и приметив обручальное кольцо на её пальце, съязвил юноша. Он оставил прежнюю перепалку с братом и вступил в новую. Аня, увидев увлечённость завязавшейся перебранки, сделала шаг к двери.

– Ты здесь нежеланный гость, – отрезал граф, осторожно кладя девушке руку на талию. Ей снова не удалось покинуть эту злосчастную комнату.

– Ты теряешь не только сноровку, но и хорошие манеры, – пропустив замечание брата мимо ушей, продолжал Ровер. Ральф как будто только что опомнился и, сузив глаза, но тем не менее признавая правоту брата, ответил:

– Эту прекрасную даму зовут Анна.

      Ровер наклонился, чтобы поцеловать руку девушки, и та, не сразу сообразив, несколько секунд испуганно таращилась на него. Едва коснувшись губами её нежной кожи, Ровер ощутил лёгкую дрожь её пальцев и нахмурился.

– Похоже, этот неотёсанный мужлан напугал тебя, о юное создание? – каким-то поэтическим тоном проговорил Ровер, обращаясь к Ане.

– Вовсе нет,– вырывая руку, пролепетала девушка.

– Ты что же, хотел заполучить девушку в бессознательном состоянии? Не думаю, что это доставило бы тебе хоть малейшее удовольствие, – потешаясь над старшим братом, усмехнулся Ровер. Аня, которая сперва обрадовалась появлению нового перcонажа, вдруг осознала, что опасность ещё не миновала. А, может, второй граф своими резкими и едкими словами стремился полностью переключить внимание брата на себя? Нет, наверное, это было бы слишком благородно с его стороны.

– Какая жалость, что все сегодня сговорились поливать меня грязью, – откликнулся Ральф.

– За всю жизнь ты должен был уже привыкнуть к этому,– Ровер внезапно убрал ноги со стола и покинул кресло, – Впочем, предлагаю не утомлять твою гостью пренеприятным зрелищем схватки двух неблагоразумных вельмож. Более того, раз уж фанфары мне не светят, угости хотя бы выпивкой.

      Ральф учтиво кивнул брату и громко окликнул слугу. Через секунду на пороге появился тот же черноволосый мужчина, который какое-то время назад провожал Аню. Теперь она знала его имя – Сеймур. Он принёс вторую бутылку одного из лучших французских вин, Шато дю Барай, и бокал для вновь прибывшего, а затем, вручив всё это Роверу, удалился, не проронив ни слова. Кстати, возвращаясь к теме времени. Девушка совершенно забылась и потеряла счёт часам. Ей оставалось только гадать, сколько она пробыла в резиденции коварного графа.

– Какая же птичка нашептала тебе о моём местонахождении?

            Ровер сперва открыл бутылку, налил вино, поставил бутылку на стол и только после этого, пригубив немного тёмно-вишнёвой жидкости, удостоил брата ответом:

– Это не то, что сейчас имеет значение. Гораздо важнее разобраться в твоём далеко не примерном поведении.

– Ты действительно не хочешь ублажить зрительницу безрассудным противоборством или преследуешь прямо противоположную цель? – задумчиво потирая подбородок, спросил Ральф.

– Если на этом настоит дама, я не в силах буду отказать ей, – опустошив бокал, Ровер стал рядом с братом, при этом скосив взгляд на Аню. Ральф тоже посмотрел на неё, ожидая её реакции. Но Аня колебалась, ведь она не знала, как конкретно должна была отреагировать. По сути дела, оба брата намеревались сражаться друг с другом у неё на глазах. Но было ли её согласие столь необходимо, если они заранее пришли к единственно возможному для них решению?

– Я полагаю, роль рыцарей вам не к лицу, – постаралась пошутить девушка, хотя её полушутка вряд ли успокоила их.

