Читать книгу Спецвыпуск «СовременникЪ». Антология, посвященная классику русской литературы Н. В. Гоголю - Антология, Питер Хёг - Страница 7

Здравствуй, друг. Не ожидал такого письма? Да, вот так теперь… Почти всё стало возможным. Любые чудеса.

Может быть, пока ты читаешь это писание, около тебя крутится твой друг Лёха Стариков. Это я… Только лет на тридцать с лишним моложе. Ты не говори ему пока ничего о письме. Он же, сам знаешь, впечатлительный…

Но и этот, пишущий тебе письмо, тоже я, твой закадычный приятель и бывший помощник в твоих грандиозных начинаниях – Лёха. Только на тридцать лет старше.

Что ты сейчас делаешь? Какие планы осуществляешь? Конечно, я всё знаю о твоей завершённой жизни. Но, может быть, её можно изменить и ты мог дожить, как и я, до этого нашего времени.

Попробую по порядку тебе объяснить так, чтобы всё это не показалось бредом сумасшедшего, или то, что вдруг ты сам представишь ненароком, что свихнулся, коль читаешь такое.

Вот так вот… Письмо тебе в девяностые из конца двадцатых годов двадцать первого века.

Да слышал и сам ты в своё время или читал что-то, в сказках хотя бы узнавал обо всех чудесах. Так вот чудеса эти в наше время теперь почти все стали возможны. Да, знаешь, такие чудеса! Но люди уже привыкли и считают это обыденным делом.

Ты же и в свои годы читал о машине времени? Нет, это пока у нас не стало обыденным чудом. Но наверняка некоторые пользуются чем-то подобным регулярно… Во всяком случае, мои знакомые в этом уверены…

Но не буду тебе сумбурно излагать, а расскажу по порядку. И придётся сказать в первых строках вначале о себе. Я теперь живу, можно утверждать, хорошо.

После того как убили тебя (вот такие новости я тебе сообщаю, привыкай), я сам оказался чудом, случайно в живых… Я надеюсь, Стас, что люди, тебе встретившиеся и передавшие это письмо, попадут в нужное и для них время, и важное для тебя, пока ты ещё жив.

Люди эти молодые, талантливые, с грандиозными планами по переустройству… Я тоже думал вначале, это какие-нибудь сумасшедшие прожектёры по внедрению в мозги новых технологий. А потом… понял. Они так похожи на нас с тобой молодых, тоже когда-то мечтающих о справедливости во всем мире.

* * *

Тебя убили (пишу об этом, может, это будет важным) после того, как ты выиграл суд; подонкам, сжёгшим наши магазины, пришлось заплатить – по суду было назначено. Казалось, справедливость наступила. Но ты денег получить не успел, мать твою от них заставили отказаться.

Меня они нашли через несколько дней. Какой-то определённости в отношении меня у них не было. Ну, помощник я твой – и не более того. У бригады, которая меня взяла, Вольдина, известного сейчас политического деятеля, не было особого желания меня замочить. Поэтому они меня вывезли. Сопровождали трое на буерах на остров Зелёный и даже развязали, перед тем как оставить там посреди зимы одного.

Конечно, добраться до тепла у меня не было шансов. В одной рубашке и босиком можно ли было пройти три-четыре километра по морозу, ночью, не зная направления… Напоследок один казах из этой группы как-то посмотрел на меня с сожалением, достал из своего рюкзака комнатные тапочки, то ли шутя, то ли прикалываясь, дал мне их и сказал:

– На, бегай тут до лета, а то босиком неудобно.

Он был, наверное, самым русским из всех этих иноплеменных прислужников бесов… Я спасся. Не буду рассказывать подробно. Но тапочки всё-таки мне помогли. Очень хотелось жить. Больше я не лез ни в какие дела, связанные с финансами.

Трудно приходилось. Зарабатывал как мог. На стройках, сторожил, копал в деревнях огороды…

Жить было негде. Всё забрали эти. Хорошо, я не успел создать семью, а то бы им, домочадцам, совсем пришлось плохо.

Со своими друзьями, о которых пытаюсь тебе рассказать, я встретился лет пятнадцать назад. Долго вообще не знал, чем они занимаются. И сидел у них в их офисе в качестве сторожа-приёмщика на вахте.

