Читать книгу Сердце волка - Анна Шнайдер - Страница 6

Рональда

– Рональда-а-а!

Возле хижины стоял и истошно вопил мальчишка лет двенадцати. Надо же, какой смелый – обычно те, кого родители посылали «за лекарем», орали: «Лека-а-арь!»

– Чего тебе? – поинтересовалась я, выходя из кустов. Увидев меня, мальчишка вздрогнул, но не отшатнулся. Действительно, смелый.

– Соседка наша, зора Арилла, рожает. Мама попросила сбегать за тобой.

Очень некстати… Мало ли, что пойдёт не так при родах, а во мне магии сейчас не больше, чем в любом другом оборотне.

– Тебя как зовут?

Мальчишка, кстати, ещё был необращённый. Значит, нет пока двенадцати. Глаза серые, волосы русые, очень красивый нос, две ямочки на щеках, одет просто – белая рубашка, грязно-серые штаны и самые обычные ботинки, которые носят все оборотни Арронтара – в них удобнее всего продираться сквозь лес.

Из небогатой семьи мальчик. И удивительно – смотрит на меня не неприязненно, а скорее, настороженно.

– Петер.

– Пойдём, Петер, поможешь мне.

– Куда? – Глаза вспыхнули тревогой и страхом.

– Не бойся, – я хмыкнула. – Я детей не ем. Донести мне поможешь всё необходимое, чтобы роды принять, хорошо? А то знаю я ваших рожениц – зачастую ни ткани нет, чтобы ребёнка запеленать, ни ножа острого, чтобы… Хм, ладно…

Петер, слегка побледнев, зашёл со мной в хижину. Я быстро собрала вещи, часть из них отдав в руки мальчику, погладила Элфи и, наказав ему охранять дом, вышла на улицу.

– А откуда у вас такой хати? – выпалил Петер, оказавшись снаружи. Любопытный.

– Случайно повезло. А что, ты никогда раньше не видел моего Элфи? Я ведь довольно частый гость в деревне.

Мальчишка, кажется, слегка смутился.

– Ну… мы с мамой на краю деревни живём… Может, вы знаете…

Ну конечно, как я сразу не догадалась. Поэтому он и смотрит на меня без особой неприязни, ведь они с матерью тоже отбросы общества.

У оборотней – у всех, независимо от клана – считается позорным родить малыша незамужней женщине. Такое иногда случается… несмотря на то, что за молодыми самками следят и зелье от нежелательной беременности можно достать безо всяких проблем, да и стоит оно недорого.

Подобная настойка была одной из самых популярных. Именно из-за того, что на игрищах зачастую не только дрались. И итог в виде ребёнка устраивал далеко не всех. Одно дело – «соединяться» с оборотнем, чтобы, как здесь говорили, «взять часть его силы», а совсем другое – рожать. Поэтому многие родители предпочитали давать это зелье своим отпрыскам, ещё не подчинившим внутреннего волка, в качестве профилактики. Подростки неуравновешенны, и в этой ситуации многие предпочитали перебдеть.

Однако нежелательная беременность всё равно иногда случалась.

Некоторые девушки избавлялись от ребёнка, пока не узнали и не заклеймили позором. Почему мать Петера оставила своего малыша, я не знаю, но факт в том, что сейчас им, скорее всего, живётся нелегко. Зарабатывать такие женщины могли двумя способами. Что-нибудь шить, вышивать или вязать, либо… торговать телом.

У оборотней не принято иметь близость в человеческом облике ни с кем, кроме законного мужа или жены, это порицается. Но некоторые игнорируют этот обычай. Причина проста – близость в человеческом облике приносит намного больше ощущений, чем в зверином.

– Твоя мама шьёт что-нибудь? – спросила я у Петера и, к моему облегчению, мальчишка кивнул.

– Да. Они с зорой Ариллой часто работают вместе. А зора Арилла вяжет очень красивые кружевные платки из пуха. Но она не только вяжет, ещё к ней ходят разные… Дают ей денег… Мама говорит, это плохо.

– У зоры Ариллы есть ещё дети?

Петер помрачнел.

– У неё была дочка. Умерла год назад. Может, вы помните? Она с дерева упала, вас тогда тоже позвали…

Я помнила. Помнила, потому что эта девочка была похожа на меня. Нет, внешне с ней всё было в порядке, просто её травили из-за матери – «шмары», как у нас называют таких продажных женщин.

Девочке было пять лет. Она залезла на дерево, спасаясь от преследователей, не удержалась, полетела вниз и сломала шею.

