Читать книгу Продавцы слов - Антон Горынин - Страница 4

Эти трое что-то бубнят в соседней комнате, а я всё рассматриваю подарок – маленькую книжонку объёмом в семьдесят две странички. Автор некий Антон Горынин, год издания – две тысячи пятнадцатый, Оренбург. Да, был до войны такой город на бывшей условной границе Европы с Азией. Это дебют, как я понимаю. Очень скромный дебют. На фотке автор улыбается закрытым ртом, а в глазах какой-то напряг. Странные эти лица из позапрошлого века, сплошные неврастеники. Успел просмотреть содержание – неплохо, такая тяга к философичности и горькой иронии, но это только ещё тяга… была. Интересно, что с ним стало потом и как он умер… Книжка открывается странным рассказом о семилетних детях в песочнице, неужели дети этого возраста когда-нибудь так разговаривали? Современные дети более-менее умкать только к трём годам в среднем начинают. А ну-ка тираж… всего-то двести экземпляров!

Врываюсь в комнату с Торгашом и гостями.

– Ум! Ум! Ум! Ум! Ум! (Это же настоящий раритет! Вполне возможно, таких книжек целиком больше нет на Земле! Или их единицы остались! Настоящая библиоредкость! Ума, чувствую, мы с вам подружимся!) – умкаю я громко, выказывая тем самым свой подлинный восторг.

Ума, Торгаш и Умау обращают свои взгляды на меня. Я не слышал, о чём они разговаривали, но то, что сказал я, по-любому важнее.

– Ум. Ум? (Ума, это очень дорогой подарок. Чем мы теперь вам обязаны?) – спрашивает Торгаш нашу не только симпатичную, но и, как оказалось, щедрую гостью.

– Ум. Ум. Ум. Ум. Ум. (Это книга принадлежала моей прабабушке. Она была из тайных графоманов и словофилов, это она познакомила меня с прекрасным миром старой литературы и искусства слова. Бабушка научила меня писать рукой. От неё же я узнала, что есть такие люди, как вы. Долго искала вас и нашла вот так случайно – благодаря Умау.) Сказав это, Ума награждает Умау таким взглядом, что становится ясно, чувства парня явно небезответны.

– Ум. Ум? (Хорошо, вы нас нашли. Что дальше?) – спрашивает Уму Торгаш с обычным для него недоверием ко всему и вся.

Ума смотрит на Торгаша с удивлением.

– Ум? Ум. (Как что? Я хочу вам помогать, хочу с вами работать.)

– Ум? Ум? (Уверены? Может, это просто, как говорили раньше, юношеский максимализм в вас говорит?) – спрашивает Торгаш. Ну, вот зачем он так с ней?

Ума переводит взгляд на меня. Я знаю, что этот взгляд может означать – она ищет поддержки. Я ей многозначительно подмигиваю, после чего обращаюсь к Умау:

– Ум. (Сходите-ка погуляйте ещё.)

Умау кивает, направляется к двери сам и тянет за собой Уму. В глазах девушки появляется испуг.

– Ум? (Но мы же ещё вернёмся?) – спрашивает она у Умау и снова смотрит на меня.

– Ум. (Вернёмся, вернёмся.) – отвечает Умау и тянет её за собой сильнее прежнего.

Ума нехотя шагает за порог, закрываю за ними дверь, конечно же, на все замки и цифры.

– Ум? (Ты что, действительно думаешь, что здесь нет никакого подвоха?) – спрашивает Торгаш, стоя у окна, сложив руки на груди.

– Ум. (Мне кажется, что нет.) – отвечаю.

– Ум? (Кажется?)

– Ум. (Думаю, что она чиста помыслами, романтическая натура, ты же видишь.)

– Ум. (Вижу.) – говорит Торгаш, внимательно глядя в окно.

Машинально поворачиваю голову по линии взгляда Торгаша и вижу, как Ума целует Умау в его грубо сшитые губы прямо на улице. А, надо сказать, сегодня такая выходка посреди города очень рискованна – проявление чувств на людях, на улицах запрещено временным административным кодексом. Можно штраф, а то и десяток другой часов принудительных работ по восстановлению города схлопотать.

– Ум… (И чем он мог ей понравиться…) Ой, я это вслух сказал?

– Ум? (Спрашиваю ещё раз, тебе девочка понравилась или ты действительно ей веришь?) – тон Торгаша трансформировался из строгого в суровый.

– Ум. (И то и другое.) – отвечаю.

Торгаш ухмыляется, молчит, смотрит в окно, Ума и Умау стоят на том же месте в обнимку. Умау нервно оглядывается по сторонам.

Торгаш многозначительно вздыхает и вместе с подаренной загадочной гостьей книжкой удаляется в свою маленькую читальную комнату без окон. Я слышу, как он устраивается поудобнее на своём ортопедическом нанодиване, вижу мерцающий свет – это его фонарик. Большим светом, напомню, мы не пользуемся, чтобы квартира продолжала казаться нежилой.

Я иду к себе в уголок, беру свой старенький уже полигаджет, открываю окно сообщений с Умау, выбираю из сотен смайликов самый хмурый и нажимаю «отправить». Моё к Умау сообщение означает буквально следующее: «Мы больше не в настроении общаться, уходите пока». Через несколько секунд от Умау приходит «подозрительный» смайлик со знаком вопроса, что, должно быть, означает «всё-таки подозреваете нас в чём-то?». В ответ на вполне закономерный вопрос выбираю и отправляю Умау смайлик, который отрицательно мотает головой. Умау должен понять, что это значит, а это значит «лично я не подозреваю». Через пару секунд на дисплее моего полифона появляется посланный Умау смайлик, показывающий жест «ОК», следом за «ОК» приходит анимированный смайлик, смотрящий на меня с игривой вопросительностью, я понял, что это означает, примерно, следующее: «Ну, как она тебе?». Хмыкаю и отправляю Умау смайлик «ОК». Закрываю окно сообщений, бросаю полигаджет на столик и отправляюсь в свою комнату. Вот что мне сейчас поделать, сесть повиртуалить или перечитать какой-нибудь кусок «Записок из подполья»? Ай, зачем я вас спрашиваю, всё равно не сможете мне ничего посоветовать. Это вы меня слышите, а я-то вас нет. Но я должен с вами общаться, просто чувствую, что должен и всё. Не зря же я эти экстрасенсорные способности в себе обнаружил. А путешествовать таким образом можно почему-то только в прошлое…

Уже очень хорошо знакомый вам, но от этого не менее противный звук вновь пронзает вашу черепную коробку, но мозг ваш остаётся цел. Звук скоро исчезает вместе с радиошумом, а это значит, что вы пока свободны. Пока. Можете заняться своими делами, а можете сделать парочку-другую расслабляющих упражнений для глаз и продолжить чтение…