Читать книгу Хольмградские истории: Человек для особых поручений. Самозванец по особому поручению. Беглец от особых поручений (сборник) - Антон Демченко - Страница 6

Сказать, что князь Телепнев меня удивил, значит ничего не сказать. Он еще и уважать себя заставил, в прямом смысле, а не в том, что подразумевал поэт. Хитрец каких мало, этот князь. А уж когда мы начали торговаться… Думаю, это было забавное зрелище. Обе стороны понимают, что деваться им некуда, но при этом вежливо улыбаются и даже кое в чем уступают друг другу. Результатом наших двухчасовых переговоров стало соглашение о совместной работе над проектом «Лед». Именно так. По настоянию самого главы Особой канцелярии был приглашен стряпчий, который, чуть не падая в обморок от вида своего клиента (князя Телепнева, я имею в виду), заверил составленный нами документ, с красующимися под ним подписями и отпечатками больших пальцев, как моего, так и князя, после чего подписал обязательство о неразглашении полученной информации и был выпровожен на свежий воздух, с огромной фиолетовой ассигнацией в бумажнике и оригиналом соглашения в саквояже. Суть проекта в документе не приводилась, формулировки были очень обтекаемы, а вот обязанности сторон, наоборот, изложены скрупулезно. И в их числе значились как мое обязательство по работе в проекте, в качестве испытателя (лабораторной крысы, проще говоря), так и жалованье, которое Особая канцелярия обязалась мне выплачивать. Приятно… Если мне еще доведется это жалованье прогулять, будет вообще замечательно. Впрочем, больше вознаграждения меня удивило присутствие стряпчего, конечно.

– Я-то думал, вы меня вообще засекретите, князь, – проговорил я, едва за стряпчим закрылась дверь. – А тут какой-то посторонний крючкотвор… Он ведь настоящий, а не подсадной? Уж больно натурально норовил в обморок упасть.

– Естественно, настоящий. И даже не прикормленный, между прочим. А что касается «засекречивания», то я не вижу сколько-нибудь стоящего повода, для таких действий, – пожал плечами Телепнев. – Если через два месяца вы покинете стены нашего учреждения? И «тайна» будет невозбранно гулять по территории государства… Исходя из вашей логики, я должен был бы по окончании исследований прикопать ваше тело где-нибудь под пятым кустом жимолости в северной стороне парка, при канцелярии.

– Почему именно под пятым кустом? Предыдущие четыре уже заняты? – фыркнул я, хотя холодок по сердцу пробежал, как же без него?

– У нас и парка-то нет, не то что каких-то кустов, – вздохнул князь и доверительно сообщил: – Уж не один год у наместника государя добиваюсь пустырь за зданием прирезать, да все без толку. Нет необходимости, говорит.

– Положительно, Владимир Стоянович, вы, кажется, всерьез стараетесь меня убедить в том, что я останусь жив по окончании проекта.

– Хм. Знаете, мне передали суть вашего разговора с милейшим Мекленом Францевичем, и я, по чести, не вижу иного способа добиться от вас эффективной работы, кроме как предоставить реальные гарантии вашей будущей свободы. Виталий Родионович, скажите, а вы действительно считаете, что могли бы сбежать отсюда, если бы… ну вы поняли, что я имею в виду, – внезапно перевел тему князь.

– Не знаю, – честно ответил я, – но в случае чего попытаюсь, точно.

– Не доверяете. Все-таки не доверяете, – покачал головой Телепнев.

– А вы бы на моем месте поверили? – усмехнулся я.

– Кто знает, Виталий Родионович, кто знает, – развел руками мой визави и, вздохнув, предложил: – Давайте оставим тему доверия, на время по крайней мере. В конце концов сами убедитесь, что никто не собирается вас расчленять и закупоривать в банки с формалином. А сейчас я бы хотел узнать… В ситуации с советником Сакуловым вы продемонстрировали владение кулачным боем совершенно неизвестного мне вида. А я, знаете ли, по долгу службы, неплохо разбираюсь в подобных вещах. Невелик мастер, конечно, но…

– О чем вы, Владимир Стоянович?

– Оставьте, Виталий Родионович. Если вы сейчас попытаетесь меня убедить в том, что это была случайность, я обижусь, право слово. Реакция на неизвестную угрозу, скорость, точность и четкость исполнения… все говорит о том, что это была боевая техника, а не удача.

– Допустим. – Я согласно кивнул. Ну князь, ну жучара. Замостырил проверочку. С другой стороны, не мог же я просто сидеть и ждать, пока этот хренов фанатик меня заменталит по самое «не балуйся»?