А пришёл к ним случайно, хотел поискать работу. Был я уже таким запущенным к своим пятидесяти годам, что, наверное, выглядел стариком.

Их офис находился в одноэтажном здании, недалеко от центра города. Сюда, в центр, я стал заходить редко, здесь мне гулять было проблематично. Из-за старых моих «друзей», из-за полиции. Но всё-таки зашёл в помещение с вывеской «Ремонт электрооборудования».

Конечно, я не мастер по ремонту каких-нибудь приборов, но думал, что могу что-нибудь убрать-отнести. На вахте на приёмке сидел Олег, молодой человек лет двадцати пяти. Потом мы с ним стали закадычными приятелями, несмотря на разницу в возрасте.

А придя первый раз, я попросился на работу.

– А что ты, дедушка, умеешь делать? – спросил Олег. Ему, по-видимому, надоело сидеть на приёмке. По сути, на лжеприёмке заказов у населения. Ведь занимались они, по большому счёту, другими делами. – Ты вообще писать умеешь?

Я сказал, что я много чего могу, к тому же у меня высшее образование.

– Как? – удивился Олег. – А на вид ты леший из леса.

Мы с ним разговорились, и в результате он предложил мне сидеть вместо него на приёмке, записывать у населения заказы, принимать сломанные приборы. Правда, сказал, чтобы много заказов я не принимал. Им не нужна была ударная работа. Потом понял почему… Это была их легенда.

И жильё мне нашлось – наподобие чулана с дверью, без окон. После скитаний я был неимоверно счастлив… Вот так я познакомился с этими ребятами.

* * *

Стас, рассказываю я это всё тебе потому, что надеюсь: там, в девяностых годах, тебя найдут живым. Встретятся с тобой эти люди, мои знакомые, отправляющиеся туда, в старое время, со своими целями. Но если они передадут это моё послание, ты не удивляйся. Помоги им и себе…

Они считают, что могут осуществить задуманное путешествие. И я стал верить. Такое они вообще в электронике могут, что кажется малосведущему мне, они настоящие волшебники. Кто они? Трое ребят лет слегка за сорок. Вначале я вообще не понимал, чем они занимаются. Да и я для них был полусумасшедшим дедом или недалёким обывателем, правда, серьёзно пострадавшим в прошлом. Но они обо мне узнали больше, чем я о них.

Только и они, такие могущественные, не знают точно, в какой год из девяностых могут попасть. Не хватает у них некой «цельности времени», «устройства, как на Западе». Разброс в годах, по их расчётам, может быть непредсказуем. Вот они, пока я пишу распространённое письмо, всё спорят и чего-то считают. Дюже грамотные, дюже сведущие, и математики, и физики они. Кое-что мне пытались объяснить… Наверное, показался я им надёжным. Олег, в основном ставший мне приятелем, чаще всего беседует со мной. Он-то и откомандирован старшим туда, в нашу молодость.

* * *

В общем, я стал жить с некоторых пор очень даже прилично. У меня вновь появился угол. И я вспомнил про свою страсть, увлечение – писательство. Да-да. Мы же с тобой, Стас, мечтали когда-то опубликовать свои творения, стать известными авторами. И цель нашего начала занятия предпринимательством была проста и тривиальна: заработать на издание своих книг. Это потом ты слишком увлёкся и всё отодвигал реализацию наших планов. А потом и страсть к писательству как-то угасла, пропала.

Теперь я встаю с утра и чувствую себя человеком. Несмотря на то, что дело моё, важное когда-то до смысла жизни, низведено в обществе до ничтожного уровня. Выглядит это теперь всё какой-то забавой, или простым средством добывания денег, как, скажем, отчёты по мероприятиям, а не высшим составляющим творчества…

Мы-то когда-то думали о значении писателя для общества, о его предназначении. Мы думали, почти по Камю, о важности творческого человека для общества. Теперь это низведено до нуля… Но я помню твои стихи:

Теперь эти строки мне кажутся пророческими, словно написаны о завершённой, о твоей жизни. Исчезли твои тексты и творения в прошлом, канули куда-то в бездну. Да и свои повести и романы я не сохранил. Но, может быть, попади мои новые приятели в наши годы, они смогут извлечь из захолустий времени и наши труды. Почему бы нет? Смог же булгаковский бес вернуть мастеру из огня его рукопись. Может быть, и были те сущности, творящие чудеса, посланниками другим времён и измерений. Но и им пришлось отвечать перед Всевышним… Только не подумай, что пришедшие к тебе из иного времени тоже некие тёмные существа. Даже наоборот: миссия их самая нравственная…

Да, вот об этом я всё и думаю, почему складывается так в жизни: стремимся вроде бы к хорошему, доброму, а получается какая-то ерунда. Как-будто кто-то извращает наши начинания… Невозможно легко и просто осуществить даже самые, кажется, благие намерения.

Внешне всё благополучно теперь и у меня, и в мире. Нет же глобальных потрясений, нет конкретных направленных взрывов, уничтожений и массовых убийств. Но на самом деле, действительность ещё страшнее, чем даже сообщают во всяких нелицеприятных новостях. Неукоснительно всё идёт к катастрофе. Так смотришь на происходящее пристально, критически и видишь: по сути дела, надвигается бойня в нашем мире, в том времени, до которого я дожил. И она, думается, – продолжение того, что началось тогда, во время нашей молодости.

…Так всё складывается в жизни несправедливо. Даже если брать нашу с тобой, Стас, жизнь…

* * *

Когда я совсем глубоко погружаюсь в воспоминания о проведённых наших с тобой совместных днях, мне становится страшно обидно, что всё так сложилось.

Казалось, что-то непонятное творилось там, в девяностые. И для меня проясняется происходящее в то время только издали, с сегодняшнего понимания всех направлений, как говорят мои друзья, векторов существования, всего того, к чему пришли мы сейчас…

* * *

Сижу я на своём рабочем месте, как положено, иногда принимаю у населения разные приборы. Но времени свободного у меня хоть отбавляй. Можно размышлять и анализировать всё, что придёт в голову, думать обо всем происходящем. Тем более есть у меня, с кем обсудить и поспорить. Олег мне и собеседник, и некий наставник… Вот и думаю я: в сегодняшнее время, в нашем теперешнем существовании обстановка всё хуже и хуже. И мои друзья только помогают мне утвердиться в этом времени.

Олег мне говорит:

– Всё это идёт не от того, что какой-то условный коля или вася решил причинить вред кому-либо (бывает и такое). Но в целом разворачивается плановое «мероприятие», задуманное не с бухты-барахты.

– Как будто бы, – говорю я, – готовится грандиозное, очередное в истории событие, для обычных людей называемое войной.

– Да, но в масштабе взявших под контроль человечество это называется по-другому… Теперь просто война большая, масштабная чревата последствиями для всех. Но без неё обойтись определённые силы не могут. Это для них всё равно что уйти из существования…

* * *

Стас, мы же с тобой много читали… и о ноосфере Вернадского. Я помню, как мы с тобой обсуждали всю выходящую в то время новую литературу. Вот и мы с Олегом обсуждаем некую о ноосфере. И в какой-то степени это понятие важно сейчас. Хотя говорим несколько о другом. О психосфере.

– Главное сейчас – воздействие массовое на сознание, – говорит мой приятель. – Сейчас сосредоточены все усилия там, в этом пространстве, и становится почти явственно, открыто, не так невидимо, как было раньше в истории, всё, что задумывают тёмные силы.

– Но это и всегда так было, – говорю я. – Главное, запудрить мозги.

– Да, – отвечает Олег. – Но это не было первостепенным. Во главу угла ставились другие задачи. Теперь они поняли (наши недруги), что принудить подчиняться человечество с помощью обычного насилия, даже с помощь ядерной войны, сейчас нельзя, взялись за другую сферу. Хотя это и всегда было первым посылом – нарушить нормальное функционирование сознания, чтобы творить свои тёмные дела.

– Значит так, – поддакиваю я, – вначале надо завоевать сознание, а уж потом делать всё, что заблагорассудится.

– Важно нам было найти, – говорит Олег, – точку отсчёта. Где заложено изначально устройство… Связь того времени с нашим очевидна. Мы только подводим к этому научную базу. И конкретно указываем причину. Может быть, я лишь схематично и несколько тривиально рассказываю о том, но, поверь, целая научная база подведена, с математическим анализом, с физическим объяснением явлений, на генетическом уровне представлены расклады, но делаю это я из-за желания по-простому рассказать о сложном.