В деревне белых волков есть специальная улица для таких, как Арилла и мама Петера. Она находится в отдалении от остальных построек, дома там кривые и покосившиеся, но мусора нигде нет, а в огородах всегда много цветов и зелени. Лица у женщин, живущих здесь, похожи одно на другое – печальные и бледные, а спины у всех сгорбленные, словно под тяжестью собственных жизней.

Дом Ариллы был почти в конце улицы. Когда мы добрались до него, краешек солнца уже зашёл за верхушки деревьев.

– О Дарида! – прошептала встретившая меня маленькая женщина, так похожая на Петера, что я сразу поняла – это его мать. – Как хорошо, что вы пришли, Рональда! Арилле очень плохо и больно, я боюсь, она может потерять малыша… А она так его хотела… С тех пор, как погибла Кати, Арилла всё о ребёнке мечтает…

Я кивнула, забрала у Петера вещи и вошла в комнату, где на узкой кровати лежала роженица.

Дальнейшие события после слились в моём сознании в долгий ночной кошмар, продолжавшийся до рассвета. Без магии было очень тяжело, ещё и ребёнок шёл ножками, пришлось переворачивать, и я боялась не справиться. Карвим учил меня делать это и без магии, вручную, но теория – это одно, а практика – совсем другое.

Арилла разродилась перед рассветом, когда за окном начали сгущаться тучи, и в воздухе запахло будущим дождём. Я обмыла новорожденную, запеленала её чистой тканью и передала на руки матери. Женщина с нежностью дотронулась пальцами до щёчки девочки, и малышка, словно почувствовав это прикосновение, открыла глаза.

Они были ярко-голубые и удивительно ясные.

Интересно, кто её отец? Какой оборотень согласился иметь близость в зверином обличье со «шмарой»? Случайная беременность исключена – любой волк всегда почувствует возможность самки понести, не заметить этого могут только очень молодые оборотни. Либо Арилла обманула какого-то юнца, либо кто-то сам согласился на связь с ней.

– Как назовёте?

Арилла, улыбаясь, подняла голову и ответила:

– Наррин.

Я вздрогнула. «Верная» на древнем наречии оборотней, это имя напоминало мне о Вожаке. Неужели?..

– В честь отца. Дартхари один не побрезговал дать мне ребёнка. После смерти Кати я была сама не своя, погибала от горя и тоски. Я просила их… тех, кто приходил ко мне, но все отказывались… Но однажды дартхари решил купить у меня платок для старшего советника, он хотел заказать сложную вязку… И тогда я набралась смелости… И попросила…

Значит, Вожак – отец этой девочки. Я помогла родиться его ребёнку.

Подняв руки, я посмотрела на ладони. Смогу ли я когда-нибудь рассказать кому-либо, что ощущала в ту минуту, когда поняла, что новорожденная – дочь дартхари? Смогу ли я объяснить, что чувствует любящая женщина, принимая в свои руки ребёнка любимого мужчины?..

Я покинула дом спустя десять минут. Петер вызывался проводить меня, но я отказалась.

Вышла на крыльцо и огляделась – тучи по-прежнему сгущались, и в воздухе всё так же чувствовался запах грозы. Что ж, дождь будет кстати после всех сегодняшних событий.

Оборотни разбегались с улицы: как и любые животные, они недолюбливали дождь.

Я подняла руку, и мне на ладонь упала большая, тяжёлая капля. Самая первая… ещё не дождь, только его преддверие. Прямо над головой сверкнула молния, а потом раздался раскат грома.

Здесь, на краю деревни клана белых волков, есть очень интересные ворота. В них почти никто и никогда не выходит, да и не заходит тоже. Я не знаю, зачем их сделали. Там, за этими воротами, находится то, о чём много раз пел Дэйн в моих снах – Снежная пустыня.

Арронтар стоит на возвышении, причём довольно большом. Граница его – река Арра, опоясывающая это возвышение, окольцовывающая его. И на западе, в самом широком и глубоком месте реки Арры, растут небольшие кусты с вечно золотыми листьями. Там много цветов и высокой травы, а потом, за рекой, начинается территория Снежной пустыни – белого, как снег, песка. Она кажется бескрайней и вечной, но говорят, что за ней есть море. Правда, его никто не видел… по крайней мере никто из оборотней.

Теоретически, если выйти в ворота, находящиеся здесь, можно дойти до Снежной пустыни. И до Неизвестного моря. Только вот зачем кому-то туда идти?

Когда надо мной в очередной раз сверкнула молния, я заметила рядом с воротами чью-то тёмную фигуру, закутанную в плащ. Не может быть… Это же…

– Грэй!

Вообще-то я не собиралась кричать. Это произошло, скорее, от неожиданности.

