Читать книгу Атросити - Анна Терион - Страница 8

Темнота. Щелчок и… нет, щелчка нет. Яркая вспышка света не разорвала тьму. В столпе света не замерцали клубы пыли. Солнце не проникло в густую мглу, не рассеяло ее. Единственное, что наполняло мрак, это боль. Пульсирующая, давящая, переливающаяся боль. Один сплошной сгусток боли по имени Марк.

«Марк?

Да, так меня зовут».

Это точно?

Боль не рассеялась, но стала занимать меньшее пространство. Она разбилась на несколько частей, и вроде бы кроме боли стало появляться что-то еще.

Постепенно пришло осознание: «Боль – не я, но внутри меня».

Ощущение боли отделилось от ощущения собственного существа, так что вскоре сознание начало крепнуть, и Марк уже смог различить, что именно у него болит. Островки боли распространились по всему телу. Скорее всего, если Марк сможет открыть глаза, то обнаружит множество синяков и кровоподтеков. Но самый большой очаг боли пылал в черепной коробке. Казалось, этот сгусток, доставляющий столько страданий, хочет уйти, оставить Марка в покое, вырваться наружу. Потому что он изо всех сил давил на череп, но от этого приносил только больше страданий. Больше боли.

Боль застилала глаза.

Сознание вновь рассеялось во мраке.

Марк разлепил глаза. Он не знал, сколько времени прошло с тех пор, как сознание последний раз покидало его. Теперь оно вернулось и, вроде бы, не собиралось больше никуда уходить. По крайней мере, хотелось в это верить.

Поначалу сложно было что-либо разглядеть, все плыло и размывалось, изображение не хотело фокусироваться. После долгих усилий Марк смог обнаружить над собой мутное небо, и только потом уже вспомнил о произошедшем.

В тот вечер Марк решил, что отправится в Город. Да, точно, в Город. Он хотел собрать вещи и приступить к операции по спасению Ивы. И хотя план не был продуман достаточно хорошо, Марк не мог больше сидеть, сложа руки.

А Энигма? Она собиралась помочь или нет? Что она говорила в тот вечер?

– Я не помню, – сказал себе Марк вслух.

Холод той ночи не сулил хорошего времяпрепровождения, но и беды ничто не предвещало. Марк помнил замерзшую твердую землю и прохладу, исходившую от реки. Мерное журчание воды, треск костра. Они вдвоем так озябли, что решили на этот раз не тушить костер, решили положиться на удачу. Только удача не оценила такого доверия.

Наблюдай за окружающим пространством, сверяйся со своими силами, будь собран и бдителен. И только в крайнем случае ставь свое дело на карту удачи. Она сильна, но переменчива. Не успеешь и глазом моргнуть, как твоя карта бита.

Далее Марк вспомнил, как внешние звуки начали затихать, облако сна окутало лагерь. А потом (никакого шума мотора) рядом внезапно возникли механические голоса. И странный рокочущий звук.

Как так вышло? Откуда они появились?! Почему не было слышно небесные машины?

«Неужели мы так крепко спали?», – прозвучало у Марка в голове.

В тот раз Марк не заметил прожекторов. Он еще не знает, что теперь полицейским не нужен дополнительный свет ночью – их новые шлемы снабжены усовершенствованной функцией «ночного зрения», позволяющей видеть в кромешной тьме. Стражи порядка стали идеальными ночными охотниками, невидимыми и бесшумными.

Парень видел картины минувшего, как наяву: по темному ночному воздуху что-то чиркнуло голубым светящимся когтем, вроде бы даже удалось заметить отблеск в линзах полицейского шлема.

А затем наступила боль.

– Будь все проклято! – воскликнул Марк, не удержавшись.

Он по-прежнему лежал на спине, устремляя взгляд в мутное небо.

– Кажется, я остался один.

Марк согнул ноги и руки, собрал в мышцах имеющиеся силы и совершил мучительный рывок. Подъем сразу отразился болью в черепной коробке, в глазах потемнело. А когда парень немного оправился и снова смог ясно видеть, по всему его телу пробежала дрожь.

Все внутренние органы съежились в паническом страхе. Зрачки расширились.

«Это что за чертовщина?!», – разразилось в голове.

Его ноги стояли на решетчатой поверхности. А под ногами, сквозь пространство между прутьями, просматривалась головокружительная высота. Заканчивалась эта высота зеленоватой водной поверхностью. Вернее, она там начиналась. А заканчивалась на Марке, цепенеющем от ужаса.