Я его слушаю и думаю, что сам-то я не всё могу понять из открывающегося мне. Да и не могу до конца на веру принимать разные теории…

* * *

Стас, когда Олег попадёт к тебе (а именно он туда отправляется, может быть, один, а может, и с напарниками), прими его с должным вниманием и пониманием. Я уверен в твоей способности всё осознать. Единственная проблема – в какой промежуток времени попадёт Олег. Где будешь ты находиться сам. Поэтому я должен рассказать тебе о твоей жизни.

Так вот получается: ты же не знаешь, что произойдёт дальше. А ведь есть возможность, так говорят мои друзья, избежать тяжести своей судьбы.

* * *

Помнишь, как всё начиналось в наше время? Один большой деятель сказал, увидев начавшееся освобождение от маразма, от косности, от всего того, что, казалось, мешает жизни, творчеству, развитию. Он сказал: ну теперь всё, начнётся настоящее процветание. Однако это был только первый этап замысла тёмных сил.

Никогда внешнее, видимое явление мира не соответствует происходящему. Потому что главные события вершатся на других уровнях, невидимых, незаметных, не обнаружимых обыденным сознанием.

Посвящённые знают это, но рассказывать миру – бесполезно. Воспринимается всё в извращённом виде. Как того и хотят правящие миром силы.

Вот тогда это всё и началось. Бдительность утратилась. И многие подумали: пришла пора раскрыться, открыть свои способности. Люди в это время начали свои дела, реализовывать замыслы, проявлять лучшие качества…

В это же время мы с тобой решили стать независимыми. Энергии было хоть отбавляй, голова на плечах, идей – миллион, сил – невпроворот! И главное, знали, как их реализовать. Но это если в мире торжествует справедливость и не делается всё, чтобы человечеству было трудно, чтобы всегда оно находилось на грани выживания. Словно бы некой части Вселенной необходима энергия человеческого страдания.

* * *

Мы начали с тобой, помнишь, с нуля это пресловутое предпринимательство. С небольшой торговли всем, что продавалось. Ты считал, что нет смыла обращать внимание на мелких уголовников-бандитов, разные крыши и тому подобное. Обходил их как-то, договаривался и даже приятельствовал с некоторыми, которые были твоими знакомыми по боксёрской секции. И они внешне не докучали тебе. Но это было только внешне. Оказалось, всё контролировалось с необычайной тщательностью. Как и всё контролировалось в стране. И видится теперь, ничья инициатива не была оставлена без внимания.

С тобой в друзьях был некто Журавлёв. Но больше он работал по синицам… Всегда он как-то находился рядом и был в курсе почти всех наших начинаний…

А мы торговали: шоколадом оптом, продавали футболки в розницу, майонез и маргарин. Ставили палатки на базаре. Но вот ты решил, что пора переходить на крупные дела авиационного завода. Ты решил торговать самолётами. И договорился с шейхами о продаже нашего лайнера. Но почему-то усилия не были оценены и к доходам тебя не допустили. Ты решил, что это случайность, нет должного опыта. Пока ещё тобой не понималось, что к большим деньгам не своих не подпускают, им только дают возможность проявить себя, показать потенциал, чтобы выявить способность и решить, что с этим делать.

Ты не остановился на этом и думал, каждый умный человек в открывшихся возможностях может заработать. Поэтому решил купить завод. Ты по-крупному уже работал. Идей у тебя – неиссякаемое множество.

Я был тебе первым помощником. Помнишь, как у нас с тобой легко получилось с ваучерами? Мы думали, каждый может использовать возможности. Наивности нашей не было предела.

И мы по-настоящему были инициативны. Проехались по деревням, скупили ваучеры. По дешёвке их отдавали люди, не зная, что с ними делать. На бутылку водки меняли мужики эти бумажки. А некоторые просто за опохмелку. Да, народ наш был совершенно не приспособлен к тому, во что его вогнали, и как обманули и развели – это даже не подлежит обсуждению. Мы выполнили огромную работу и были богаты, как короли, если простые бумажки, называемые ваучерами, можно считать капиталом. Ты решил купить Покровский троллейбусный завод.