– Ты права. Рыцари – благородные, честные и великодушные воины, так резко контрастирующие на фоне нас, невоспитанных, наглых и бесцеремонных толстосумов, – снова растягивая слова в своей привычной манере, проговорил Ральф. Аня мысленно поддакивала, в то же время теряя суть произнесённого, – Поэтому оружие должно быть соответствующее.

      Что? Оружие? Они собрались сражаться по-настоящему? Девушка жутко испугалась и предприняла новую попытку остановить братьев:

– Может, лучше объявить перемирие, даже не приступая к войне?

– Дрожайшая Анна, я настоятельно не советую подвергать риску устоявшийся авторитет воина, – с этими словами Ральф покинул гостиную. Ровер последовал за ним. Ане тоже ничего другого не оставалось делать, как позволить себе принять участие в их неуместной театральщине.

      Все трое оказались в просторной зале, по-видимому, имеющей предназначение только для танцев, потому как мебель там полностью отсутствовала, а на стенах были развешаны различные виды оружия из разных веков. Ральф внимательно осмотрел каждое оружие и остановил свой взгляд на двух булавах с головками шарообразной формы, на которых было насажено множество шипов.

– Это, несомненно, грубое, но всё же рыцарское вооружение, – заметил Ральф, снимая булавы со стены и протягивая одну из них Роверу. Аня, затаив дыхание, наблюдала за их действиями.

– Но кто-то обязан следить за честным исполнением правил, – вмешался Ровер.

– Анна с радостью взвалит это бремя на свои хрупкие плечи, – улыбнувшись одними глазами, проронил Ральф, отходя от брата в дальний угол залы. Девушка стояла и глупо моргала глазами. Она до сих пор не могла поверить в реальность происходящего. Разве способны взрослые мужчины втупать в бой, пусть и не совсем настоящий, словно они были пришельцами из далёкого Средневековья? Увлёкшись сосредоточенными мыслями, девушка не успела толком подобрать слова, чтобы изъявить полное несогласие с выбранной кандидатурой на роль судьи, поэтому, когда до неё дошло, что спорить уже поздно, лишь слабо кивнула головой, как бы подавая знак мужчинам приготовиться.

      Оба отошли друг от друга на достаточно большое расстояние. Затем они сняли обувь, наверное, чтобы было удобнее двигаться. Ральф успел ещё и сбросить с себя рубаху прямо на вычищенный до блеска паркет цвета лесного ореха, а также задрать штанины чёрных классических брюк, так что теперь он без особого стенсения щеголял своим голым торсом. Ровер не сводил с брата сосредоточенного взора синих глаз, но и Ральф тоже напряжённо наблюдал за ним, осторожно двигаясь вправо. Так они кружились по зале, избегая необдуманных атак и прокручивая в голове варианты, при которых можно было бы поразить противника, при этом не причиная ему серьёзного вреда. Почти слепящее сияние от люстр золотыми отблесками играло в волосах братьев, отбрасывая тени мощных фигур, бесшумно скользящих по холодному паркету. Казалось, что тени разучивали какой-то мистический танец, заставляя противников следовать его плавным движениям. Несмотря на то, что от обоих братьев веяло недюжиной силой и скрытой мощью, готовых в любой момент вырваться наружу, Ровер всё же уступал Ральфу в выносливости, о чём говорило его сбившееся дыхание и капельки пота, проступившие на массивном лбу.

– Рановато ты выбился из сил, братец, – делая очередной круг по зале, заметил Ральф.

– Даже не пытайся заговорить мне зубы, – отозвался Ровер.