Мужчина обернулся и, заметив меня, кивнул. Я подошла ближе.

– Наверное, это не моё дело, но что вы здесь делаете, Грэй? Вы заблудились?

Он засмеялся.

– Почему вы так решили, Рональда?

– Хм, – я хмыкнула. – Всех Старших лордов учат отвечать вопросом на вопрос?

– Вы угадали, – улыбнулся Грэй. – И этому нас учат тоже.

– И конечно, по такому искусству ваши оценки были куда выше, чем по ботанике?

– Несравнимо выше.

Мне очень нравились его глаза. Они напоминали о маленьком Джерарде. Такие же тёмные и глубокие.

– И всё-таки… вы не заблудились?

– Не совсем. Мне сказали, что здесь… м-м-м… есть гадалка.

Я закашлялась от неожиданности.

– Кто-кто?.. Гадалка? Ну-у-у, это кто-то с вами пошутил. На этой улице живут прекрасные швеи и… ещё кое-кто, но гадалок совершенно точно нет. Оборотни вообще не гадают.

Конечно, Грэй соврал. Не мог он не знать, что в Арронтаре гадалок днём с огнём не сыщешь. Но раз соврал – значит, так надо. Значит, я лезу не в своё дело.

– Вам не холодно, Рональда? Такой дождь, а вы без накидки.

– Нет, совсем не холодно, я привыкла. А вы вроде бы начали называть меня на «ты». Передумали?

– Только если ты присоединишься ко мне.

Интересно, почему с ним так легко? Что такого есть в этом человеке, что с ним я забываю о том, кто я? О том, какая я? Может быть, это происходит потому, что он не оборотень?

– С удовольствием. Я сейчас возвращаюсь к себе, надо позавтракать, а потом хотя бы немного поспать. Всю ночь принимала роды. Если хочешь, заходи, позавтракаем вместе.

– Конечно, хочу.

Я ещё никогда никого не приглашала в свою хижину. Но Грэя мне хотелось пригласить – и я сделала это.

По дороге он несколько раз предлагал мне свой плащ, но я каждый раз отказывалась. Со мной под дождём точно ничего не случится, а вот он запросто может простудиться, человек всё-таки.

Элфи выбежал нам навстречу, помахивая хвостом. Бедняга меня просто заждался – ещё бы, всю ночь пропадала, оставила его одного.

– Познакомься, это Грэй, наш с тобой гость. Он хороший.

Элфи внимательно обнюхал ладонь мужчины, и, видимо, что-то в ней ему понравилось, потому что он чуть лизнул пальцы Грэя.

– Красивый хати. У императора похожий. Дартхари Нарро подарил ему щенка на тридцатилетие.

– О, так ты, оказывается, настолько хорошо знаком с императорской семьёй?

Дождь почти кончился, поэтому я решила расположиться на крыльце, под крышей. Грэй отказался сидеть в кресле и притащил себе в качестве седалища здоровенное бревно, на которое я сверху постелила кусок непромокаемой ткани, чтобы мой гость ничего себе не застудил.

Костром нам служила небольшая горелка с магическим огнём. Когда-то давно я хотела её ликвидировать, но по каким-то соображениям оставила. И хорошо – магии сейчас во мне едва хватило бы на слабую искру.

Сверху на горелку я поставила остатки супа, который сварила пару дней назад. Суп на завтрак – сомнительное удовольствие, но готовить кашу у меня не было сил, а Грэй сказал, что не против.

– Конечно, я хорошо знаком с императорской семьёй, – ответил Грэй, усаживаясь на бревно. – Я вырос вместе с наследным принцем Интамаром. Мне было десять, когда его высочество заметил меня, грязного и оборванного мальчика-побирушку, на улице. Ему тогда тоже было десять, и Интамар, недолго думая, притащил меня с собой во дворец.

– Император не оттаскал его за уши? – хмыкнула я, помешивая суп большой ложкой.

– Нет. – Грэй понимающе улыбнулся. – Наоборот, было приказано меня отмыть и хорошенько опросить, дабы найти родителей. Оказалось, всё, что я помню – это улица, грязь и нищие. Тогда император разрешил Интамару оставить меня в замке.

– А как же титул Старшего лорда?

– С тех пор прошло уже двадцать лет, Рональда. Я дослужился. В шестнадцать стал Младшим, а пять лет назад – Старшим лордом.

Суп согрелся, и я осторожно разлила его по тарелкам. Элфи сразу сунул свой любопытный нос в одну из них. Так, эта тарелка, значит, будет моей…

– А за какие услуги – секрет? Держи суп.

– Спасибо. К сожалению, да, секрет.