И это тебе удалось: ты выиграл торги и тридцать минут был владельцем, как буржуй, целого предприятия.

Когда я пишу это развёрнутое послание тебе, я, кажется, снова переживаю наши с тобой общения.

Я словно вижу тебя… Как будто снова мы спорим с тобой о Родине, о смысле жизни, обо всех проблемах, земных и космических. Тогда меня потрясла твоя смерть, страшный уход из жизни. И я до сих пор словно не верю в твоё небытие.

Мы могли бы и сейчас с тобой о многом поразмышлять и поспорить. Может быть, ты посчитал, что никакого заговора или влияния целенаправленного извне нет. И всё, что творится – это дело случая, совпадение, результат собственной глупости разумного человечества.

Но уж слишком явно стало проявляться, что будто бы кому-то во Вселенной – тёмным созданиям, неведомой матрице – нужна энергия человеческого страдания.

Я соглашаюсь в целом с теорией моих друзей.

* * *

Бывает, подсядет ко мне на вахте на место моего дежурства Олег. Скажет:

– Петрович, поставь чайник, передохну чуть.

Я так думаю, это значит не только отдых от каких-то их творений, там, в глубинах лаборатории, куда никого они не допускают. Но и, наверное, желание постепенно что-то объяснить мне из их теорий. Мне кажется, я для них становлюсь важным звеном. И мне это нравится.

Я не всё могу понимать из того, о чём они мыслят – сам знаешь, я же гуманитарий, а не физик или генетик.

Но в образах могу передать, в нескольких словах эти идеи, выглядящие абсурдными.

Однажды и такой разговор у нас с Олегом произошёл.

Сидел он, пил горячий чай. Крутил в руке карандаш. И вроде бы совсем не по теме завёл разговор.

– Знаешь, человечество не просто живёт так, само по себе. Согласись, у него же должно быть предназначение. Это даже ощущается на фоне обыденной жизни.

– Да, не все, наверное, люди чувствуют это. Но какая-то передовая часть знает почти точно о чём-то таком…

– А как это выглядит на протяжении всего существования человечества? Что заставляет людей постоянно, из поколения в поколение стремиться, бороться да и просто воевать друг против друга? Не просто же желание жрать и балдеть.

Я понимаю, что Олег хочет пофилософствовать на заданную тему. И для меня это несомненная благая весть, такого глубокого общения моему настроенному на размышления сознанию всегда не хватает.

– Энергии в человеческом социуме много, хоть отбавляй, – говорю я. – Вот и не знают, куда её применить.

– Да, про энергию верно говоришь. Но если её, энергию, как разность потенциалов, создающую электрический ток или волны, передающие свет и звук на расстояния, можно использовать и применять? Если кто-то владеет такими технологиями, используя энергию человеческих деяний, жизни, мысли. Если бы только в благих целях. Но далеко не всегда так…

Я понимаю, что для моих друзей это является доказанным фактом. И только для меня он говорит как о некоем предположении.

– И некто, – продолжает Олег, – использует такую энергию испокон веков, незаметно, не раскрываясь, не афишируя себя.

– Кто же этот некто? – спрашиваю я, как бы не понимаю, к чему клонит мой собеседник.

– Сущностям, – продолжает Олег, – необязательно принимать материальный облик. Нет смысла им являться здесь, скажем, в облике Воланда. Чтобы контролировать весь процесс. И чаще всего на него работают такие же представители хомо сапиенс, как и все люди. Но вдруг ставшие совсем другими: неузнаваемыми, чужими.

– Да уж, люди иногда неузнаваемо меняются, изменяют прежним своим взглядам.

– Ты сам знаешь, нередко такими становятся наши близкие родные, дети, родители. И самый шик для тёмного мира, когда врагами становятся близкие по крови люди. Вот так и подвигают человечество к действиям и движениям, заставляя вырабатывать энергию совсем не добрых начал. Лучший в этом случае для них «материал» – это подлые дела, то пресловутое зло, творящееся людьми. А как эту энергию использовать – другой разговор…

* * *

Стас, я помню, что ты был сам страстным теоретиком и фантазёром. Но может быть, теперь тебе покажется, что я тут баю небылицы. Или скажешь: о зле и добре известные сказки на иной манер излагаю? И, может, ты из своего времени будешь отвергать как что-то невозможное, фантастическое, абсурдное всё, что я говорю. Но подожди. Ты просто выслушай, вчитайся. И если ни во что это не веришь, просто тогда не откажи моим новым друзьям в крове, в куске хлеба да и в покровительстве. Несмотря на их внешнее могущество, они могут оказаться там, в том мире страшных девяностых, в чём-то беспомощны.

