Читать книгу Первый Феникс - Анна Воропаева - Страница 2

Под ногами хрустели осколки стекла, воздух пах плесенью, каждый шаг отражался предательским эхом, указывая преследователям путь. Светловолосый мальчик девяти лет, излишне худой на вид, бежал, задыхаясь и держась за правый бок. В глазах плясали красные пятна, кровь стучала в ушах так громко, что хохот и крики позади почти не были слышны.

Ещё один поворот в недостроенный коридор, где-то слева сверкнуло солнце в раскрытой пасти потолка. Этот блеск на мгновение ослепил его и вырвал последние остатки дыхания. Мальчик споткнулся о битые кирпичи и упал на устланный мусором и стеклом бетонный пол.

Семь долгих секунд он пролежал лицом вниз, отказываясь верить в происходящее, пока хриплый смех не раздался прямо над ним. Этот звук закипал где-то в районе желудка и поднимался так медленно, что успевал измениться до неузнаваемости. Пахнущая бензином рука схватила его за шиворот растянутой зелёной майки и грубо перевернула на спину.

Над мальчиком стоял, пригнувшись, один из тех подростков, чей возраст не определить. Такие дети лет с тринадцати принимают облик, который сохраняют до тех пор, пока у них не отрастают бороды, превращающие их сразу в стариков.

От него резко пахло гнилью, сыростью и табаком, как и от большинства людей, живущих в подвалах и под платформами железнодорожных станций. Он поглаживал обрезок стальной трубы с заточенными концами и ухмылялся, глядя на комок животного страха перед собой. В нескольких шагах позади переминались с ноги на ногу еще трое таких же, но пониже и худее.

Труба, сверкнув в свете закатного солнца, проникающего через пустые окна, на мгновение стала неотличима от меча. Железо с силой опустилось на скрещенные над головой руки мальчика, оставив на болезненно-белой коже глубокую рваную рану. Вспышка боли мгновенно смела из сознания ребёнка страх, начертив взамен угловатые линии ярко-жёлтой ярости.

Солнце гладило его острые плечи и дрожащие ладони, успокаивая и заглушая вопль, в котором слились сразу четыре голоса. Этот вой походил на скрежет и свист, который издает поезд при резком торможении – неприятный, болезненный и резкий. Мальчик лежал, боясь отвести взгляд от пятен темнеющего неба и медленно водя руками вокруг, омывая ледяные пальцы в потоках обжигающе-горячей крови.

Родился феникс.

***

Глеб, высокий молодой человек, важно вышагивал по тёмному коридору мимо прикрытых дверей аудитории. Он пересекал тонкие полосы света, проникавшие изнутри, и улавливал удивлённые взгляды, выхватывавшие его силуэт из темноты. Глеб привычным движением откинул длинную чёлку назад, открыв высокий лоб, изогнутые брови и светло-голубые глаза. Он нетерпеливо постукивал пальцем по прикладу ружья, которое свободно раскачивалось на ремне, перекинутом через плечо.

Парень едва не издал радостный возглас, завидев в конце коридора худощавую фигуру, окружённую частым топотом пузатых невысоких чиновников Форта. Они почти бежали и запыхались, прижимая галстуки к толстым животам, чтобы успеть за быстро идущим молодым человеком.

– Наконец-то! – выпалил Глеб горячим шепотом. – Правда это, а?

– Похоже на то, – отозвался высокий парень в свитере с улыбающимися гусеницами, тряхнув копной русых волос. – Приказ поступил напрямую от Его Величества, – он поднял указательный палец, и они оба задумчиво несколько секунд разглядывали потолок, оценивая важность этого факта.

– Чёрт, как нам повезло, Васька! – Глеб поправил ружьё. – Настоящая охота! Сколько этого уже не было? Года полтора?

– Два с половиной, – он пожал плечами. – Ну, и на солнце бывают пятна. Давай сначала поймаем эту птичку, а праздновать – потом.

– Ладно, ладно. Что известно?

– Только что феникс сегодня родится где-то тут, – Вася небрежно махнул рукой в сторону. – В университете сорок тысяч квадратных метров. Что может быть сложного.

– А когда?

– Эм, – он постучал костяшкой пальцев по лбу, – примерно сейчас. Плюс-минус сутки.

– Смешно.

– А я такой, – Вася улыбнулся своей широкой улыбкой, которая удивительно меняла лицо. – Ладно, пошли.

Он взял протянутый кем-то блёклый синий кейс, встряхнул его под испуганные охи-ахи отпыхивающихся после пробежки чиновников и живо направился к ближайшей приоткрытой двери.

– Спасибо всем за ожидание, – громко сказал он, переступив порог пыльной аудитории и поёжившись под десятками взглядов, направленных на него. – Не хотелось отвлекать вас от учёбы, но нам необходимо провести некоторые, эм, проверки. Дело пяти минут, после чего все спокойно смогут продолжить прогуливать пары в более приятных местах.

Разрядить обстановку не удалось – на его попытку пошутить никто не среагировал. Вообще-то, никто даже не шевельнулся.

– Фениксы разве не закончились? – дрожащим голосом выкрикнул парень бандитской наружности, одетый в кожаную куртку.

– Смелое замечание, – неуверенно ответил Василий, поднявшись на кафедру и положив перед собой раскрытый чемоданчик. – Нет, не закончились. Подходим по одному, – он опёрся локтями о стол.

Толпа студентов испугано перешёптывалась, выталкивая кого-то вперёд и уговаривая отправиться первым.

Спустя четыре минуты Вася бросил быстрый взгляд Глебу, который, поудобней перехватив ружьё, подошёл к миниатюрной рыжеволосой девушке.

– Леди, а не вы ли тут самая смелая? – спросил он, подмигнув.

– Нет, – одними губами ответила она.

– Ну как минимум самая красивая, – он легко поднял на руки студентку и, преодолев всю аудиторию за несколько широких шагов, усадил её на стул прямо напротив Василия.

– И титул «мистер галантность» отправляется к…. – проворчал Вася, крепко схватив запястье перепуганной девушки.

Один моментальный укол, капля крови на указательном пальце, крохотный прибор, похожий на старое радио, который замигал десятком огоньков, как только кровь попала в небольшое отверстие сверху, громкий сигнал «бип» и яркая зелёная лампочка, оповестившая всех присутствующих, что перед Василием сидит обычная студентка, не подготовившаяся к семинару по истории искусств – вовсе не феникс.

Осталось проделать то же самое ещё в четырнадцати аудиториях. Васе хотелось выть от нежелания заниматься этой ерундой. Перебор студентов и их пальцев – это не охота, а какая-то насмешка. Он мог бы назвать миллион способов полезней провести этот день, и все они не были связаны с душными аудиториями и почти тысячью пальцев. Уколоть, собрать кровь, капнуть в анализатор, дождаться зелёной лампочки, позвать следующего. Снова и снова.

Пару лет назад, когда Вася только попал в Форт, он был готов продать душу дьяволу за бесценок или вовсе подарить, лишь бы обнаружить феникса. Собственноручно. Это было бы настоящим событием, тем, чем можно гордиться. Однако операция за операцией, проверка за проверкой, зелёная лампочка за зелёной лампочкой.

Хотя этим утром, конечно, всё было иначе. Впервые за последние несколько лет совершалась не плановая, а срочная проверка.

Шестью годами ранее, когда это случилось в первый раз, люди были перепуганы намного меньше – никто не знал, чего именно надо бояться. Но вскоре эти проверки ввергли страну в хаос. А весь остальной мир – в ужас из-за «а вдруг это заразно?».

За первый год было поймано больше фениксов, чем рождено детей. Люди в страхе ждали, что в любую минуту в них родится феникс. И кто-то это увидит. Хотя, даже если рождение случится вдали от посторонних глаз, скрыть это было невозможно. Вскоре приезжали охотники Форта, новоявленного усыпляли (якобы для его же безопасности) и увозили. Больше их не видели, о чём обычно никто не жалел. Единственное, что люди знали наверняка —фениксы опасны и для окружающих, и для самих себя. Но больше для окружающих, очевидно.

Магнитный феникс, родившийся на остановке и притянувший к себе автобус; ядовитый феникс, проявившийся у школьного повара во время приготовления обеда; сонный феникс, обретённый пилотом во время рейса – это случалось чуть ли не еженедельно. Каждый боялся всех сразу и себя в отдельности.

Но вскоре фениксы стали появляться всё реже и реже. Пока не исчезли совсем. До этого дня, когда по всему Форту рябью прошли слова: «Сегодня родится феникс». Все были охвачены таким ажиотажем, что Форт стал походить на мужской клуб в день открытия сезона охоты на уток. И вот ему, Василию, улыбнулась судьба, позволив выиграть в «камень-ножницы-бумага» у сотни других охотников. И сейчас он находится в разгаре охоты. Самой унылой охоты в его жизни.

– Следующий, – протянул он. – Эй, Глеб!

– Поймали? – отозвался тот, не вставая со стула, на котором дремал последние полчаса.

– Уже вот-вот, – ответил Вася, проделав привычную процедуру палец-кровь-лампочка, даже не взглянув на появившегося перед ним студента. – Следующий.

– Какой занимательный день, – Глеб закинул ноги на стол.

– Я так взволнован.

Вася зевнул, Глеб захрапел.

Студенты, морща носы, начали переглядываться:

– Что горит? – спросил кто-то в аудитории.

Охотник принюхался и действительно почувствовал лёгкий, но настойчивый запах гари.

– Спокойно! – твёрдо сказал Вася и привстал. – Кто-нибудь видит дым?

Студенты под звонкий храп Глеба начали в панике заглядывать под столы и стулья, но ничего не нашли.

– Я сказал не двигаться! – рявкнул Василий, когда какой-то парень с дальнего угла аудитории вскочил и, подпрыгивая, подбежал к пожарной сигнализации.

– Так горим же, – ответил лохматый темноволосый студент и, не отводя глаз от Васи, нажал на кнопку, после чего нырнул в тёмный коридор.

Здание университета подпрыгнуло на месте от взвывшей серены.

– Всем оставаться на местах! – крикнул Вася тоном, заставившим всех медленно опуститься на стулья. – Глеб, никого не выпускай!

Тот, наконец поднявшись после красочного падения со стула от неожиданности, кивнул и вместе с Васей выбежал в коридор, где уже стояли охранники из других аудиторий.