– Вот в связи с этим у меня вопрос. – Телепнев выдержал паузу и внезапно открыто и дружелюбно улыбнулся. – Не составите мне компанию в спортивном зале? Пару схваток, не больше?

– Отчего же. Буду рад, – протянул я, в очередной раз пребывая в состоянии легкого ступора от общения с этим человеком. Уследить за ходом его мыслей, как оказалось, весьма нетривиальная задача. И есть подозрение, что это очередная «прокачка». По крайней мере, дезориентирует такой стиль общения будьте нате. Блин, я так параноиком стану.

– Замечательно. – Князь довольно потер руки и поднялся с кресла. – В таком случае жду вас завтра в восемь утра. Спросите кого-нибудь из обслуги, и вас проводят в зал. А сейчас прощаюсь. Близится время доклада у государя. Вам же желаю приятного дня… – Телепнев шагнул к двери, но уже на пороге обернулся. – Да, чуть не забыл. Все необходимое найдете в выделенной вам квартире. Костюмы, правда, только из магазина готового платья, но на первое время сойдет. Если пожелаете, мой портной к вашим услугам… Что-то еще. А, да! Повар пока не прибыл, так что если пожелаете пообедать в городе, можете обратиться к дежурному, он велит заложить экипаж. Вот теперь точно все. До завтра, Виталий Родионович.

Глава Особой канцелярии вышел, оставив меня все в том же ступоре. Это не человек, а шкатулка с сюрпризами… китайская. Говорю же, за этими его прыжками с темы на тему хрен поспеешь. А когда догонишь, охренеешь. Все, амба. Довел. Я уже рифмами заговорил… В очередной раз вздохнув, я хотел было уже выглянуть в коридор, чтобы поинтересоваться насчет местонахождения моего временного обиталища, где я «найду все необходимое», но тут дверь снова отворилась, едва не врезав мне по носу, и на пороге нарисовался уже знакомый мне детина в синем мундире.

– Ваше благородие, их сиятельство велели сопроводить вас до флигеля, – прогудел он.

– Угу, а «до ветру» он меня провожать не велел? – буркнул я себе под нос, шагая следом за своим проводником. Впрочем, это был риторический вопрос. Сопровождать меня теперь будут минимум два месяца, а потом… А вот над тем, что меня ждет «потом», я подумаю чуть позже, когда уляжется сумбур в голове от общения с «их сиятельством». Вот, кстати, а с какой стати синемундирник обозвал меня благородием? Если мне не изменяет память, такое обращение было обязательно только в отношении младших офицеров. На моей родине, по крайней мере. Может, здесь иначе? Надо прояснить вопрос, а то окажется еще, что мне, без моего же ведома, погоны пришили. Вот весело будет. Нет-нет. Все потом. Я не Скарлетт О'Хара, но сейчас ее слова близки мне как никогда. Блин, да что же это такое… Никогда за мной тяги к стихосложению не было. Даже в юности. Точно. Это все князь. Запудрил мозги, сволочь великосветская… Все, дойду до берлоги и отдыхать.

Обещанный флигель оказался небольшим двухэтажным строением, с окнами, выходящими на упомянутый Телепневым пустырь, соединенным с основным зданием крытым переходом на уровне второго этажа. Именно этим путем и вел меня синемундирный растяпа. Открыв дверь во флигель, служака вручил мне ключи и, развернувшись через левое плечо, усвистал по своим «особым» делам. А я, оставшись в одиночестве, полез исследовать мое новое временное жилье. Перешагнув порог, я оказался в огромной прихожей… или небольшом холле, это как посмотреть. Довольно светлое помещение с высоким окном и минимумом добротной мебели, представленной большим ростовым зеркалом в тяжелой деревянной раме с пристроенной консолью и массивным шкафом, меня мало заинтересовало. Тем более что шкаф оказался удручающе пуст. Посему, недолго думая, я решительно направился к высоким двойным дверям в противоположной от входа стене. Нажав на послушно пошедшие вниз латунные ручки в виде львиных лап, я распахнул створки. А нехило обставляют служебные квартиры местные особоканцеляристы! Моему взору предстала квадратная комната, метров этак сорока. Стены слева и справа скрыты за книжными полками темного дуба, лишь осталась пара ниш, в непонятно пока куда ведущие двери, а оставшиеся стены прикрыты резными дубовыми панелями в тон. В стене, напротив входа, у которого я остановился, два узких и высоких стрельчатых окна за тяжелыми портьерами, такие же как в холле, а между ними ощерился зевом камин. Абсолютно нефункциональная вещь. Очевидно, его здесь отгрохали просто для форсу. А вот ковер на выложенном фигурной плиткой, а потому наверняка холодном полу, это хорошо. Это правильно. Только я убил бы идиота, что занимался обстановкой этой библиотеки. На это витиевато украшенное убожество (камин) он денег не пожалел, а на нормальный хороший ковер жаба задушила. Да в поезде ковер был в сотню раз лучше! Я уж молчу про то, что в нормальной библиотеке делать камин это все равно, что уничтожить ее собственными руками. «Дровожорка» просто не сможет обеспечить необходимый ровный температурный режим для хранения книг! Тьфу. Понтярщики.

