Читать книгу На осколках измены. Никогда не предам - Анна Зубавина - Страница 4

Над городом висело светло-голубое, какое-то линялое от июльской жары небо. Без единого облачка. Утомлённое за день солнце спешно скатывалось к горизонту. В предвечернем воздухе разливалась духота, густая и липкая, как кисель. Навстречу Зое по Воздвиженке мощной волной наплывал прогуливающийся, одуревший от жары людской поток. Всем хотелось прохлады, утоления жажды, и общения.

Зоя торопилась. Улица под ногами уходила вверх, встречный людской поток мешал двигаться быстро, да и высокие каблуки отнюдь не способствовали скорости передвижения.

Быстро закончить с делами у неё не получилось. Оставив кафе на Вику, вырвалась Зоя оттуда только ближе к вечеру. Главное сейчас благополучно дойти до стоянки перед сетевым магазином, где она оставляла свой Опель, и доехать до дома. Она с досадой поморщилась.

Добираться ей далеко. Жила она на самой окраине областного центра в старом районе города со смешным названием Веселуха.

Областной город так и утопал в зелени, ну а их Веселуха особенно. Складывалось ощущение, что весь район – сплошной парк, по территории которого то тут, то там разбросаны аккуратные кирпичные пятиэтажки под красно-коричневыми железными крышами. Выглядело нарядно! Поэтому, возможно, и район из-за этого прозвали Веселухой.

Правда, сюда, на окраину большого города, добираться по вечно разбитым дорогам было ох как невесело!

Наконец, Зоя, вспотев от петляния по ухабистым проездам между домами, подрулила к своей старой пятиэтажке. Внимательно осмотрела плотно забитую разнокалиберным транспортом заасфальтированную площадку перед домом и поставила машину с торца здания особняком. Чего ради терять время, втираясь между автомобилями под окна дома, когда через час она покинет свою квартиру на неопределённое время!

В душу ужом проскользнула печаль и какое-то мутное чувство непонятной тревоги. Взволнованно застучало сердце. Зоя заглушила машину и быстро вышла. Ей не до паники! У неё совсем немного времени, чтобы перебраться к Леону до вечера. Он ждал, звонил несколько раз.

В доме лифт отсутствовал, поэтому на свой четвёртый этаж она привычно поднималась пешком. Ходьба успокаивала. Через пять минут она уже скрежетала ключом, открывая дверь ставшей родной за четыре года уютной малогабаритной двушки.

Папа умер через год после отъезда Зои на учёбу. Умер тихо, во сне. Телефонный звонок мамы настиг Зою, когда она заходила в кафе на утреннюю смену. Ей показалось, что на неё обрушилось небо. Мама истерила в трубку, кричала, что у неё нет ни копейки, и хоронить папу не на что.

Зоя не помнит, как она тогда дошла до кабинета Леона. Почему-то ноги понесли её сразу к нему. Она окончательно пришла в себя только на выезде из областного центра. Леон вёз её домой, в родной город. Он всё организовал, старый Леон: и отпевание, и похороны и поминки. Организовал и оплатил. Ине взял с Зои ни копейки. Сказал, что не сейчас. Когда-нибудь потом.

А через полгода умерла мама, задохнулась рвотой, валяясь на полу в алкогольном беспамятстве. Месяц после смерти папы мама в рот не брала спиртного, а потом словно плотину прорвало. И снова всё заботы о похоронах взял на себя Леон. И опять отказался от денег, как Зоя ни умоляла, как ни требовала.

Через полгода она продала родительскую квартиру и приобрела себе двушку здесь, на Веселухе. На жилье поближе к центру денег не хватило. Добираться до «Жемчужины» стало до неё сущим мучением, городские автобусы ходили безобразно, и Зоя вскоре купила подержанный Опель у старика-военного из соседнего дома.

Старикан уверял, что в своё время Опель пригнали ему прямо из Германии и Зоя не пожалеет, если купит. Она рискнула, взяла кредит. Расплачивалась с банком три года, но оно того стоило. Ездить на Опеле ей нравилось и, кроме того, ни одной поломки за несколько лет!

Предаваясь воспоминаниям, Зоя сноровисто собирала сумки. Много вещей решила с собой не брать, только необходимое. Ну, зачем ей собирать зимние вещи, если жара на дворе! Надо, приедет сюда, возьмёт. Холодильник отключит и намоет позже – сейчас не до него!

