Читать книгу Государство – это ты! - Антон Баков - Страница 2

Да, да, государство – это ты, дорогой читатель. Потому что люди первичны, а пирамиды, Газпром и даже интернет – вторичное творение рук человеческих. Бог не создавал Индию, Китай, Париж или Москву. Мир состоит только из людей. И только раскрыв потенциал и возможности значительного числа людей, и в том числе твой, мы можем развивать нашу весьма сложную цивилизацию, несмотря на все ее огромные недостатки.

Автор книги сам не только больше тридцати лет руководит частными предприятиями, но и создал частные деньги – уральские франки и частный парламент – Екатеринбургский сенат. 20-летний опыт участия в выборах и в управлении российским государством заставил меня разувериться как в демократических выборах, так и в эффективности бюрократии. Наблюдая за прогрессом государств и частного сектора по всему миру в течение моей жизни, я отдаю кубок победителя частному сектору как более эффективному за счет большего соответствия природе человека.

При этом я всячески приветствую прямую демократию как проявление той же самой частной человеческой инициативы в политике и общественном секторе. Но вершиной эффективности и реализации заложенного в человеке потенциала я считаю частное государство – монархию. При этом я начисто отрицаю принцип исключительности. Не каждый человек, но весьма многие люди могут успешно раскрыть свои таланты, как монархи, не тратя время на бесплодное обивание бюрократических порогов. Марк Твен когда-то написал о лучшем в мире полководце, который не смог раскрыть свой талант только потому, что у него не было армии. Сколько выдающихся государственных мужей сошли в могилу, не имея возможности использовать свои способности на благо человечества?

Но времена меняются, первое акционерное общество в Англии возникло менее 500 лет назад! А ныне невозможно представить мир без акций и акционеров. Также я верю, что настанет момент, когда и основать свое государство будет не сложнее, чем зарегистрировать частную фирму сегодня.

Итак, мы снова ищем ответ на извечный вопрос: устроен ли наш мир оптимальным образом или его можно улучшить? И как его улучшить? Если эти мысли хотя бы иногда приходили тебе в голову, дорогой читатель, добро пожаловать на борт! Приглашаю тебя в экзотическое путешествие за новыми истинами.

Я сам отправился в это странствие по горам и островам, по морям и океанам, по городам и странам семь лет назад и до сих пор не вернулся домой. И даже не знаю, что и где станет мне домом в конце пути. Что толкнуло меня в путь? Отчаяние, боль, страх прожить жизнь бесцельно, не выполнить предназначенного мне. Счастливые люди ездят на курорты, ходят в театры, глазеют в галереях и на биеннале, болеют за футбол. И я был таким. Был. Теперь с упорством маньяка я на дороги нехоженые направляю стопы свои.

Хуже того, я не просто путешествую, но и творю историю. Свою историю маленького человека, не удосужившегося убивать миллионы, историю моей семьи, плоти и крови моей, которых я направляю то ли на Олимп, то ли на Голгофу, ну и историю целого огромного мира людей, если, конечно, мне удастся найти точку опоры и перевернуть Землю. Исполню ли я эту странную мечту Архимеда? Сохраняя интригу повествования, признаюсь только в том, что к концу повествования мои шансы сделать это заметно возросли.

В свое время я прочел знаменитую книгу Дейла Карнеги «Как избавиться от друзей и завести себе врагов» и с тех пор слепо следую его заповедям. Действительно, никто не может сделать вам так больно и нанести такой урон, как друг. В конце концов, только друг может стать настоящим предателем! То ли дело враги. «По врагам их узнаете их», – сказано в Библии. И тут я смело могу похвастать, что за полвека своей наполненной трудами жизни я, как никто другой, нажил себе множество могущественных врагов. Видать, и сам я не сбоку припека, а человечище!

Насчет трудов – отдельный вопрос. Я, и правда, всю жизнь проторчал на работе. Мой младший сын Михаил вообще утверждает, что впервые увидел меня на выпускном вечере в его школе. Безусловно, это художественное преувеличение, но уроками с ним я и впрямь никогда не занимался в отличие от домашек его хитрющей сестрицы Анастасии. Та пошла в матушку и с детства всем задания выдавала.

Вот так ненавязчиво я и познакомил вас с первыми двумя спутниками, которые отправились со мной в очень дальнее плавание аккурат после школьного выпускного вечера Михаила в июне 2011 года. А поскольку у путешествия, а даже, наверное, лучше написать Путешествия, уже тогда была Цель, то мы призвали с собой летописцев: писателя Андрея Матвеева, тележурналиста Сергея Матюхина и оператора Толю Алексеева.

Нам вместе предстояло совершить подвиг и войти в историю. Теперь, когда подвиг уже совершен и давно забыт публикой, я могу сорвать маски с героев и описать всю их красу образца 2011 года. Самым заслуженным из нас был оператор Толя Алексеев. Ему уже исполнилось 72 года, но по физической и моральной мощи он мог дать фору любому участнику экспедиции. Всю жизнь Алексеев снимал Ельцина и других монстров нашего обкома, и теперь мог снять все что угодно. Толя повидал мир, но в Океании не был. И хотел успеть. Это был настоящий кентавр, буквально сросшийся со своей камерой. Она была с ним и в шторм, и в штиль, он и ел, и спал с ней. Видный, с тренированным телом и седой шевелюрой, Толя придавал солидности нашей миссии. Жена дала ему в дорогу курицу, вареные яйца и овощи. К сожалению, в самолетах кормили, и припас испортился. Сохранились только бутылка водки и чеснок, которыми мы и отпраздновали наше счастливое спасение из пучины.

Писатель Матвеев и тележурналист Матюхин заканчивали свой шестой десяток, и с ужасом и вожделением собирались на пенсию. С ужасом, поскольку пенсия ожидалась мизерная, и с вожделением, поскольку это стало бы заметным приварком к их весьма скудным тогдашним заработкам. Андрей Матвеев был маститым писателем, издавшим несколько десятков книг, и не его вина, что страна совсем перестала читать. Он любил попижонить и мог часами рассказывать про очки Ray-Ban и шорты Billabong. Но сердце его навеки осталось в некогда знаменитом Свердловском рок-клубе. Он знал и любил рок и рокеров.

Сергей Матюхин объездил полмира, снимая передачи о поездках, странах и народах. Он создал поистине грандиозный цикл «География духа», но так и не смог вырваться из душного нищебродского мирка уральского уездного телевидения. За двенадцать лет до нашей поездки я уже направлял его со своими инженерами в Океанию, в Новую Каледонию, с целью промышленного шпионажа на никелевом заводе. (Вообще-то, по образованию я металлург.) Шпионаж не получился: французы уже давно отказались от устаревшей технологии, которую я хотел стырить. Но фильм Сергей снял прекрасный, и в 2011 году я позвал его и Алексеева с собой, чтобы они делали кино про нашу экспедицию.

