Читать книгу Канал имени Москвы. Лабиринт - Аноним - Страница 16

Однако не только Петропавел наблюдал сейчас за Евой. Среди тех, кто держал лодку гидов на прицеле, нашёлся ещё один человек, у которого поведение девушки вызвало замешательство и озадаченность. Его некрупная фигурка была закутана в накидку с капюшоном, и если бы не пятна камуфляжа, прекрасно маскирующие в густом кустарнике, вполне резонно было бы предположить, что одеяние позаимствовано у монахов.

– Почему ты так себя ведёшь? – глухо сорвалось с губ этого человека. – На что ты смотришь, а?

Лодка с гидами сейчас медленно удалялась по каналу в сторону Клязьмы. Внимательные карие глаза человечка в капюшоне пристально разглядывали странную девушку.

«Мы живём практически на острове, только очень большом, – вспомнились давние слова брата Фёкла. – Остров – дом наш. Канал и цепь водхранилищ с запада и юга, речка Клязьма на востоке да раздольное Уч-море с севера превращают его в неприступную твердыню, надёжно охраняют от погибели, что таится в Пустых землях и туманных сумрачных лесах на той стороне».

Было ещё кое-что, надёжно оберегающее Пироговское братство. У человечка в капюшоне внутри полоснуло холодом.

«Ты ведь не можешь этого видеть? – Мысль смутила, однако вызвала не только тревогу. – Что-то чувствуешь, да? Или…»

Но блуждающие водовороты не позволят гидам и странной девушке продолжить путешествие, они обогнут остров и войдут на ночёвку в Пирогове. И это хорошо. Пожалуй, озадаченность и взволнованность давно уступили место чему-то ещё, что заставило человека в капюшоне немедленно покинуть берег и двинуться вверх по крутому косогору. Обширная часть суши по берегам водохранилища была действительно превращена в остров. И человек в капюшоне намеревался пройти его насквозь и оказаться на берегу Пирогова значительно раньше лодки гидов. На развилке дороги он ненадолго задержался. Одна тропинка вела здесь к Чеверевскому причалу, и можно было бы послать весточку… Но человек в капюшоне принял другое решение. Совсем скоро некрупную фигурку можно было увидеть у того, что когда-то именовалось Цитаделью капитанов, – ох, счастливые были деньки! – а потом стало мрачным Храмом Лабиринта.

Охранники на воротах учтиво поклонились некрупной фигурке, только камуфлированная накидка была теперь вывернута на изнанку, – она оказалась двусторонней, – и приобрела благочинный окрас. Человек в капюшоне спускался по коридорам вниз, скупо освещённым факелами, и остановился перед дверью в просторной галерее. Дверь отворилась, вышли безмолвные служанки с полотенцами и тазами воды, и та, что теперь смотрела за ними. В руках также выжатое полотенце, тело крупное, кожа белая, но на лице свежий румянец. Нелегко изображать верную безутешную супругу, когда выглядишь настолько сытым. Румяная женщина строго посмотрела на некрупную фигурку, в глазах не было приязни:

– Ну и где опять шляешься?

– Нигде, – последовал ответ.

– Всё вынюхиваешь, – подозрительно протянула румяная женщина. – Смотри, брат Дамиан…

– Дамиан? – нарочито пренебрежительная усмешка. – С каких это пор он у нас отдаёт распоряжения?

– Да как ты смеешь?! – Взгляд стал наливаться желчью. – Не забывай…

– Это ты не забывай! – И хотя со всякими провокациями и нарочитыми усмешками теперь стоит обходиться крайне осторожно, голос всё же наливается сталью. – Ты не забывай, кто находится там, за дверью. Или на нём уже поставлен крест?

Вспышка гнева на сытом румяном лице, да только человек в капюшоне не стал дожидаться ответа. Быстро двинулся вперёд и, оказавшись в ещё более просторном зале, глухо затворил за собой дверь.

У всех капитанов Пироговского братства лодки несли носовое украшение – ростры, связанные с их именами. Над форштвенем быстроходного шлюпа капитана Фоки красовалась искусно вырезанная фигурка тюленя, у шумного весельчака Петра далеко вперёд был выдвинут грозный каменный бивень, нос же поставленной тут в полумраке большой лодки венчала гордая голова льва.

Тягостный вздох сорвался с губ человека в капюшоне. В лодке лежал крупный мужчина. Глаза полуприкрыты, хотя сон его был много глубже сна самого усталого человека. Правда, кое-кто желал, чтобы этот сон, объявленный священным, вообще никогда не прервался. Не было необходимости смотреть в глухую стену, куда устремлены незрячие львиные глаза, дабы убедиться, что там пока ничего нет. Они находились здесь одни. То, что появится в стене, обычно выдавало своё приближение не только подрагиванием, как при сквознячке, факельных и свечных огней.

Человек откинул капюшон, взошёл на лодку и какое-то время постоял в нерешительности, глядя на мужчину. Снова вздохнул, но теперь к тяжести примешалась нежность. И вдруг сделал шаг и лёг рядом с мужчиной. Взял его за руку, подержал и свернулся калачиком. Прошептал:

– Привет…

Лежал молча, слушая тишину. Пронзительные карие глаза заблестели, незаметно наполняясь влагой, и пришлось сморгнуть.

– Там, на канале, было что-то странное сегодня. – Голос дрогнул. – Там, где ворота на водоразделе. Ты не подумай, я не позволю себе обольщаться, но… – Всхлип. Нельзя раскисать. – Я так скучаю.

Картинка предательски задрожала перед глазами – слёзы… Нельзя. Никто не должен этого видеть. Иначе всё, конец. Как в истории с принцем датским Гамлетом, что читали с братом Фёклом.

Сегодня на канале действительно случилось что-то невероятное. Нельзя обольщаться, только в этом была последняя надежда. Но брата Фёкла тоже больше нет.

Крупная ладонь мужчины казалась безжизненной, однако если её крепко сжать, где-то внутри скорее угадывалось, чем ощущалось слабое пульсирующее тепло. Там, на канале, как только лодка с необыкновенной девушкой прошла сквозь заградительные ворота… Только идти теперь с этим не к кому. Ещё одна слезинка срывается, катится по щеке. И совсем тихий шёпот:

– Возвращайся, пожалуйста. Ты мне так нужен.