Марк выпрямился и тут же схватился за столб, торчащий посередине той решетчатой платформы, на которой находился. Колени затряслись, все тело сковало страхом. Марк нашел в себе силы поднять голову и оглядеться.

Вокруг простирался океан. Впереди – бескрайнее водное пространство, поглотившее горизонт. Окутанное туманной дымкой на поверхности. Позади – Атросити, такой же серый и мутный, как небо, что висело над головой.

А под ногами…

Под ногами располагалась Башня.

– Нет, нет, нет! – бормотал Марк. – Почему, почему, почему?

Океан пребывал в неподвижности. Небо также проигнорировало его вопрос.

– Почему сюда?! – недоумевал Марк. – Почему не на остров?

Ответа, как и прежде, не последовало.

Марк сполз по столбу вниз, упал коленями на платформу. Сердце бешено колотилось. Когда парню удалось взять себя в руки, он вспомнил, что помимо тюремных островов существовал еще один способ наказания. И он считался самым гуманным, потому что давал человеку шанс на спасение. А, возможно, этот способ был самым жестоким, ведь для многих свобода выбора является тяжким бременем.

Этим способом и являлась Башня. Точного предназначения данного строения никто не знал, и никто не ведал, когда вообще Башня возникла здесь. Ну а власть нашла для нее свое применение. Атрокс все устраивал по своему вкусу, как однажды выразилась Энигма.

Полицейские хватали провинившегося горожанина и отвозили его на небесных машинах к Башне. Там бедолагу оставляли в полном одиночестве на самой вершине. Здесь-то и делался выбор: умереть от голода и солнечного удара или в свободном полете разбиться о водную гладь. Романтика.

Но имелся и третий вариант. Спастись. Спуститься по металлическим брусьям и решеткам. Не потерять надежды и самообладания, не прекратить борьбу. И не сорваться вниз. Взять всю волю в кулак, напрячь каждый мускул. Проявить невероятную выносливость и терпение.

Насколько Марк знал, лишь однажды кому-то удалось выдержать это испытание и добраться вплавь до суши. Осталось надеяться, что эта история – не просто городская байка. К счастью, никаких монстров в глубинах не водилось, потому что океан был абсолютно безжизненным и пустым. Только вода, бесцельно мерцающая на солнце.

Но есть еще и такая проблема, что плыть довольно-таки далеко. Останутся ли у него силы, чтобы совершить подобный подвиг? Чудом спуститься вниз, а потом еще и добраться до суши.

Ива…

Высота, глубина, солнце…

Ива!

Опасность и риск. Ты готов?

– Ива! – вслух крикнул Марк и этим ответил пространству.

И если бы Башня могла говорить, она бы одобрила его выбор. И приняла вызов достойного противника.

Сложно представить, сколько волевых усилий приложил Марк, чтобы начать альпинистский спуск. Высота страшила сильнее самой смерти. От вида океана, мерцающего внизу, захватывало дыхание и кружило голову. Марк сначала попытался взобраться на столб, как по канату, чтобы опробовать свои силы, и только после этого покинул решетчатую платформу.

Пугающее чувство, туманящее рассудок – твои ноги свисают над океаном, а руки, покрытые синяками, со всей своей силой (откуда она вообще взялась после всех злоключений?) цепляются за нависшую платформу.

Марк сделал рывок, раскачался и ухватился ногами за вертикальную металлическую балку, которая находилась под платформой. Сначала убедился в том, что балка действительно крепкая, и только после этого разжал руки. И сразу обхватил ими балку.

– Я заслуживаю медаль, – пытался шутить несчастный в надежде заглушить чувство страха и слабости.

Первое препятствие пройдено.

Солнце скрывалось за мутными облаками, но его жар продолжал накалять металлическую поверхность Башни. Ладони покрылись мозолями и ожогами, и если бы Марк не был предельно сосредоточен и напряжен, он, наверное, вскрикивал бы каждый раз, когда болезненно стертая кожа соприкасалась с горячим металлом.

Парню напекло голову. С мыслями стала происходить путаница. Они начали развариваться в горячей голове, как овощи в бульоне. По этой же причине свою голову следует всегда держать холодной. В моральном смысле, конечно.