– Ложная тревога, – крикнул Василий им на бегу. – Кто-нибудь видел, куда побежал парень из этой комнаты? Нет? Чёрт. Следите за ними, никто не должен выйти! – он ещё раз раздал указания и побежал наугад в глубь тёмного коридора.

Спустя несколько минут сирену выключили, и он был уже достаточно далеко от аудиторий, занятых под охоту, чтобы не слышать шума и голосов. Вася стоял посреди широкого холла на втором этаже. Он замер, надеясь услышать шаги или голос, но его окружала только тишина и почти кромешная темнота. Университет участвовал в движении за экономию энергии, и свет включали только там, где проводились лекции или собирались преподаватели, в то время как остальная часть здания не освещалась.

Вася разочаровано фыркнул – за такой прокол его подвесят вниз головой на стене Форта. В одних трусах. До зимы. Он обречённо шёл по кафельному полу под аккомпанемент гулкого эха его собственных шагов, когда вдруг остановился и снова прислушался.

Эхо переплеталось с тихим шипением. Такой же звук издаёт капля воды, попав на раскалённую сковороду. Воодушевившись, он побежал на звук и через пару минут оказался перед дверью женского туалета, которая ещё по привычке из детства заставила его затормозить. Вася зачем-то учтиво постучал по ней и, не дождавшись ответа, глубоко вздохнул и потянул дверь на себя. Вся комната была заполнена густым белым паром, будто ватой.

– Есть кто-нибудь внутри? – крикнул он на удачу, хотя ему показалось, что голос не смог пробить эту ватную стену.

– Всё так и было, когда я пришёл! – донёсся из глубины вибрирующий голос.

Вася резко закрыл дверь и достал рацию.

– Глеб! Второй этаж, северная лестница, быстро!

– Вас понял, мой генерал! Конец связи, – выплюнула рация вперемешку с помехами и щелчками.

Вася облокотился спиной о дверь и наконец заметил, как у него дрожат руки. Тело будто опускали в кипяток – жар медленно поднимался от щиколоток выше, стремясь к сознанию.

Он нашёл феникса. В этом не было сомнений.

Ему хотелось кричать, прыгать, бить всё вокруг, стрелять в стены и трахать секретаршу отца (ой), только чтобы выплеснуть эту волну жара, наполняющую его.

Глеб и ещё двое прибежали меньше чем через минуту.

– В аудиторию его, – холодно сказал он охранникам. – И можете не нежничать.

Василий медленно шёл обратно, слушая крики и возню за спиной. Лохматого парня тащили по полу, заломив руки. Тот дико орал, удостоившись в итоге кляпа из дырявого носка Глеба. Он извивался, как уж на сковороде, пытаясь сбить охранников с ног, за что несколько раз получил тяжёлые удары прикладом по плечам и спине.

Возможно, правильней было принести анализатор сюда и провести анализ вдали от посторонних глаз, но Василий жаждал публики. Ему хотелось, чтобы как можно больше людей стало свидетелями его триумфа – поимка первого феникса за почти три года. Он сильнее сжал кулаки, чтобы скрыть дрожь, и оскалился.

Охотник распахнул двери аудитории и зашёл внутрь, чувствуя себя дрессировщиком тигров, вышедшим на арену под оглушительные аплодисменты. Хотя на самом деле вокруг царила гробовая тишина. Все затаили дыхание, глядя, как Василий резким движением проколол палец пойманного и отправил каплю крови в анализатор. Несколько бесконечно долгих мгновений мир сжимался до размеров лампочки, чтобы потом взорваться зелёным цветом.

– Нет, – выдавил Вася, чувствуя, будто его ударили под дых, – несите запасной.

Пока кто-то из толстых лысеньких чиновников, которые все были на одно лицо, бегал за другим синим чемоданчиком, Василий повторил анализ дважды. Получив новый прибор, он ещё три раза смотрел на ненавистную зелёную лампочку, полный желанием разбить анализатор ко всем хренам. В идеале – об эту лохматую голову. В каждом взгляде вокруг ему виделась издевательская насмешка.

– Отпустите, – спокойно сказал он, садясь за стол. – Следующий.

Глеб растерянно пожал плечами и отошёл на несколько шагов назад, кивнув остальным охранникам в сторону двери. Те разочарованно зашагали в закреплённые за ними аудитории.

– Наконец-то! – воскликнул лохматый, разминая запястья. – 1:0 в пользу Юрца! А ты, – он швырнул в Глеба выплюнутый носок, – просто омерзительно пахнешь. Серьёзно, это как если взять рыбные кишки, добавить к ним…

– Следующий, – вновь повторил Василий бесцветным тоном.

– … куриное дерьмо, залить…

– Глеб, – негромко позвал он охранника.

Тот, подняв ружьё, мгновенно оказался рядом.

– Ладно, ладно, – парень спрыгнул со стола и, выставив руки перед собой, отошёл на несколько шагов. – Я подожду открытку с официальными извинениями.

– Следующий, – вновь потребовал Василий.

***

Свет с трудом пробивался через закрытые жалюзи, мелькая неясными пятнами лишь там, где те были погнуты. То есть, почти везде.

В широкой комнате располагалось пятнадцать потрёпанных письменных столов, которые стояли в произвольном порядке. Одни находились рядом, другие перпендикулярно, некоторые – вовсе на отдалении или, покрытые солнечными пятнами, стояли под окнами. Воздух был набит пылью и затхлостью.

Обычно люди, сидящие за этими столами, проводили день, лениво попивая горячее какао из разноцветных кружек и почитывая лёгкую литературку. Гул от компьютерных системников разбавлялся хлюпаньем, шелестом бумаги и храпом Глеба.

Мужчина лежал на трёх стульях, поставленных в ряд. Импровизированная кровать всё равно была коротка, так что ноги он положил на пыльный подоконник, пестрящий коричневыми и чёрными следами от чашек. Несколько лучей света попадали ему на лицо, из-за чего он постоянно морщился и пытался закрыться то рукой, то мятым рапортом.

За одним из центральных столов сидела тоненькая девушка с ярко-малиновыми волосами. И без того короткие, не доходившие даже до плеч, локоны были спрятаны под широкую тёмно-синюю кепку. Она была одета в белую рубашку с закатанными рукавами, классическую красно-зелёную клетчатую жилетку, шорты и высокие шнурованные сапоги. Девушка перебирала ворох бумаг и пила остывшее какао, которое стояло на противоположном краю стола. Она использовала пять трубочек, скреплённых между собой жёлтой изолентой. Конструкция получилась не совсем устойчивая и надёжная, но функцию свою выполняла.

В самом дальнем от входа углу стоял, прислонившись к стене, среднего роста юноша. Он возил вокруг себя сухой шваброй, глядя при этом в экран телефона, который чуть освещал его лицо. Смуглый, сильно вьющиеся волосы средней длинны, недельная щетина, которую через пару дней можно будет называть бородой. Широкие густые брови, прямые, почти без изгиба. Внимательные глаза орехового цвета, натренированное, поджарое тело. Серая футболка была запачкана вареньем, которое составляло основу сегодняшнего завтрака. Попытавшись избавиться от пятна, он только сильнее растёр вишнёвый сироп по ткани, после чего безразлично пожал плечами и отправился на работу.

Сотрудники Форта были сосредоточены на собственной работе, не имея ни желания, ни возможности смотреть по сторонам. Юра стоял, создавая иллюзию бурной деятельности и читая с экрана телефона комиксы занимательного содержания. Пока он никому не мешал – не мешали ему. Такие отношения сохранялись между служащими любых ступеней, вплоть до высокого начальства.

Он приблизился уже к самому интересному месту комикса о приключениях близняшек, как здание вздрогнуло от сирены. Динамики, много лет не использовавшиеся по назначению, откашливались от пыли, выдавая прерывистый визгливый сигнал тревоги. Юра уронил швабру, Глеб так резко подскочил, что слетел кубарём со стула и сбил с подоконника одинокий горшок с еле живым фикусом. Девушка недоверчиво оглядывалась по сторонам.

– Думаешь, сбой? – спросила она, невозмутимо потягивая какао через конструкцию из трубочек.

– Мне отсюда плохо видно, – глухо отозвался Глеб, растянувшись на полу. – Спаси куст, а я выясню, зачем шумят.

– Хорошо, – ответила она, не сдвинувшись с места.

Глеб поднялся, отряхнулся и, поправив охотничий мундир, направился к двери. В тот момент, когда он потянулся к ручке, дверь резко распахнулась, ударив парня в лоб. Громко выругавшись, он схватился за голову и пнул её, хотя та уже захлопнулась за вошедшим.

Василий вбежал в комнату, на ходу снимая фиолетовую футболку с пони и надевая на голое тело тёмно-зелёный мундир с эмблемой охотников на правом плече. Символ Форта – птица с длинным хвостом, летящая вниз, сложив крылья. Падающий феникс.

Чертыхаясь, он застегнул лишь пару пуговиц.

– Марина, Глеб, через сорок секунд все должны быть на выходе, у нас феникс.

– Опять? – девушка удивлённо выгнула бровь.

– Пятеро мертвы, – бросил Вася и, не добавив больше ничего, выбежал.

Несколько секунд Глеб и Марина изумлённо смотрели друг на друга.

– Шуруй, идиот! – крикнула она, развязывая рукава своего мундира, который за ненадобностью использовала как рюкзак.

Глеб непонимающе глядел на неё, но через мгновение осознал, что он-то уже в форме и готов к выходу: всю неделю ленился ходить в прачечную и сегодня ему пришлось надеть мундир за неимением других вариантов. Мужчина вышел из кабинета и побежал по извилистым коридорам, стены которых дрожали от не прекращающейся сирены.

Марина наконец справилась с мундиром и, начав расстёгивать жилетку, вскрикнула, только сейчас заметив парня со шваброй в углу.

– Что ты стоишь?! Надевай форму! – крикнула она и, столкнувшись с его растерянным взглядом, добавила. – Вон там есть запасная. Идиотские правила, – ворчала она, возясь с пуговицами.

Юрий открыл было рот, чтобы возразить, но она уже прыгнула к высокому шкафу с узкими дверцами и извлекла из него зелёный свёрток.

– Надевай, – скомандовала охотница, швырнув одежду в парня. – Защита в фургоне.

