Читать книгу Джатаки. Сказания о Будде. Том II - Антология, Питер Хёг - Страница 10

Пребывая в Джетаване, Будда рассказал эту историю о царе Пасенади[3].

Однажды царь Пасенади вел шествие вокруг Саваттхи и увидел красивую женщину – и его внезапно обуяло желанье. Желанье это у него только усилилось, когда он узнал, что женщина замужем. Чтоб избавиться от ее мужа, царь повелел ему принести глины и лотосов с пруда, что в йоджане от города, и успеть как раз к царскому купанию. А чтобы человек этот не успел наверняка, царь распорядился закрыть городские ворота пораньше. Когда муж вернулся с лотосами и глиной, ворота оказались закрыты, и он обрел прибежище в Джетаване, а там, опасаясь за свою жизнь, провел бессонную ночь.

Во дворце же из-за страсти своей царь тоже дурно спал. Под утро его разбудили жуткие звуки. Он услышал четыре очень громких и жалобных крика. Четыре голоса были разными, но каждый издал лишь по единственному слогу:

– Из!

– Ки!

– Ни! – и:

– Та!

Крики эти привели царя в такой ужас, что он больше не смог уснуть. Несколько часов просидел он на своем ложе, дрожа, замерши от страха и дожидаясь рассвета.

Когда же утро наконец настало, в царские покои вошли дворцовые брамины и спросили, хорошо ли почивал их повелитель.

– Как можете вы спрашивать, хорошо ли я почивал? – рявкнул в ответ царь. – Как мог я хорошо почивать, когда посреди ночи меня испугали до беспамятства? Да я вообще диву даюсь, что до сих пор жив!

– Ваше величество, – сочувственно ответили ему брамины, – что стряслось? Расскажите нам, просим, что вас тревожит!

– Несколько часов назад, – начал царь, – когда еще стояла полная тьма и совершенная тишь, я услышал четыре пронзительных крика. То были четыре разных человеческих голоса, но каждый издал лишь по одному жуткому слогу: «Из!», «Ки!», «Ни!» и «Та!». В голосах этих было столько угрозы, что они привели меня в совершенный ужас. Услышав их, я больше не смог заснуть. Просто сидел на ложе, дрожа от страха. Что это были за жуткие звуки? – спросил царь.

Брамины заломили руки, и вид у них сделался весьма обеспокоенный.

– В чем же дело, господа? – встревоженно спросил царь. – Означают ли что-то эти звуки?

Брамины переглянулись и покачали головами.

– Рассказывайте! – потребовал царь, вновь приходя в ужас. – Почему услышал я эти крики? Что произойдет?

– Ваше величество, – ответили брамины, тщательно выбирая слова, – звуки эти были неблагоприятными предвестиями. Они совершенно точно сулят громадную опасность для всего царства и насилие над самой вашей царской персоной.

– Имеется ли от этого средство? – в отчаянии спросил царь. – Способны ли мы как-то предотвратить бедствие? Если ли у нас какая-то надежда?

– Кое-кто сказал бы, что все безнадежно, – мрачно ответили те, – но, к счастью для вас, мы хорошо подготовлены в таких делах, государь.

– Что же можно сделать, чтобы отвратить зло?

– Государь, имеется лишь один способ упредить беду. Вы должны принести четырехкратную жертву. Лишь жертвой по четверо от всех живых существ можно отвести это зло.

– Хорошо же! – вскричал царь. – Да будет так! Свершим это поскорее! Приготовьте к жертве людей, слонов, быков, коней, всех животных и всех птиц вплоть до куропатки. Вы должны вернуть мне спокойствие ума и спасти и меня, и царство!

Жрецы немедленно удалились и принялись злорадствовать между собой по поводу того пиршества, каким вскоре насладятся, и богатства, какое им перепадет от такого громадного жертвоприношения. Они распорядились выкопать жертвенную яму и привязать к кольям многочисленных жертв. Брамины сновали туда и сюда, требуя, распоряжаясь и удостоверяясь, что все осознают серьезность и важность этого обряда.

Шум всей этой суеты донесся до царицы Маллики, и она увидела, что брамины улыбаются и полны самодовольства, а потому спросила царя, в чем тут дело.