– Ну что ты? Это было бы чересчур коварно, – ответил Ральф и неожиданно дёрнулся вперёд, предприняв ложную атаку, чтобы проверить реакцию Ровера. Аня громко ахнула, но Ровер легко увернулся и ушёл от удара. Ральф удовлетворённо хмыкнул, постепенно сокращая расстояние между ним и братом. Ровер, твёрдо опираясь на свои сильные, мускулистые ноги, размашистой походкой продолжал отступать, так и не решаясь нападать первым. Ральф беззвучно подбирался к Роверу ближе и ближе, едва касаясь пятками пола и пронося своё атлетически сложенное тело лишь на кончиках пальцев. В эту минуту он походил на волка, свирепого и лукавого. Его глаза заговорщически сверкали, а пересохшие губы были сжаты в плотную, чуть заметную линию. Указывая на лёгкую утомлённость бездействием брата, Ровер принялся перекидывать булаву из одной руки в другую, как бы провоцируя графа нанести удар в то время, когда оружие будет находиться в воздухе. Но Ральф разочаровал противника, бросив едкое замечание в его адрес:

– Может, тебе станет удобнее подбрасывать мячик? Оружие не терпит ребяческого отношения.

      Ровер не удостоил графа ответом, а только недовольно скривил лицо. Аня стояла как вкопанная, не в силах сдвинуться с места. Она заворожённо следила за схваткой, даже не размышляя над побегом. Столь необычное и безумное действо полностью увлекло девушку, она забыла про своё недавнее стремление покинуть резиденцию графа как можно скорее и теперь жаждала только благополучной развязки, хотя не задумывалась над тем, какая же развязка могла бы стать удачной. С одной стороны, Ровер жежал спасти несчастную из лап чудовища, то есть своего брата, и, похоже, неплохо справлялся с этим. Предполагалось, Аня должна была быть рада тому, что в случае победы юноша оставит её целой и невредимой. С другой же стороны, глупо было полагать, что Ральф сдастся вот так запросто, не жалея потраченного времени на то, чтобы заманить жертву в своё логово. К тому же, не находилось никаких догазательств того, что Ровер действительно старался её спасти и не попросит от неё того же, что и хотел получить граф.

      Кивком головы сбросив со лба упавшую золотистую прядь, Ровер сделал очередной шаг назад и взмахнул булавой, намереваясь сбить соперника с ног. Ральф вовремя спохватился, и его булава столкнулась с булавой брата, произведя глухой звук ударившихся друг об друга предметов. Дико рыча от прилагаемых усилий, граф начал стремительно отодвигать брата вместе с его оружием. Ровер упирался в паркет, но каждый натиск Ральфа становился всё сильнее, отчего Ровера толкало назад. Достигнув апогея в стремлении окончательно измотать противника, Ральф толкнул булаву Ровера. Не справившись с напирающей мощью, юноша упал на одно колено, издав нечленораздельный вопль.

– Молишь о пощаде, братец? – стирая тыльной стороной ладони бегущий ручейками по лицу пот, ухмыльнулся Ральф.

– Не дождёшься! – прорычал Ровер и снова ринулся в бой. Однако его ждала очередная неудача. Ральф успел увернуться и одним ударом сбил брата с ног. С падением одного из участников бой прекращался. Ральф самодовольно улыбнулся, празднуя свою победу, однако не посчитал унизительным подать руку побеждённому, чтобы помочь ему подняться на ноги. Ровер, гневно хмыкнув, принял поддержку брата и встал, опираясь на его широкие плечи. Он слегка хромал после удара, а по ногам пробегала нервная дрожь. Оба кое-как доковыляли до девушки. Обнаружив, что какое-то время стоит затаив дыхание, Аня сделала глубокий вдох.

– Теперь, как бравый воин, – начал Ральф, обращаясь к девушке, – верно отстаивающий твою честь, я должен получить в знак благодарности пропитанный нежнейшими ароматами платочек, ну или любую другую безделушку.

– Но у меня ничего с собой нет, – спохватилась Аня. Она-то надеялась, что спектакль давно закончился.

– Весьма печально. Но в таком случае в качестве платы я по праву забираю тебя себе, – проложив глазами лукавую дорожку на теле девушки, от тонких щиколоток до маленькой головы, укутанной длинными лианами густых волос, заявил граф.

– Тогда я требую реванша! – заметив смятение Ани, вмешался Ровер.