Вот он скатился по очередной балке, словно пожарный, покидающий часть и спешащий на вызов. Ноги уперлись в следующую платформу, радиус которой был уже раза в три или четыре больше радиуса самой высокой из платформ. Платформы соединялись множеством балок, служащих для них опорой. Подобно солнечным лучам, балки расходились от центрального столба к краям своей платформы и поддерживали ее. В некоторых местах балки были сломаны. Где-то торчали непонятные провода и железяки. В одном месте Марк обнаружил кусок обломанной проржавевшей лестницы.

«Стало быть, раньше сюда для чего-то забирались», – подумалось ему.

При определенном взгляде на анатомию постройки Башню можно счесть своеобразным произведением искусства.

Ноги Марка вновь соприкоснулись с платформой, но та совершенно неожиданно наклонилась в бок, заняв диагональное положение в пространстве. Он потерял опору и растянулся во весь рост, держась руками за балку. Ладони вспотели и стали скользкими, от перенапряжения дрожащие пальцы могли в любой момент разжаться. Надо скорее что-то придумать, чтобы не сорваться и не полететь вниз.

Силы Марка практически истощились, руки начинало сводить. Разболелись мышцы живота от постоянных потягиваний ног. Усилилась боль в голове.

«Ты сможешь, Марк! – мысленно говорил он себе. – Ты не сдашься!».

Тело качнулось, рывком приблизилось к центральному стержню, и ноги быстренько его обвили. Вернее сказать, приобняли, поскольку стержень был достаточно широким, и две ноги уже не могли повстречаться друг с другом. Марк перебрался по другую сторону вокруг металлического стержня и опробовал ногами ту половину платформы, которая оказалась выше первой, продавленной Марком во время предыдущей попытки.

Продавилась.

Черт тебя возьми!

Марк теперь напоминал коалу, обвившую ствол эвкалипта. Положение не из приятных. Но и не из безвыходных.

Горе-альпинист принялся лихорадочно соображать.

Если смотреть на происходящее его глазами, то сложно понять, насколько он опустился вниз. И до океана, вроде бы, еще оставалось прилично. Но и вершину сквозь множество балок и платформ было уже не разглядеть.

Пересек ли он черту между смертью и жизнью? Или нет? Узнать это не сложно. Надо всего лишь отпустить себя, сделаться птицей и совершить полет. Невероятный, захватывающий полет навстречу морским глубинам. Омут океана уже ждет.

«Выбора нет», – мысленно решил Марк, и все же засомневался.

Давай же. Выбора нет.

«А что, если…».

Раздался скрип. Марк снова опробовал ногой платформу. Та мгновенно накренилась, вниз посыпалась какая-то грязь и плюхнулась в воду.

– Ух! – воскликнул парень вслух, ощутив, как по спине пробегают мурашки.

Теперь настала его очередь плюхаться. Марк до конца продавил ногой одну из сторон платформы, чтобы еще хотя бы немного сократить расстояние до воды. Каждый сантиметр ложился на чашу весов, и было пока не ясно, на чьей стороне перевес: спасения или гибели.

Несчастный опустился и стал сползать вниз, цепляясь пальцами за прутья, из которых платформа была сплетена, чтобы хоть как-то удерживаться на поверхности. Чем больше сокращалось расстояние до края, тем печальнее скрипело железо. Платформа продолжала продавливаться.

Оказавшись на самом краю, Марк сел на корточки и весь вжался в опору. Высота по-прежнему перехватывала дыхание, сердце как в пятки ушло. Парня парализовало страхом.

«Ну же», – подумал он и выкрикнул. – НУ ЖЕ!

Но слова не оказали никакого воздействия на тело.

Говорят, что слово – это сила, способная ранить и исцелить, соорудить и разрушить. Благодаря слову возник культурный и технический прогресс, который отправил человечество к светлому (конечно, не во всем) будущему. И все потому, что слово связало людей вместе, причем людей не только одной жизни, но и людей множества жизней. Слово разрушило преграду, возведенную смертью, и люди смогли общаться с теми, кого больше нет в живых. Слово разрушило преграду, возведенную пространством. Люди смогли общаться с теми, кто очень далеко.

Но сейчас слово не разрушило страх, который сковал Марка. Власть слова теперь не действовала.

Звук скрежета возрастал, и Марк ощутил, как земля уходит у него из-под ног. Точнее, платформа. Шов на стыке с центральным стержнем совсем разошелся, и платформа с шумом поползла вниз. Это сыграло для Марка роль стартового выстрела, и он с силой оттолкнулся от опоры. И полетел.

Вода приняла его.