Сама девушка за несколько секунд расстегнула ряд пуговиц на жилетке, поверх рубашки натянула мундир, который был ушит по её фигуре и сидел идеально, хоть был измят. Ещё несколько мгновений, и она была полностью готова. Хотя плотный мундир с железными пуговицами и погонами странно смотрелся с крохотными шортами, едва прикрывавшими её бельё, правила были соблюдены.

Согласно уставу Форта, охотники обязаны выходить на любые операции в мундирах, но о полной амуниции никто не говорил. Чем все и пользовались.

Спустя мгновение Юра уже бежал вслед за девушкой. На преодоление лабиринта у них ушло не больше, чем полминуты. Солнце, находившееся прямо над головами, слепило.

Девушка метнулась к тёмно-серому джипу, ожидавшему их у ступеней Форта. Юра последовал за ней, и только в машине понял, что случайно записался на охотничью операцию, в которой уже кто-то погиб. Он почувствовал запах жжёной резины.

– Барышня, я должен вам признаться….

– Не мешай, – резко оборвала она.

Девушка проверила состояние своего мп-7.

– Что с кондиционером? Жарко, как в адском сортире! – возмутилась она, обмахиваясь ладонью. – Где твоё оружие?

– У меня его нет, – ответил Юра чуть дрогнувшим голосом.

– Безмозглый, – процедила она сквозь зубы.

Поджав губы, Марина выудила из-за спины револьвер, легко помещавшийся в её ладони, и протянула его Юре.

– Он же дамский! – парень взял крошечное оружие двумя пальцами.

– Моделей для идиотов ещё не выпустили, – огрызнулась она. – 22 калибр. После охоты я заберу эту секси-леди обратно.

Джип резко повернул влево, жалостливо взвизгнули шины, и Юра рухнул на девушку, которая уже затянула бронежилет и надела защитные щитки на голые ноги.

– Ну привет, красавица, – сказал он сдавленным голосом, нависнув над ней.

Марина молча отшвырнула его на другую сторону сидения. Автомобиль подпрыгивал на кочках и ямах, стрелка спидометра плясала на отметке 200, водитель выкручивал руль до предела и при поворотах машину сильно заносило. Но рослый бритый мужчина, похожий на скалу или гориллу, или скалу, похожую на гориллу, справлялся с управлением. Когда они остановились, Юра буквально вывалился из автомобиля, хватая ртом воздух.

– Что за слабак, – презрительно фыркнула Марина.

– Чего? Меня укачало! – ответил парень, схватившись за рот и живот.

– Конечно, – бросила она, не оборачиваясь.

Джип остановился перед высоким офисным зданием, вокруг которого столпились люди в костюмах. Рядом стоял десяток машин скорой помощи, возле одной из них на земле лежало пять длинных чёрных мешков. На пассажирском месте сидел врач и, не выходя из машины, переговаривался со стоящими возле него охотниками.

Василий смотрел то на врача, то на чёрные мешки. На его лице читалась растерянность. Он вытер пот с лица тыльной стороной ладони и пнул колесо машины скорой помощи, на что ни врач, ни водитель никак не отреагировали. Второй нервно курил в нескольких шагах от автомобилей, а доктор только тяжело вздыхал и мотал головой.

Побледневший Глеб расхаживал туда-сюда, держа под мышкой шлем. На его плече стандартный для Форта мп-7, на спине выдавленная в бронежилете охотничья эмблема. Время от времени майор бросал взгляд в сторону остальных, и тогда его охватывала сильная дрожь. На подбежавшую Марину никак не отреагировали. Василий сказал что-то врачу и двинулся через толпу ко входу в офисное здание. Юра дождался, чтобы Вася скрылся среди серых костюмов, и догнал Марину.

– Рассказывайте, – девушка обратилась к усталому седому мужчине в белом халате.

– Он делает что-то с кровью, – сказал тот почти грустно. – Я не могу понять, что именно.

– Покажите.

Врач ударил раскрытой ладонью о кузов машины, из него выпрыгнул юный интерн в халате и чепце, сглотнул и молча расстегнул все пять мешков до середины, раскрыв лежавших внутри. Крупный усатый мужчина в форме охранника, три женщины в кружевных блузах и мальчик лет пятнадцати. Все они походили на статуи, высеченные из красного мрамора. Кожа всех пятерых равномерно покрыта бордовой коркой. Одежда так же пропитана кровью, уже свернувшейся и ставшей почти чёрной.

– Это длилось час, – сказал врач.

– Они час истекали кровью? – переспросила Марина.

– Нет, они были живы в течение часа с момента, как это началось, – мужчина шумно вздохнул. – Кровотечение не останавливается до сих пор. Их слишком поздно вынесли из здания, мы не могли понять, что происходит – абсолютно здоровые люди истекли кровью без единой раны, – врач нервно вытер платком лицо. – Это вирусный феникс, вы должны его остановить.

– Сделаем, – кивнула девушка, ободряюще тронув врача за рукав.

Юра смотрел на людей: глаза и рты широко раскрыты, пальцы скрючены, спины выгнуты. Он почти слышал их агонию. Безоблачное небо, казалось, было насмешкой. Он отмахнулся от мух, которые уже начали виться вокруг. В нос била вонь – железный запах крови смешивался с гнилым смрадом, Юра сморщился и старался дышать ртом.

В какой-то момент он заметил, что люди вокруг все выглядели как один: сведённые к переносице брови, хмурый взгляд и молчаливая растерянность. Яркое солнце освещало каждую фигуру в толпе. Все иногда оборачивались к машинам скорой помощи и испуганно косились на чёрные мешки, а потом снова обращали взгляд на здание. Они походили на поверхность затянутого тиной пруда, в который кинули камень – вода равномерно волнуется, от центра к берегам.

В пяти метрах от толпы, рядом с запущенным палисадником, вокруг небольшой каменной урны, орнамент которой уже был почти не виден из-за многочисленных слоёв краски, образовалось место для курения. Люди небольшими группками отделялись от толпы и быстро выкуривали по паре сигарет, о чём-то переговариваясь. Стараясь не смотреть друг на друга, они перекидывались короткими, обрывистыми фразами. Часто от палисадника слышался кашель тех, кто не курил, но просил сигарету в надежде, что табачный дым их успокоит. Хотя никакого успокоения это не приносило, люди упорно продолжали сжимать в трясущихся руках измятые сигареты.

Юра наконец понял, что казалось ему неестественным в поведении людей вокруг. Все дышали носом, в толпе он не нашёл ни одного лица, на котором отражался бы неприятный запах. Не запах – вонь.

– Пошли, – коротко скомандовала Марина, уверенным шагом направившись ко входу в здание.

Двинувшись следом, Юра внимательно вглядывался в лица людей, которые расступились, давая им пройти. Все были напуганы. На охотников они смотрели одновременно с благоговением и жалостью, будто на героев, идущих на верную смерть. От этих взглядов было не по себе, но больше Юру удивляло то, что зловоние усиливалась, а люди вовсе этого не замечали. Он шёл, зажав ладонью нос, и видел удивление в глазах.

Всё здание опоясывали переносные заграждения, вдоль которых были расставлены милицейские патрули. Офицеры стояли, убрав руки за спину, и смотрели перед собой, над головами наблюдающих. Никто не пытался пройти вперёд, так что милиционеры просто ждали.

По ту сторону ограждений стояли, переговариваясь, три фигуры: побледневший Глеб и Василий, внимательно слушающий высокого мужчину – под два метра ростом – в полном генеральском облачении. На мундире сверкают золотые эполеты, через грудь тянется ярко-красная лента – знак отличия. Коротко остриженные чёрные волосы, синие глаза, кажущиеся почти прозрачными, узкие губы. Его лицо было будто высечено из камня быстрыми резкими движениями. Высокие, выразительно-очерченные скулы, прямой нос, высокий широкий лоб. Сквозящая в каждом движении холодность.

– Генерал Марсель, – Марина быстро отдала честь и внимательно посмотрела на мужчину, ожидая команд.

Тот кивнул, бросив на неё секундный взгляд, после чего заметил Юру.

– Кто? – его глаза едва ли хоть на секунду задержались на лице парня, в голосе генерала звучало ничем не скрываемое презрение.

Юра открыл было рот, но ощутил, как на него рухнула воображаемая скала, раздавив своим весом. Он перевёл взгляд с генерала на Василия, который смотрел на него, не моргая.

– Доброволец, – выдавил Василий сквозь зубы.

Юра нервно улыбнулся и кивнул. Похоже, никто, кроме них, не заметил напряжения.

– Имя?

– Краев Юрий Петрович, – торопливо отозвался парень.

Марсель кивнул и, с силой хлопнув Василия по плечу, чеканным шагом пошёл в противоположном от зеркальных дверей направлении. Толпа тут же расступилась: генерал ни разу не опустил взгляда ни на одного из испуганных людей, они же смотрели на него с неподдельным восхищением. Высокий, сильный, похожий на статую древнего божества, он шагал, отбивая каблуками ровный ритм, не выражая никакого беспокойства. Его уверенность действовала на толпу успокаивающе, передаваясь каждому. Спустя несколько мгновений генерал уже скрылся за тонированными стёклами серо-голубого автомобиля, который сорвался с места и, мгновенно разогнавшись, исчез из поля зрения уже через секунду.

Краев задумчиво смотрел вслед генералу, как вдруг ощутил сильный толчок в грудь. Вася, побелевший от злости, схватил его за мундир, и, скрутив зажатую в кулаке ткань, сначала с силой оттолкнул от себя, а потом притянул обратно и резко дёрнул вверх, почти приподняв Юру над землёй. Тот, не сразу осознав, что происходит, ударил ребром ладони по запястьям Василия. Его руки непроизвольно разжались, высвободив Юру, который сразу же оттолкнул охотника от себя и непонимающе посмотрел на него, подняв брови.

– Что ты здесь делаешь?! – Василий резкими, нервными движениями растирал ушибленные запястья.

Одёрнув мундир, Юра поднял на мужчину спокойный взгляд:

– Случайно получилось.

Марина шагнула вперёд, втискиваясь между ними, и, оттолкнув одного локтем, другого ладонью в грудь, сумела разнять их. Василий, крепко схватив её за руку, развернул к себе лицом:

– Как это вышло?!

– Так ты же сам сказал, что он доброволец, – девушка высвободила руку и посмотрела на начальника исподлобья. – Сказал бежать, мы побежали.