Посокрушавшись на тему безалаберности местного ХОЗУ, я тяжко вздохнул и продолжил знакомство с домом. Обогнув раскорячившиеся посреди комнаты здоровенные кресла в компании с журнальным столиком, я двинулся к правой стене. За утопленной в нише дверью оказалась сравнительно небольшая спальня. Светлые обои, темное дерево, дверь в ванную, в общем, ничего необычного. Если не считать небольшой конторки, место которой, на мой взгляд, было в библиотеке. Бегло осмотрев комнату, я решил оставить ее детальное исследование «на сладкое» и вышел обратно в библиотеку. Подумав, запер дверь на ключ и направился к противоположной стене. А вот здесь уже интересней. За дверью оказалась лестница на первый этаж и ниже. Ну-ну. Полюбопытствуем.

М-да. Судя по всему, здесь располагаются, если можно так выразиться, технические помещения. Кухня с огромной, явно не дровяной плитой, гордо возвышающейся посреди немаленького помещения, что-то вроде прачечной, скромная ванная и еще какая-то комната. Запертая. Надо полагать, спальня обслуги. Что интересно, домик оказался лишен собственного выхода на улицу, а единственное небольшое окно на первом этаже я увидел только на кухне, да и то выходит во двор. То есть попасть во флигель можно только со второго этажа основного здания, через галерею. Правда, лестница, приведшая меня на первый этаж, имеет еще один пролет, ведущий, очевидно, в подвал, но расположенная на нижней площадке дверь заперта, и ключей от нее, как и от комнаты прислуги, у меня не имеется, так что определить, что за ней находится, не получится. Может, там есть и еще один вход во флигель… подземный, но точно сказать невозможно. Ну и ладно. Запишем пока в неизвестное.

Я поднялся на «свой» этаж и решительно направился в спальню, на ходу обещая себе познакомиться с библиотекой попозже, а пока надо посмотреть, что именно Телепнев счел «всем необходимым».

Стоило мне коснуться крышки конторки, как та мелодично звякнула и откинулась (магия или электричество?), открыв моему взгляду лежащий на рабочей поверхности кожаный бумажник и толстый неподписанный конверт коричневой бумаги с пятью засургученными печатями на обороте. Тут же лежала перьевая ручка уже знакомой марки «Бовэ» и стопка чистых листов писчей бумаги. Интересно, и что же нам пишут?

С некоторыми трудами вскрыв конверт (специальный нож для этого был обнаружен позже, в одном из ящиков конторки), я высыпал его содержимое на стол конторки, и тут же мой взгляд зацепился за небольшую книжечку в лаковом переплете. Ничем иным, кроме как вариацией на тему паспорта, она просто не могла оказаться. Однако. Вот это скорость! И кстати, по поводу границы. Судя по качеству исполнения паспорта, с контролем здесь все в полном ажуре, думаю, что и с пограничными заставами и таможнями в таком случае дело обстоит не хуже. Я открыл первую страницу и уже ничуть не удивился, обнаружив на ней свою фотографию. Маленькую, черно-белую, но все же… Прогресс, однако. Да уж. Вот и стал ты, Виталий Родионович, подданным русского государя. Знать бы еще, как его зовут… а то ведь, кроме отчества, ничего и не знаю. Какой-то херовый я подданный получаюсь. Хм. Так. Отставить. Вернемся к бумагам. Их тут еще немало.

Два часа я потратил на осмотр всей той документации, что подсунули мне канцеляристы. За окном уже темнело, так что пришлось озаботиться поисками выключателя. К счастью, свечное освещение здесь не в ходу, электричество рулит. Закончив чтение бумаг, я откинулся на спинку полукресла и протяжно зевнул. Кроме паспорта и временного удостоверения сотрудника канцелярии, все остальное оказалось, по большей части, ненужной сейчас, хотя и интересной, «водой». За исключением, быть может, примерного списка цен на различные товары да еще пары таких же справочных бумаг типа краткого свода правил приличий. В остальном же… ну скажите, для чего мне в ближайшее время может пригодиться, например, «уложение о службе письмоводителя», или «список оружия, разрешенного к владению частным лицам», а? Вот и я не знаю. Разве что местные жители не додумались до пипифакса? Так нет. Додумались. Совершенно точно знаю, так как своими глазами видел, м-м, да и не только видел. Тогда что это, очередная проверка от неугомонного «сиятельства» или чрезмерная деловая активность какого-нибудь «регистроасессора» из его ведомства?