Вопреки сходству фамилий, профессий, возраста и биографий, Матвеев с Матюхиным в Путешествии выступили глубочайшими антагонистами. И не только потому, что Матвеев был коротеньким и лысым, а Матюхин длинным и волосатым. Их стародавнее знакомство оказалось историей ненависти, бережно пронесенной через долгие годы. Насколько я понял, вражда зародилась еще в те доисторические для меня времена, когда юный студент-филолог Матюхин отправился на практику изучать диалекты мансийского языка в юрты, редко разбросанные в тайге Северного Урала. Руководителем экспедиции был отец Андрея, Александр Константинович Матвеев, основатель уральской топонимики и будущий член-корреспондент академии.

О самом конфликте известно немного. В нем фигурируют эгоистичный начальник, ушедший на охоту с единственным ружьем. Топор, шутливо врученный юному Матюхину для самообороны. И медведь, не вовремя забредший в лагерь лингвистов.

Забегая вперед, скажу, что как бы мне ни хотелось приврать, даже пред смертным одром, забрезжившим перед всеми нами в этом походе, Матюхин и Матвеев так и не примирились. Да и не могли, поскольку существовали в не пересекающихся мирах. Матвеев вообще не пьет, а Матюхин не переносит табачного дыма.

Моя дочь Анастасия к тому времени окончила третий курс Щукинского театрального института, и уже прописалась в маленькой квартирке на Арбате, которую мы ей подарили. Чтобы читатель не заподозрил меня в любви к собственной дочери, я не буду слишком много рассказывать об ее уме, красоте, доброте, музыкальном и актерском таланте. В конце концов, сколько бы я ни рассказал, все равно будет мало!

Тогда ей только исполнилось полных двадцать лет, и она жила своей бурной внутренней жизнью, никак не связанной с окружающим миром. На острове Раротонга доброжелательные туземцы расположили ее пляжный лежак прямо под кокосовой пальмой. И когда кокос сантиметров тридцати в диаметре упал и разбился рядом с ее головой, Стася, так мы зовем Анастасию, степенно повернулась ко мне и с укоризной спросила: «Папа, зачем ты бегаешь и кричишь?»

Ее брату Михаилу еще только 16. Тогда это был нескладный подросток, уже переросший меня на 10 сантиметров. 182 сантиметра – пока рекорд в нашей семье. Ему предстоит принять важное участие в нашем Путешествии, для него наш путь станет тропой взросления и возмужания, и я это опишу в следующих главах. А пока он просто хороший добрый парень, для которого все происходящее вокруг скорее спорт, чем некое политическое и экономическое действо. И еще, конечно, заслуженный отпуск перед университетом. Он поступил на стройфак, и я должен привезти его домой до начала занятий.

Я сам – Антон Баков. Сын инженеров Уралмаша. Металлург, бизнесмен, политик. Второй раз женат, растерял друзей. Растолстел, постарел и превратился в маленького смешного бородатого толстячка средних лет. К 2011 году у меня оставался только небольшой бизнес по строительству поселков в пригородах Екатеринбурга, который не мог бесконечно долго кормить моих немногочисленных сотрудников и многочисленных родственников.

Теперь я понимаю, что властная мать, гениальный отец, советская школа и блестящие способности сыграли со мной злую шутку. Но когда я рос, и речи еще не шло о «синдроме отличника». Мне нравилось играть по правилам, потому что я выигрывал. Выигрывал экзамены и олимпиады, довыигрывался до Ленинской стипендии. Потом, занявшись бизнесом, я с удовольствием читал новые законы и использовал их, чтобы выиграть уже не оценки, а деньги. Читал законы о выборах и выигрывал выборы.

В 1987 году, когда я учился на четвертом курсе университета, я основал мою первую фирму, туристическую, которая быстро стала крупнейшей в городе, через пару лет с друзьями я создал авиакомпанию, занимался издательством, выборами, в 31 год даже вышел на работу по специальности – директором огромного металлургического завода. Дважды становился вторым: на выборах мэра Екатеринбурга в 29 лет и на выборах губернатора Свердловской области в 37.

Карьерный пик я пережил в 2007 году, когда был начальником по выборам в партии «Союз правых сил» и депутатом Госдумы. В чем-то мы просчитались, и все пошло не так, как планировалось. Против нас ополчился лично Путин. Партию закрыли. Я попал в черный список Кремля, против меня сфабриковали уголовные дела. Моим товарищам пришлось еще хуже: Бориса Немцова убили, Егор Гайдар умер, Борис Минц бежал в Лондон, а Никиту Белых посадили в тюрьму. Я с трудом, но выкарабкался. Спасибо, Господи, и Чубайс помог.

Только в России мне все пути оказались закрыты. Впрочем, путь в политику закрыт для подавляющего большинства россиян. Например, когда осенью 2010 года я помог моему другу Константину Бабкину, совладельцу завода Россельмаш, создать более чем 50-тысячную «Партию Дела», Минюст не глядя отказал нам в регистрации!

Трезво оценив немереное здоровье Путина, стабильный состав его команды и их общее нежелание что-либо менять, я легко посчитал, что всегда буду в проигрыше, как минимум лет до 65, а то и до могилы. И решил больше не играть в их шулерском казино. Я оказался перед выбором: либо эмиграция, либо игра по своим, и только своим правилам. Но до того как я принял решение, меня отвлек от моих тягостных раздумий, буквально оставив без штанов, кризис 2008-го. Накопить на новые штаны удалось только к 2011 году.

И вот чуть оправившись от кризиса, скопив первые копейки, я, подобно тому, как детеныш морской черепахи пробивает скорлупу своего яйца, ломаю лбом границу Российской Федерации и по коралловому песку устремляюсь к теплым и как бы безопасным водам Тихого океана. Плюх! И мы плывем!

Плывем мы ни много ни мало заново провозглашать Российскую империю. Потому что я, наконец, сформулировал задачу: заниматься Россией, но вне России. К тому времени у меня уже был список из одного континента и 13 необитаемых островов, открытых нашими имперскими моряками, но потерянных при советской власти. Но в Антарктиду мы отправились чуть позже, в 2013-м, а в 2011 году мы зафрахтовали чудесную яхту «Южный Крест», чтобы доплыть до одного из «утерянных» островов – атолла Суворова, расположенного посередине Тихого океана.