Вася молча зашёл за их спины и одним резким движением вытолкнул Марину с Юрой вперёд. От неожиданности они чуть не упали, но, сделав ещё несколько шагов вперёд по инерции, на ногах устояли. Оба поражённо уставились на Василия, который невозмутимо смотрел на них сверху вниз. Глеб хотел последовать за ними, но Василий выставил перед ним руку, не дав пройти.

– Видите линию перед собой? – спросил глава отряда ледяным тоном.

Юра и Марина посмотрели на неровную черту, выведенную жёлтой милицейской лентой, и кивнули.

– Это – граница воздействия нашего феникса. Ваша задача – найти и обезвредить. Приступайте.

– Что?! – выдохнули Юра и Глеб в один голос.

– Я на это не подписывался, – сбивчиво начал первый.

– С хрена ли ты меня не пускаешь?! – возмутился второй.

– Наказание обсудим, если вернётесь, – добавил Вася. – Ты – со мной, – сказал он, коротко взглянув на Глеба. – Это приказ.

Глеб, сначала растеряно переводивший взгляд с Марины на начальника, молча оттолкнул руку Василия и шагнул через ограничительную ленту.

– Ты не знаешь, что такое «приказ»? – спросил Василий. Ни один мускул на его лице не дрогнул, он не перевёл взгляда и не убавил холода в голосе. – Плевать, позже разберёмся. Вам ясна задача?

– Да, – отозвалась Марина, которая уже стояла возле входа в здание.

– Действуйте.

Не сказав больше ничего, он развернулся и скрылся в толпе. Краев слышал его слова сквозь туман. Всё вокруг расплылось, оставив чёткой только ярко-жёлтую линию, которую, трясясь от страха, расклеивали офицеры. Линия была неровная, часто с разрывами и складками, потому что руки, которые приклеивали эту клейкую ленту, дрожали и теряли чувствительность. Помечая ограничительный рубеж, разделяя безопасность и смерть, они слышали доносящиеся от машин скорой помощи слабеющие крики живых ещё людей. Первыми начали затихать женские голоса, они уже не кричали, а еле слышно плакали, прося прекратить боль.

Последним замолчал мальчик. Рыжеволосый, высокий и чересчур худой старшеклассник, он решил подзаработать на каникулах и устроился курьером. Весь день по жаре отвозил неясные для него документы с одного конца Москвы в другой, размышляя, на что бы потратить заработанные к осени деньги – купить гитару или отремонтировать отданный старшим братом мотоцикл. Заглянув в офис, чтобы привезти очередной конверт с документами и забрать долгожданную зарплату за первый в его жизни рабочий месяц, он сразу заметил, что что-то не так. В здании, с верху до низу залепленному белоснежной плиткой, было тише обычного.

Исчез привычный гомон секретарш и постоянно звенящих телефонов, заполняющих офисы неприятным нервным шумом, не было слышно топота сотрудников, бегающих туда-сюда с ненужными бумажками. Списав это на волшебство пятничного утра, мальчик направился на четвёртый этаж, где располагалась крошечная турфирма, на которую он работал.

Выйдя из лифта, он оказался погружённым в вязкую тишину. Его собственные шаги отражались от серых дешёвых стеновых панелей и оглушали. Мальчик ожидал увидеть пустующий офис, однако все сотрудники были на месте, хотя появление курьера никто не заметил.

Всё было недвижимо – замершие пылинки поблёскивали на утреннем солнце. Погружённые в этот болотистый воздух, люди замерли в каком-то неестественном стоп-кадре. Выбивались лишь короткие гудки, доносившиеся из телефонной трубки, которую держала секретарша – пышная дама, застегнувшая недостаточно пуговиц на своей полупрозрачной блузке.

Невысокий мужчина, плохо переносящий жару и обычно постоянно протирающий лицо носовым платком, стоял спиной к ксероксу, на котором мигала красная лампочка, извещающая о том, что закончилась бумага. Мужчина держал в руках небольшую стопку листов, всё ещё не вставив их в нужный отсек аппарата. Женщина, занимающаяся бухгалтерией, выглядывала из соседнего кабинета, не решаясь зайти.

Застывшие пылинки всколыхнулись от тихого стона. За столом в центре комнаты сидела стройная девушка, стянувшая светлые волосы в тугой пучок и надевшая лёгкую блузку с мелким цветочным рисунком. Она смотрела на свои ладони, которые были покрыты крошечными блестящими бусинами крови.

Девушка ровно дышала, не моргая. Она медленно повернулась к мальчику и, ничего не говоря, притронулась к своей левой щеке. Курьер сделал то же самое, ладонь коснулась чего-то мокрого и тёплого. Он, задержав дыхание, отвёл руку и посмотрел на пальцы, которые были перемазаны в ярко-алой крови.

Мужчина, замерший возле ксерокса, упал первым, вновь приведя всё в движение.

Краев машинально поднёс ладони к лицу и внимательно их осмотрел – ничего. Он поднял взгляд и столкнулся с сотнями испуганных глаз. Мундир охотника обязывал его скрывать страх, а приказ – идти внутрь. Там, в глубине белоснежных звенящих коридоров, находится настоящий феникс.

– Что, думаешь, тебе крышка? – раздалось рядом.

Юра повернул голову и встретился взглядом с Глебом, который выглядел то ли испуганным, то ли обеспокоенным. Он быстро пробежался глазами по перепуганным лицам перед собой и, закусив губу, едва дрожащими руками снял мп-7 с предохранителя. Вдруг Юра понял, что всё, что он принял за страх, на самом деле было нетерпением.

– Ну что, – Глеб широко улыбнулся и подмигнул толпе. – Пора поймать птичку.

Сказав это, он развернулся и, закинув оружие на плечо, наслаждался раздавшимися позади криками поддержки.

Глеб скучал по этим моментам. Он обожал, когда дамы смотрели на него как на героя (коим он действительно несколько раз себя показал), мужчины – с уважением, дети – с восхищением. Он забывал о самом существовании страха, когда слышал вопли восторга за спиной. Кожей впитывал каждый голос, подбадривающий его. Он справится с этим фениксом, убьёт чудовище. А когда выйдет из пластикового, наскоро слепленного здания, его встретят вдвое громче, с ещё бо́льшим восхищением будут смотреть на него девушки, дети сильнее захотят стать охотниками, хотя матери будут пытаться запрещать.

– Viens ici p`tite pute je vais te fumer1, – присвистнул Глеб по-французски.

Юра неуверенно последовал за охотником, зажимая нос, чтобы не чувствовать зловония, кляня себя на чём свет стоит за то, что по глупости и рассеянности ввязался в это дело. Он хотел было развернуться и отправиться домой – конечно же его уволят, но чёрт с ней, с работой. Несколько долгих секунд он боролся с желанием сигануть в первый подъехавший автобус, добраться до дома, завалиться на диван и сжигать бесчисленные часы за просмотром кино и играми, притворяясь, что ничего из услышанного и увиденного здесь с ним не случалось.

В этот момент он услышал всхлипывания и тонкий женский голосок. Девушка, срываясь на хрип, читала молитвы, путая слова и рыдая. Юра оглянулся вокруг, напряжённо вслушиваясь. Он жестом попросил толпу замолчать, и люди, к его удивлению, послушно затихли. Молчали все, кроме девушки, которая так же горько плакала, то выкрикивая слова молитвы, то шепча их. Краев растерянно взглянул на толпу. Девушка была не среди этих людей. Она была в здании.

Когда Юрий подбежал к крыльцу, Глеб и Марина уже скрылись за стеклянными дверями. Он схватился за широкую стальную ручку и тут же, вскрикнув, отдёрнул руку – весь дверной каркас вместе с ручкой был раскалён настолько, что жар отходил от него волнами.

Юра всмотрелся в фигуры за стеклом – Марина хлопала ладонью по кнопке вызова лифта, Глеб кругами ходил вокруг неё, крепко держа автомат наготове. Оба охотника были абсолютно спокойны. Юра позвал их, сложив ладони рупором, но реакции не последовало. Громко выругавшись, он быстро снял мундир и, сложив его в четыре слоя, обхватил плотной тканью дверную ручку, резко дёрнул дверь на себя и успел проскочить внутрь до того, как раскалённая сталь вновь коснулась кожи. Он облегчённо вздохнул, но вдруг едкий чёрный дымок заструился прямо перед его носом. Он вскрикнул и, отшвырнув загоревшийся в руках мундир, поспешил затоптать пламя ногами.

– Эй, новенький, – Глеб звонко свистнул, заставив Юру вздрогнуть, – нам наверх, пошли.

Юра ещё раз обернулся на то место, где лежал его обгоревший мундир. Взглянул на руку – ожога нет, кожа цела, хотя в голове всё ещё пульсировала тупая боль. Раздался скрип раздвигающихся дверей лифта, и парень успел забежать в тесную кабину до того, как они закрылись.

– Так, мне плевать, кто ты, – Марина сосредоточено перепроверяла оружие, бросив быстрый взгляд на Юру. – Просто не путайся под ногами.

Глеб нажал на кнопку четвёртого этажа, и, спустя пару секунд, лифт взвыл старыми тросами, дёрнулся и пополз вверх.

– Вы не обожглись? – Юра схватил их обоих за руки, пытаясь взглянуть на ладони.

– С чего бы? – Марина выдернула ладонь, посмотрев на парня в недоумении.

Глеб удивлённо наблюдал, как Юра оглядывает обе его руки – автомат, брякнув, повис на плече охотника. Ни на ладони, ни на тыльной стороне ни следа.

Лифт тащился неоправданно медленно, будто пробираясь через болото.

– Погадай мне, симпатяга, – хохотнул Глеб, подставляя ладони ближе к лицу Юры.

– Что ты ищешь? – Марина шлёпнула Глеба по рукам.

– Двери были раскалённые, как вы зашли?

– Чего? – девушка удивлённо выгнула бровь.

– Они очень горячие были – не дотронуться!

– Не помню такого, – отозвался Глеб, который обиженно потирал ушибленные руки.

– Но… – Юра нахмурился. – Чёрт, эта девка не даёт думать.

– Какая девка? – Марина вздохнула.

– Которая плачет, – он кивнул в сторону дверей. – Блин, как громко. Почему она внутри вообще?

– Эм, малыш, – девушка положила руку ему на плечо и внимательно посмотрела в глаза. – Тут только мы.

Лифт дернулся, несколько секунд жужжал, пытаясь возобновить подъем, но потом, громко щёлкнув, подрожал и замер.

– Э-э-эй, – Глеб растолкал всех, пробравшись к дверям, и с силой по ним ударил.