Несмотря ни на что, вещей набралось на два чемодана и объёмистую сумку. Зоя пробежалась по комнатам, проверила электроприборы. Заглянула в ванную и перекрыла воду, а то мало ли!

Присела на краешек дивана. Что называется, на дорожку! Резко выдохнула и поднялась. Все, пора звонить Леону! Сердце беспокойно затрепыхалось. Взгляд её упал на фотографию в рамочке, стоящей на полке в мебельной стенке.

Папа с мамой тогда только поженились, молодые, красивые. Она прижала фото к груди, потом поцеловала и положила в сумочку. Снова подняла глаза на полку. Там одиноко осталась стоять ещё одна фотография. Зоя в обнимку с бесподобно красивым молодым брюнетом.

Она коснулась пальцами фото и быстро их отдёрнула, словно обжёгшись. Сердце пронзила острая боль. Нет, она не будет брать фотографию с собой! Но рука помимо воли порывисто схватила снимок и отправила в сумку, вслед за первым.

Зоя тряхнула головой, как бы отгоняя морок, и взяла со столика мобильник. Окинула прощальным взглядом комнату. Чисто, уютно. Не евро, конечно, но вполне себе добротный ремонт. Современная бюджетная мебель. Кто знает, когда она вернётся сюда! Зоя длинно выдохнула и сделала вызов Леону.

Он ответил сразу же.

– Ты собралась? Я вызываю такси!

Зоя улыбнулась, а в глазах защипало от подступивших слез. Леон, как всегда, джентльмен!

– Не нужно! Я на своей доберусь.

– Зоинька, не стоит! – голос Леона стал серьёзным. – Оставь свой старый Опель возле дома, или давай отправим на платную стоянку. У меня новая Хонда-автомат, если ты помнишь. Хватит нам одной машины на двоих!

Зоя не стала спорить. Зачем огорчать Леона по пустякам? Тем более, что он прав.

– Хорошо, Леонид Семёнович! Вызывайте такси, я спускаюсь во двор.

***

Через полчаса таксист высадил Зою на проспекте Строителей, возле одного из высотных новых зданий. Жить на проспекте считалось престижным. Широкая, просторная улица с чистыми линиями находилась в экологичной зоне областного центра, вдалеке от промышленных предприятий и перегруженного автотранспортом центра города.

Таксист взял Зоины сумки и проводил её до нужной квартиры. Как только водитель любезно распрощался и ушёл, дверь тотчас же распахнулась.

– Зоя, ну наконец-то! – Леон охватил её всю беспокойным взглядом и быстро занёс через порог сумки в квартиру.

– Леонид Семёнович, да я же быстро приехала! – рассмеялась Зоя. – Не переживайте, скоро вы пожалеете, что пригласили меня в свой дом. – Она собрала всю волю в кулак, чтобы казаться весёлой и непринуждённой.

Леон ещё раз скользнул взглядом по её лицу и чуть усмехнулся краешками губ. Видно, оценил её стойкость. Ох уж эта его проницательность! Зоя постаралась незаметно сглотнуть застрявший в горле ком.

– А почему я пожалею?– серьёзно спросил он.

– Я громко топаю, прямо как слон! А ещё я могу разговаривать с собой вслух и не замечать этого. Даже во сне разговариваю! – призналась она и почувствовала, как румянец обжёг ей щеки.

–У тебя очень приятные недостатки, Зоинька. Стены не умеют топать и разговаривать. Нежилая тишина меня угнетает, – Леон вздохнул.

– Ну, если это вам не помешает…– произнесла Зоя и слегка пожала плечами.

– Не помешает! – уверил её Леон и произнёс: – Пойдём, я покажу твою комнату.

Они свернули за угол довольно широкого коридора. Квартира оказалась четырёхкомнатной. Леон распахнул одну из дверей.

– Я думаю, тебе понравится. Правда, комната не очень большая, но, как мне кажется, уютная. Располагайся!

– Мне бы руки помыть, – попросила Зоя.

– Ах, да, – спохватился Леон, – в квартире два санузла. Один совсем рядом, в конце коридора, через комнату от твоей, второй возле кухни.

Зоя кивнула.