Идея была простая. Российская Федерация – правопреемник СССР, а у Российской империи нет правопреемника. Почему бы его не создать? Тогда мы сможем претендовать на открытые русскими моряками острова. Например, та же Япония требует у нас южные Курилы на севере, а на юге сама захватила наши острова Бородино без всякого согласия России или СССР. Может, поторгуемся? Неужели это никому не нужно?

Вот с такой абсолютно простой, приземленной, прагматичной мыслишки началось мое превращение в монархиста! Но в 2011 это еще не политика и не убеждения, даже не идея, так, идейка. Назови кто меня тогда монархистом, я б долго смеялся. Монархисты тогдашние – люди с безумными глазами, в самодельных мундирах, обвешанные картонными медальками. Один такой стоял у нас в Свердловске у памятника Ленину на центральной площади месяцами, подняв над головой красный пластмассовый меч. И я – умник, хитрован, интеллектуал и вполне успешный бизнесмен. Разве что политик незадачливый. Казалось, что у нас общего? А вот как вышло. Воистину неисповедимы пути Господни!

Атолл Суворова прекрасен: кокосовые пальмы, коралловый песок, чудесная лагуна – природная гавань. При этом он невелик, и необитаем, и назван не совсем в честь великого полководца. Он назван в честь корабля, названного в честь генералиссимуса Суворова. На этом корабле наш великий мореплаватель Михаил Лазарев и открыл атолл 17 сентября 1814 года.

Не я первый положил глаз на Суворов, или, как говорят англоязычные, Суварроу. Редкий случай, но всех здешних жителей знают по именам. Потому что такой житель был всего только один – мрачный мизантроп, новозеландец Том Нили. Он прожил на Суворове отшельником более 15 лет, правда, с двумя перерывами, во время которых издал прославленную книгу о своем отшельничестве «Остров для себя». Том Нили – человек-остров, человек-страна, человек-государство. Сам себе царь, сам себе священник, в прямом соответствии с Откровением Иоанна Богослова.

Что-то подобное нужно и мне, а может и не только мне. Россия, где не перекрывают кислород, не бьют тех, кто высовывается, и не пытаются заставить всех бежать со скоростью самого медленного бегуна. Каких успехов добилась бы наша страна, если бы наши власти не вставляли палки в колеса нашим гражданам?

Интересно, каково это – создать свое государство? Может, на таком малом примере мы выясним что-то важное для «большой» России. Не зря же ученые делают опыты в пробирках, а не на промышленных агрегатах? Знал ли я тогда, на какую скользкую дорожку ступаю, и куда она меня заведет? Разумеется, нет.

Два слова о поездке. В принципе ее нельзя считать слишком утомительной. Мы, жители окраин цивилизации, привыкли порхать по воздуху как ангелы. Два часа в самолете от Екатеринбурга до Москвы для нас, уральцев, также естественны, как для москвича обычная двухчасовая пробка. Жаль, что я перед вылетом сломал копчик, ловко сев на стальной подлокотник дизайнерского стула. Особенно мне запомнились часов 12 полета от Москвы до Гонконга, и еще 12 – до новозеландского Окленда. Стюардессы принимали меня за репетирующего акробата-эквилибриста.

Зато потом мы всего-то три часа летели назад, на север, до главного из островов Кука – Раротонги, где в аэропорту нас встретил воспетый позже Андреем Матвеевым черный петух. Я не шучу: повесть о нашем путешествии, написанная Андреем и опубликованная в культовом журнале «Урал», так и называется «Черный петух Раротонги». Хотя потом выяснилось, что петухи разных мастей, заполошно орущие посреди ночи, – бич всех островов Океании.

Но проблема не только в петухах, которые встретили нас в здании аэровокзала, хотя никакого здания там не было, только навес. Наша телевизионная группа не смогла пройти паспортный контроль, поскольку надо было заполнить какие-то никчемные бумажки. К сожалению, Сергей Матюхин внезапно забыл английский язык, а трезвый Толя Алексеев его никогда и не знал. Это было бы смешно, если б крошка-самолетик бомбардье уже не ожидал нас на летном поле. Наконец, пограничники смирились и выдали нам ценный груз в лице нашей съемочной группы. И мы полетели дальше.

Мы еще вернемся на остров Раротонгу и узнаем, что его площадь всего 67 квадратных километров, и в центре его – неприступная поросшая джунглями гора Те Манга высотой 658 метров, а вдоль берега идет кольцевая автодорога и стоят домики – это столица Островов Кука, городишко Аваруа. Здесь живет 15 тысяч человек, из них три тысячи новозеландцы, а остальные полинезийцы.

Когда-то здесь было три королевства, а королей называли арики. В 1858 они объединились в королевство Раротонгу и приняли красный флаг с белой горизонтальной полосой посередине и тремя синими звездами. С 1888 года Британия взяла королевство под защиту, как протекторат, но в 1900-м парламент Новой Зеландии аннексировал острова Кука и низложил последнюю королеву Макеа Такау.

В 1965 году Острова Кука были деколонизированы, и ныне являются независимым государством в свободной ассоциации с Новой Зеландией. Что такое свободная ассоциация никто не знает. Просто в 1960 году Генеральная ассамблея ООН постановила, что это один из законных способов деколонизации, а что это такое, не пояснила. Сначала этим способом активно пользовались британцы на Карибах, но там от ассоциации с Британией все быстро отказались.

Сейчас только пять независимых государств в мире официально находятся в свободной ассоциации: Острова Кука (21000 жителей) и Ниуэ (1611 жителей) – с Новой Зеландией, а также Маршалловы острова, Федеративные штаты Микронезии и Палау – с США. На самом деле таких государств больше, только термин не используется. Только в Европе это и Ватикан и Сан-Марино – с Италией, и Монако – с Францией, и Андорра – с Францией и Испанией, и Лихтенштейн – со Швейцарией. Малые страны не могут выполнять все государственные функции, и часть их делегируют крупным государствам.

Честно сказать, сейчас Новая Зеландия отвечает только за международные связи и оборону своих ассоциированных государств. Но поскольку в этом очень отдаленном регионе нет никакой военной угрозы, а международные связи острова давно взяли в свои руки, единственным рычагом влияния для новозеландцев осталась финансовая помощь. Но в этом с ними весьма успешно конкурирует Китай. Россия там, разумеется, вообще никак не представлена.

Но пока мы только летим. На крохотном бомбардье с тремя сиденьями в ряд мы ковыляем над бескрайним Тихим океаном с Раротонги на атолл Аитутаки. И я с ужасом наблюдаю, как при виде симпатичной стюардессы жизнь и английское красноречие не просто возвращаются, а буквально захлестывают Сергея Матюхина. «Побьют или посадят?» – с тоской думаю я.