Кабина не шевельнулась. Марина отчитала напарника за панику, шум и покушение на казённое имущество, после чего снова обратилась к Юре.

– Что ты слышишь?

– А вы – нет? – Юра удивлённо переводил взгляд с охотницы на охотника.

Глеб пожал плечами, глядя на него с подозрением. Девушка внимательно смотрела в упор и медленно помотала головой из стороны в сторону.

– Всё тихо, – ответила она. – Так что именно ты слышишь?

– Женский плач, – ответил он растерянно.

– Ты понимаешь, кто это? Кроме нас троих в здании есть только один человек.

– Стой, так ты, – Глеб схватил парня за плечо. – Ты феникса слышишь! Здорово!

– Ничего хорошего, – возразила Марина, – первым делом по возвращении сдашь кровь на анализ, – увидев недоумение на лицах обоих парней, она добавила. – Люди не слышат фениксов, это ненормально. Но… Разберёмся с этим позже, – она тряхнула головой, приводя мысли в порядок. – Расскажи больше о том, что слышишь.

Юра не разобрал последних слов, женские стоны заглушили охотников. Он не мог определить, откуда исходит голос – тот звучал сразу везде. Всхлипы и плач вязким желе просачивались через вентиляционные отверстия под крышей кабины и медленно сползали по стенам, собираясь жижей в ногах. Юра чувствовал, как эти стенания вытесняли воздух из лифта, а густой плач поднимался всё выше, топя охотников в себе. Скоро он заполнит всю кабину полностью, а люди, в ней находящиеся, захлебнутся в срывающихся на хрип мольбах о спасении.

Краев машинально приподнялся и вытянул шею, хватая ртом стремительно исчезающий воздух. В голове билось одно единственное слово: «умру».

В какой-то момент ему показалось, что он не только ощущает вязкое болото, в котором тонул, но и увидел его – тугая темнота заполнила кабину лифта и тянулась вверх. Её уровень достиг лиц охотников, тягучая маслоподобная жижа забила их рты и ноздри, залила глаза и продолжала подниматься.

– На меня смотри, – девушка схватила его лицо, крепко сжав ладонями, и заставила посмотреть на неё. – Где ты впервые услышал это?

Тусклый жёлтый свет лифта резанул глаза, болото исчезло, но парень всё ещё чувствовал горький привкус вязкой темноты и запах гари.

– На улице, – он смотрел в болотисто-зелёные глаза охотницы.

Крики цепляли его за кожу, глубоко вонзаясь крюками каждого слова молитв, и тянули его от этих глаз. Но девушка крепко держала, её ледяные пальцы касались его бровей и висков.

– Где она? Снаружи?

– Нет.

– А где?

Он смотрел на неё, вслушиваясь в вязкие стоны.

– Прямо здесь.

Марина вглядывалась в лицо парня, который вдруг успокоился. Голос стих, стенания и крики исчезли. Юра почувствовал, как по его левой щеке скользнуло что-то вязкое и горячее. Марина медленно убрала от лица Юры правую руку. На его щеке остался алый отпечаток.

Девушка машинально вытерла ладонь о мундир, на тёмно-зелёной ткани остались чёрные следы. Но на кончиках пальцев тут же выступили новые красные бусины, которые набухали, а после, став слишком тяжёлыми, скатывались по длинным пальцам, собравшись на ладони крошечной кровавой лужицей. На месте соскользнувших капель появлялись новые. С гулким шлепком протянулась от руки до пола тонкая алая струйка, наполняющая воздух вокруг железным привкусом.

– Надо выбираться, – Глеб первым сумел отвести взгляд от непрерывной красной линии.

Он поправил перекинутый через плечо ремень автомата и потянулся к потолку, ища аварийный люк.

– Нам нужны бинты, – вторым очнулся Юра.

– Ничего нет, – Глеб с силой бил по потолку, пытаясь найти проход.

Желая привести помещение в приличный вид за минимальные деньги, хозяева здания решили залепить всю кабину дешёвыми пластиковыми панелями с мраморным узором. Получившееся смотрелось неплохо, но никто не подумал о том, что злосчастный ремонт скрыл люк в крыше. Точнее, все на это наплевали.

Не добившись ничего кулаками, Глеб снял с плеча автомат и прикладом принялся колотить потолочные панели. Они, не выдерживая напора, начали осыпаться, наполнив кабину мелкой пластмассовой пылью.

Юра стянул футболку и резкими движениями разорвал её на несколько лоскутов. Одним он наскоро перебинтовал руку девушки, которая всё ещё заворожённо наблюдала за тем, как новые и новые капли скатываются по пальцам. Остальные он плотно свернул и запихнул в карманы джинсов. Всего через минуту серая ткань начала темнеть, пропитываясь кровью.

Наконец, сбив с потолка очередной фрагмент, Глеб нашёл линию люка. Уже руками они ободрали остатки, полностью освободив квадрат в полметра стороной. Дверца поддалась сразу же, со скрипом откинувшись вверх. Этот резкий звук заставил Марину вздрогнуть, она с хрипом глубоко вдохнула и подняла взгляд.

– Ты как? Подняться сможешь? – Глеб положил руку ей на плечо и чуть встряхнул.

Девушка кивнула, чуть туже затянув влажную от крови ткань, и шагнула к люку. Юра присел и сложил руки, чтобы подсадить её. Марина ухватилась за край прохода, а напарник подтолкнул, чтобы она смогла выбраться наверх. Спустя несколько секунд все трое очутились рядом с девушкой на пыльной, перемазанной машинным маслом и пропахшей ржавчиной крыше лифта.

– На дверях должен быть аварийный механизм, – Юра осматривал стену шахты, подсвечивая их фонариком телефона.

Кабина замерла между третьим и четвёртым этажами. Кромешная темнота шахты лифта рассеивалась лишь тонкими щелями внешних дверей, которые недостаточно плотно закрывались. Двери третьего этажа заканчивались, не доходя охотникам до колен, а двери четвёртого начинались полутора метрами выше.

Приблизившись вплотную, Глеб разглядел в щель блестящий в электрическом свете белоснежный кафельный пол узкого коридора, он оказался прямо на уровне его глаз. Вдоль серых пластиковых стен на равном расстоянии друг от друга зияли безмолвными дырами проходы в офисы маленьких компаний. Напротив каждой двери – окна, в которые заглядывало белое предвечернее небо, которое Глеб не видел, но ощущал.

В одинаковом ряду офисов лишь четвёртая от них дверь врезалась в белоснежный пол тёмно-красным тараном. Почти чёрное пятно, уже полностью заполнившее офис, медленно тянулось к окнам, растекаясь по белому кафелю.

– Ты слышишь что-нибудь? – Марина неумело расстегнула несколько пуговиц мундира и в получившийся карман попыталась уложить кровоточащую руку. Та не слушалась, и девушке пришлось помогать себе здоровой рукой. Закрепив ватную ладонь покрепче, она убрала со лба намокшую чёлку и тяжело прислонилась спиной к стене шахты. У неё сильно кружилась голова, лифт, казалось, то и дело срывался вниз, она не чувствовала опоры под ногами.

– Нет, – ответил Юра, с полминуты внимательно прислушиваясь. – О, нашёл!

Он, убрав телефон в карман, дёрнул на себя какой-то рычаг, который поддался не сразу. Раздался хлюпающий звук залитого старым маслом механизма, и двери со скрипом и дребезжанием разъехались в стороны. Глеб дождался, чтобы они раскрылись на треть, подпрыгнул, подтянулся и выбрался на скользкий холодный пол.

Оказавшись снаружи, он тут же развернулся и протянул руки вниз, схватил Марину, которую подсадил Юра, и вдвоём они помогли девушке выбраться из затхлой шахты. Марина отошла от дверей лифта и села на пол перед окном, глубоко вдыхая жёсткий летний воздух. Глеб протянул руку в темноту шахты, которая ответила ему оглушающим треском и скрежетом.

Облаком в лицо мужчине вылетела чёрная пыль с ошмётками масла, раздался металлический рёв и грохот. Глеб плюхнулся на пол и по грудь нырнул в шахту:

– Упал? – выдохнула Марина, метнувшись к лифту.

Ответом ей была отборная ругань, раздавшаяся из глубины масляного тоннеля.

– Держу! – Глеб рванулся вперёд, девушка успела схватить здоровой рукой его за щиколотку, завалившись на бок.

– Эй, конфетка, ты как? – крикнул Глеб, висевший над пропастью шахты по пояс.

Одной рукой он держался за не до конца открывшуюся дверь лифта.

– У меня ещё достаточно сил, чтобы навалять тебе, – хрипло отозвалась девушка.

Она часто моргала, пытаясь прогнать темные пятна перед глазами.

– Ладно, фея моя, – Глеб улыбнулся, когда девушка чуть сильнее сжала его ногу. Он прекрасно ощущал, насколько слаба была её хватка. – Эй, новенький! – крикнул он уже в глубину шахты. – Хватайся за трос!

– Он металлический, – раздалось из темноты. – Слишком горячий.

Темнота становилась болотисто-густой. Глеб видел только побелевшие пальцы, которые вцепились в его руку. Дальше – полная, глянцевая, густая темнота, скрывавшая любые очертания человека. Охотник не был уверен, держит ли он Юру, или тот уже упал вслед за оборвавшейся кабиной лифта и лежит внизу, среди искорёженного металла. Потому что он держал только руку, не человека. И только глухой голос, который доносился будто через стену, уверял его, что разжимать пальцы нельзя.

Он закусил губу и резко оттолкнулся от дверцы лифта, за которую держался. Плечо заныло, мышцы начали гореть. Ещё толчок – и он вновь выбрался на кафельный пол по грудь.

Из болота темноты вынырнула вторая рука, ухватившись за край дверного проёма. Ещё секунда – на белоснежном полу появилась третья фигура. Юра тяжело дышал, откашливаясь. Лёгкие драло песком при каждом вдохе, он с трудом дышал ртом, широко раскрыв глаза. Стоя на четвереньках и упёршись в пол широкими ладонями, он не знал, что было ему нужнее сейчас – воздух, которого совсем не было там, в темноте, или холод кафельной плитки, которая ласкала его пальцы.

Юра не сразу понял, что лифт под его ногами рухнул вниз. В какой-то момент крыша качнулась, железная, скользкая от масла основа пошла волнами под его ногами и исчезла. Он махнул руками, не дотянувшись до края выхода, и полетел вслед за скрежетом и грохотом. Рука сама схватилась за стальной трос, парень не успел ни осознать что-либо, ни подумать, ни среагировать.

Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что он не падает, а висит в кромешной темноте, которая сгущалась и клубилась вокруг него, притянутая ощущением скорой смерти. Узкие иглы щелей внешних дверей пропали все одновременно, погрузив его в вязкую смолистую жижу. Она забивалась в ноздри и рот, не давая дышать. Скользила между пальцами, мешая держаться за трос, щекотала мочки ушей, нашёптывая слова гибели.

Юра схватился за трос второй рукой и, с трудом поняв, где верх, где низ, а где он сам, подтянулся, поднявшись на пару метров. Он не видел ни рук, ни троса, но металл в его руках теплел с каждой секундой. Вскоре в нос ударил запах горелой кожи. Парень с трудом отдирал обожжённые ладони от троса и подтягивался вверх.

Рука над его головой появилась за мгновение до того, как пальцы раздались бы, а человек полетел бы в разинутую пасть шахты. И он всё равно провалился.

Ошарашенно прижимаясь к холодному полу, Юра во всех деталях вспоминал, как его тело коснулось дна шахты, органы разорвались, череп разбился.

Но вот он – тут.

– Отныне только здоровый образ жизни, – выдохнул запыхавшийся Глеб, разминая руки, – только лестница.

– У нас это в уставе прописано вообще-то, – Марина потёрла переносицу.

Юра внимательно разглядывал свои ладони. Он упёрся лбом в ледяной пол и, поджав руки, поднёс их к лицу. Ни царапины. В голове ржавым механизмом всплыли воспоминания, в которых он отдирал прожжённые до костей руки от раскалённого троса, в носу всё ещё стоял запах горелой плоти, боль продолжала дрелью просверливать мозг. И она, эта боль, была настоящей, и запах, и жар – всё было на самом деле. И смерть была настоящей. Но сейчас он смотрел на абсолютно невредимую кожу.

Женский голосок прикоснулся к нему прохладными иглами. Слова быстрыми струйками текли по полу и врезались в него, заставляя слушать. Краев медленно поднял голову и прислушался. Совсем слабые всхлипы и путанные слова молитв.

– А теперь за птенчиком, – Глеб вскочил на ноги и, держа автомат наготове, направился к комнате, из которой медленно вытекала широкая лужа крови.

– Стой, – сказал Юра негромко, но достаточно резко.

Охотник остановился, недоверчиво обернувшись на него.

– Нет времени, новенький.

– Ты её напугаешь, – парень поднялся и быстро подошёл к Глебу. – Она испугается и снова это сделает. Вот, на, – он выхватил оставшиеся куски серой ткани из карманов и протянул их охотнику, – смени повязки.

– Ты понимаешь, что там – феникс? – вмешалась Марина.

Она снова перебралась к окну и тяжело дышала, облокотившись о стену.

– Да.

– И что он убил шестерых?

– Пятерых, – резко поправил Глеб.

– Да без разницы, – улыбнулась девушка. – Справишься?

Юра молча кивнул и, не оборачиваясь на охотников, пошёл к расползающейся бордовой луже. Глеб, бормоча что-то под нос, присел рядом с ослабевшей девушкой и, аккуратно достав её руку из мундира, снял пропитанные кровью повязки. На руке не было ни единой раны, но красная жидкость всё так же текла с ладони тонкой непрерывной струёй.

Юра подошёл к краю тёмно-алого пятна, от которого тянулось несколько кровавых троп, появившиеся, когда выносили трупы. Он с минуту стоял, не решаясь перешагнуть границу между холодом и смертью. Глеб заворчал чуть громче, и парень всё же сделал шаг.

Нога погрузилась в тёплую жижу, мягкую, как растопленный воск. Вокруг его ног кровь мгновенно застывала и оставалась окаменевшим чёрным отпечатком кроссовок. Вдруг плач девушки изменился, он перестал звучать отовсюду сразу, больше не стекал по стенам вязкой грязью.

Теперь он раздавался из-за стены и был абсолютно реальным, человеческим. Но чем живее становился голос, тем сложнее было идти. Воздух потяжелел, он давил на плечи и голову свинцовыми лапами, пытаясь прижать к покрытому тёплой кровью полу. Ещё через несколько шагов Краев смог зайти внутрь и осмотреться.

Белизна, наполнявшая кабинет ранее, едва проглядывается через пятна крови, которые покрывали его почти полностью. На стенах тянутся длинные кровавые полосы, начинавшиеся отпечатками рук. Со столов с тихими щелчками срываются алые капли.

В дальнем углу, свернувшись калачиком, лежала крошечная девушка, которая крепко сжимала серебряный крестик и иногда целовала его дрожащими губами. Её белый сарафан был перепачкан, волосы и лицо полностью покрыты кровью. В этой комнате, насквозь пропахшей смертью, лишь в её светло-серых глазах читалась жизнь. Она лежала на боку, поджав ноги и обняв одной рукой колени. Смотрела прямо перед собой, но, казалось, ничего не видела.

На почерневшем от крови лице белёсыми шрамами от уголков глаз тянулись тонкие полосы – в какой-то момент она вовсе забыла о слезах, которые не прекращали литься.

Юра смотрел на неё, крохотную испуганную девочку, и невидимая тяжесть вновь ударила по нему, пытаясь пробить насквозь, слить с кровью на полу. Парень попробовал сделать шаг вперёд, но ногу пронзило резкой болью. Он вскрикнул и, потеряв опору, упал на пол, успев в последний момент выставить руки вперёд.

Приподнявшись, он вдруг заметил в багряном глянце лицо. Сначала принял его за своё отражение – перепуганный кудрявый парень с ошалелыми глазами. Но спустя секунду в этом лице что-то переменилось. Медленно, едва заметно, губы растягивались в улыбке, брови сведены, в глазах… азарт?

Человек, смотревший на Юру с той стороны кровавого пола, горел нетерпением. Как спортсмен, истосковавшийся по тренировкам за время травмы, ожидающий, когда его выпустят на поле. Он улыбнулся ещё шире, продемонстрировав острые белоснежные зубы – его рот был полон клыков одинаковой формы, похожих на наконечники стрел. Юра хотел отвернуться, но тело сковало сталью, наполнившей воздух. Ему казалось, что он —автомобиль, который лежит под прессом. Ещё мгновение, и много килограммовая глыба опустится на него, превратив в обезображенный кусок железа.

Отражение, внимательно смотревшее ему в глаза, вдруг посмотрело за его плечо. В крови отражалось чёрное марево, раскинувшееся позади. Иногда в этом облаке мелькали лица – мужские, женские, детские. Все они выглядывали из непроглядно-чёрного тумана, счастливые, широко улыбающиеся, смотрели по сторонам, смеялись, глядя на Юру.

Марево опускалось ниже, лица появлялись чаще. Среди остальных выглянула Марина. Всего на мгновение – она испуганно посмотрела на него и тут же исчезла.

Юра снова встретился глазами со своим отражением. Они оба дрожали. Юра – от давящего сверху веса, который уже едва выдерживал, отражение – от нетерпения. Он переставал чувствовать тело, опускаясь всё ниже. И наконец упал лицом в кровь.

Сначала ему показалось, что его придавило к полу резким толчком в спину, но в действительности причиной тому был рывок вперёд – кто-то обхватил его шею и притянул к полу.

Кровь начала стремительно подниматься по его коже, покрывая плотным слоем. Он лежал лицом вниз, чувствуя, как тёплая жижа скользит по спине. Перед глазами всё поплыло красными и чёрными пятнами – он не мог понять, открыты были глаза или нет. Несколько раз ему показалось, что он снова увидел мелькающие в темноте лица, но теперь все они были испуганы. Они выглядывали с привычной улыбкой, но потом резко менялись, исчезали уже обезображенными гримасой ужаса.

Вдруг воздух стал невесомым и сухим. Юра осторожно пошевелил руками, ощутив, как вязкая жидкость нехотя течёт сквозь пальцы. Давление исчезло, лица тоже. Вокруг был только аромат крови и его ровное дыхание. Больше ничего.

Краев резко вскочил на ноги и в два прыжка оказался в углу, в котором, сжавшись в комочек, лежала девушка. Она замерла – не плакала, не молилась и не дышала. Он, рухнув рядом, быстро сжал её запястье – пульса нет. Девушка не выглядела мёртвой. Страх в её застывших глазах был такой же живой и настоящий. В ушах стоял её дрожащий голос – человеческий, испуганный, обречённый. Он размял ноющее плечо – эта боль тоже была настоящей. Сила, не дававшая ему подойти, не была игрой воображения.

Он подскочил к окну, резко его раскрыл – дышать этим сухим железным воздухом больше нельзя. На оконной раме остался алый отпечаток его руки. Юра высунулся наружу – на улице воздух был такой же сухой и шершавый. И тоже пах кровью. Толпа на маленькой площади под окнами исчезла, ничто не шевелилось – не было ни движения, ни звуков. Абсолютная тишина, ватой набивающаяся в рот и ноздри.

– Ты ищешь меня? – раздался ласковый голос откуда-то снизу.

Он внимательно посмотрел вокруг и наконец заметил крошечную белокурую фигурку. Девушка с прозрачно-серыми глазами стояла рядом с палисадником, спрятавшись от солнца в тени невысокого дуба. Парень резко отпрянул от окна, поскользнулся на крови и чуть не упал, но сумел удержаться. Он посмотрел в угол комнаты – девушка, сжимавшая в руке перепачканный кровью крестик, лежала там, глядя перед собой невидящими глазами.

– Ушёл?.. – послышался грустный голос с улицы. – Ну вернись.

Парень снова осторожно подошёл к окну: там, рядом с девушкой в белом сарафане, кто-то был. Блеснули звёздочки на погонах охотничьего мундира. Марина слабо улыбнулась, когда они встретились взглядами, и едва заметно кивнула, отвечая на его не произнесённый вслух вопрос. Юра выбежал из кабинета.

Возле пустой шахты лифта сидела, облокотившись о стену, девушка. На её лбу и щеках выступили алые бусины, одежда почернела, пропитавшись кровью. Глеб сидел рядом, он замер с серой тряпкой в руке, вытирая кровь с её лица. Они оба не шевелились. Юра подбежал, быстро проверил их пульс – его не было. Хотел сорвать с плеча Глеба автомат, но передумал и выхватил охотничий нож, висевший у того на поясе.

