Читать книгу Спецвыпуск «СовременникЪ». Антология, посвященная классику русской литературы Н. В. Гоголю - Антология, Питер Хёг - Страница 8

И было время, когда люди пытались продавать друг другу вещи, надеясь заработать на хлеб насущный…

Спартак выигрывал. Футбольный болельщик знает эти ощущения. У Антонова было хорошее настроение. Он сел на диван перед телевизором. Расположился основательно, предварительно перед этим налив чай в бокал, намазав хлеб маслом и мёдом, и поместил всю эту еду на поставленный перед собой стул. Комната в его доме не была образцом порядка и предметом зависти по количеству богатств и уюта. Что в ней было из «достопримечательностей»? Телевизор, диван, старые обои, давно требующие замены. Комната была разделена занавеской, за которой был, в общем, склад вещей. И на стене, как одна из главных примечательностей всего пространства, висела картина «Три богатыря». Неизвестно, сказал бы несведущий человек, чьей кисти копия. Но это было дело рук самого Антонова. Когда-то в детстве, в юности он увлекался рисованием, ходил в студию, ездил на этюды. Только это было так давно, что, можно сказать, являлось неправдой.

Он сегодня пришёл пораньше. Оставил не кончающиеся никогда дела предпринимательства. Впрочем, какого предпринимательства! Так, мелких попыток зарабатывания средств существования. Как сам он считал.

Он наблюдал за матчем, за подачами, прострелами. Вслух восхищался или огорчался.

Он жил один. Личная жизнь не складывалась, хотя, казалось, внимание женщин не обходило его стороной. Но сегодня он не искал встреч и хотел побыть дома в одиночестве.

Вдруг раздался звонок в дверь. Кто бы это мог быть? Антонов никого не ждал. Он прошёл через кухню частного дома, в котором жил, через недлинную пристройку к входной двери, спросил: «Кто?»

За дверью стали отвечать как-то нечётко:

– Я хотел… узнать… по поводу товара. Сказали… что у тебя есть партия трикотажа.

– Кто сказал?

– Да это… как его…

– Гиви, что ли?

– Да-да, – согласились за дверью. И Антонов, пребывая в эйфории хорошего настроения, даже и не подумал о возможном подвохе. Стал открывать замок, поворачивая.

На пороге стоял молодой человек лет двадцати.

«Нерусский», – подумал хозяин дома.

– Ну заходи, – сказал через секунды Антонов. – Я не знаю, о каком товаре говорил Гиви, посмотри сам.

Товар у Антонова находился дома. Была заставлена, завалена всякими вещами половина комнаты. И стояли тюки, коробки, ящик, закрытые от глаз просто занавеской. Той самой, разделяющей комнату. В то время, о котором идёт рассказ, у многих торгашей из-за неимения складских помещений целые комнаты были отведены под товар. Значит, тому, что товар находился дома, удивляться нечего.

– Пойдём, посмотришь, – сказал Антонов и пошёл вглубь комнаты, ведя за собой гостя.

Когда они подошли к занавеске, за которой был товар, хозяин увидел, обернувшись, что прошли за ним два человека. Это его несколько удивило: откуда появился второй? В голове стали возникать недоумения: может быть, здесь что-нибудь не то. Это была его роковая беспечность. Но остановить развитие событий уже было невозможно.

Антонов подвинул занавеску, показал коробки и сказал:

– Смотрите, я пойду закрою дверь.

И пошёл к выходу, думая закрыть замок. Но на входе стоял мужик – амбал круглого телосложения, такой колобок, но выше Антонова ростом.

И только сейчас, повернув слегка голову, боковым зрением Антонов заметил, что те двое, оставленные им у товара, пошли за ним. И теперь стояли у него за спиной. Мгновение, кажется, и, переглянувшись с колобком, первый вошедший схватил Антонова за руку и стал её заламывать, то же сделал и второй вошедший с другой рукой.