– Дорогая моя, – ответил царь с немалым укором в голосе, – тебе-то что за печаль, чем занимаются брамины или каково им при этом, коли ты не заметила моих страданий. Должно быть, тебя отравила твоя собственная слава, раз ты не видишь, что все утро я совершенно раздавлен!

– Мой повелитель, – сказала Маллика с искренней заботой, – в чем же беда? Я и понятия не имела, что ты расстроен!

– Минувшей ночью, – начал царь, – я услышал жуткие звуки. Всю ночь я провел я ужасе. А наутро спросил жрецов, что означали эти кошмарные звуки, и меня предупредили, что они грозят опасностью моему царству и самой моей жизни. Единственный способ отвратить это бедствие – принести четырехкратную жертву, потому они и вырыли яму и привязали жертв. Теперь они улаживают всяческие мелочи, и вскоре мы уже устроим жертвоприношение. Сделать нам это нужно быстро, чтобы восстановить спокойствие моего ума. Я просто не могу так дальше жить.

– Мой повелитель, а ты справлялся у верховного брамина, каково происхождение этих криков? – спросила царица.

– Кого, дорогая моя госпожа, ты имеешь в виду под «верховным брамином»?

– Великого Готаму, – ответила та, – Высшего Будду.

– Нет, – признал царь, – Будду я об этом в известность не ставил.

– Тогда ступай же, – посоветовала царица, – и посоветуйся с ним незамедлительно.

Царь внял словам своей супруги. Едва закончив утреннюю трапезу, он на колеснице выехал в Джетавану. Поклонившись Будде, он сказал:

– Достопочтенный господин, посреди ночи я услышал четыре ужасных крика: «Из!», «Ки!», «Ни!» и «Та!», которые привели меня в такой ужас, что я больше не мог спать. Наутро я посовещался с дворцовыми браминами, и они мне сказали, что звуки эти предвещают великую опасность, а единственный способ предотвратить ее – принести четырехкратную жертву, которую они прямо сейчас и готовят. Что, по-вашему, предвещают мне эти крики?

– Вообще ничего, государь, – ответил Будда. – Вы услышали крики четырех существ в аду. В крайних муках своих они пытались рассказать вам о своем страдании, и потому громко кричали. К вам это не имеет никакого отношения и ничем не угрожает ни вам, ни вашему царству. Мало того, государь, вы не первый слышали эти крики. В былом некие царствующие особы тоже их слышали, в тот раз придворные брамины тоже стремились забить животных для жертвоприношения.

И по просьбе царя Будда рассказал эту историю из прошлого.

Давным-давно, когда в Варанаси правил Брахмадатта, однажды ночью его привели в ужас звуки четырех леденящих воплей. Наутро он спросил о них у придворных браминов, и те рассказали ему, что звуки эти предвещают три громадные опасности – его царству, его собственности, его жизни: опасности эти настигнут его, если он не согласится принести четырехкратную жертву. Верховный советник – один из тех браминов – подготовил жертвенную яму, собрал громадную толпу жертв и привязал их к кольям.

В то время в Химавате жил аскет, медитацией джханы развивший в себе необычайные силы. Из скита своего аскет озирал весь мир своим божественным оком – и увидел, что происходит в Варанаси. Ведомый состраданием, он решил предотвратить жертву и тем самым спасти жизни всем этим беспомощным существам. Тут же перенесся он в царский парк, уселся на каменное сиденье и стал ждать.

Пока верховный советник сновал по всему дворцу, улаживая всё для жертвоприношения, один его юный ученик подошел к нему и спросил:

– Наставник, не написано ли в древних текстах, что нет счастья тем, кто отнимает жизнь другого существа?

– Придержи язык! – прошипел советник. – Просто неси мне то, что мне нужно! Скоро станем пировать мы прекраснейшими яствами и вкуснейшим мясом, какое только можно себе вообразить. Завтра мы разбогатеем! Лишь держи рот на замке и делай, что велят! Теперь ступай!

«Не стану я участвовать в этом жертвоприношении, – объявил самому себе ученик. – Это неправильно!»