– Мне кажется, или ты жаждешь получить ещё одну травму? – отпуская брата, удивился Ральф.

– Если на этом инцидент будет исчерпан.

– Мой дерзкий ангел, – снова обратившись к Ане, заговорил граф, – позволишь ли ты жалкому герою жертвовать силами и здоровьем ради утешения его никчёмного самолюбия?

      Девушка взбесилась ни на шутку: нужно быть совершенно ненормальными, чтобы продолжать разыгрывать нелепое шоу так, словно всё это происходит взаправду и по какой-то определённой причине.

– Я не вправе отказывать столь отчаянным просьбам, – с горечью в голосе произнесла девушка. Пусть бьются, сколько хотят, пусть хоть убивают друг друга и рвут на куски, как дикие звери, если им так хочется, ведь в этом не будет её вины.

      На этот раз бой не затягивался и прошёл довольно быстро. Роверу на протяжении длительного периода времени удавалось уворачиваться от ударов брата, используя некоторые своеобразыне манёвры и возвращая себе былую ловкость. Он избегал прямых попаданий и вполне успешно обманывал бдительность противника. В какой-то момент даже могло показаться, что Ральфа измотала подобная техника, и он уже приготовился сдаться. Однако мужчина лишь выжидал подходящий случай, для того чтобы окончательно расправиться с Ровером. И такой случай не заставил себя долго ждать. Наконец, булавы скрестились. Оба мужчины вновь начали напирать друг на друга, но Ральф, воспользовавшись секундой слабостью брата, зацепил свободной рукой оружие соперника и со всей дури рванул на себя. Булава, оставив за собой след громыхающего эха в полупустой зале, упала на пол.

– Ты дважды проштрафился. Поразмышляй получше над тем, кто из нас теряет сноровку, – спокойным тоном победителя, удовлетворённый результатами битвы, сказал Ральф. Он отвернулся от брата, даже не получив ответ, и направился к Ане. Но в этот момент разъярённый Ровер поднял свою булаву с пола и замахнулся на брата. Он бы жестоко разделался с ним, если бы девушка не остановила его, заслонив собой удивлённого Ральфа.

– Стойте! – испуганно вскрикнула она, – Довольно. Столько дикости я в жизни не видела, вы ведь родные братья, а сражаетесь так, словно заклятые враги.

– Такова суровая правда жизни: зачастую даже самые близкие готовы вонзить тебе ножь в спину. Не так ли, братец? – смерив Ровера суровым взглядом, полюбопытствовал граф. Ровер ответил, как-то виновато понурив голову, при этом в его голосе читались нотки раскаяния:

– Я увлёкся. Может, твоя гостья была права, и стоило вовремя прекратить наш многоуважаемый фарс.

– Нам ненадолго надо удалиться, чтобы привести себя в порядок, – возвращая булавы на место, сказал Ральф. Затем граф и его младший брат оставили девушку на попечение немногословного Сеймура, который проводил её обратно в гостиную. Присев на длинный обтянутый красным бархатом диван, Аня почувствовала тяжесть во всём теле, как будто это она несколько минут назад сражалась со странными братьями. Девушка по-прежнему не могла покинуть особняк, и мысль возвращения в отель снова заглянула к ней. Она провертела множество способов побега: и усыпление бдительности обоих графов, и вылазка через окно, и осторожный уход, и даже прибегание к насильственным методам, но ни один из них не казался ей логичным и тем более осуществивым. И всё же у Ани не получалось толком понять, почему и для каких целей её насильно, а иначе никак нельзя было назвать столь неблагородные действия, удерживали в этом душном помещении. Кроме того, она опасалась, что худшее ещё не оправдалось, и ей придётся пережить это худшее в скором времени. Несмотря на мрачные предчувствия, ничего ужасного так и не случилось. Братья вернулись в её компанию через пару минут. Они переменили ожежду, умылись и теперь выглядели безукоризненно свежо и пребывали в прекрасном расположении духа. Ровер прихватил с собой классическую гитару из красного дерева и, довольно комфортно устроившись на полу у камина, принялся наигрывать грустную, но невероятно успокаивающую мелодию. Его проворные пальцы лёгким прикосновением пробуждали тонкие струны, заставляя их неистово вздрагивать и испускать чистые звуки, сливающиеся в гармоничную мелодию. Аня, не ожидавшая увидеть после самонадеянного вельможи такого умиротворённого молодого человека, была просто поражена столь стремительной переменой настроения. Ральф же уселся рядом с девушкой, искоса наблюдая за ней:

– Первое впечатление бывает обманчиво. Особенно, если судить предвзято. Я считаю именно это одной из причин заключения браков в раннем возрасте, когда люди не успевают насладиться свободой и оценить дивный букет радостей жизни.

– Вам не терпится узнать подробности моей личной жизни? – девушка старалась сообразить, чего добивался от неё граф, но, похоже, он был хитрее самого чёрта, как бы выразилась её бабуля.

– Какие уж тут подробности, – усмехнулся Ральф, – Мне и так достоверно известно, что твой брак, мягко говоря, не совсем благополучный.

– Когда Карина успела столько разболтать? –       опережая собственные мысли, промолвила Аня.

      Довольный быстрой сообразительностью девушки Ральф одарил её тёплой улыбкой, которая совершенно обескуражила её и лишила дара речи:

– Я, конечно, не интересуюсь сплетнями, уж поверь, но у твоей подруги явно язычок длинноват, что не мог не заметить Оливер. Впрочем, я вот к чему веду. Если люди действительно любят друг друга, то против ранних браков я совершенно не возражаю. Но какой толк связывать себя столь крепкими узами, если тебя они не привлекают в данный момент?

– У каждого свои представления о жизни, – отозвалась Аня, стараясь избежать новой перепалки.

– Лично я привык придерживаться единственно верного, на мой взгляд, представления: ma vie, mes règles⁷.

      Девушка подняла глаза и начала вглядываться в выразительное лицо графа, стремясь отыскать в его чертах хотя бы слабый намёк на здравомыслие, потому что не понимала, для чего он затронул щекотливую тему бракосочетаний в раннем возрасте.

– Запомни, – Ральф тоже поднял глаза, встретив недоверчивый, полный замешательства взгляд Ани, – счастье отворачивается от тех, кто сворачивает с намеченного им самим пути.

      С каких пор он стал философом? Девушка опустила глаза, не в силах выдерживать твёрдый пронзительный взор сияющих синевой глаз. Однако на мгновение в ней мелькнуло смутное предположение, что граф хочет помочь ей. Но в чём? Избавиться от мужа, навязанного непредвиденными обстоятельствами? От собственных ошибок? Непонятно. Неужели нельзя выражаться яснее, а не говорить загадками?

– И как же, по-вашему, мне не свернуть с пути?

– Хитрость и коварство не всегда идут во вред, необходимо только правильно и разумно расставлять приоритеты. В сложившейся ситуации предлагаю прислушаться к своим желаниям, иначе никто не сможет поручиться за исход, а вина и чувство сожаления станут верными спутниками на пути к падению.

      Чем больше Аня вслушивалась в болтовню графа, тем сильнее путалась. Создавалось впечатление, что он побуждал её к каким-то действиям и наталкивал на конкретные идеи, но из-за неспособности расслабиться и не напрягать мозг, чтобы постичь вычурные речи Ральфа, девушка вконец заплутала.

– А как же муки совести и бремя ответственности?

– Я не говорю о том, чтобы избавиться от них, их нужно усыпить. На время. Хотя, признаться, местами приходится трудновато.

– И это всё?