– Затаскивайте его в комнату, – скомандовал колобок и набросил на голову Антонову что-то типа мешка, закрыв тому любую видимость.

Почти удалось бандитам затащить свою жертву в середину комнаты.

И главный, колобок, подал команду: «Ищите деньги, да включи погромче телевизор».

Всё теперь понял Антонов. Это было нападение. Это было насилие. Это было то, о чём знал Антонов из прессы, из телевидения, понаслышке. Но теперь, судя по разворачивающимся событиям, приходится ему испытать на себе.

Он не был слабаком. Но неожиданность, с которой всё происходило, вначале лишила возможности Антонова как-то защищаться, дать отпор, начать сопротивляться. И, оказавшись почти в безвыходном положении, только тогда он встрепенулся. Он вывернул назад, освободил неимоверным усилием одну руку и мощно двинулся вперёд, отшвырнув колобка в сторону. Хотя второй бандит всё ещё висел на руке сзади, Антонов пошёл к выходу, понимая, что только там, на улице, возможно спасение. Да, Антонов почувствовал, что он был сильнее каждого из нападавших. Но вместе они не оставили бы ему никакого шанса на победу. И он устремился к двери и добрался до неё, но она уже была закрыта. Кто-то из нападавших уже это сделал. Может быть, появившийся четвёртый. Впрочем, этого не видел Антонов. Ему нанесли сильный удар в лицо, и он на мгновение потерял ориентацию в пространстве, и без того находясь в темноте, с мешком на голове, закрывающим зрение.

Мгновений было достаточно, чтобы нападавшие снова вцепились в Антонова. И один из них, приставив что-то твёрдое к спине, крикнул:

– Не рыпайся, это пистолет, пристрелю.

На Антонова этот крик не подействовал, ему не страшно было в ту минуту быть пристрелянным. Но он со всей непримиримостью к насилию свободолюбивого человека, не терпящего и не умеющего принять любую неволю, жутко испугался за возможность оказаться в полной власти подонков. Это было для него страшнее смерти. Он начал сопротивляться, освобождать руки и отмахиваться от нападавших. Но его свалили, стали наносить удары, и один из бандитов сел на ноги, стал их связывать чем-то жёстким, впивающимся в кожу.

Лёжа на полу, Антонов ещё отмахивался руками, их не могли удержать нападавшие.

Но в то же время, почувствовав всю свою беспомощность в этом положении, он решился ещё на один, внешне бессмысленный, самый отчаянный шаг. Он начал кричать: «Помогите!». Но собственный голос показался ему каким-то сдавленным, еле слышимым и неотчётливым, словно бы у парализованного человека, который снова учится говорить. Но даже этой возможности кричать его скоро лишили. Начали сквозь ткань накинутого мешка запихивать в рот тряпку – кляп. Быть услышанным и без того было невообразимо трудным, а теперь становилось безнадёжным. Он понял бесполезность сопротивления. И только в голове как надежда на чудо мелькнуло: «Может быть, это сон?», и сейчас он проснётся, и снова всё будет благополучно. И он словно по-настоящему впал то ли в сон, то ли в полуявь. Представилось, будто бы нет никого вокруг и на самом деле всё хорошо…

Во всей этой возне среди отчаянного своего положения Антонову показалось, что он провалился в какое-то небытие и словно не чувствовал ударов, боли, будто бы он очутился в другом пространстве и кто-то там посмотрел на него… как-то заботливо и в то же время строго. Это было настолько явственно, что потом, вспоминая своё состояние, Антонов не мог не признать, что пришла к нему помощь не из этого мира, хотя всё объяснилось после на бытовом, обыденном уровне легко и просто.