Леон быстро вышел и через несколько минут внёс в комнату Зоины сумки.

– Сейчас ужинать будем, всё приготовлено! Я накрою в кухне, пока ты переоденешься.

– Хорошо! Я недолго, – не стала возражать Зоя.

Как только Леон вышел, она осмотрелась.

В приглушенном свете потолочных светильников чуть поблёскивали на стенах светлые обои с еле заметным геометрическим рисунком. Легкие портьеры на окне чуть колыхались от лёгкого ветерка, проникающего через приоткрытую балконную дверь.

Зоя подошла к компьютерному столу, села в крутящееся кресло. Провела пальцем по экрану монитора, ткнула в клавиатуру, потом вгляделась в процессор. Похоже, компьютер абсолютно новый. Интересно, зачем Леону дома компьютер? Не похоже, чтобы на нем работали.

По квартире поплыли упоительные ароматы специй.

Зоя быстро поднялась с кресла. Надо срочно переодеваться, нехорошо заставлять Леона ждать. А она ещё даже до ванной не дошла!

Она взглянула на полуторную кровать под тонким стёганым покрывалом. Кровать выглядела так уютно, что Зое захотелось немедленно прилечь, вытянуть уставшие за день ноги и уткнуться в экран небольшого телевизора, висящего на противоположной стене.

Но Зоя позволила себе только присесть. Как хорошо! Она сделала над собой усилие, поднялась, подтащила к кровати чемодан и вывалила на покрывало его содержимое. Выудила из кучи лёгкий домашний костюм и шлёпанцы, переоделась. Бросила взгляд на вместительный шкаф для белья и одежды.

Нет, разберёт сумки и разложит одежду она потом!

Зоя сделала шаг к миниатюрному комоду с овальным зеркалом. Поправила уложенные вокруг головы косы, переколола шпильки. Волосы отливали расплавленной медью. Полыхнули в отражении глубокой зеленью молодого мха глаза на бледном уставшем лице. Она недовольно поморщилась и отвернулась.

Ступни ощущали лёгкое тепло, исходящее от пола. Зоя опустилась на колени, провела рукой по мягко бликовавшим набранным дощечкам. «Это же паркет! – восхитилась она. – Натуральное дерево, большие деньги! В основном, ламинат сейчас кладут, ну и всякие другие…напольные покрытия».

–Зоя, пойдём ужинать, всё уже стынет! – донёсся из кухни озабоченный голос Леона.

Она резво вскочила с колен и метнулась в ванную.

***

Они уже допивали по третьей чашке чая и любовались отсветами малинового заката в кухонном окне, когда Леон неожиданно предложил Зое:

–– Сейчас мы пойдём, погуляем! Солнце уже, можно сказать, село, и пока мы собираемся, на улице станет свежо и более-менее прохладно.

Она растерялась. Какая прогулка, у неё ещё море дел! Вымыть посуду после ужина, – не может же она дозволить это Леону! А потом ей надо разложить в шкаф вещи, развесить одежду. Да и ванну принять бы не мешало расслабляющую, чтобы снять нервное напряжение. Но отказать Леону в просьбе она не смогла.

– Конечно, Леонид Семёнович, с удовольствием! Только не очень долго, хорошо?

Лёгкая улыбка тронула уголки его губ:

– На твоём лице я удовольствия не заметил. Если ты волнуешься из-за грязной посуды, то у меня посудомоечная машина.

Зоя вздохнула:

– Мне надо разобрать сумки. И если не ванну принять, то хотя бы душ.

Леон размышлял лишь несколько секунд.

– Хорошо, иди, разложи пока вещи, а потом пойдём! Мы недолго! – заверил он её и промокнул платком бисер пота со лба. – Пока ты раскладываешь вещи и собираешься, я открою всё окна, чтобы квартира проветрилась. Я недолюбливаю кондиционеры.

Зоя разобралась с вещами за пятнадцать минут. Переоделась в лёгкие джинсы и тонкую кофточку с коротким рукавом. Взяла в руки сумочку. Она показалась ей неоправданно тяжёлой. «Да я же фотографии в рамках не вынула!», – догадалась Зоя.Она поставила их на комод. С одной стороны фотографию родителей, с другой – свою, где она в обнимку с красивым брюнетом. Ей стало тоскливо.