В этот момент мой желудок взрыкнул и я, впервые за весь этот долгий, выматывающий день, почувствовал голод. Поднявшись с кресла, я вышел из флигеля и, чуть ли не бегом пробежав по переходу, спустился в вестибюль. Синемундирный дежурный, стоило только предъявить «корочки», кивнул и, подняв увесистую трубку телефона, больше похожую на медный раструб душа, соединенный с изогнутой слуховой трубкой доктора, распорядился о коляске. После чего окинул меня изучающим взглядом, словно ротный – новобранца, на предмет соответствия формы одежды уставу.

– Вы забыли шляпу, ваше благородие, – нейтральным голосом вынес свой вердикт дежурный. Ну я же говорил! Точно мой ротный перед приездом очередной комиссии из «райской группы». Я мысленно чертыхнулся. Хрен с ней с формой и с благородием. Потом разберемся. Но я же знаю, что и до второй половины МОЕГО двадцатого века появление на людях без шляпы считалось дурным тоном. А уж тут-то… И ведь только что читал о правилах приличий, а все из головы вылетело. Вот что голод с людьми делает!

Пришлось возвращаться во флигель за котелком. Ну а через десять минут я уже сидел в открытой черной коляске, запряженной парой гнедых и, мягко покачиваясь в такт их ходу, удалялся от здания канцелярии в сторону моста на Неревский конец. Поинтересовался у «шофера», бородатого дядьки в уже знакомой униформе извозчика, где можно хорошо перекусить, и нарвался на целую лекцию обо всем на свете и местоположении «самолучших ресторациев Холмограда» в частности. Возница оказался говорлив, как московские «бомбилы», при этом речь его была столь же туманна, но не из-за свойственного тем же «бомбилам» акцента, а вследствие украшения всяческими «оне, мабуть, тады» и прочими перлами. Я даже удивился. Если речь того же Граца или Телепнева хоть и была кое-где излишне модулирована, но вполне понятна и, можно сказать, литературна, то текст возницы я в лучшем случае понимал с пятого на десятое. При том, что говорил он на чистом русском… но каком! Чтобы не утонуть в потоке сознания «шофера», уже дошедшего до обсуждения цен на овес (аве, Ильф и Петров), я дернул его за рукав и, прервав повествование, потребовал дать полную раскладку по хольмоградскому общепиту. «Самолучшие ресторации» мне были в принципе не нужны, поскольку, как я понимаю, туда нужно наряжаться чуть ли не как в театр, а я так и не удосужился осмотреть предоставленный мне гардероб. Но и травиться помоями в каком-нибудь притоне тоже удовольствие небольшое. Посему мы с возницей сошлись на среднем по ценам заведении, возможно даже «немецкого манера» (интересно, это еще что за зверь?), как отличающемся большей демократичностью. В то, что денег на хороший ресторан у меня хватит, я ничуть не сомневался. В бумажнике, прихваченном с конторки, лежало несколько ассигнаций различного достоинства и пяток серебряных монет, номиналом в десять рублей каждая. Про медь вообще молчу. Насколько я понял из просмотренных бумаг, это была авансовая часть моего жалованья, весьма немаленького, надо сказать, особенно если судить по бегло просмотренному мною перечню цен на самые ходовые товары. Я что-то говорил об использовании содержимого конверта в качестве туалетной бумаги? Вам показалось. Но, учитывая этот факт, у меня появилось нехорошее предчувствие по поводу служебной инструкции письмоводителя. А если учесть временное удостоверение сотрудника канцелярии, то… Нет-нет. На фиг, на фиг. Сначала обед, потом размышления. Иначе мне кусок в горло не полезет, несмотря на голод. А еда – это святое!

Возница остановился у входа в небольшой дом.

– Все, ваше благородие, приехали, – прогудел он, махнув кнутом в сторону ярко освещенного подъезда. – «Летцбург», господами офицерами канцелярии частенько посещаем.