Некоторое время мы оба сосредоточенно жевали, а потом Грэй вдруг сказал:

– Рональда… я так вкусно давно не ел. Вроде ничего особенного, но очень вкусно. Спасибо.

– Плохо вас там, в Лианоре, кормят, – фыркнула я, – раз тебе моя стряпня понравилась. Да и вон ты худой какой. Наверное, голодом морят.

Он рассмеялся и покачал головой.

– Может, просто готовят не настолько вкусно?

– В императорском замке? Так я поверила. Ты – большая врушка, Грэй.

Наверное, именно так проводят время обычные оборотни, люди, эльфы, гномы, орки, тролли… Болтая ни о чём, подкалывая друг друга, подтрунивая и улыбаясь. Со мной подобного не было уже очень давно.

Мы разговаривали около часа, обсуждая всё на свете – от магии до привычек моих сородичей, – и когда Грэй ушёл, я чувствовала себя почти счастливой. Но очень уставшей, поэтому уснула сразу, как легла в постель.

– Это был такой кошмарный день, Дэйн.

– Тс-с-с… Я знаю, знаю…

Он был здесь, как всегда. Возле нашего озера.

И сейчас я сидела на берегу рядом с ним и прижималась к его тёплой груди. Дэйн легко целовал мои волосы и гладил по голове, утешая.

– Я обещала, значит, я должна, понимаешь?

– Понимаю.

– Я хочу, чтобы он стал ара… Чтобы он справился со своими проблемами и победил наконец внутреннего волка…

– Ро… – Дэйн заглянул мне в глаза и погладил щеку кончиками пальцев. – А если Джерард никогда не станет ара?

Я оцепенела.

– Как… не станет?

– Это случается. Оборотень, не справившийся с внутренним волком, теряет силу.

– Но… почему Джерард? Это не может случиться с ним.

Дэйн покачал головой.

– Может, Ро. И ты должна быть готовой к этому.

Я зажмурилась.

– Я не хочу.

– Ро… посмотри на меня.

Как ему удаётся так легко заставлять меня делать то, что ему нужно, только с помощью ласкового голоса?

– Я тоже не хочу. Ты просто должна быть готова к этому. И понимать, что ты не виновата. Ни в чём не виновата, Ро. Что бы ни случилось с Джерардом, ты будешь не виновата в этом.

Я печально рассмеялась.

– Ты повторяешь «не виновата», словно заранее знаешь, что я обвиню саму себя.

– Конечно, знаю. Ты уже сейчас это делаешь. Но это не так, Ро, поверь мне, если не хочешь верить себе. Ты не виновата. Никогда не была виновата и никогда не будешь.

Наверное, это прозвучит странно, но я поверила Дэйну.

– Я виновата только в том, что любила его. И люблю до сих пор.

Он кивнул, а затем улыбнулся и поцеловал меня.

С того дня, когда Дэйн впервые поцеловал меня, он делал это почти каждую ночь. И во сне я знала – всё правильно. Он имел право. Если не он, то кто?

– Ты поговоришь с Джерардом завтра?

– Да. Если наберусь смелости.

– Куда уж смелее? Ты у меня и так – сама смелость, Ро…

Мой смех отразился от воды в озере, взлетел в самое небо, растворился в его вышине и остался там, в стране снов, навсегда.

Утром следующего дня, когда я вышла из хижины, под ногами стелился туман. Он холодил кончики пальцев, заставляя поджимать их, чтобы хоть немного согреться.

Вода в озере меня чуть не заморозила, когда я прыгнула туда с разбега, чтобы вымыться. Последовавший за хозяйкой Элфи даже зафыркал, поняв, в какую прорубь я его заманила.

– Ну-ну, малыш, не ругайся, – засмеялась я, отжимая свои паклеобразные волосы. – Высохнешь и согреешься. Нам не привыкать.

– Ф-ф-ф-фыр-р-р, – Элфи вылез и хорошенько отряхнулся, обдав меня целым водопадом из брызг. Я натянула приготовленное бельё и платье, переплела косу и направилась в деревню белых волков. На этот раз Элфи составлял мне компанию.

Я уже тысячу лет не говорила с Джерардом. С братом… Надо же, я ведь отреклась от семьи и клана, но всё равно продолжала мысленно называть их всех, как и раньше, отцом, братом, сестрой…

Может, это ужасно, но мне было обидно, потому что я понимала – я-то продолжала называть их, как прежде, но они меня никогда не считали родной. Это ощущение было сродни тому, что почувствовал бы каждый, если бы небо весило столько, сколько большая каменная гора. Мне хотелось взять перо и перечеркнуть собственные чувства, но я не могла. И отречение не помогло, нисколечко не помогло. Оно только убило во мне надежду на любовь, но саму любовь не уничтожило. Я по-прежнему продолжала вспоминать, как кормила и одевала Джерарда, как читала ему сказки, как он засыпал, сжимая мою руку. Я помнила первую улыбку Сильви и то, какими ярко-голубыми были когда-то её глаза. Я помнила, с какой нежностью и любовью отец и мама всегда смотрели на них, как они ими гордились.