Но они теоретически подготовлены. И знают, что исторически мы подошли к некоему этапу большого истребления людей.

Вот Олег мне говорил в другом разговоре, происходящем как бы случайно.

– Начинается периодический некий закономерный процесс. Но только для тёмных сил – закономерный. Они его создают сами – для себя и своих нужд. Физических, биологических предпосылок нет. И иногда в истории удавалось изменить их замыслы и избежать глобальных катастроф…

Да, мои друзья отправляются туда, как думают они, в начало этого явления. И в самом зародыше попытаются остановить катастрофу. В нашем времени этот процесс становится необратимым. Трудно тут что-либо изменить. Надо отправляться назад, в тот временной период. Именно оттуда можно направить мир событий в другое русло…

А пока я расскажу тебе, что произошло с тобой дальше. Мы купили завод и радовались, готовясь подписать все бумаги. Но в коридоре к тебе подошёл один знакомый. Да знал ты его как бандита, настоящего убийцу, с которым всегда надо быть настороже. Таких и подсылают знающие, что делают.

Он просто сказал: «Бумаги отдай мне».

– Что? – угрожающе сказал ты. Ты хоть и был осторожен, но страшиться никого не привык. Он ухмыльнулся и сказал: «Позвони домой, родителям». И предложил сделать звонок из кабинета председателя торгов. Ты набрал домашний номер. Твоя мать взяла трубку, сказала:

– У нас какие-то люди, говорят, что ты должен позвонить. Я не понимаю, что они хотят. Они кажутся мне плохими людьми. Стасик, ты попал в дурную компанию…

– Мама, – сказал ей ты, – не переживай, сейчас они уйдут.

Ты безропотно отдал все документы. Так бы сделали многие. Кто же рискнёт жизнью своих близких. Но тех, кто рисковал, просто уничтожали. Их, как и тебя, словно бы выявляли в общей массе людей. Тех индивидуумов, кто способен к инициативе, к творчеству, к деяниям. А потом…

* * *

Так вот… выявление актива продолжалось все девяностые годы. И теперь этого потенциала жутко не хватает в нашем времени.

Помнишь, мы с тобой читали про банду Антонова? Почему взбунтовались после революции крестьяне на Тамбовщине?

Мы много версий рассматривали. И только сейчас я больше и больше убеждаюсь, что это была важная из преднамеренных акций… Мы с тобой нашли одно из свидетельств, когда в деревню явились красноармейцы во главе комиссара-еврея. Он сказал, якобы в этом селении организуют колхоз, и надо, чтобы люди назвали самых авторитетных своих граждан, чтобы с ними, мол, провести беседу. Люди назвали и вызвали пройти вперёд актив села. Ничего не подозревая, те вышли… Тогда комиссар приказал просто лучших людей расстрелять… Это был самый простой способ выявления и уничтожения актива, чтобы он не мешал дальнейшим делам.

Более изощрённый способ был в девяностых. Лучшие, могущие самостоятельно решать и творить дела выявлялись сами. Потом их уничтожали с помощью выпущенных на свободу уголовников и перешедших на их сторону совсем запутавшихся наших соплеменников. Уничтожали или превращали в рабов своей системы, призванных блюсти законы их мира, выполнять их волю. И в целом создавать энергию зла.

– Для чего нужна война? – как-то снова рассуждал в разговоре со мной Олег. – Внешне люди борются за какие-то блага, пытаются у своего ближнего, дальнего ли отнять лучший кусок пищи. Это если смотреть с точки зрения обычного человека и его усреднённой жизни. А как смотрит на происходящее тёмная сторона мира, у которой другие, свои цели? А если для них это просто способ существования, извлечения энергии? Ничего личного, просто бизнес – говорят предавшие свой род личности. Так и они: просто живут за счёт этого…

Для иных это важная жертвенная кровь, необходимая именно им как источник энергии, как возможность их существования. И человечество, пребывая в своём неведении, насыщает тёмных нужным количеством «топлива», уничтожая друг друга.