– Ты всё ещё любишь его? – раздался за спиной печальный голос Леона.

– Кого, Стаса? – равнодушно уточнила она.–Уже нет.

Леон смутился, но глаз от её лица не отвёл.

– Наверное, это к лучшему. Но если меня не станет, он обязательно постарается вернуть тебя, – произнёс Леон. – Я не знаю, как это объяснить, но я это чувствую. – В его голосе сквозила неприкрытая тревога.

Зоя ощутила, как в груди разливается холод. Холод ощущался настолько сильно, что ей стало нечем дышать.

– Пойдёмте на прогулку, Леонид Семёнович. А то, и правда, здесь душно.

***

На улице действительно посвежело. Несмотря на сгущающиеся сумерки, детская площадка перед огромным домом звенела детскими голосами и смехом. На скамейках, раскиданных вдоль выложенных разноцветной плиткой дорожек, сидели, отдыхая от дневного зноя, как бабушки-старушки, так и местная «поросль» беспокойного пубертатного возраста. В руках у большинства светились яркими пятнами экранов гаджеты.

Леон мягко взял Зою под локоть.

– Здесь всё дорожки имеют радиальную замкнутость, поэтому прогуливаться очень удобно.

– Да, удобно, – согласилась Зоя. – Только шумновато немного для позднего вечера.

Леон рассмеялся:

– Да нет, это нормально. Днём здесь пустота. Жарко. Да и на работе многие. А с детьми мамочки предпочитают уходить в тенистый парк. Он тут недалеко, только нужно на другую сторону улицы перейти. Как-нибудь мы с тобой туда сходим!

Зоя задумчиво покачала головой.

– Леонид Семёнович, когда мне ходить в парк? Я на работе километры наматываю, ноги гудят. Будем с вами здесь, во дворе дома гулять, хорошо?

– Посмотрим… – неопределённо ответил Леон и подтолкнул Зою под локоть. – Пойдём прямо по радиусу и выйдем к фонтанчику с другой стороны дома. Возле него поставили очень удобные скамейки в тени молодых рябинок. В это время там обычно никого нет. Народ предпочитает кучковаться около подъездов.

Возле успокаивающе журчащего фонтанчика действительно никого не оказалось. Зоя с удовольствием плюхнулась на тёплое, ещё не остывшее сиденье резной деревянной лавочки. Откинулась на удобную спинку, со стоном удовольствия вытянула ноги. Леон степенно сел рядом. Они оба молчали. В тишине раздавалось умиротворяющее пение цикад.

– Зоя, – вдруг негромко позвал её Леон.

Что-то в выражении его голоса заставило Зою насторожиться. Ей сделалось вдруг неуютно, даже по телу побежали мурашки. Она интуитивно осознала, что непросто так Леон привёл её в это укромное место. Она обняла себя вдруг ставшими ледяными руками.

– Да? – откликнулась она, повернувшись к нему всем корпусом, чтобы отчётливо видеть его лицо. Но не тут-то было! Свет от фонарей доходил сюда весьма слабо и отчётливости не получалось.

– Ты вроде как напугалась? – усмехнулся Леон. – Пугаться не стоит, но я действительно привёл тебя в это безлюдное место специально. Чтобы досказать тебе то, что не успел в кабинете. Извини, но последнее время я не могу находиться долго в душном помещении.

– А может, не надо сейчас ничего досказывать, а, Леонид Семёнович?! – Зоя умоляюще сложила на груди руки. – У нас ещё будет время! – по её щекам помимо её воли покатились горошины слез.

– Нет, Зоя, – негромко, но твёрдо ответил Леон. – Мне мало осталось! Поэтому слушай сейчас внимательно, что я тебе буду говорить. И запоминай… На, возьми ключ от домашнего сейфа. Это дубликат.

Зоя приняла из его подрагивающей исхудавшей руки ключ и расплакалась. Наконец, она с ужасом осознала всю безысходность того, о чем она гнала мысли прочь и о чем старалась не думать. Оно нагнало и обрушилось на неё со всей беспощадной очевидностью.

***

Леон после прогулки сказал, что у него ещё дела, пожелал ей спокойной ночи и удалился в свой кабинет. Вымотанная до предела Зоя сумела только принять душ, какая уж тут ванна! «Голову утром вымою, – решила она, сдёргивая с волос шапочку для душа, – сушить своё «богатство» у меня нет ни сил, ни времени. Расчесать бы!»