Аренту было четыре года, когда я ушла из деревни, а младшая моя сестра, Каррен, родилась спустя ещё пять лет. Я сама принимала роды. Маленькая Каррен походила на прежнего Джерарда – такая же темноволосая и темноглазая, в отличие от нас с Сильви и Арентом.

В деревне белых волков уже кипела жизнь. Я чувствовала запах горячего хлеба и булочек, слышала звон стали в мастерской кузнеца, детский смех и плач, лай чужих хати, тихие шаги прохожих и хлюпанье воды, оставшейся после вчерашней грозы.

Постучав в ворота своего прежнего дома, я спросила, когда появился стражник:

– Могу ли я видеть зора Джерарда?

Интересно, как будет вести себя отец, если брат не захочет со мной разговаривать?

Но чуда не случилось. Спустя пару минут меня пропустили и провели окольными путями, через крыло для прислуги на второй этаж, где находилась комната Джерарда.

Взъерошенный, с сонными глазами и толком не одетый, брат выглядел забавно. И я бы обязательно улыбнулась, если бы не обстоятельства нашей встречи.

– Рональда?..

Он так удивился, что я мгновенно поняла – о моём приходе ему не докладывали. Видимо, доложили отцу. Что ж, это многое объясняет.

– Доброе утро.

В комнате брата ничего не изменилось. Только кровать теперь была крупнее. А так… Всё те же книжные шкафы и большой деревянный стол, за которым мы любили лопать лесные ягоды и читать книжки. И по-прежнему – трещина на одной ножке стола, появившаяся, когда мы играли в кораблекрушение и он служил нам спасательной лодкой.

– Что привело тебя сюда?

Строгий, серьёзный… смешной.

Сказать правду или сделать то, что хочу?.. Очередную глупость… Сказать, что меня привела просьба отца?.. Или…

– Я пришла, чтобы поговорить с тобой, Джерард.

Почему мой голос не дрожит? Ведь внутри всё – абсолютно всё, даже сердце – дрожит от боли, обиды и унижения.

– О чём?

Пусть будет так. Пусть будет.

– О тебе. И обо мне. Я хочу сказать, что простила тебя, Джерард. Ты ни в чём не виноват передо мной. Перестань терзаться.

Я смотрела в лицо брату, когда говорила это. Как же оно вмиг изменилось… Из спокойного и даже холодного вдруг стало злым и насмешливым.

– Зачем ты врёшь, Ронни?

Я вздрогнула.

– Что?

– Зачем ты врёшь? – повторил Джерард, цедя слова сквозь зубы. – Тебя об этом отец попросил, ведь так? Да? Он считает, этот разговор поможет мне наконец стать полноценным ара.

– Разве калихари не прав?

Джерард рассмеялся, а потом подошёл ко мне и схватил за руки. Это было так неожиданно, что я чуть не упала.

Брат сжал мои ладони очень сильно, но не больно, и прошептал:

– Ты ведь никогда не простишь меня, да? Никогда?

Я не понимала, что происходит, и просто смотрела на брата, на его исказившееся от отчаяния лицо, сверкающие глаза, горько сжатые губы…

– Ронни, скажи что-нибудь. Не молчи, пожалуйста!

– Я уже сказала…

– Ты врала. А теперь я прошу тебя сказать правду.

Казалось, внутри меня бушует и волнуется бескрайнее, бесконечное море. Так много чувств, мыслей, эмоций… Они набегали, словно волны, а потом растворялись.

И я впервые задумалась над этим. Смогу ли я когда-нибудь простить Джерарда? И не только Джерарда… Смогу ли?

Сколько времени понадобится обычному человеку, чтобы вычерпать море?

Вот и ответ на вопрос…

Брат увидел его в моих глазах.

– Я всё равно скажу… Ронни, я всё равно скажу, потому что, может быть, когда-нибудь ты вспомнишь этот день. Когда-нибудь, я надеюсь, ты вспомнишь… Я никогда не переставал любить тебя. С самого детства ты – мой солнечный лучик, моя обожаемая старшая сестра…

Я дёрнулась, пытаясь высвободиться, но Джерард держал крепко.

