Читать книгу Жизнь, как иллюзия. Ад – это не место, а состояние души - Анна Воскресенская - Страница 4

– Скажите, док, я некрасивая? Почему муж сбежал от меня три месяца назад? Я же была идеальной женой. Не делала ему замечаний по поводу его носков, которые он не раскидывал на полу, нет, он их аккуратно сворачивал и складывал, но только на все диваны и кресла. Готовила ему изысканные ужины. Какой же все-таки дурой я была, если, помимо носков, я не замечала очевидного! Он мне изменял…

Леся замолчала и сделала глоток свежесваренного кофе в кабинете у своего психолога. Викторианский стиль в интерьере демонстрировал статус и уровень достатка владельца этого кабинета. Леся всегда считала профессию психолога легкомысленной, но при этом высокооплачиваемой. Незнакомый тебе человек выслушивает о твоих проблемах, затем выдвигает одну из своих теорий, которая, безусловно, является верной, далее – вердикт и счет с нулями. Вот и вся работа. Покопаться в чужом грязном белье, выслушать весь этот бред, покивать и получить гонорар.

Андрей Павлович внимательно смотрел на девушку сквозь приспущенные очки в дорогой итальянской оправе.

– Вынужден заметить, что вы говорите об этом уже месяц. Во время сеансов я не являюсь мужчиной, я прежде всего психотерапевт. Но вы красивая женщина, спешу вас утешить. Причина ухода вашего супруга явно не в этом.

Алеся была привлекательной девушкой. Высокой кареглазой шатенкой.

«Ты как изящная, фарфоровая статуэтка», – говорила ей всегда бабушка.

И правда, Леся обладала точеной, аккуратной фигуркой, такая обычно нравится противоположному полу. А особенно ее очаровательная улыбка, которая украшала ее даже больше, чем длинные стройные ноги. С виду ей было не больше двадцати пяти, хотя четыре месяца назад ей исполнилось тридцать.

– Тогда в чем причина? Что произошло три месяца назад? Моя жизнь просто рухнула за мгновение. Ведь накануне вечером у нас все было не так уж и плохо. Мы ужинали в хорошем ресторане, разговаривали и строили планы на будущее, думали, куда можно полететь отдыхать. А потом все закончилось. Утром я уехала к родителям и вернулась, кажется, дня через три, не помню точно, а его уже не было дома. Только записка. – Леся говорила эмоционально, прерываясь периодически только на очередной глоток бодрящего горячего напитка.

– Алеся Викторовна, я слышал эту историю от вас не один и не два раза. Давайте лучше вернемся в тот день, когда вы поехали к родителям, около трех месяцев назад, вы помните это?

– Конечно. Я проснулась, позавтракала и уехала, вот и все. Максим знал об этом, мы обсуждали мою поездку за неделю до этого. Что в этом странного, доктор?

– Вы направились в дом к своим родителям? – Андрей Павлович снял очки и краем рубашки, также итальянского производства, протер окуляры.

– Совершенно верно. Я хотела немного отдохнуть и повидать своих родных.

– Сколько времени вы провели у своих родных?

– Я не знаю, вернее, не помню. Может, дня три или четыре.

– И чем вы занимались? Расскажите мне о своих каникулах в отчем доме.

Леся посмотрела в окно позади Андрея Павловича и поняла, что не может дать ответ на такой простой вопрос, потому что попросту не помнит этих дней.

– Какое это имеет значение в нашей с вами терапии? Я не знаю и не помню. Что еще можно делать в доме у родителей? Да ничего не делать. Ходить по магазинам. В кафе. Встречаться с друзьями.

– С друзьями? Пару сеансов назад вы утверждали, что у вас нет друзей!

– Так и есть. Но, скорее всего, с кем-то я встречалась и общалась. Просто не придала этому большого значения.

– Значит, вы не помните. А что было потом, когда вы вернулись?

– Он исчез. И я вам это рассказывала. Я вернулась, а его уже нет. И моя жизнь закончилась. Все рухнуло в один момент. Я не понимаю почему. Все как будто бы во сне. Может, я сплю, док? Хотя вряд ли, ведь каждую ночь мне снятся одни и те же сны – о моем детстве. Вот уже месяца три точно. Видимо, я сошла с ума. После ухода мужа эти сны символизируют, наверное, мое беззаботное счастливое прошлое, если уж мое настоящее такое ужасное. И вся моя жизнь ни к черту!

«Жизнь ни к черту! Интересное заявление!» – пронеслось в голове у психолога, но вслух он сказал:

– Я слышу об этом впервые. Вы мне не рассказывали про свои сны. Что вы имеете в виду? Вам снится ваше детство?

– Вот именно. Снится то, что уже было со мной когда-то. Это как сериал, очень хорошо тебе знакомый. Я пересматриваю его каждую ночь. И самое странное, я помню каждый свой сон, который мне приснился за последние три месяца. Хотя человек забывает любые свои сновидения уже через час после пробуждения. Я прочитала это в какой-то статье в интернете.