Мы летим на Аитутаки, это прекрасное место, но, как выяснится позже, мы совершаем большую непоправимую ошибку. Остров Аитутаки расположен в южной части архипелага Кука, в 247 км к северу от острова Раротонга. Это всего 18 квадратных километров суши и 1700 жителей. Там прекрасные чистейшие пляжи, но для нас это неважно. Это просто способ приблизиться к атоллу Суворова на 247 километров и ускорить наше движение на север к экватору.

Быстро темнеет. Мы садимся. Напомню, что дело происходит в южном полушарии, где мои дети как дома, и с удовольствием показывают новичкам созвездие Южного Креста. Все пешком бредут к маленькой сторожке – единственному зданию аэропорта. Туда же подвозят наши чемоданы и перегружают на машины из мотелей. Матюхин, похоже, понравился стюардессе, во всяком случае, он на свободе и едет с нами.

«Рино», мой первый мотель в Океании, производит тягостное впечатление. Теперь-то я знаю, что он был неплох, все познается в сравнении. Мебель, неработающие телевизор и кондиционер, все будто из шестидесятых, сломано, но не выброшено. Дети падают в кровати, а мы с Матвеевым идем к океану. 10 метров от дверей номеров. Тепло, но купаться не тянет. Черная ночь, одна из тех, о каких говорят, что не видно пальцев вытянутой руки. Мы возвращаемся в комнаты.

Стук в дверь через пять минут. И снова здравствуйте, Матюхин! «Я умираю», – шепчет Сергей, и пена пузырится на его белых губах. Бедняга выпил бутылочку фанты из номера, не зная, что в ней налито моющее средство. Следующие десять минут я присутствую при конфликте цивилизаций, в котором обе стороны правы. Полинезийцы совершенно справедливо заявляют, что только идиот будет пить моющее средство. Не менее прав и Матюхин, утверждающий, что только идиот наливает моющее средство в тару для пищевых продуктов.

Мой друг албанец Бенито Доки в таких случаях пожимает плечами и говорит: «Балканс!» У нас говорят: «Это Россия, детка!» В Океании таких поговорок нет, но исполняют они круче всех. Да, и если вас заинтересовала дальнейшая судьба Матюхина, то он выжил.

Утром нас будит громкая песня. Мимо мотеля медленно проезжает огромная 200-килограммовая полинезийка на крошечном мопеде и громко и очень красиво поет. Ограниченная пищевая база островов и отсутствие контрацепции еще недавно заставляли островитян регулировать численность населения при помощи каннибализма. В этих условиях выживали самые крупные и самые сладкоголосые особи. Поставки с большой земли риса, пива и сладких напитков, к сожалению, превратили жителей Океании из грозных воинов-великанов в самых больших в мире жирдяев. Но поют они по-прежнему прекрасно.

Утром мужчины идут купаться. Стася, как и подобает актрисе, решила сесть на диету, чтобы не поправиться на сытной корабельной пище. Да и тренажерного зала на яхте нет. Только камикадзе дерзнет позвать купаться голодную женщину. Мы с Мишей на цыпочках выходим из номера. Господи, какой восторг! Сколько лет мы не купались в Тихом океане, наверное, со времен нашей поездки на Большой Барьерный риф в Австралии.

Но плавание, как, известно, возбуждает аппетит. К нашей радости мотельские толстухи уже вовсю накрывают праздничный стол, затейливо препарируют крупные плоды папайи, тащат к столу скворчащую яичницу и прочие разносолы. Ой, что это? Богатырши дружной стайкой рассаживаются вокруг стола и начинают уплетать завтрак за обе щеки! А мы, как же мы? А на вас завтрак не заказан. А можно заказать? Увы, нет продуктов!

Наконец, мы находим стейки в соседнем мотеле. Жаль, что они не всем по зубам. Больше всех радуется Андрей Матвеев, не догадываясь, чем обернется его чревоугодие буквально через два часа. На тот момент мы все – просто сухопутные крысы, готовые к слиянию с Тихим океаном не более, чем к столкновению с КамАЗом. Единственное, что извиняет нас, это то, что моря на Урале пересохли еще в пермском геологическом периоде.

Наконец, в полдень за нами приезжает женщина на джипе с прицепом для чемоданов. Мы грузимся, и она спрашивает, куда ехать. В порт? Но порт закрыт. 10—11 февраля 2010 года Аитутаки был поражен циклоном Пат. Шторм разорвал крыши, по меньшей мере, 60% жилых домов и повредил другие здания, включая школу и больницу. А главное, перегородил вход в портовую лагуну, и корабли перестали в нее заходить. «Ну, впрочем, мое дело маленькое», – сообщает нам женщина и высаживает нас на берегу, просто на песок, и уезжает. Мы остаемся под палящим 40-градусным солнцем без навеса, вокруг нас все закрыто.

«Киоск, я вижу киоск! Ура! Я куплю дополнительных сигарет!» Это не мираж и не слуховая галлюцинация. Мимо пяти грустно сидящих на чемоданах людей пробегает радостный Андрей Матвеев. Радость не часто посещает Андрея, в обыденной жизни он нытик и пессимист, а еще не выпускает сигареты изо рта. Он – самый заядлый курильщик, которого я знаю, даже хуже Геннадия Селезнева, покойного председателя Госдумы. Последние недели его преследует кошмар, будто он останется посередине Тихого океана без сигарет. И вот ему повезло! Увы, скоро он грустно возвращается и сообщает, что на островах пачка сигарет стоит 17 новозеландских долларов, или 12 долларов США. «Было неудобно ничего не взять, я купил одну пачку», – печально добавляет Андрей.

Еще спустя полчаса, когда мы уже напоминаем полуобморочных аксакалов, восседавших на ящиках с динамитом в «Белом солнце пустыни», сквозь марево и миражи все более отчетливо проступают контуры нашего спасения. Они постепенно принимают форму молодого белого мужчины, чье имя так и осталось для нас загадкой. «Это вы идете на Суварроу?» Несложно догадаться, ведь мы единственные люди в пустом порту. Наши чемоданы и рюкзаки летят в катер, и мы прыгаем вслед за ними. Лодка вылетает из лагуны и направляется к стоящей поодаль в океане яхте нашей мечты. Холодные соленые брызги быстро приводят нас в чувство. И зарождается вопрос, а почему мы не заметили яхту с берега? Черт! Да она совсем маленькая!