Где-то в Городе проскрипели рельсы, но до Башни этот звук не успел дойти и рассеялся. Пространство поглотило его, растворив в других шумах. Небо по-прежнему оставалось мутным, и океан стоял все такой же немой и неподвижный. И Атросити был мутным, немым и неподвижным, несмотря ни на какие отзвуки и движения. Возможно, сегодня в нем снова кто-то пропал. Но и это не движение. Это незначительный ядерный процесс внутри затухающего солнца.

Казалось, что время тянется вечно. Мышцы стали свинцовыми и с трудом подчинялись мозговым импульсам. Одна рука взмывала в небо, другая погружалась в омут. Затем они менялись местами.

Сознание совсем затуманилось и перешло в автоматический режим, Марк в какой-то мере превратился в робота, следующего заданному алгоритму. Одна рука в небе, другая в океане. Затем наоборот.

Выше, ниже.

Ниже, выше.

И вперед!

Прикосновение к суше вновь вернуло сознание, Марк снова из робота стал человеком, измученным и смертельно уставшим. Выбравшись из холодной воды, он судорожно закашлял, потому что соленая терпкая вода забила носоглотку и попала в легкие. Все тело тряслось от напряжения. Марк повалился спиной на горячий песок. Больше он двигаться не мог. Его грудь тяжело вздымалась и опадала, а потом – притихла. Он снова провалился в небытие.

Парень ожил с первыми сумерками и болью в каждом изгибе тела. На небе не виднелось звезд. Оно оставалось неизменно мутным, словно какая-то плотная серая пленка перекрыла его. Его и все остальное окружающее пространство. Зато воздух заметно посвежел, и теперь Марк, придя в сознание, с наслаждением вдыхал его полной грудью.

Рельсы в Атросити давно затихли, и небесных машин, судя по звукам, поубавилось. Марк обдумывал последние события, пытался сделать какие-то выводы, к чему-то прийти… но у него не получалось. Он не смог до конца оформить свой план, и теперь мысли о проникновении на продовольственное судно сбивались другими мыслями.

Это были мысли о спасении. Но уже о спасении не Ивы, а другого персонажа его жизни. Марк решил помочь Энигме, если та, конечно, нуждалась в помощи.

«Жива она сейчас или нет? – задумывался Марк. – Если Атрокс поймал ее, значит, она или мертва, или близка к этому. При втором варианте Энигма должна находиться в центральной цитадели Атросити. Там же, где и он».

Два могущественных противоборствующих существа, помещенных в одно замкнутое пространство, в одну цитадель. Очень опасный коктейль.

«Отправив Энигму на тот свет, Атрокс закажет туда билет всем нам, – размышлял Марк. – Но если я все еще жив, значит, жива и Энигма. Если ей угрожает опасность, то мои попытки спасти Иву будут напрасными. Придется пойти за ней».

Вечером океан пришел в некоторое движение, и теперь на песчаный берег накатывали небольшие волны. Когда крылья ночи окутали Атросити, его воды стали казаться совсем черными. И пугающе пустыми.

«Энигма поможет осуществить план, – пребывал в размышлениях Марк. – Я это точно знаю. После того, как я спасу ее, поможет. Должна помочь!».

Где-то вдали пронеслась небесная машина.

«Но она и сама могла бы себе помочь. Почему она не спасла нас в тот вечер? Она же могла, я уверен, что могла!».

Так он размышлял, лежа на песке и устремляя в небо бодрый взгляд. В который раз он испытывал сильнейшее раздражение при мыслях о бездействии Энигмы. Больше, чем настоящая слабость, Марка бесило, когда кто-либо, имея огромный потенциал, не использовал его. Кто-нибудь другой, более участливый, мог применить силу и власть, которыми обладала Энигма в этом мире, во благо. Но никто, кроме нее, не владел этими дарами. И именно ей, равнодушной, пассивной, бесполезно болтающей на отвлеченные темы, достались они! Марку от злости хотелось сломать что-нибудь, но он попытался себя успокоить.

Мутные черно-серые массы облаков пришли в неторопливое движение. Судя по всему, ветер принялся гнать не только волны океана, но и тучи, затянувшие купол небес.

Марку вдруг показалось, что в его глаз попала какая-то соринка. Потому что вначале он даже не поверил, что действительно видит то, что открылось его взору. В одном месте тучки разошлись и пропустили к земле серебристое свечение звезды.

А ведь звезд над ночным Атросити никогда не видели.

Звезда приветливо сияла Марку.