* * *

– А что ты, Петрович, знаешь, – говорил в другом разговоре Олег, – о вообще существовавших изначально, со времён веков обрядах жертвоприношений?

– Это ты, – говорил я, – о жертвах языческим богам? Страшная причуда.

– С точки зрения современного человечества, это варварство, бессмысленная жестокость. И воспринимается как тягчайшее преступление. Но что такое война, как не намеренное скрытое жертвоприношение? Есть другие способы жертвоприношений, но уничтожение, целенаправленное и явное, друг друга в любом надуманном конфликте – лучший способ завуалировать этот древний акт добычи энергии для неких сущностей.

– А где доказательства, что это жертвоприношения?

– Я не буду приводить тебе какие-то генетические выкладки или результаты ДНК-генеалогии, других исследований на основе новых открытий, на базе наших исследований… Важное, что нужно сказать, это главное, к чему стремятся иные, насыщая свою матрицу. Есть, существуют для них разные виды получения энергии. От простой жертвы животного до человеческой крови – всё им годится. Но если приносится на жертвенный алтарь какой-нибудь барашек, это всё равно что энергия маленькой батарейки. А лучший способ, сравнимый с энергией атомной бомбы – это уничтожение среди подобных себе, это – человеческая кровь. И лучше всего, если «жертвоприноситель» ведёт на заклание близкого по крови человека. Помнишь из Библии? Каин убил брата Авеля. Так началось пиршество, купание в энергии зла тёмных сил. Выжили ли в истории потомки Каина? Бог весть. Но братоубийственное дело его процветает на земле. Отсюда вражда многих близких по крови людей. Так выглядят кровавые конфликты между арабами и евреями, китайцами и японцами. А думал ли ты, что когда-нибудь русские и украинцы будут целенаправленно уничтожать друг друга? Грядёт такое настоящее пиршество для потребителей энергии зла…

Я слушаю Олега и невольно с ним соглашаюсь.

Стас, я теперь словно вижу тебя, прежнего, страстного спорщика и мыслителя. Ты всегда отличался оригинальностью мысли. Но сейчас не могу представить, не знаю, что ты можешь сказать в ответ на моё письмо.

После той неудачной авантюры с заводом мы не прекратили свою работу. И решили ставить магазины, развивать базары. И тут уже началось прямое предупреждение от инаких структур в наш огород. Они стали просто подло себя вести. И в конце концов начали уничтожать физически все наши торговые предприятия. Но ты же знал всех, кто занимается такими делами. Хотел по закону их наказать. Но разве это было возможно в том мире, обуянном злом? Дальше ты знаешь, что произошло…

Ты, может быть, не понимаешь, что задумывают и о чём говорят мои новые друзья. Зачем им нужно туда, в далёкие девяностые.

Не приводя всех мудрёных раскладов, которые мне пытаются объяснить мои друзья, расскажу, как сам вижу. Не подключать же примеры из какой-нибудь квантовой физики. Или говорить о теории струн и теории поля.

На том языке образов, который мне доступен больше всего, всё выглядит так. Где-то там, в начале девяностых (в который раз в истории), был установлен тёмными силами (скажу понятными словами) «прибор», условно называемый «преобразователь ненависти». Что это такое? Не понял я, материальная ли у него основа или это нечто, что нельзя потрогать.

Но излучает «оно» страшно губительные лучи, которые в конечном счёте подвигают людей, говоря по-простому, к злу. Ну, это что-то наподобие Алатырь-камня, только наоборот. Если этот камень, по преданию, даёт силы, умножает добрые деяния, то эта установка наоборот – усиливает всякое движение к гибели, к вражде, к ненависти. Этого и надо добиться от людей в масштабном плане инаким сущностям, чтобы случился выброс энергии. Ничего личного, только энергия для их деятельности.

Остановить процесс из нашего этого времени, из которого я пишу тебе письмо, уже невозможно, и мои друзья отправляются – туда на тридцать лет назад.