В общем, всем желающим зафрахтовать судно я могу дать несколько советов. Во-первых, гуглите до, а не после поездки. Кстати, на Островах Кука тогда интернета еще практически не было. Зато, вернувшись домой, Андрей Матвеев быстро выяснил, что мы путешествовали со знаменитым новозеландским капитаном Полом Грином на его не менее прославленной яхте «Южный Крест», в прошедшем 2010 году чуть ли не месяц дрейфовавшей с 13 (!) пассажирами в бескрайнем и бездонном Тихом океане из-за поломки дизеля и спасенной только береговой охраной. Во-вторых, не доверяйте настоящим морякам размещение пассажиров: если для них спать по очереди абсолютно нормально, то для себя хочется чуть больше комфорта. Не знаю, где размещались 13 человек в 2010-м, но положить шесть человек в 2011-м было просто некуда. И главное, осмотрите корабль перед отправлением, а не после!

Наш хитрый план с Аитутаки вышел нам боком. Если бы мы отплыли из нормального порта Раротонги, я бы понял, что мы не помещаемся на яхте, а также легко можем застрять в этой экспедиции до сентября. Тогда бы я оставил детей загорать на пляже, и они бы гарантированно вернулись в Россию к зачислению Михаила в университет. Благо, авиабилеты в Россию были уже куплены.

Хотя, возможно, я бы просто последовал примеру некоего Джона Кассона из Новой Зеландии. «Злобный» пост этого человека, зафрахтовавшего яхту Пола для путешествия с Мангаревы, крупнейшего острова архипелага Гамбье во французской Полинезии, на Питкерн, также нашел Андрей Матвеев. Вместо запланированных двух недель мистер Кассон с женой пробыли на палубе и внутри судна максимум час. Этого времени им хватило, чтобы увидеть – состояние посудины настолько плохое, что не гарантирует им безопасного перехода до Питкерна, пусть это всего-то 291 морская миля… Но сейчас я стоял на борту «Южного Креста» и махал рукой уплывающему катеру, вместо того чтобы проверить предназначенные нам каюты.

На борту нас радушно встречал тощий долговязый белоголовый старик, тот самый капитан Пол Грин. Тонкие и длинные конечности Пола придавали ему определенное сходство с пауком, тем более что когда он находился на своем рабочем месте в камбузе, он же рубка, капитан мог, не вставая, дотянуться и до плиты и до автопилота. Ибо настоящий морской волк совмещал на судне две важнейшие должности: капитана и кока.

Единственный подчиненный капитана, матрос Мэтью, оказался искателем приключений и любителем татуировок из Канады. Андрей Матвеев, судя по всему, с детства мечтавший, но так и не сделавший себе тату, проговорил с Мэтью все время поездки. Я даже опасался, что привезу его обратно разукрашенного татуировками, как жюльверновского Паганеля. К счастью, полинезийцы татуируют себя крайне мучительным способом «шрамирования», ловко под наклоном рассекая кожу и плоть раньше каменными, а теперь стальными ножами. Кровь льется тазиками. Во всяком случае, по словам Мэтью. Так что детская мечта Андрея Матвеева все еще не сбылась.

Да, и насчет кают. Каюта была, одна, и в ней жил капитан-кок. У него даже был отдельный туалет. Находилось все это на корме, где не так кидает, когда наша скорлупка носом режет волны. Затем камбуз-рубка, с автопилотом, плитой, холодильником и обеденным столом, за которым могло поместиться не более четырех человек, тут же лесенка и люк, ведущие на палубу. Еще дальше к носу, ниже на две ступеньки, без перегородки кубрик с двухъярусной кроватью и с диванчиком напротив. На втором ярусе койки спал Мэтью. Еще ближе к носу – туалетик, в котором можно принять душ, сидя на унитазе. И за узенькой двустворчатой распашной дверцей – нос с треугольным топчанчиком по форме помещения и двумя задраенными иллюминаторами. Итак, несложно подсчитать, что на размещение шести человек у нас было два, максимум три спальных места.

Но пока все только начиналось. Запихав наши семейные чемоданы в нос, как потом выяснилось, это было гениальным решением, я поднялся на корму, где вся наша разношерстная компания наслаждалась солнцем и бескрайней пустотой ярких и абсолютно пустых небес и вод. Кстати, Острова Кука лежат в стороне от корабельных и самолетных коридоров, за трое суток плавания мы не встретили ни одного судна, ни морского, ни воздушного. Правда, до земли было рукой подать. Всего пять километров, но в глубину.

Увы, скоро выяснилось, что все наслаждаются поездкой по-разному. Бог честно разделил нашу компашку на агнцев и козлищ поровну, пополам. Первым расстался со стейками Матвеев. Затем мы едва успели ухватить за ноги нелепо перегнувшегося через бортовой поручень Матюхина. Дядя Толя деликатно уединился в единственном туалете, но наибольшим шоком для меня стала жесткая морская болезнь нашего «матроса» Мэтью. Впрочем, на судне он был просто уборщиком, помогайкой и сторожем во время длинных стоянок в порту. К 30 годам объехав полмира, Мэтью ничему не выучился и не освоил никакой профессии. Позже выяснилось, что на Пола он работал за еду, пиво и койку на яхте.

Человеку не так много нужно, чтобы возгордиться. И я гордо взирал на своих розовеньких деток, окруженных позеленевшими земляками. Меня морская болезнь тоже не коснулась, и я даже задумался, что, быть может, наша семья создана для покорения морских просторов, а не для пресной сухопутной жизни. Что ж, до опровержения этого дурацкого предположения оставалось не более двух часов.

Вечерело. Детки засиделись на корме. Рядом с ними сидел бледный, но твердый Алексеев. Матвеев страдал, сидя в камбузе, Матюхин и Мэтью – лежа в кубрике. Надо же, три Матфея на корабле! Пол уединился в каюте, нас вел автопилот. Я тоже попробовал уснуть на топчанчике в носовом отсеке. Это оказалось непросто. Через какое-то время я невольно начал перекатываться от борта к борту. Поначалу меня это даже забавляло. Но появился новый звук, это «заиграл» стеклопластик борта. «Наверное, так и надо», – думал я сквозь полудрему.

И тут мы как врезались! Меня всего окатило ледяной, как мне показалось, морской водой. «Вот тебе и стеклопластик», – подумал я, убегая от волны. К сожалению, я так энергично покинул носовой отсек, что одна из створок двери слетела с петель и упала на несчастного, распростертого в проходе. По-моему, мне все-таки удалось через него перепрыгнуть или… почти удалось.

Я распахнул дверцу капитанской каюты и прямо в заспанную рожу прокричал Полу: «Вотер, вотер!». Затем я выскочил на палубу и полетел на своих детей, вцепившихся в скамейку на корме. Стемнело, я не заметил, что палуба залита водой, и поскользнулся. Дуракам везет, и мой пируэт не закончился в океане. Дети меня поймали. «Вы знаете, где здесь спасательный плот?», – как бы невзначай поинтересовался я. И только тут заметил, что Толя Алексеев привязал себя к сиденью корабельным канатом.