– О, нет. Чтобы вырваться из капкана, жертве надлежит усыпить бдительность охотника, показать, что она смирилась с участью, уготованной им, и…

      На последнем словно оборвавшемся слове, оборвалась и мелодия Ровера, который весь оставшийся вечер хранил глубокое молчание, но теперь вновь решил вставить своё слово:

– Прекрати забивать её очаровательную головку своими правилами существования. Уверен, что Анна утомилась от твоих тавтологических высказываний, поэтому считаю, что гостью лучше развлечь чем-нибудь более расслабляющим.

– Но я не желаю ни минуты более оставаться здесь, – Аня резко поднялась на ноги, чувствуя, что не в силах переносить новые перебранки. Интересно, они когда-нибудь могут общаться с людьми, не прибегая к колкостям и загадкам?

– Досадно, что наши желания не сходятся, – обиженно проронил Ральф, – Только позволь узнать, почему ты раньше не сказала, что не хочешь задерживаться в неприятном для тебя обществе?

– Меня ведь никто и не спрашивал.

      Ральф громко хмыкнул. Похоже, он злился на себя за то, что поставил личные интересы выше инетересов дургого человека, хотя заявлять подобное с уверенностью Аня бы не решилась. По крайней мере, в тот вечер. Граф позвал Сеймура, чтобы тот проводил девушку к выходу, и на прощание впился своими чувственными губами в её губы, даже не предприняв попытки дотронуться до девушки руками. Она позволила продлить ему поцелуй, потому что наконец-то поняла, что он не причинит ей вреда. Ровер окликом заставил Ральфа спуститься с небес на землю и в вежливой форме тоже попращался с Аней.

      Когда она вышла на улицу и оказалась за пределами резиденции братьев, уже рассветало. Бледнеющий серебряный диск луны растворялся в вышине, уступая место огненному шару, неохотно разбрасывающему вокруг золотистые лучи, которые приветливо выглядывали из-за серых облаков. Лёгкий ветерок, качающий остроугольные листья зелёных платанов, тихо нашёптывал какую-то присказку. Город додрёмывал последние часы перед началом бодрого дня.

      Аня шагала по дороге, наслаждаясь дивной красотой природы. Она не чувствовала усталость и сонливость после проведённой без сна ночи. Однако одна мысль омрачала приподнятость её духа. Девушка просидела всю ночь в компании двух странных графов, а никому не было до неё дела, никто не кинулся на её поиски и не рвал на голове волосы по поводу её исчезновения. Видимо, она переоценила увлечённость Димы и важность своей персоны. Аня тряхнула головой, чтобы не возвращаться к этой мысли и не натирать ею кровавые мозоли в голове. Внезапно прилетевший откуда-то запах горячего кофе разбудил в девушке звериный аппетит, и она направилась в ближайшее кафе с названием «Брутти и Бони». Там Аня заказала яичницу-глазунью с двумя полосками жареного бекона, который так давно мечтала попробовать, а также чашку горячего чая с кексом в виде маленького кубика и кусочек английского баноффи, представляющий собой сочетание основы из песочного теста и начинки из бананов и сливочного крема. Наевшись до отвала, девушка ещё некоторое время бездельно побродила по незнакомым переулкам и отправилась обратно в отель.

      В номер Аня вошла крадучись, полагая, что Дима спал в столь ранний час, но парня нигде не было видно, о его пребывании говорили лишь сваленные на диване кучей одеялка и две подушки. На столике у дивана лежал грубо брошенный ею вчера телефон. Девушка задумчиво вздохнула. Наверное, всем было бы лучше, если бы она вообще не вернулась.

– Нет, спасибо, я расспросил всех, кого мог, – раздался мелодичный голос Димы. Аня насторожилась. Судя по доносящимся звукам, парень находился в ванной комнате. В правила девушки не входило подслушивание чужих разговоров, но что-то ей подсказывало, что Дима говорил о ней.