– Послушай, прошу… Я был ребёнком, Ронни. Со всех сторон летели обвинения, я не понимал и половины, но злился на всех вокруг, что они не видят, какая ты хорошая, не любят тебя. Я не мог выразить этого словами, но теперь могу. Я злился не на тебя, я злился на них… Вот только срывался на тебе, потому что на других не мог. Они были старше и говорили, вроде бы, правильные слова… Я не знал, как защитить тебя. Ронни, я клянусь, я хотел защитить тебя, но я не знал, как!

О Дарида… Пусть он замолчит… Я не могу больше слышать…

Каждое слово – как кинжал в грудь.

– Я был ребёнком. Я поддался общему настроению… И однажды во мне появилась эта злость… Я люблю тебя, а они – нет. Они считают тебя недостойной моей любви. И это ты, ты виновата в том, что они так считают! Ты никак не можешь доказать им обратное, поэтому ты виновата!

Я дернулась.

– Ронни, послушай… Это были мысли ребёнка, маленького мальчика, и мне нечем гордиться, но я хочу, чтобы ты поняла. Я никогда не переставал любить тебя…

Я опустила голову и прошептала:

– Камни ты швырял тоже… по большой любви?

– Нет, – голос брата был полон горечи, – по глупости… большой глупости. Ронни, я очень жалею, не проходит и дня, чтобы я не жалел… Я уже давно всё понял и хотел поговорить с тобой, но не мог набраться смелости. Какой же я ара в таком случае?

Он замолчал, а я не знала, что сказать. Слов не было. Мыслей тоже.

– И в тот день… с Лораном… я просто хотел, чтобы ты смогла обратиться… Я знаю, это было глупо, но я… Ронни, ну скажи ты хоть что-нибудь!

В окно заглянул солнечный лучик и, пролетев через полкомнаты, рассыпался в волосах брата миллионом песчинок света.

Это было… трудно.

– Я знаю и понимаю всё, но… кто вернёт мне моего Джерри? Кто вернёт моего маленького брата, которого я любила? Кто вернёт мне ощущение счастья и уверенности в том, что он любит меня так же, как я его?

Джерард поднял наши руки и прижал мои запястья к своим губам. Он весь дрожал – с ног до головы, весь…

– Ты… жалеешь. Я знаю и понимаю. Но… что мне от этой жалости?.. Костёр разжечь? Каждый твой камень… убивал меня. И этого не изменишь. Наше прошлое останется таким навсегда, Джерард. Что тебе до моего прощения? Живи и радуйся. То, что было – прошло. Да и кого я должна прощать? Мой Джерри… он умер, как и Ронни. А ты, Джерард… не имеешь к нему никакого отношения.

– Ты ошибаешься. Джерри не умер, он здесь, перед тобой.

Я покачала головой и наконец смогла отнять у него свои руки.

– Нет. Он – здесь, – я прижала ладони к груди, там, где билось сердце. – Только здесь, и всё.

Голова у меня кружилась, и я, обернувшись, пошла к выходу из комнаты. Я больше не могла находиться здесь и продолжать этот бесполезный разговор.

Я уже была на пороге, когда мне в спину прилетел еле слышный шёпот брата:

– Я люблю тебя, Ронни.

В тот момент я поняла одну вещь. Не знаю, откуда пришло это понимание, но думаю, что я не ошиблась.

Джерард никогда не станет ара. Его сила перегорит в нём почти так же, как перегорела моя. С той лишь разницей, что брат умеет обращаться, в отличие от меня.

Я никогда не стану оборотнем, а Джерард никогда не станет ара. Такова наша цена за то, что мы предали друг друга.

Элфи ждал меня снаружи, у ворот, и как только я вышла, он сразу же бросился вперёд и уткнулся холодным мокрым носом в мою ладонь.

Какое спокойное, безмятежное небо. И тишина, даже птицы молчат. Только ветер шепчет… что?

Я зажмурилась изо всех сил, сдерживая слёзы, и прислушалась.

Ветер погладил меня по волосам, пощекотал щёки, высушил вскипевшую в ресницах влагу. Я так и не смогла разобрать слова, только знала, что Арронтар поддерживает меня.

Но как, скажи, как жить дальше? Что делать? Ведь это совершенно невыносимо. Иногда кажется, что я сейчас разорвусь на части. Зачем мне жить? Чего ради? Впереди точно такие же дни, наполненные одиночеством, и ничем, кроме него. Без малейшей надежды на любовь и понимание.

– Рональда…

Распахнув глаза, я увидела Грэя. Он стоял рядом, в паре шагов от меня, и просто смотрел.