Следом за мной на палубу вылезли Пол и Мэтью и стали спускать парус. Вообще-то, «Южный Крест» – дизельная яхта, но соляра стоит денег. Да и два движителя – парус и двигатель – позволяют судну развить гораздо большую скорость, чем один. Просто пока команда спала, а автопилот направлял нас кратчайшим путем к атоллу Суворова, переменчивый Тихий океан перестал быть тихим. Ветер резко усилился и погнал нашу лодочку во всю прыть. К сожалению, он же поднял волны, из-за которых я так резво кувыркался на топчанчике, а Толя привязался к скамейке. Закончилось все закономерно: волны начали перехлестывать через палубу, и наконец, нос «зарылся» в особо высокую волну. Бабах! Это я и принял за столкновение, точнее, это и было столкновение яхты с многотонным валом воды.

Корпус из стеклопластика выдюжил, в отличие от плохо задраенных иллюминаторов, которые открылись и окатили меня двумя струями морской воды. Ну, уж такой корабль. Он недалеко ушел от безалаберного неухоженного мотеля, в котором мы ночевали на Аитутаки. Очевидно, дело в том, что капитана Грина привезли в Океанию из Лондона, когда ему не было еще и двух лет. И он сумел полностью усвоить пофигизм тропиков, до которого хваленому русскому пофигизму, как до Луны, уж поверьте моему опыту.

Чего только не происходило с его задрипанной лоханью в нашем плавании. Трижды ломался дизель, порвалась тяга между автопилотом и рулем, и корабль закрутился на месте (Мэтью даже пришлось держать самый настоящий штурвал, пока Пол занимался починкой). Далеко неполный перечень наших ЧП, о других я напишу чуть ниже. А пока корабль без паруса замедляет ход, скачки на волнах становятся мягче.

Я поворачиваюсь к моим мокрым и замерзшим детям, вспоминаю бешеное родео яхты по волнам и скользкую палубу, и спрашиваю: «А если один упадет за борт, что будет делать второй?» «Прыгнет спасать его», – без тени сомнения выпаливает Стася. «Глупая, лучше потерять одного ребенка, чем двоих. Подумай, легко ли будет найти пловца в кромешной темноте среди таких волн».

Мы спускаемся вниз. И тут выясняется, кто на корабле самый невезучий. Оказывается, это Андрей Матвеев устал сидеть на стуле в камбузе и решил прилечь на диванчик. Буквально через пять минут столкновение с волной швырнуло его на пол в проход, бедняга так шабаркнулся, что даже не заметил, как на него упала дверь, а потом по нему пробежал я. Андрей жалобно постанывает, но капитан-кок-доктор Пол ставит ему диагноз: ушиб. Починив, хотя бы морально, Андрея, кэп берется за ремонт двери.

Я искренне восхищен золотыми руками Пола, он может починить все что угодно. Правда, эта вещь скоро опять сломается, но он будет чинить ее снова и снова. Это не имеет отношения к финансам, это состояние души. Я это понял, когда, вернувшись на Раротонгу, проехал на поломобиле. Я думаю, что на всемирном конкурсе самых развалившихся автомобилей машина Пола заняла бы весьма достойное место. Да и яхта бы неплохо выступила в своем классе.

Намаявшись, мы сгоняем болезного Матвеева на угловой диванчик в камбузе, где он пытается заснуть, свернувшись в колечко, а сами устраиваем втроем кучу-малу на диване в кубрике. Матюхин героически уступает нижний ярус койки Алексееву, и устраивается в коридорчике, ведущем в носовой отсек. Спать на носу больше желающих нет. И это правильно, потому что погода продолжает ухудшаться.

Утром я осторожно выползаю из-под детей и выглядываю в иллюминатор. За окном тропический ливень стеной, люк на палубу задраен, внутри жуткая духота и запах немолодых мужчин. Качка больше, чем вчера, океан штормит, и наша 18-метровая скорлупка, как Ванька-встанька, переваливается с боку на бок.

Через пару часов просыпается Пол и готовит на завтрак макароны с томатным соусом и цыпленком. У измученных морской болезнью нет аппетита, Стася на голодовке. Мы с Мишей и капитаном садимся завтракать. К нам робко присоединяется Мэтью, но не успевает он прикоснуться к еде, как очередной вал накреняет нашу посудину. Яхта практически ложится на бок. Мы сами, наш стол и Мэтью, на прикрепленном к борту табурете, подымаемся вверх и нависаем над противоположной стенкой камбуза, где мойка и плита. В этот момент табурет, любовно приколоченный золотыми руками мистера Грина, отрывается от борта и летит вместе с Мэтью вниз. Матрос ловко бьется макушкой о борт и каким-то невероятным образом умудряется надеть тарелку себе на лицо. Когда он поворачивается к нам, все невольно ахают. К счастью, это не кровь, а просто кетчуп.

Откушав, я интересуюсь нашим местонахождением. Наш автопилот – это обычная программа в капитанском ноутбуке, не считая, конечно, механизма, двигающего руль. По ноутбуку видно, что за ночь нас вынесло к коралловому атоллу Палмерстон. Этот остров состоит из 35 песчаных островков, находящихся в пределах кораллового рифа, окружающего лагуну. Общая площадь суши – 2,1 км². Площадь лагуны – 14,57 км², а ее длина – 11 км. На всех островах атолла растут кокосовые пальмы, панданусы и другие деревья. Рек нет, жители собирают дождевую воду.

Палмерстон был открыт капитаном Джеймсом Куком 16 июня 1774 года. Однако на острове он высадился только 13 апреля 1777 года. Остров был назван Куком в честь Генри Пальмерстона, бывшего тогда одним из лордов Адмиралтейства. Но прославил этот атолл совсем другой человек.

В 1863 году выходец из английской глубинки, корабельный плотник и бондарь Уильям Мастерс прибыл на Палмерстон с двумя полинезийскими женами. Впоследствии он взял еще третью. Он оставался единоличным правителем острова до своей смерти в 1899 году. После себя Мастерс оставил большую семью с 17 выжившими детьми, а общая численность жителей колонии к тому времени составила около 100 человек. Все они являлись потомками Мастерса и его трех жен.

В 1901 году британский представитель на Раротонге полковник Гуджеон назначил старшего сына Уильяма Мастерса – Джоэла – британским представителем и судьей на острове. В 1923 году ураган уничтожил все пальмы на Палмерстоне, а также все дома островитян. Жители были эвакуированы на Раротонгу. Позднее островитяне еще несколько раз покидали остров после разрушительных штормов, но часть из них возвращалась на остров.