Она подошла к комоду, взглянула на своё отражение в резном зеркале и, вздохнув, вытащила из волос шпильки. Тряхнула головой. Медные косы тяжело упали вниз. Зоя запустила в них пальцы и несколько раз хорошо встряхнула. Волосы вольготно растеклись по спине и плечам рыжим шёлком, струясь далеко ниже поясницы. Она взялась за щётку. Расчёсывала долго и не спеша. Обычно это доставляло ей удовольствие, но только не сегодня. Она жгутом закрутила волосы и бережно «уложила» их, чтобы не путались, в ситцевую косынку, аккуратно затянула её кончики. «Наконец-то можно ложиться», – с облегчением подумала она.

Зоя взяла с комода фотографию родителей и быстро поцеловала. Без этого ритуала она спать не ложилась. Поставила фотографию на место. Взгляд против её воли словно магнитом, притянуло к другому фото. Стас. Стас Ильинский. Её первая любовь. Первая и единственная. Вывалянная в грязи и растоптанная. Поруганная.

Сердце забилось глухо и тревожно. Казалось, пронзительно голубой взгляд Стаса слепящим лучом устремился ей в душу, беспардонно высвечивая все потаённые уголки. Она всмотрелась в это хищное, когда-то безумно любимое ею лицо.

Внутри опять разлился холод, добрался до сердца. Зоя физически ощутила, как оно замерзает, будто выброшенное на мороз.

Она решительно схватила фотографию, отодвинула зажимы и вытащила из рамки. Потом, крепко зажмурившись, разорвала. Сначала на две части, потом на четыре. Ничего не произошло, гром не грянул. До боли закусив губу, быстро порвала фото на мелкие куски. Потом на очень мелкие.

Зажала обрывки в кулаке, на цыпочках пробежала до санузла и, разжав ладонь, стряхнула в унитаз. С облегчением нажала на слив. Мощная струя воды с рёвом унесла их. Наступила тишина. Но не тяжёлая, удушливая, а лёгкая и умиротворяющая. Она почувствовала, как заструилась по венам тёплая ожившая кровь, согревая сердце и унося из груди стылую пустоту.

Зоя вернулась в спальню, погасила свет и легла в меру мягкую, уютную постель. Закрыла глаза. И сразу же перед ней возник мысленный образ Стаса. Зоя горько улыбнулась: «Фото в унитазе я утопила без проблем. Но что мне делать с памятью?! Конечно, психолог мне сколько-то помог. Но я уверена, что только работа и Леон не дали мне сойти с ума, когда я порвала со Стасом!»

Она резко повернулась на другой бок и закрыла глаза. Но это не спасло её от удушающих воспоминаний.

***

Зоя со Стасом учились вместе в аграрном университете, в параллельных группах, на одном курсе, только на разных факультетах. Зоя на менеджера общественного питания, а Стас на факультете переработки сельхозпродукции. Но любовь их началась не в стенах университета.

Да, они каждый день видели друг друга, но ничего не происходило. Ну, прошагал мимо неё первый красавец курса, нахальный Стас Ильинский, ну и что? Она-то тут причем!

Всё изменилось, когда они перешли на четвёртый курс. Как-то раз, поздней осенью, посадочный зал «Жемчужины» забронировал на весь вечер Эдуард Ильинский, солидный бизнесмен, один из влиятельных людей города. Зоя тогда и представить себе не могла, что это отец Стаса. В университете царили демократические нравы, и особо благосостояние своих родителей никто не выпячивал.

«Жемчужина» бронировалась не для большого празднества, а чтобы отметить очередной день рождения только в кругу своих, без размаха. Почему такой богатый человек выбрал их скромное кафе, а не банкетный зал одного из элитных ресторанов, всё терялись в догадках. Потому, как сильно нервничал Леон, организовывая торжество, Зоя поняла, что он тоже пребывает в полном неведении.

– Зоя, тебе придётся поработать вместе с девочками. Будешь с ними обслуживать гостей. Мало ли, вдруг недоразумение или ещё хуже, скандал. Ты красивая, умная и конфликты гасишь виртуозно!– Леон улыбнулся, но в глазах его мелькнула озабоченность.