Краев рванул вниз по лестнице, преодолевая каждый пролёт в два прыжка. Увидев охотников, он не успел ничего обдумать, но если тут охотница не дышала, то там, на улице, она была жива. У него не возникало сомнений в том, что там была именно она, не мираж или призрак. Он спросил – она ответила. Краев на бегу плечом раскрыл дверь и выбежал на улицу. Кожу обожгло кипящим воздухом, вокруг плыли вверх волны жара.

Юра оглянулся и заметил две фигуры. На траве рядом друг с другом сидели юные девушки – одна из них была одета в мундир Форта, а у второй были практически белые волосы, которые крупными волнами спадали на плечи.

Блондинка радостно улыбнулась, заметив парня, и помахала ему, подзывая подойти ближе. Юра осторожно ступал по земле, не сводя глаз с девушек. Марина смотрела на него, чуть нахмурившись, будто собиралась отчитать за какой-то промах. В нескольких шагах от них тихо переговаривалась группа из пяти людей – плотный усатый мужчина, три девушки и долговязый рыжий юноша. Они бросили на него быстрый взгляд и, не заинтересовавшись, вернулись к своему разговору.

Белокурая девушка не стала дожидаться, пока парень к ним подойдёт, и, пружиня, быстро пошла навстречу. Она раскинула руки в стороны, готовая обнять его. Юра не стал сопротивляться, белые девичьи руки обвились вокруг его шеи, напудренный носик упёрся в щёку. Он растерянно погладил её по спине.

Пальцы скользили по мягкой хлопковой ткани, когда горячий сухой воздух колыхнулся от раздавшегося вскрика. Волны жара разошлись в стороны, на мгновение окатив всех ветром. Блондинка медленно подняла голову, и на Юру посмотрели два ярко-алых глаза. Радужку залило кровью, которая пузырилась где-то в самом сознании девушки и выплёскивалась наружу не скрытой злостью.

Юра резко оттолкнул её и рванулся в сторону Марины, но его плечо вдруг сжала чья-то сильная рука. Он обернулся: девушка, улыбаясь, медленно вытащила из живота окровавленный охотничий нож. Её хватка была сильнее, чем можно было ожидать. Она притянула парня ближе, настолько, что он разглядел бурлящую кровь в её глазах. И своё в них же отражение.

На него снова смотрел человек, горящий азартом, желанием двигаться, драться, воспринимающий происходящее игрой, в которой он без сомнения победит. Но теперь это было уже его отражение.

Он схватил левой рукой девушку за шею и легко поднял её в воздух. Юра не мог понять, был ли это он сильнее или она легче, его это не интересовало. Девушка царапала его руку и колотила ногами воздух, пытаясь высвободиться, но он лишь сжал тонкую шею сильнее. Парень заворожённо смотрел, как кровь в её глазах затихала. Тонкие ручки безвольно болтались в воздухе, ноги ослабли, всё ещё не дотягиваясь до земли.

Он ещё с минуту держал её, потом отшвырнул обмякшее тело в сторону. Обернулся к Марине и столкнулся с её полным ужаса взглядом. Охотница хотела что-то сказать, но Краев почувствовал резкий удар в грудь, который сбил его с ног. Он ощутил солёный вкус на губах.

Медленно приподнялся и снова столкнулся взглядом со своим отражением в глянце крови. Уставший, растерянный. Просто он. Снова в комнате, состоящей из страха. Слух резануло раздавшимся рядом всхлипом. Юра повернул голову и увидел девушку, перепачканную в крови. Она едва слышно шептала молитву, как и прежде. Парень торопливо подошёл к ней и опустился рядом. Он аккуратно погладил её по щеке и впервые взгляд светло-серых глаз упёрся во что-то, а не посмотрел сквозь.

Девушка смотрела на него, не шевелясь и ожидая худшего – что кто-то умрёт. Она или он, неважно. Юра осторожно взял её запястье – под пальцами он ощутил сердцебиение. Облегчённо вздохнув, он поднял девушку на руки и вышел из пропахшей смертью комнаты.

Снаружи весь воздух концентрировался на тяжёлом частом дыхании Марины. Глеб вскочил на ноги, направив на них автомат.

– Не стреляй, – устало сказал Юра.

Он не был уверен, сказал ли он это или лишь подумал, но Глеб, постояв ещё полминуты со вскинутым автоматом, всё же опустил оружие. Он смотрел с недоверием, но уверенность и спокойствие кудрявого «новенького» передались ему, заставив сердце биться медленней.

Он наклонился к Марине, которая не открыла глаз, когда вышел Юра. Девушка дышала слабо, но с каждым вдохом спокойнее и легче. Глеб перекинул автомат за спину и, подняв напарницу на руки, быстро пошёл следом за Юрой, который, ничего не сказав, направился к лестнице.

Краев всё ещё прекрасно помнил каждую ступеньку, хотя в прошлый раз пронёсся по ней за несколько секунд. Ему казалось, что именно тот раз был настоящим, а сейчас он шагал будто во сне, неясно как переставляя ноги. Чувствовал, что, если сейчас он вдруг попробует сделать хоть один осознанный, осмысленный шаг – упадёт с лестницы.

Он понимал, что на улице их ждёт толпа перепуганных людей, которые давно бы разбежались от страха, но им надо было увидеть, как охотники уничтожат тварь, убившую пятерых. Не увидев этого своими глазами, они не смогут заснуть.

Но ему хотелось очнуться и, вынырнув из этого сна, в котором у людей билось сердце, выйти в абсолютно пустой двор, чтобы видеть в отражении мёртвых кровавых глаз себя, желающего драться и убивать.

Когда эта мысль мелькнула в его голове, Юра замер и зябко повёл плечами.

Они вышли под палящее солнце и гул толпы. Люди дёрнулись вперёд, но патрульные, стоявшие за стальной оградой, их удержали, не дав приблизиться. За жёлтой линией стояла высокая фигура главы охотничьего отряда и несколько сутулящихся врачей. Василий, скрестив руки за спиной, не шевельнулся, внимательно глядя на приближающихся.

Юра подошёл к врачам и протянул им перепачканную в крови девушку. Доктора сочувственно склонили головы, посчитав, что перед ними шестая жертва феникса. Один седовласый врач лет пятидесяти перекрестился и, помотав головой, направился в противоположную от Юры и девушки сторону. Парень растеряно шагнул к следующему врачу, но тот так же непонимающе уставился на него.

– Милок, от нас вы чего ждёте? Морг дальше по улице, – сказал, он вытирая толстые очки краешком халата.

На секунду эти слова выдернули Юру из действительности. Он взглянул на девушку, неподвижно лежащую на его руках. Худенькая, она вытянула шею, упёршись лбом ему в плечо. В какой-то момент ему показалось, что сердце её не бьётся, и прежде, чем осознать обратное, он успел вздохнуть с облегчением.

Ему вдруг стали мешать голоса вокруг, лица, люди, стук сотен сердец. Слишком шумно, душно, жарко. Что-то внутри толкало его назад в пустое здание, пронизанное вонью смерти, в лёгких росла та фраза, которую никак нельзя было произнести вслух, она разрушит его самого до основания.

Он хотел обратно в пустой город, где кромешную темноту не прерывает ничье сердцебиение. Юра резко выдохнул, осознав одну простую деталь, которую не уловил ранее. Там, в тишине, его сердце билось. Его и монстра, которого он убил.

Слух снова наполнился гулом, солнце начало греть, а девушка, которую он держал, абсолютно точно была жива.

– Что с ней? – голос полоснул сталью.

Юра повернул голову и увидел Василия, который подошёл бесшумно. Казалось, даже его дыхание и речь не шевелили воздух, никак не выдавая его присутствия. Он стоял натянутой струной и походил на мраморную статую – неподвижный, твёрдый, застывший в этом моменте навсегда. Он стоял в полушаге от Юры, но глаз не поднимал. Сжав губы от сдерживаемого недовольства, он смотрел на девушку, жизнь в которой еле-еле выдавало слабое дыхание, со стороны, впрочем, практически незаметное.

– Не уверен, – выдавил Юра, глядя на его напряжённое лицо.

Василий, никак не потревожив воздух, поднял руку и прикоснулся к шее девушки. Его пальцы легли на тоненькую венку, едва выступающую, и под ними он ощутил слабые толчки – кровь бежала от сердца и обратно к нему.

– Отнеси её в любую машину скорой помощи и жди рядом. А вы, – он обернулся в сторону врачей, не глядя на них и даже не развернувшись к ним полностью, – все уволены.

– Уважаемый, я бы попросил! – затараторил один из врачей – раскрасневшийся от услышанного мужчина с внушительным пивным животом.

– Я бы попросил вас – полковник сделал упор на последнее слово, – отличать живых людей от мёртвых.

– Сосунок, – врач, говоривший ранее с Юрой, сплюнул на асфальт и достал из кармана измятую мягкую пачку сигарет. – Будто ты нам указ. Иди соси мамкину сиську, а не учи меня.

– Хотите курить – отойдите подальше, – голос Василия был спокойным, негромким, но гулким и тяжёлым. – Разговор окончен.

Он развернулся и неслышно широкими шагами направился к высоким стеклянным дверям, из которых только что вынырнул Глеб с Мариной на руках. Девушка была без сознания, голова и руки безвольно свешивались и качались в такт его шагам.

При каждом движении вокруг брызгами разлетались капли крови. Василий оказался рядом за доли секунды. Резким движением он выхватил Марину и, крепко обхватив девушку и прижав её голову к своей груди, почти бегом направился через толпу.

Ровным, но быстрым шагом он промчался мимо охающих людей, при этом лицо его не изменилось ни на чёрточку. И только Глеб успел увидеть в глазах начальника то, чего не видел не просто много лет, он не видел этого почти никогда. В момент, когда Глеб переступил порог здания, Василий поднял на них взгляд и на секунду перестал быть главой отряда охотников, а стал Васей. В глазах которого звенел страх за жизнь друга.

Глеб остался у входа, чтобы перевести дыхание. У него кружилась голова и давило рёбра, будто он только что вынырнул, проведя под водой несколько минут. Вскоре он более или менее пришёл в себя, выпрямился и развёл руки в стороны, сведя лопатки, чтобы размять ноющую спину, и быстро обшарил толпу глазами.