– Спасибо, Ратьша. – Я кивнул, выбираясь из коляски, и бросил ему пятиалтынный. Глаза возницы весело блеснули, а рука неуловимым движением словила монету влет. Ну еще бы, хоть он и имеет вид обычного извозчика, а служит-то при канцелярии, конспирация-я! Ему эти поездки там же наверняка и оплачивают, а все, что он со своих клиентов поимеет, как легко догадаться, пойдет в карман ушлого извозчика.

– Благодарствую, барин. – Ратьша спрятал монету в карман. – Я вас туточки подожду, как велено.

– Ну велено так велено, – пожал я плечами. – Не заскучаешь?

– Да нет. Вон я и «Ведомости» припас. – Ратьша тряхнул кипой листов красноватой бумаги. Охренеть. Картинка маслом! Извозчик, читающий газету в ожидании седока… М-да. Как-то не вяжется это с моими представлениями. С другой стороны, а что я знаю о девятнадцатом веке или, если уж на то пошло, об этом мире вообще? То-то.

Придя к такому выводу, я пожал плечами и вошел в ресторан. Тут же, в богатом холле, уставленном зеркалами и украшенном аляповатой, золоченой лепниной, ко мне подскочил молодой человек в черных брюках, длинном белом фартуке, накрахмаленной сорочке и шелковой жилетке. И это средний ресторан?! Половой принял у меня пальто, котелок и перчатки, после чего исчез за одной из портьер. Э-э, а номерок?! Ну да, как же. Не дождавшись возвращения паренька, я развернулся как раз в тот момент, когда из зала в холл вышел импозантный седой дядька в темно-бордовой визитке и с цепочкой часов через все пузо.

– Добрый вечер. Приветствую вас в ресторане «Летцбург». Желаете отобедать? – Чуть высоковатым для его комплекции голосом произнес он.

– Да, желательно в уединении, – коротко кивнул я. Управляющий согласно наклонил голову и повел рукой в сторону зала.

– Прошу.

Зал оказался под стать холлу. Роскошь и блеск. Зеркала и золото. Выставленные напоказ шеренги бутылок на барной стойке, тянущейся на добрых два десятка метров вдоль одной из стен, множество посетителей. Небольшие компании одетых в почти одинаковые костюмы людей среднего возраста, может клерки? Шумные ватаги молодежи в явно студенческой форме и лихо подкручивающие усы такие же молодые офицеры, в мундирах с золотой канителью и позументами, с интересом поглядывающие в сторону присутствовавших в зале немногочисленных женщин. Стол, который предложил мне управляющий, подошел как нельзя лучше. Спрятанный в глубокой нише у окна, он надежно оградил меня от зала и посетителей и позволил спокойно поужинать. Сытый и довольный, я расплатился по смешному счету (три рубля ассигнациями, они же – полтора рубля серебром… ох, чую, намучаюсь я еще с этой калькуляцией). В общем, положив купюры на стол, я направился к выходу из зала. В холле все тот же половой шустро помог мне надеть пальто и предупредительно распахнул входную дверь. Блин, я себя сейчас английской королевой чувствую!

Ратьша, «припарковавший» коляску в сотне метров от входа, встрепенулся, заметив, как я выхожу, и через минуту экипаж уже оказался передо мной. Эх… Теперь даже помирать не страшно. Не успел я улыбнуться этой глупой, сытой мысли, как мимо меня просквозила компания виденных мной в ресторане молодых офицеров, уже, что называется, подшофе. Весело гомоня, ребятки дружно полезли в коляску, не забыв оттолкнуть меня в сторону. Вот ведь, а такое хорошее настроение было!

Ратьша, похоже, тоже немного опешил от наглости вояк, потому как застыл изваянием и даже не отреагировал на хлопок по плечу и требование компании везти их в «Загородский, на гулянья».

Ухватив идущего последним вояку за ворот, я восстановил равновесие. А вокруг повисла тишина.

– Могли бы быть и поаккуратнее, господа офицеры, – проговорил я.

– Ингвар, да двиньте этому шпаку по шее. Арина ждет! – прорезался голос у одного из вояк. Ну да… Удержанный мною за химок Ингвар попытался вывернуться, да кто ж ему позволит! Я треснул придурка по упомянутой его дружками части тела. Так, теперь можешь прилечь. А вот и они сами, разъяренные, пьяные, сопящие, полезли из коляски. Наконец-то пар спущу!

– Милостивый государь, вы… – забормотал первый выбравшийся из экипажа, пытаясь извлечь из ножен саблю… и получил прямой в челюсть. Сейчас! Так я и дам вам болтать, вы же про дуэль вопить начнете, а оно мне надо? На фиг эту муть. Посему считайте зубы, господа!