Андрей Павлович с минуту, молча, смотрел на девушку, после сделал глоток воды из стакана, стоявшего рядом на тумбе из красного дерева. Тяжеловесная мебель из дуба, ореха или красного дерева – одна из характерных черт интерьера викторианского стиля.

«Видимо, после меня этому психологу самому понадобится психолог», – мысленно усмехнулась Леся.

Андрей Павлович негромко откашлялся и поставил стакан на место, на серебряный подстаканник, чтобы не оставить никаких следов на дорогой тумбе.

«Перезагрузка системы! Я его точно загрузила. Спорим, такого он еще не слышал?»

– Алеся Викторовна, вы только что утвердительно сказали, что помните все свои сны. Расскажите мне, что вам снилось, ну, скажем… три дня назад.

– Это был балкон. Балкон в квартире у бабушки и дедушки. Был летний вечер, и мы сидели с моей бабушкой и прабабушкой на этом балконе и пили чай. Мы часто так сидели в детстве теплыми вечерами, если не было дождя. Мне нравилось их слушать. Они обсуждали какие-то последние новости из телевизора, соседские сплети, цены на продукты. В принципе, обычная болтовня. Но эти вечера были одними из самых моих любимых. Я бы отдала все, чтобы снова оказаться на этом балконе и увидеть своих родных. Но, к сожалению, прабабушки уже давно нет в живых. После того как ее не стало, мы перестали так сидеть…

Леся замолчала из-за подступившего к горлу кома и принялась рассматривать свои сапоги. Это был отвлекающий маневр, прежде всего для нее самой, чтобы отвлечься от воспоминаний и не дать себе расплакаться.

– Вы мне только что рассказали случай из своего детства. Это ведь не было вашим сном? – заговорил психолог спустя пару минут, дав девушке успокоиться. В его голосе слышались нотки скептицизма.

– Это был случай из моего детства, и он приснился мне три дня назад! Я не выдумываю свои сны, я говорю вам то, что мне приснилось. Но мне же снится только то, что уже было со мной в детстве. И ничего больше. Я больна, док? Вы же не верите мне, правда?

Андрей Павлович снова откашлялся.

– Алеся Викторовна, ко мне не могут приходить абсолютно здоровые люди. Я пытаюсь помочь каждому разобраться в их проблемах.

– И в чем моя проблема?

– Тут все очевидно. Для меня. После расставания с мужем вы переживаете нелегкий период своей жизни. Затянувшаяся депрессия, стресс – все это свалилось на вас в одно мгновение. Вы чувствуете себя несчастной в этой реальности. А эти сны являются как бы олицетворением вашего представления о счастливой и полноценной жизни. Это ваш панцирь и защита от окружающей агрессивной среды, вы – маленькая девочка, у которой есть родители и бабушки, и они никогда не дадут вас в обиду. Вы хотите оставаться этим ребенком, каким были когда-то. Ведь там не было таких проблем, с какими вы столкнулись в зрелости. Буквально недавно. Вы ищете защиту и поддержку, но не находите ее в реальной жизни. А сны – это ведь голос нашего подсознания.

– Иной раз мне не хочется просыпаться. А просыпаясь, я часто плачу. Потому что понимаю, что вернулась в эту реальность. В которой я одна. В один миг рядом не оказалось никого.

Леся говорила тихо и отрешенно, рассматривая свой маникюр, который она никогда не запускала, несмотря даже на долгое затворничество в квартире. Мастер по маникюру навещал ее пару раз, приводя ногти девушки в порядок.

– А вы помните, что вам снилось месяц назад? – с заинтересованным видом слушателя спросил психолог.

– Дедушка учил меня кататься на коньках. Он купил мне первые фигурные коньки, когда мне было восемь лет. Сам же в молодости он прекрасно катался, не хуже олимпийского чемпиона, честно! И вот в тот день он поставил меня на коньки в нашем дворике возле дома, где я провела большую часть своего детства. Думаю, ставить сразу меня на лед он просто побоялся, для моей же безопасности. Поэтому все происходило на заснеженных дорожках, а мне в тот момент было абсолютно все равно, учитывая, что я не могла держать равновесия и падала каждые три минуты.

Леся снова посмотрела на свои руки и сглотнула подкативший к горлу ком. Все эти воспоминания давались ей нелегко; рассказывая очередную историю из своего детства, девушка переживала все это заново в своем подсознании, осознавая, что больше никогда с ней это не повторится. Как в той самой песне: «Не повторяется такое никогда…»

Психолог продолжал внимательно смотреть на девушку. Выражение его лица теперь казалось более мягким, понимающим и сочувствующим. Впервые Леся почувствовала к нему некое доверие.

– Именно такой сон приснился вам месяц назад? – Интонация в голосе психолога уже не была такой скептической.

– Именно такой, – кивнула Леся. – Как же это возможно? Почему я помню все, что мне снится? Это ведь ненормально.