– Леонид Семёнович, не волнуйтесь! Мы справимся, – уверила она его.

Банкет шёл своим чередом, даже диджей пришёл вовремя, не опоздал. Девочки-официантки работали слаженно, на автомате. Да Зоя и сама носилась по залу, как заведённая. Летала, не замечая никого вокруг, только бы вовремя сменить блюдо, проследить, нет ли на столах грязной посуды, не закончились ли салфетки, не назревает ли где конфликт. А что? Спиртное на столе присутствовало, а значит, всё могло быть…

От волнения и суеты ей стало жарко. Она чувствовала, как горят щеки, как вспотела спина.

– Князева, а тебе идёт румянец! – услышала она насмешливый голос, когда убирала от очередного гостя грязную посуду. От неожиданности она чуть не выронила поднос из рук.

Зоя вскинула глаза и столкнулась со смеющимся взглядом ярко-голубых глаз Стаса Ильинского. Она растерялась. Откуда он здесь, этот смуглый, как испанец, красавчик их курса?! Ах да, Эдуард Ильинский… Так что же, это отец Стаса?! Неожиданно.

Взгляд нахальных глаз Стаса сполз с её лица на шею, дальше на грудь. А потом резко метнулся к губам и там застыл.

– Официантка, значит? – он вскинул красивые брови и иронически усмехнулся.

Зоя равнодушно ответила:

– Да, официантка. А тебя это напрягает? Не волнуйся, медобследование прохожу регулярно. Носителем заразных болезней не являюсь. – И аккуратно составив на поднос грязную посуду, поспешила отойти от стола. Ей было абсолютно всё равно, что о ней подумал Стас Ильинский, но больше к его столу она не подходила.

Когда в очередной заход Зоя спешила в зал с полным подносом тарелок с горячим, сбоку раздался голос Стаса:

– А ты мне нравишься, Князева! – Он негромко рассмеялся. – Такой фартучек прикольный, для ролевых игр самое то.

От его наглых слов она растерялась, шарахнулась в сторону и прижалась спиной к стене.

Стас навис над ней, упираясь обеими руками в стену.

– Ты очень сексуальна, Князева. Прямо до дрожи в теле! Знаешь, как это бывает? – он пытливо заглянул Зое в глаза и тихо выдохнул ей в лицо: – Да откуда! От тебя же за версту несёт девственностью!

От шока Зоя потеряла дар речи. Так с ней никто никогда не разговаривал! Она смотрела на Стаса и чувствовала, как мелко затрясся поднос в её задрожавших руках.

– Отойди! – требовательно прошипела она.

Его руки по стене медленно сползли ей на плечи. Она подняла на него негодующий взгляд.

Он зашептал, обволакивая её какой-то завораживающей истомой:

–Ты знаешь, что у тебя офигенные глаза, Князева! Зелёные! Зелёные глаза и рыжие косы. В средние века таких, как ты, считали ведьмами и сжигали на костре!– и резко, без перехода спросил: – Я тебе нравлюсь, Князева? – Яркие прожектора его глаз жгли огнём.

Он наклонился к её губам, почти касаясь их. Зою словно ударило током. В душе всё запротестовало, но её пылающие губы, несмотря на внутренний протест, приоткрылись. И вдруг ей захотелось, чтобы Стас её поцеловал. Захотелось до потери разума.

– Я поцелую тебя позже, – жарко прошептал он ей в ухо.– Когда ты освободишься?

Так началась их сумасшедшая любовь. Через неделю Стас перевёз её к себе.

Когда он поступил в институт, родители приобрели ему новую двушку в отдалённом от центра города, но очень привлекательном для молодёжи микрорайоне Березовка.

Зоя не верила, что так бывает. Она купалась в любви Стаса и не знала отказа ни в чем. Она, правда, и не просила ничего. Его родители, несмотря на состоятельность и положение в обществе, были людьми простыми и незаносчивыми, и против Зои ничего не имели.

Стас настаивал на свадьбе. Зоя не то, чтобы отказывалась, но не спешила. Ей хотелось сначала закончить учёбу. Но Стас уговаривал, и Зоя не устояла.

Погожим апрельским днём они подали заявление в городской Дворец бракосочетания. Свадьбу назначили на седьмое июня, после сдачи экзаменов.

Но свадьбы не случилось.