У меня появилось странное чувство, будто он понимает, что я чувствую сейчас. Хотя Грэй не мог понимать, конечно, не мог… Ведь он про меня ничего не знает.

– Удивительные у тебя глаза, – сказал вдруг мужчина и улыбнулся. – Как небо. – Я не успела ответить – Грэй вдруг подошёл ближе и продолжил: – Я пришёл к твоему дому, чтобы поговорить, но тебя там уже не было. Тогда я пошёл сюда, в деревню, и узнал, что ты вошла в дом калихари. Рональда… у меня есть к тебе один вопрос. Точнее, предложение.

Грэй запнулся, а потом, глубоко вздохнув, продолжил:

– Завтра я уезжаю, возвращаюсь в Лианор. Не хочешь поехать со мной?

Никогда в жизни так не удивлялась.

– Я не шучу, Рональда. Завтра в полдень прямо от усадьбы дартхари я отправляюсь в столицу. Предлагаю тебе поехать со мной.

Я смотрела на Грэя и не понимала, что за чушь он несёт. Поехать с ним? Зачем?

– Зачем? – повторила я, всматриваясь в его тёмные глаза, бывшие сейчас абсолютно серьёзными.

– А зачем тебе оставаться здесь? Принимать роды и лечить от простуды, ловить на себе презрительные взгляды? Я слышал, как про тебя отзываются в деревне. В открытую не оскорбляют, конечно, благодаря дартхари, но между собой… Зачем тебе оставаться в Арронтаре? В столице ты сможешь заняться чем угодно. Сейчас там собираются открывать школу для человеческих магов, нужны учителя.

Я рассмеялась.

– Какой из меня учитель…

– Рональда, это неважно – учитель, лекарь, хоть швея. Там тебя никто не будет презирать только за то, что ты не похожа на остальных. Ты будешь свободна, по-настоящему свободна. Я уверен, знаний и умений у тебя хватит, чтобы нормально зарабатывать и содержать саму себя. Да и Карвим сможет помочь с работой.

– Ты знаешь Карвима? – я удивилась, и только когда Грэй рассмеялся, поняла, насколько глупым был этот вопрос.

– Конечно. После Эллейн Грант он – самый известный лекарь Лианора. Но поскольку герцогиня не всегда доступна для простых смертных, он, можно сказать, народный лекарь. Ну, так что, Рональда? Поедешь со мной?

Как странно… Грэй, совершенно чужой мне человек, предлагает уехать из Арронтара на пороге моего бывшего дома. Именно здесь я родилась, в этом дворе играла с маленьким Джерри в «догони, поймай, укуси».

Хочу ли я уехать отсюда?

Сердце сжалось.

– Зачем это тебе, Грэй?

– Неправильная постановка вопроса, – мужчина покачал головой. – Мне это ничего не стоит, так почему бы и нет? Я буду рад помочь, Рональда. Ты несчастна, и наверное, всегда будешь несчастна, если останешься.

– Думаешь, в Лианоре я стану счастливее? Там у меня никого и ничего нет.

– А здесь есть?

Этот вопрос был справедлив. Что есть у меня здесь?

Только сам лес. Но этого мало, чтобы быть счастливой.

Правда, ещё есть дартхари. Но он так «есть», что, в общем-то, без разницы, где при этом находиться – в Арронтаре или в столице.

Я опустила голову.

– Ты прав, Грэй. Есть лишь одно «но»… Любой оборотень может покинуть Арронтар только после разрешения Вожака.

– Рональда, – мужчина мягко улыбнулся, – что за глупости? Ты ведь отреклась от клана. Ты уже шесть лет как можешь делать, что хочешь.

Действительно. А я совсем забыла об этом. Наверное, потому что по-прежнему считала Нарро своим дартхари.

– Но мы вполне можем попросить у него разрешения. Не думаю, что он откажет. Пойдём.

И, схватив меня за руку, мужчина пошёл по направлению к выходу из деревни, а сзади, возбуждённо потявкивая, за нами скакал Элфи.

Зачем мы идём к усадьбе дартхари, я осознала только, когда мы уже туда пришли.

Всё это время Грэй что-то говорил, но я не слушала. Я пребывала в состоянии, сходном с известной столбнячной лихорадкой, когда больной не реагирует ни на какие внешние раздражители, просто пялится в пространство открытыми глазами, даже не мигает.

Возле усадьбы дартхари я наконец очнулась. Произошло это благодаря Лирин, вышедшей нам навстречу.

– Добрый день, – поздоровался Грэй. – А Нарро у себя?

Дартхари совершенно точно был в усадьбе. И как только я это осознала, то вздрогнула: внутри взорвалась паника. Я попыталась вырвать руку из ладони Грэя, но он только сильнее сжал пальцы.