– Если до завтра она не объявится, мне придётся звонить в полицию… Конечно, я верю в лучшее… Как ты думаешь, может, она сбежала?… Да, звучит бредово, но ведь я нарочно тянул время, чтобы помочь ей справиться с её безумной любовью… Согласен… Ещё раз спасибо, Ксюша. Я перезвоню, пока.

      Из обрывков сказанных парнем фраз Аня сложила своеобразный пазл, благодаря которому узнала, во-первых, имя второго собеседника, во-вторых, факт того, что Дима всё-таки пытался её отыскать, и, в-третьих, он обнаружил её стремление к Джеймсу и, более того, посмел пытаться противостоять этому. Девушку буквально трясло от сдерживаемого гнева.

– Анюта! – увидев девушку, обрадовался парень, – Где ты пропадала всю ночь? Я уж было подумал, что ты вернулась домой.

– Я ходила по делам, – холодно отозвалась Аня.

– Да брось, неужели ты не перестала дуться на меня?

– А ты ничего не хочешь мне рассказать? – девушка боялась признаться Диме, что подслушала его телефонный разговор, поэтому принялась задавать наводящие вопросы, чтобы он сам во всём покаялся. Парень слегка оторопел, соображая, что конкретно имела в виду Аня.

– Ну есть кое-что вообще-то, – чуть слышно произнёс Дима, но сделал паузу, как бы собираясь с духом, прежде чем позволить мыслям превратиться в слова, – Сначала я этого не осознавал, мне казалось, что тёплое чувство, которое ты во мне вызывала, было обычной заботой о друге. Но потом до меня вдруг дошло, что обычные друзья не женятся, пусть и фиктивно, и не живут вместе.

– Я не об этом тебя просила, – начала Аня, чувствуя, что парень неверно истолковал её просьбу рассказать что-то, но Дима оборвал её:

– Да, я признаюсь, я стремился удержать тебя рядом с собой подольше в надежде, что в тебе тоже проснутся какие-то чувства ко мне.

– Я не понимаю, – прошептала девушка, хотя она прекрасно всё поняла. Но одно дело было просто иметь представление о неохладевающем отношении парня, и совсем другое – услышать о нём собственными ушами.

– Что тут непонятного? Я втрескался в тебя без памяти, – с жаром выкрикнул Дима. Наступила напряжённая тишина. Аня в недоумении хлопала глазами. Она понятия не имела, как нужно ответить парню, чтобы не причинить ему боль и в то же время показать, что его надежды были напрасными. Внезапно в сознании всплыла фраза, которую девушка недавно услышала из уст Ральфа: «Моя жизнь – мои правила», а за ним последовали несвязные кусочки предложений: «вырваться из капкана», «усыпить бдительность», «показать, что смирилась с участью». Как утопающий хватался за соломинку, так и Аня вцепилась мёртвой хваткой в проплывающие в голове выражения, невзирая на то, что пока не решила, как правильно воспользоваться ими.

– Ты молчишь, – тяжело вздохнул Дима, нарушая тревожное безмолвие, – Конечно, я идиот. Прости, что затронул эту тему. Я чувствовал, что ты ещё не готова, но оно само вырвалось.

– Кто тебе сказал, что я не готова? Я лишь попрошу у тебя несколько дней, чтобы разобраться в себе.

– Несколько дней – ничто в сравнении с месяцами, на протяжении которых я тщетно втаптывал свою влюблённость на дно души.

***

Отношения молодых людей изрядно испортились. Они перестали разговаривать, изредка обмениваясь короткими репликами. Натянутость и напряжение круглосуточно держали их в своих крепких тисках. Однако наступил тот день, когда Аня точно знала, что ей делать для того, чтобы увидеть Джеймса, и девушку не покидала уверенность, что никто не заставит её передумать. Это была её жизнь, правила которой устанавливались только ею самой. Вот, что пытался тем загадочным вечером пояснить ей граф. Жалко, что тогда она была чересчур напугана, чтобы уразуметь его слова.