Со временем потомки Мастерса образовали отдельный народ – палмерстонцев. Все они, как и жители его родной деревни, говорят на английском с глостерширским акцентом. Ко времени смерти самой младшей дочери Уильяма Мастерса, Титана Танги, в 1973 году, более тысячи палмерстонцев жило на Островах Кука и в Новой Зеландии. Кстати, жена Томаса Нили, от которой он сбежал на атолл Суворова, также принадлежала к этому плодовитому племени.

В 1954 году семья Мастерсов безвозмездно получила Палмерстон в полную собственность. В настоящее время на острове живут 63 представителя трех ветвей семейства, произошедших от трех жен патриарха. Браки внутри каждой из групп запрещены. Атолл Палмерстон не намного больше атолла Суворова, но Мастерс выбрал свою стратегию, отличную от стратегии Нили, и оставил после себя не книгу, а целый народ.

Матюхин слабым голосом просит ссадить его на берег. Я смотрю на мое потрепанное воинство и понимаю, что еще 10 таких ночей выйдут нам боком. Пока не поздно, пора поворачивать на юг, на Раротонгу. Черт с ним, с атоллом Суворова, провозгласить возрождение Российской империи можно и в международных водах. Против возвращения в цивилизацию возражает только Миша, он считает это неспортивным. Стася не принимает участия в обсуждении, уткнувшись в какую-то книжку.

Итак, решено: поворачиваем!

Переход до Раротонги займет двое суток, и значит, пора снимать фильм. Увы, дождь льет как из ведра, кораблик ложится с одного бока на другой, и даже дети не лезут на палубу. Придется обойтись павильонными, точнее камбузными, съемками. Дикая жара, духота, пот заливает мое лицо. Я надеваю штормовку на голое тело и сажусь под карту вещать о территориальных претензиях возрожденной империи. Железный Толя, бледный, но решительный, запечатлевает для истории этот момент. Лучшие съемки в моей жизни, даже круче, чем то интервью, которое мы отсняли с Олей Чебыкиной в бассейне с крокодилами. Тогда все-таки была некая нарочитость. Но эпизод в камбузе, болтающемся на безумных качелях волн посередь Великого океана, – брутальный глоток реальности.

К вечеру дождь кончается, и океанское буйство начинает спадать. У наших коллег постепенно проходит морская болезнь. Поистине человек ко всему привыкает! После ужина мы привычно расползаемся по спальным местам. Посреди ночи гаснет свет, и вновь встает главный дизель. Нет электричества! Пол ставит диагноз: кончилась солярка в дизель-генераторе, расположенном на палубе над кубриком. Пять минут, и тяжелые шаги гремят над нашими головами. Капитан на мокрой раскачивающейся палубе отправляет Мэтью, привязанного на канате, чтобы залить топливо в горловину бака. Ура! Да будет Свет! И генератор вновь заработал.

Утром я просыпаюсь потому, что какая-то жидкость капает мне на лицо. У Пола опять отлетел очередной лючок, на этот раз на потолке кубрика. Весь пол залит водой, в ней плавают рюкзаки моих спутников. Я радуюсь, что убрал на нос наши чемоданы, и решаю вытащить шмотки мужиков из воды. Черт! Рюкзак Матвеева чуть не выскакивает у меня из рук. Он скользкий! Это смесь воды и соляры! Придурок Мэтью, заправляя генератор, из-за качки пролил полканистры дизтоплива на мокрую палубу! Теперь эта чудесная смесь повсюду в кубрике.

Впрочем, жизнь все-таки наладилась. До возвращения в порт оставались еще целые сутки. И даже Посейдон сжалился над нами. Видимо, насмеявшись над нашими мытарствами, океан решил, что мы уже прошли некий обряд инициации и достойны вкусить его благ и красот.

И вот. Волны расступаются пред нами. Тучи волшебным образом рассеиваются. И всесильное солнце тропиков мгновенно окрашивает серое небо и свинцовые воды в цвета рекламного глянца. Далее, дабы не переходить на не свойственный мне возвышенный слог, я лучше процитирую нашего профессионального летописца Андрея Матвеева, описавшего съемки на пленэре в «Черном петухе Раротонги».

«Андреевский флаг, не промокший, к счастью, в адской смеси дизельного топлива и морской воды, лежал на столе, готовый к тому моменту, когда его поднимут над яхтой…

– Что делать-то? – спросил капитан, увлеченный нашим безумием.

– Я сейчас речь произнесу, – сказал Антон, – а потом вот этот флаг поднимем!

– А тот? – поинтересовался мистер Пол Грин, имея в виду флаг Островов Кука, развевающийся над кормой.

– А тот надо будет снять! – сказал Баков.

– Может, это и к лучшему! – ответил капитан и послал Мэтью опять на палубу, снимать кукляндский флаг.

Антон же, собрав нас всех и дождавшись, когда будет включена камера, начал произносить речь.

– Сегодня, 20 июля 2011 года, на 19 градусах 23 минутах 43 секундах южной широты и 160 градусах 27 минутах 18 секундах западной долготы шестеро русских людей, Антон Баков, это я, Сергей Матюхин, Андрей Матвеев, Анатолий Алексеев, а также мои дети – Михаил Баков и Анастасия Бакова, приняли решение воссоздать Российскую империю. Сегодня мы приняли конституцию этого государства, которая позволит нам претендовать от имени русского народа на те великие открытия, которые были сделаны нашими капитанами в XIX веке в Тихом океане и в Антарктическом поясе. Это десятки островов, это коралловый рай, это пальмы, это возможность сделать жизнь в России чуточку южнее, красивее, а самое главное – отстоять свои права! Потому что невозможно только отдавать – надо все-таки что-то и свое считать!

– Сегодня мы находимся в южной части нашего земного шара, в Южном полушарии. Здесь нет владений Российской Федерации, но есть владения, на которые претендует Российская империя. И лучше русскому народу иметь два государства, которые бы дополняли друг друга, а впоследствии, возможно, каким-то образом объединились, нежели потерять то, что добыто трудами и, между прочим, смертями наших моряков! – продолжал Антон.

А я вдруг проникся торжественностью момента и подумал, что это все уже не похоже на пусть и хорошо спланированный, но хепенинг, нет, происходит действительно что-то такое, что, вполне возможно, окажет в дальнейшем влияние не только на наши судьбы, но и на судьбы других людей, а вот как, и каким образом»…

Тогда-то в 2011-м я об империи и знать еще ничего не знал. Точнее знал, как и все отличники еще советской школы, что Петр Первый выиграл Северную войну со шведами и провозгласил себя в 1721 году императором, а Россию империей. И просуществовала эта империя то ли до февраля, который был в марте, то ли до Октября, который наступил 7 ноября 1917 года, итого 196 лет. Потому что империя – это очень плохо, а империализм – это вообще самый злобный капитализм и тюрьма народов по совместительству, на полставки.