Не хочу, не хочу, не хочу…

– Здравствуй, Грэй, – улыбнулась Лирин. – Не знала, что ты знаком с Рональдой. Да, Нарро пока в кабинете. Что-то срочное?

– Более чем, – кивнул мужчина. – Хочу попросить у него разрешения забрать Рональду с собой в Лианор.

Когда Грэй сказал это, Лирин резко побледнела.

– Забрать?..

– Да. – И, не дожидаясь, пока старший советник сформулирует следующий вопрос, он потащил меня вверх по лестнице. Я еле успела дать знак Элфи, чтобы ждал меня снаружи.

Где находится кабинет дартхари, я не представляла даже теоретически. Но мой конвоир, видимо, знал это очень хорошо, потому что не тормозил на поворотах ни на секунду.

Постучавшись, Грэй замер, и только услышав тихое «Входите», распахнул двери и шагнул внутрь, увлекая меня за собой.

Вопреки моим ожиданиям, комната была небольшой. Перед окном стоял громоздкий деревянный стол, заваленный бумагами, слева – диван, обитый тканью салатового цвета, а справа – книжный шкаф. Интересно, что за книги держит здесь дартхари? Я с интересом покосилась на содержимое полок, но не смогла разобрать ни одного названия.

Когда мы с Грэем вошли, Вожак встал из-за стола. Его фигура на фоне окна была очерчена светом, волосы серебрились, и я даже зажмурилась на секунду.

– Рональда? Грэй?

Голос дартхари заставил что-то внутри меня задрожать, и теперь желание уехать казалось настолько глупым…

– Доброе утро, Нарро. Мы к тебе за разрешением. Я предложил Рональде завтра уехать вместе со мной в Лианор. И она сказала, что любому оборотню нужно твоё разрешение.

Я почувствовала, как Грэй чуть сжал мою руку. Он обращался к дартхари на «ты»… значит, он действительно близок императорской семье, ведь считается, что человек, называя Вожака на «ты», оскорбляет оборотней.

Несколько секунд дартхари молчал. А потом вышел из-за стола и подошёл ко мне вплотную.

Теперь, когда он стоял так близко, я была вынуждена взглянуть ему в лицо. Спокойное, как и всегда, только глаза светились ярче, чем обычно.

– Ты хочешь уехать, Рональда? – спросил он мягко.

Хочу ли я уехать?.. Нет, совсем нет. Я хочу не уехать, а просто стать счастливой.

– Да, хочу, дартхари.

– Почему?

Я глубоко вздохнула, и это было ошибкой.

Он стоял так близко, что я моментально учуяла запах, исходивший от тела дартхари Нарро. Этот запах всегда напоминал мне аромат коры ирвиса, разогретой солнцем земли, осенних листьев… самого Арронтара.

В глубине его жёлтых глаз вспыхнули и закружились ярко-голубые искорки. И в тот момент я поняла, почему на самом деле хочу уехать…

Точнее, убежать. От своей безнадёжной любви.

– Вы… знаете это и так, дартхари.

Он чуть наклонил голову.

– Я хотел бы услышать это от тебя, Рональда.

Услышать от меня? Мне никогда не хватит смелости, даже если пройдёт пятьдесят лет.

Дартхари продолжал смотреть на меня – спокойно, словно ждал, что я действительно всё расскажу. А потом вдруг улыбнулся. Эта улыбка показалась мне очень горькой и почему-то печальной.

– Правду говорить иногда гораздо сложнее, нежели лгать, да, Рональда?

В тот момент мне почудилось, что в комнате нет никого, кроме нас с дартхари.

Воздух загустел и стал осязаем – словно не воздух, а вода. Он вибрировал, как натянутая струна, и я почти слышала музыку. То ли внутри меня, то ли вокруг. И дышать… дышать было тяжело. Как будто все те камни, что когда-то бросали в меня, вдруг разом ударили в грудь.

Я совершенно забыла о Грэе… Я просто стояла и смотрела в глаза Вожака, пытаясь понять его слова, мысли, чувства…

– Я никогда не лгала вам, дартхари, – прошептала я.

– Я знаю.

Он поднял руку, на мгновение коснулся кончиками пальцев моей щеки, а потом, резко отвернувшись, негромко произнёс:

– Хорошо. Я даю разрешение. Ты можешь забрать Рональду с собой, Грэй.

– Спасибо, Нарро.

Когда мы выходили из комнаты, дартхари стоял у окна, чуть опустив голову, и мне казалось, что он по-прежнему улыбается той грустной, горькой улыбкой.