      И вот, на третий вечер молчания, Аня всё-таки заговорила. Она долго лежала в постели, не сводя застывшего взора с Димы, который беспрестанно вертелся на неуютном диване, и решила, что более подходящего шанса ей могло не представиться в будущем.

– Тебе, должно быть, ужасно неудобно спать там?

– Нет, вполне сносно, – с силой ударив подушку и возвращаясь в прежнее положение, в котором он пребывал до начала беседы, оветил парень.

– Я же не эгоистка какая-нибудь. Впрочем, мне и в голову не приходило, что я валяюсь в мягкой и уютной кровати, а ты ютишься на жёстком диване.

– Сейчас уже не к чему что-то менять.

– Ложись со мной, – девушка откинула край одеяла, подвигаясь в сторону и освобождая побольше места. Дима вскочил, как ошпаренный, будто происходящее казалось чрезмерно сказочным, чтобы походить на правду.

– Давай, пока я не передумала, – с недовольными нотками в голосе проговорила Аня. Дима поколебался ещё секунду и быстро шмыгнул под одеяло, удобно устроившись рядом с девушкой. Правда, он забился на самый край кровати и лежал неподвижно, избегая лишнего прикосновения к Ане. Она продолжала разглядывать тёмный силуэт Димы, собирая всю волю в кулак, чтобы решиться на рискованный шаг. Затем девушка резко придвинулась к парню и начала медленно гладить его лицо, поворачивая к себе.

– Что ты делаешь? – встрепенулся Дима.

      Ответа не последовало. Аня, обхватив плечи парня, с жадностью приникла к его губам. Сперва Дима постарался отстраниться, но девушка прижалась к нему ещё сильнее. Парень не устоял перед её напором,. Так изголодавшемуся по влаге путнику трудно пережить затяжную изнуряющую засуху, когда он чувствует первые освежающие капли готовой разразиться бури…

***

            Аня лежала и уныло смотрела в потолок. То коварство, с которым она готовилась провести не чужого ей человека, не шло ни в какое сравнение с тем фактом, что в её поступке прощупывалась явная жестокость: использовать чувства другого, чтобы усыпить его бдительность и сбежать. Но она не считала себя виноватой, ведь Дима сам не оставил ей выбора, к тому же, вряд ли он отпустил бы её и после истечения тех дней, которые она попросила для раздумий.

      Тихий стук в дверь прервал колесницу мыслей, со стремительной скоростью метающихся в голове. Девушка мгновенно вскочила на ноги и, накинув на голое тело белый халат, отворила дверь. За порогом стоял высокий кудрявый шатен с добродушными карими глазами.

– Вы всё сделали, как я просила, так ведь, Оливер?

– Вот билеты на самолёт, – Оливер в одной руке протянул ей два клочка цветной бумаги, а в другой новый айфон, – А этот телефон – личный подарок графа. Карина ждёт внизу. У неё все наличные, которые мы сняли с карточек.

– А что с мамой? – обернувшись на безмятежно спящего Диму, шёпотом спросила Аня.

– Не волнуйтесь, ей передали вашу просьбу.

– Спасибо, – улыбнулась одними глазами девушка. Оливер удовлетворённо кивнул и, не прощаясь, зашагал прочь. Аня без лишнего шума закрыла дверь и кинулась одеваться.

      Перед выходом она бросила последний взгляд на Диму. Он раскинулся на животе, облокотив голову на левую руку и громко посапывая. Правая рука смиренно покоилась на подушке, оставляя впечатление того, что парень спал не один.

      Аня вздохнула и покинула номер. Сегодня она перерезала все мосты, связывающие её с жизнью, которая никогда ей не нравилась и казалась не очень-то привлекательной, и ей оставалось прокладывать новые, чтобы воссоединиться с Джеймсом. Уверенность в том, что однажды Дима её поймёт и простит, не волновала её душу. Ей было всё равно. Теперь Аня вольна сама выбирать свой путь. И за это благодарить надо только Ральфа.