Крыльцо здания было на достаточном возвышении, чтобы можно было взглянуть поверх всех собравшихся и разглядеть стоявшие позади машины скорой помощи. Они показались ему продолжением чёрного нагретого асфальта – недвижимые, возведённые на тех же местах, где оказались сейчас. Он бы скорее поверил в этот момент, что автомобили расплавятся под солнцем и сольются с дорогой, чем тронутся с места.

Охотник несколько раз с силой моргнул и пригляделся к машинам. Его командир уже давно находился в одной из них вместе с Мариной. Рядом с соседней машиной стоял кучерявый новенький. Он закусывал губу и, скрестив на груди руки, нервно смотрел по сторонам. Пару раз он отходил на несколько метров от машины в сторону метро, но потом возвращался и заглядывал в кузов, где интерны оказывали первую помощь девушке, которую Юра вынес из здания. Глеб, чуть покачиваясь, направился к машинам.

Он быстро миновал толпу, уловив в первых её рядах ругань врачей, которым одному за другим звонила с неопределяемого номера девушка с очаровательным бархатистым голосом и сообщала, что больница, которую те представляли, более в их услугах не нуждается.

Привыкший к подобному, Глеб не задержал на толпе ни взгляда, ни мыслей. Он быстро подошёл к скорым, когда одна из машин, вздрогнув и закашлявшись, завелась и принялась выплёвывать серый дым из выхлопной трубы. Машина тряслась, готовая сорваться с места, когда её задняя дверь открылась и оттуда выглянул Василий. Он коротко приказал Глебу отправляться следом, после чего машина неожиданно мягко и резво двинулась в сторону шоссе.

– Вы с нами? – спросил невысокий юноша с собранными в хвост тёмными волосами.

Он стоял возле соседнего автомобиля, убрав руки в карманы джинсов и облокотившись на капот.

– Да, поехали.

– А второй охотник?

– Кстати о новеньком… – Глеб оглянулся, выискивая сутулую фигуру Юры. – Да, тоже едет, – поспешно добавил он, когда парень выразительно кашлянул. – У вас тут есть одежда?

Водитель скорой удивлённо кивнул и, покопавшись в кузове, протянул охотнику бледно-голубой свёрток.

– А менее похожие на детскую отрыжку цвета есть? – скривился Глеб, развернув полученную рубашку от формы интернов.

Водитель закатил глаза и, не ответив, обошёл машину с противоположной от охотника стороны и запрыгнул в кабину. Глеб пожал плечами и поспешил к Юре, который метрах в двадцати переминался с ноги на ногу.

– Прикрой срам, – Глеб за несколько шагов кинул свёрнутую в мяч футболку.

Юра рефлекторно поймал её левой рукой и, недоумевая, посмотрел на охотника. Тот многозначительно оглянул парня с ног до головы и прочистил горло. Юра вздрогнул, вспомнив, наконец, что всё это время стоял полуголый.

Вероятно, никто на это не обратил внимания – сняв мундир, он потерял все шансы быть кем-то замеченным, что, впрочем, его более чем устраивало, и он натянул рубашку на грязное тело. Интерны полностью сконцентрировались на осмотре девушки, а он не стал просить полотенце или влажные салфетки. К тому же, кровь уже свернулась и покрывала кожу тонкой шершавой коркой, не пачкая ткань.

Из машины выскочил невысокий интерн:

– Мы готовы отправляться!

– Как она? – Юра подбежал к медику.

– В полном порядке, – тот развёл руками. – Спит. Но тем не менее ей придётся какое-то время пробыть в больнице, – молодой человек выпрямил спину и выпятил грудь, стараясь казаться более важным. – Пройти детальное обследование, понаблюдаться у специалистов, ну и… – он замялся, – всякое.

– Значит, всё хорошо, – Юра облегчённо вздохнул.

– Круто, круто, – затараторил Глеб, – мы мигом, ждите в карете.

Интерн попросил поторопиться и снова скрылся в машине скорой.

– Так, новенький, – охотник посерьезнел так резко, что можно было предположить, что его место занял совсем другой человек. – Никаких попыток сбежать, все в плену до дальнейших приказаний.

– Меня это не касается вообще-то.

Юра похлопал по карманам, проверяя ключи. Их не было.

– Ого, Зорька, ты чего это? – хмыкнул Глеб.

– Приятно было познакомиться, – бросил парень и развернулся в сторону метро, но охотник проворно схватил его за руку выше локтя.

– На охоту ходил? Дел натворил? Город спас? Значит, касается.

Юра молча со всей силы дёрнул рукой, но высвободиться не удалось.

– Чего сразу не ушёл тогда? – пальцы Глеба сжались крепче.

– Хотел знать, что она в порядке.

– Ты и так знал, что она жива.

– Мне надо было убедиться. Теперь, – снова попытался выдернуть руку, – я поеду домой.

Глеб разжал пальцы. Юра, недоверчиво на него взглянув, развернулся и зашагал прочь, не дожидаясь, чтобы охотник снова его хватал. Но тот, надев на лицо ухмылку, бросил вслед:

– Приказ генерала Марселя.

Краев остановился. Он отчаянно желал убежать отсюда, воздух вытеснял его, что-то толкало в спину, чтобы он скорее уходил, било по затылку, чтобы не оборачивался. Он испытывал почти физическую боль за каждую лишнюю секунду, проведённую здесь.

Но девушка, спящая в машине скорой помощи, заставляла его пробивать телом стену, которая с грохотом падала перед ним снова и снова. Глеб заметил наверняка, что парень чуть дрожал, когда схватил его. И, конечно, заметил, что дрожь прекратилась, когда тот говорил о спасённой девушке. Но не мог знать, что Юра одеревенел и перестал дышать не из-за самой девушки, а из-за слова «надо», произнесённого вслух. В этом слове он мог сейчас поместиться целиком.

Узнать, что она невредима, услышать это от врача – он не хотел этого, он в этом нуждался. Он мог поклясться, что, услышь он от интерна-коротышки другое, случилось бы что-то… плохое? А что бы тогда случилось? Его холодила эта мысль. Ответ будто был на расстоянии вытянутой руки, влажный, скользкий, холодный. Но дотянуться было невозможно.

С ней всё хорошо. Остальное неважно. Ответ склизким червяком ушёл под землю. И ладно.

Юра молча развернулся и последовал за Глебом, который уже открыл дверь кабины скорой помощи. Как бы сильно не выталкивало его это место и собственное желание оставить всё произошедшее позади, слова охотника подействовали на него отрезвляюще. Теперь он сможет забыть о чем-либо случившемся, только если позволит генерал.

Глеб пропустил парня вперёд, сообщив, что ему по званию положено сидеть возле окна, после чего тоже забрался внутрь.

Громко чихнув, машина тронулась с места и через мгновение уже мчалась по широкому шоссе, обгоняя автомобили один за другим. Глеб вжался в сидение, вцепился в ручку над дверью и периодически рефлекторно нажимал на воображаемую педаль тормоза. Юра был спокоен, хотя его мотало на поворотах и он заваливался то на Глеба, то на водителя.

Последний сидел расслабленно, одной рукой почти небрежно, но крепко сжимая руль. Он гнал быстрее, чем было необходимо – девушка в порядке, спешки нет. Когда интерн и фельдшер, сидевшие в кузове, попросили его ехать аккуратней и медленней, он лишь разочарованно хмыкнул, потому что не удастся включить мигалку, и проигнорировал их просьбу.

– Эй, гонщик хренов, – выпалил Глеб после того, как автомобиль змейкой пронёсся мимо десятка машин, обогнув их за пару секунд. – Ты нас на кладбище везёшь?

– В больницу, – ответил водитель с непроницаемым лицом.

– С такой скоростью можно сразу на кладбище!

– Ехать медленнее? – невозмутимо поинтересовался парень, не отрывая взгляда от дороги.

После того, как Глеб в ярких выражениях подтвердил, что именно этого он бы и хотел, водитель молча снизил скорость. Потом ещё раз. И ещё. Он закатывал глаза и вёл машину, держа на руле лишь указательный палец. На его лице была скучающая гримаса, будто он случайно попал не в тот кинозал и вместо захватывающего боевика смотрел документальный пятичасовой фильм о размножении дождевых червей.

– Дайте этому мальчику тортик, – ворчал Глеб, всё ещё на всякий случай держась за ручку над дверью.

Юра молча ткнул в кнопку радио. Помехи наполнили салон громким шелестом и щелчками. Парень крутил ручку приёмника, но ничего, кроме шума помех, они не услышали.

– Сломалось, – вынес вердикт водитель.

– Два тортика ему дайте, – буркнул Глеб.

Голос водителя звучал гулко и негромко, как удар детского резинового мяча об кирпичную стену. Он не выражал никаких эмоций, походил на механический имитатор голоса. За всю поездку парень ни разу не повернул головы, глядя только на дорогу перед собой.

– Вы поймали феникса? – вдруг спросил он.

Глеб набрал в лёгкие воздух, чтобы сказать что-то колкое, но глухо произнёс:

– Не знаю. Но похоже, его нет. Нам ещё предстоит в этом разобраться.

– То есть феникс свободен? – нахмурился водитель.

– Слушай, э… Как тебя?

– Абдибакыт.

– Как? – Глеб развернулся к водителю и подставил ладонь к уху.

– Абдибакыт, – невозмутимо повторил тот.

– Что за имя, – хохотнул охотник.

Водитель ничего не ответил, но скорость машины немного возросла.

– А краткая форма есть? – спросил Юра.

Парень отрицательно помотал головой.

– Так вот, Абди… – начал Глеб, но водитель недовольно скривился.

Охотник многозначительно уставился на Юру, прося помощи.

– Кыт? – предложил тот.

– Иба? – перебирал Глеб. – Бди!

– Ты это мне?

– Бак бдит, – Глеб кашлянул. – Берегись, мир, это атака поэтов-хероплётов.

Машина резко остановилась прямо посреди моста. Всех троих дёрнуло вперёд, но благодаря ремням безопасности до лобового стекла никто не дотянулся. Ремни полоснули плечи и шеи, оставив на коже красные следы. Из кузова послышалась ругань. Водитель молча уставился на обоих парней, сведя густые брови к переносице.

– Ладно, буду называть тебя Сашкой, – на одном выдохе протараторил Глеб голосом чуть более высоким, чем обычно.

Водитель недовольно хмыкнул, но ничего не сказал и вновь завёл машину. Ещё четверть часа они ехали молча.