За два дня до окончания зачётной сессии, Зоя отправилась искать группу Стаса, которая в это время этажом выше тоже сдавала зачёт.

Когда Зоя подошла к аудитории, группа толпилась возле окна. Оказалось, что зачёт неожиданно получили всё автоматом. Студенты ликовали и от счастья бытия собирались отметить столь халявное событие.

Она поискала глазами Стаса. В толпе у окна его не оказалось.

– Вы не знаете, куда он мог пойти? – спросила Зоя у одногруппниц Стаса.

– Посмотри в технологической лаборатории, – посоветовала одна из них и усмехнулась.

Зоя спустилась двумя этажами ниже, дошла до конца коридора и бесшумно открыла дверь лаборатории.

Она не поверила в то, что увидела. Но поверить все-таки пришлось. Слишком уж явно она слышала специфические громкие стоны незнакомой студентки, распластанной на узком ученическом столе, хриплое дыхание Стаса вдогонку этим стонам, противный скрип стола под напором мерно двигающихся тел. Отчётливо видела бесконечно длинные, стройные ноги студентки, заброшенные на плечи любимого, её запрокинутое лицо с прикрытыми глазами, искажённое гримасой страсти.

Зоя захлопнула дверь, спустилась на первый этаж и вызвала такси. Она молила об одном, чтобы Стас не опередил её! Но нет, она приехала в его квартиру первой.

Попросив таксиста подождать, она покидала в сумки свои немногочисленные вещи, сунула в сумочку документы и вернулась в такси. Из последних сил назвала адрес своей квартиры на Веселухе.

***

Зоя не простила Стасу предательства.

Её жизнь рухнула, как упавший под откос железнодорожный состав, мчавшийся на полной скорости.

Рухнула в черную бездну отчаяния и мучительной боли. Ей было не выбраться. Она бы и не выбралась, если бы не Леон.

Он оградил её от врывающегося каждый день в «Жемчужину» Стаса с объяснениями и мольбами о прощении. Леон не пустил к ней пришедшего с просьбами не рубить с плеча Эдуарда Ильинского, раздавленного переживаниями сына.

Кроме того, Леон убедил его не вмешиваться и не давить на Зою в «таком щепетильном вопросе». Он не дал ей скатиться в тяжелейшую депрессию, которая с головой накрывала её. Леон нашёл ей опытного психолога и загружал Зою работой в кафе сверх всякой меры.

Стас, однако, и не подумал отступать. Он, правда, месяца на два оставил бесплодные попытки примириться, но потом… Он подкарауливал ее в университете, возле дома, даже несколько раз ему удалось пробраться до квартиры. Правда, в «Жемчужину» он больше не совался. С Леоном шутки плохи!

Но Зоя твердо стояла на своем – нет, никаких примирений! И Стас вынужден был капитулировать.

***

От тяжёлых, раздирающих душу воспоминаний, сон так и не решился приблизиться к изголовью Зоиной кровати. По вискам как будто били тяжёлыми молотками. Сердце впало в истерику, и хаотично металось по грудной клетке, то устало останавливалось, то взбудоражено колотилось.

Зоя приподнялась на локте, нашарила под подушкой мобильник. Полпятого утра! А она не сомкнула глаз и уже не сомкнёт. Вот зачем она потащила с собой сюда, к Леону, фотографию Стаса?! Чтобы не спать? И как она собирается работать? А Леон? Да он как только посмотрит на неё, сразу всё поймёт!

Нет, всё, хватит!

Зоя резко откинула одеяло и села. Она не допустит, чтобы Леон переживал и расстраивался. Сколько можно ему о ней расстраиваться?! Он не увидит больше её слез и подавленного настроения.

Она выполнит всё условия, что Леон озвучил ей вечером на скамейке перед фонтаном. И пусть доживает в спокойствии, сколько ему отпущено, и не переживает ни о ней, ни о кафе!

Зоя встала, накинула халат, нашла в шкафу чистое полотенце и направилась в ванную. Пора заняться собой!

Она встретит день свежая и бодрая, чтобы Леон порадовался, и улыбка осветила его измождённое лицо. А ещё сготовит на завтрак овсяную кашу на молоке, добавит туда свежих ягод, как он любит, и сварит крепчайший кофе!

Зоя распахнула дверь настежь и вышла из комнаты.