Нежданно ему вспомнилось это состояние, бывшее в его детстве, когда он, плохо плавающий, решил перебраться на тот берег реки в самом широком месте. И конечно, он начал тонуть. Но безлюдны были берега. И тогда он тоже почувствовал странное ощущение присутствия рядом над ним, в пространстве незримого кого-то… И он в конце концов нащупал ногами дно, хотя за секунды до этого казалось, он погибал…

Странно, но всё это ему то ли привиделось, то ли вспомнилось в мгновения, пока он лежал на спине и навалившиеся несколько человек пытались его скрутить. Как это уместилось: продолжительные по длительности действия, воспоминания – в доли секунды? Когда он задыхался под тяжестью тел, не хватало воздуха…

И вдруг Антонов почувствовал свободу, освободилась, словно сама по себе, сдавленная грудь от массы людей, отпустили руки. И он услышал, как открылась дверь, и молчаливый шорох шагов, он почувствовался каким-то внутренним ощущением. Его противники ушли в дверь.

Он был свободен, и только ноги остались связанными. Антонов быстро пополз к двери, скинул с головы мешок, встал на колени, дотянулся до ключа и закрыл дверь. Сейчас ему нужно было время, чтобы освободиться от верёвок, связывающих ноги. Начал развязывать узлы.

И, освободившись окончательно, он первым делом пошёл в комнату, где во всю мощь орал телевизор. Антонов отодвинул оставшийся неопрокинутым каким-то чудом стул от дивана. И внизу, под днищем мягкой мебели, нащупал ручку маленького топорика.

Антонов не собирался отсиживаться и радоваться своему освобождению. Он был решителен и зол. И хотел наказать своих обидчиков. Кто были они, кто их навёл и что они по-настоящему хотели: денег или убить его? Зачем? Богатства его не представляли большого интереса для крупного воровского мира. А кто была эта мелочь, пришедшая к нему? Не умеющие даже как следует связать жертву, хотя убить могли без каких-либо предрасположений к этому.

Антонов открыл дверь и шагнул за порог. В этот момент он, кажется, был готов применить своё оружие. Но во дворе никого не было. Не было никого и за воротами двора частного дома. Такая вечерняя тишина, что, казалось, кричи сейчас на всю улицу, никто не выйдет и не придёт на помощь. Идти в полицию Антонов посчитал бессмысленным. Помощи «оттуда» насмотревшиеся на этих молодцев здравомыслящие люди давно не ждут. Попросишь помощи – получишь только проблемы.

Поэтому Антонов пошёл по улице, держа свой топорик наготове. Но единственная вещь, показавшаяся подозрительной во всей тишине улицы, – машина, стоящая за соседским домом. Раньше Антонов её здесь никогда не видел. Она была с затенёнными окнами. Он обошёл её вокруг. В ней не обнаруживалась жизнь. Он мог бы подумать, что это соседи навели на него бандитов. Не ладил Антонов с соседями. Но оснований для подозрений не находилось…

Так куда исчезли люди, пришедшие его грабить? И самое главное: почему они вдруг, когда, казалось, цель их прихода была реализована, неожиданно сорвались с места, отпустили уже захваченную жертву? Что случилось и что произошло? Не в самом же деле пришли на помощь высшие силы.

Многое из неясного Антонов узнал только на другой день.

Новым вечером следующих суток после всех передряг прошедшего и прошлого дня Антонов снова находился в своём жилище один, жарил яичницу на ужин. Как вдруг, словно бы повторение вчерашнего вечера, раздался дверной звонок. «Неужели вернулись вчерашние гости?», – подумал настороженно Антонов. И осторожно стал подходить к двери, не торопясь открывать. Встал около проёма, попытался вслушаться, что там, за порогом. Конечно, было бы абсурдным посчитать, что вновь вернулись бандиты на место своего преступления на другой же день. Но преступники тех лет были в большинстве своём или случайные люди, или вообще полностью отмороженные, не придерживающиеся никаких расчётов и правил. Поэтому Антонов не исключил и такой вариант развития событий. Он спросил тихо: «Кто?»