Он ушел из дворца и забрел в царский парк, где увидел аскета, похожего на золотое изваяние. Он подошел к каменному сиденью, приветливо поздоровался с аскетом и сел сам на почтительном расстоянии.

– Молодой человек, – спросил аскет, – праведно ли властвует царь?

– Да, достопочтенный господин, праведно, – ответил ученик, – но минувшей ночью он услышал четыре крика, и брамины убедили его, что он должен принести четырехкратную жертву. Царь так расстроен, что торопит с жертвой, и у жертвенной ямы уже привязано огромное множество будущих жертв. Я б надеялся, что такой святой человек, как вы, сумел бы истолковать причину тех криков и спасти всех жертв из пасти смерти.

– Молодой человек, – ответил аскет, – царь меня не знает и я не знаю царя. Происхождение тех криков, однако, мне ведомо, и если б царь пришел и спросил у меня, я бы с радостью развеял все его сомнения.

– Превосходно, достопочтенный господин. Подождите, прошу вас, здесь, и я приведу к вам царя.

Аскет безмолвно согласился на это, и юноша побежал к царским покоям. Несколько минут спустя он вернулся в парк с царем. Тот почтительно поздоровался с аскетом, сел сбоку и спросил у него, правда ли, что он знает о происхождении тех шумов.

– Расскажите мне в точности то, что вы услышали, ваше величество, – ответил аскет.

– Посреди ночи, – начал царь, повторяя то, что уже рассказывал браминам, – я услышал четыре пронзительных крика. То были четыре разных голоса, но каждый издал лишь по одному ужасному слогу: «Из!», «Ки!», «Ни!» и «Та!». Голоса эти были полны угрозы. Они приводили в ужас!

– Государь, – мягко молвил аскет, – в прошлых своих жизнях четыре человека были виновны в грубых нарушениях приличий с женами своих соседей под Варанаси. Из-за их коварства жизни их прервались, и возродились они в аду в железных котлах, наполненных густой разъедающей жидкостью и накаляемых на пылающих кострах. Тридцать тысяч лет существа эти погружены в ту пылающую жидкость. Минувшей ночью им удалось всплыть к поверхности, уподобившись пузырям пены. Впервые за все эти годы каждый выглянул за край своего котла. Каждый попробовал выкрикнуть законченную фразу – мольбу о помощи и предупреждение, но времени хватило лишь на единственный слог. Испустив краткий вопль, каждый упал обратно в свою разъедающую жидкость и вновь погрузился на дно котла… Тот, кто вскричал «Из!», пытался сказать: «Из-за похоти и алчности жизнь моя на земле была коротка, а страдание здесь долго!»… Тот, кто вскричал «Ки!», пытался сказать: «Кисла судьба моя из-за того, что я наделал! Когда же освобожусь я? Муки ада длятся нескончаемые эоны!»… Вскричавший «Ны!» пытался произнести: «Ныне понимаю я те страдания, которые причинил себе самому! Сколько же мне еще мучиться, чтобы загладить причиненное мною зло?»… Тот же, кто крикнул «Та!», пытался сказать: «Так тяжка провинность моя, что я страдаю здесь так долго! Если еще раз выпадет мне достичь человеческого рождения, клянусь добиваться добродетели непрестанно!»… Не страшитесь, ваше величество, – продолжал аскет. – Никакого вреда не будет вам из-за того, что услышали вы их крики. Напротив, можете считать их благоприятными вестниками, советующими вам жить праведно и осуществлять щедрость.

С этим мудрым толкованием и заверением, что крики эти не предвещают ничего худого, царь отменил жертвоприношение и объявил, что всех жертв нужно отпустить, а жертвенную яму засыпать.

Аскет еще несколько дней провел в царском парке гостем самого царя. Затем он вернулся в свой скит в Химавате. А когда скончался – переродился в небесах Брахмы.

* * *

Завершив рассказ, Будда молвил царю Пасенади:

– Государь, от звуков этих вам совсем никакого вреда не будет. Остановите жертвоприношение и пощадите жизни всех этих существ!

Царь немедленно так и поступил[4]. Затем Будда определил рождение:

– В то время Ананда был царем Брахмадаттой, Сарипутта – учеником, сам же я – аскетом.