Изучали мы этот бред на уроках по истории СССР, которая начиналась еще при первобытнообщинном строе. Затем Советский Союз основывал свою первую столицу Киев, но, настрадавшись от монголо-татарского ига, переезжал в Москву, чтобы порадоваться за Ивана Грозного и вновь вернуться на Украину с Тарасом Бульбой и Богданом Хмельницким. Тут как раз и наступало утро стрелецкой казни, после которого молодому Петру разрешили бриться, курить и носить немецкий кафтан. Потом мы снова всех-всех побеждали, впрочем, Мамай, Наполеон и Гитлер были удостоены поименного упоминания. Ленин привозил нам светлое будущее на бгоневичке, а Гагарин лично летал в космос, чтобы рассказать нам, детям, про отсутствие там бога. Ну а дальше уже оставались мелочи: борьба мирного атома за мир во всем мире и изучение трилогии дорогого Леонида Ильича.

Поэтому до всего, включая понятие «империя», пришлось доходить своим умом. В конце концов, я выяснил, что слово «империя» используется в нескольких значениях, вплоть до иронического (империя сумок, суши, стиля, страсти…). Но нас интересуют лишь два из них: во-первых, государство во главе с императором, во-вторых, сложное по форме устройства государство, подчиненное центральной власти.

Легко заметить, что первое определение часто противоречит второму. Например, современная Япония не является империей, хотя имеет императора, а Советский Союз (империя зла) и США (добавьте любое ругательство) – империи и без всяких императоров. Ну и насчет подчинения центральной власти тоже не совсем верно, вспомним 30-летнюю и другие войны в Священной Римской империи, Мухаммеда Али-Пашу Египетского в империи Османов, и прочая.

Поэтому я лично предлагаю следующее определение: империя – исторически сложившийся конгломерат государственных образований, обладающих либо политической, либо культурной, либо религиозной, либо языковой, либо идеологической общностью, необязательно находящихся между собой в союзнических отношениях. Полагаю, что в разные периоды времени у империи могут меняться границы и доминировать разные критерии общности.

Вот всего несколько примеров того, как менялись идеология и идентификация нашей империи. В начале правления немочки Екатерины Великой в 1764 году немецкий ученый Шлёцер получил августейшее указание легитимизировать территориальные приобретения на Украине и немецкую колонизацию Российской империи «норманнской теорией».

Так далекий Киев стал «матерью городов русских». А папашей государства Российского стал немчура Рюрик. Кстати, наплыв немецких «варягов» в Россию был столь велик, что даже пришлось временно приостановить прием новых переселенцев до обустройства уже въехавших. В 1765-м в России было основано 12 немецких колоний, в 1766-м – 21, в 1767-м – 67.

Однако после превзошедших все ожидания российских успехов в Русско-турецкой войне 1768—1774 годов у Екатерины появились уже новая мифологема, связанная с Византией и Константинополем, а также внук Константин. С тех пор Константинополь заботил наших императоров больше, чем захолустная Москва, которую вполне можно было сжечь и отдать французам.

Вот уж зловредный городишко этот Константинополь! До чего ж роковую роль он сыграл в истории России! А все от того, что шибко умной немецкой принцесске не рассказали, что третий Рим – это Москва. Вот она и размечталась о завоевании второго Рима – Константинополя, что, в общем, и сгубило династию ее потомков. Ибо собрать коллекцию вторых и третьих Римов в одних руках явно в Божьи планы не входило, это вам, дамочки, не сумочки коллекционировать!

После крушения Западной Римской империи, известной, как Священная Римская империя, Александр Первый и Николай Первый вообще полагали Россию единственным наследником обеих Римских империй, гегемоном Европы и защитником христиан в Турции, и мечтали о Константинополе. Из-за этой мечты Александр в 1817 году развязал Кавказскую войну, продолжавшуюся 47 лет, а Николай рассорился со всей Европой и проиграл Крымскую войну. Кстати, именно при императоре Николае Первом некто Уваров по примеру немецких романтиков изобрел славянскую Народность, ставшую частью его знаменитой триады.

Александр Второй продолжил славянофилить и воевать на Кавказе и Балканах, без боя уступив Западную и Центральную Европу своему дяде кайзеру Вильгельму Первому. Еще он продал Аляску. Потому что бредил Константинополем.

Последний император, Николай Второй, также считал себя государем всех славян и поддерживал панславизм. При этом Российская империя имела три протектората: Хиву, Бухару и нынешнюю Тыву, зоны влияния в Маньчжурии, Монголии и Иране, сателлитов в Европе: Сербию и Черногорию, а также два государства, «нераздельно связанные» с императорским престолом династической унией: Царство Польское и Великое княжество Финляндское. Этого, конечно, Николаю Второму было мало, и из-за Константинополя он развязал Первую мировую войну.

Не буду подробно касаться «империи зла» большевиков, тщетно пытавшихся сплотить СССР марксизмом при Троцком, но вынужденных вернуться к уваровской триаде Православие – Самодержавие – Народность, где православие просто заменили марксизмом. При Сталине получилось: Коммунизм – Вождь – Народность. Панславизм почти случился и получился бы точно, если б не предательство югославского Броз Тито, из-за которого пришлось перебросить все силы на восток и развязать Корейскую войну.

Нынче этот исторический «литмонтаж» аукнулся нам странным «Русским миром», православной КПРФ и культом единственного царя – националиста Николая Второго, чье царствование подарило нам матрешку, балалайку, буденовку и большевиков.

В общем, надо быть полным идиотом, чтобы считать, что «можно проснуться в другой стране». Изменения не пишутся на бумаге, а происходят в умах людей, все остальное иллюзии.

Люди очень консервативны, они обучаются только на примерах своего окружения. К счастью. Иначе бы Пол Поту удалось бы создать идеального человека коммунистического общества, и этот сверхчеловек поубивал бы все человечество мотыгами.

Слава Создателю, не наделившему нас талантами создавать «новых» человеков.

Достаточно того, что мы тех, кто по его и нашему образу и подобию, неплохо тиражируем.

Впрочем, это я сейчас такой умный, в августе 2018 года, а тогда, в июле 2011 года, наслаждаясь незапланированным пляжным бездельем на Раротонге, я думал совсем о других вещах, более приземленных и насущных.

Международный аэропорт Раротонги

Остров Раротонга

Последняя королева Раротонги

Мотель Рино, остров Айтутаки

На «Южном кресте»

На «Южном кресте»

Анатолий Алексеев

Михаил Баков и Андрей Матвеев

Сергей Матюхин

Стасин кокос

Хитрая рожа. Похоже что-то задумал

Парламент островов Кука