Мне запомнился твой последний день. Наш с тобой разговор. После суда ты ходил в приподнятом настроении. И даже изменил своим привычкам. Стал надевать на работу костюм с галстуком. А ведь раньше ходил, как большинство бывших спортсменов, в тренировочном костюме. Я решил поиронизировать над тобой. Был уже вечер, мы заканчивали подсчёты выручки и собирались домой.

Ты ходил по офису какой-то возбуждённый, говорил, что теперь начнётся у нас процветание. Я пошутил:

– Да, ты уже вон начал цвести: на каждый день костюм и галстук.

Ты остановился рядом с моим столом, как-то посмотрел на меня пристально, сказал:

– Я меняюсь, хватит казаться шаромыжниками. И ты меняйся.

Ты сказал это внешне уверенно, но было что-то в твоих глазах, в голосе, что меня заставило вздрогнуть. Будто бы ветер небытия пронёсся по комнате. Я это состояние запомнил, словно что-то мне подсказывало, кто-то предупреждал о чём-то. Но я отогнал от души тревогу… Как я часто и подолгу вспоминаю тот твой последний взгляд.

Ты сказал тогда, что всё, работать сегодня хватит и ты уезжаешь домой. И чтоб я сам закрывал офис.

Больше в живых я тебя не видел. Хотя мне хоронить тебя не пришлось… Умершим я тебя не видел. И это только дополнительная надежда на хороший исход. Что, может быть, ты жив…

Может быть, для какого-нибудь дотошного критика они и покажутся не точными, напыщенными, но для меня, знающего твою судьбу, они просто пророческие, как строфы (центурии) Нострадамуса.

* * *

Я хожу в приподнятом настроении с тех пор, как узнал, что могу с тобой связаться. Пусть даже в одностороннем порядке…

Наверное, друг мой, ты думаешь, что только фантасты в своих опусах легко преодолевают временные пространства, а люди на практике этого сделать не могут. Не знаю… С точки зрения физики, это возможно, утверждают мои знакомые. Проще попасть в будущее. Тогда надо просто приблизиться к скорости света. Это осуществимо с помощью какого-нибудь адронного коллайдера. А вот в прошлое ходы затруднительны. Нужно преодолеть «гравитацию сквозь время», попасть в иное измерение.

Нужно оказаться в четырёхмерном пространстве, где обычный мяч выглядит как труба. А для этого нужно войти в пятое измерение и через него выбрать правильную «комнату» времени, в которую необходимо попасть. Это самое трудное, пока идёт доработка и пригонка всех раскладов. Каждый день я слышу разговоры о спирали Фибоначчи или коде да Винчи. Говорят, что путешествие это по трудности и непредсказуемости сродни первому полёту в космос.

И, скорее всего, вернуться из прошлого в наше время не удастся. Поэтому необходимо остаться кому-то из них в нашем времени. Для координации. Для продолжения дела… Я не знаю, что они собираются делать, как устранять ретранслятор ненависти, но я рад, что у меня есть хоть призрачная надежда передать тебе весточку.

Мне говорят мои умные товарищи, чтобы я писал тебе всё подробно, как сам понимаю их миссию, всё, что мне покажется нужным, любые подробности, которые сочту необходимыми. И даже если я что-то изложу неточно, это даже и хорошо: значит, больше будет доверия и помощи. Почему-то они не боятся тайных структур государств, которые, несомненно, работают не на благо своего народа.

И пишу тебе я рукописный текст, чтобы ты мог вспомнить, узнать мой почерк. И услышать из другого времени своего давнего соратника. Да и никакие носители не нужны для передачи моего послания: всё равно в твоём времени нет ещё тех необходимых устройств, чтобы читать какие-нибудь электронные версии.

Да дойдёт пусть к тебе моё послание сквозь время, да не сгорит оно ни в огне людской ненависти, ни в других неожиданных катаклизмах. И если даже моим умным друзьям не удастся изменить надвигающуюся катастрофу, может быть, тебе удастся изменить свою жизнь, и вдруг это и будет самым значительным, самым нужным событием, которое и повлияет на мир.

Остаюсь с надеждой на какой-нибудь знак ответа от тебя из прошлого, твой помощник в твоих начинаниях, твой приятель Лёха Стариков.