– Ученые доказали, что тридцать процентов людей вполне могут вспомнить свои особо яркие сновидения, которые им снились на протяжении месяца. И это нормально.

– Да, но не каждый же свой сон?

– Вы не должны зацикливаться на своих снах. Вам нужно найти себе занятие по душе. Чем бы вам хотелось заняться? Что бы вы хотели сделать больше всего? Может быть, научиться рисовать? Или записаться на курсы английского?

– А можно записаться на курсы снайперов или киллеров и пристрелить эту белокурую секретаршу, которая увела моего мужа? – Леся улыбнулась впервые за время пребывания в этом кабинете.

– Я вас прекрасно понимаю. Вымещение злости. Жажда мести. Все это пройдет со временем. И вы поймете, насколько это было неважным для вас. Вашу энергию надо пустить в полезное русло. В любое занятие по душе! – Андрей Павлович мельком посмотрел на свои часы, уже не итальянского производства, а, судя по всему, швейцарского, и продолжил:

– Давайте все-таки еще раз вернемся в тот неприятный для вас день, когда супруг ушел из дома. Вы сказали, что не помните события, которые происходили с вами с момента вашего отъезда и до момента возвращения обратно. Так не помните совсем или просто забыли отдельные фрагменты?

– Я не придавала этому значения. Ну что могло произойти такого важного за это время? Я просто была у родителей. Я же говорила вам об этом.

– Да-да, говорили. Я просто хочу понять, почему вы даете свой ответ на такой простой вопрос довольно поверхностно? Будто бы сами сомневаетесь в своих словах. У вас ранее случались когда-либо провалы в памяти?

Леся нервно усмехнулась.

– Нет, конечно. О чем это вы? Никогда и ничего подобного со мной не происходило.

Внезапно на столе завибрировал телефон Андрея Павловича.

– Что ж, Алеся Викторовна, наше время на сегодня истекло. Я скажу своей ассистентке выписать вам рецепт на антидепрессанты. Уверяю вас, они абсолютно безвредны и не вызовут никакого привыкания.

– Вы считаете, что я в них нуждаюсь?

– Я уверен, что вам будет лучше. Увидимся с вами через два дня. Я хочу помочь вам. И я обещаю, что обязательно помогу.

…Леся стояла в пробке и размышляла над словами психолога.

«Вообще-то он прав, и мне просто необходимо найти себе хобби, чтобы не сойти с ума. Рисование, танцы?»

Девушка резко свернула в переулок и остановилась возле тротуара.

«Библиотека» – гласила надпись над крыльцом дома, возле которого она и припарковалась.

«А почему бы и нет? Когда в последний раз я была в библиотеке? Кажется, в школе». Леся уверенно вышла из машины и направилась к неприметному серому зданию.

Внутри царила гробовая тишина. Леся дала паспорт одиноко сидящей пожилой библиотекарше, и та медленно принялась выводить буквы в новом формуляре, одной рукой придерживая громоздкие очки. Процесс заполнения этой незамысловатой карточки слегка затянулся, и девушка принялась расхаживать между стеллажами с художественной литературой. Леся периодически брала ту или иную книгу с полки и открывала ее, с наслаждением вдыхая запах типографской краски и переплетного клея.

«Какое тут умиротворение. Никаких антидепрессантов не нужно. Определенно в практике у докторов должна существовать такая библиотерапия. Есть тут своя определенная магия. Среди этого книжного царства, в котором хранятся многовековые тайны, исторические рукописи или просто любовная проза, чувствуешь себя такой мелкой песчинкой, но все-таки частью огромной истории. И почему я раньше никогда сюда не приходила?»

В итоге девушка нашла тот раздел, который искала. Джейн Остин. Леся открыла книгу и принялась читать. Всем прекрасно известно, что свои ощущения по отношению к той или иной книге можно понять по первым двум страницам. Либо она тебе захватит целиком, либо не заинтересует вовсе.

– Как бы я хотела помочь тебе, моя дорогая!

Леся вздрогнула, и Остин, стремительно выпав из рук, упала к ногам. Девушка испуганно посмотрела вокруг себя и заметила лишь библиотекаршу, которая стояла неподалеку от нее и с удивленным видом таращилась на читательницу.

– Вы что-то сказали? Или это не вы…

Пожилая женщина в круглых очках с толстыми линзами все еще продолжала смотреть на нее.

– Я сказала, могу ли я вам чем-то помочь? Может, вы ищете что-то конкретное и не можете найти?

Леся отрицательно покачала головой и подняла с пола упавшую книгу.

– Ну, хорошо. Если я вам понадоблюсь, я буду в читальном зале. – Библиотекарша отвернулась и не спеша удалилась, шаркая ногами по старому паркету.

Леся осталась одна. Все еще не двигаясь с места, она продолжала смотреть по сторонам.

– Бабушка? – Голос девушки испуганно дрожал.

«Мне ведь не могло это послышаться? Если я расскажу своему психологу, что услышала голос человека, которого давно нет в живых, он отправит меня к психиатру!»