Читать книгу Социальный эксперимент - Антон Navotny - Страница 4

Валентин Волошин – известный писатель. Был…

В 1998 году, когда ему было 26 лет, его писательская карьера рванула вверх после выхода мистического романа «На краю центра вселенной». О романе писали во всех светских журналах, говорили по радио и телевидению.

«Молодой писатель узнал секреты вселенной», «Законы вселенной разложены настолько логично, что становится страшно. А вдруг это правда?», «26-летний парень заглянул в душу человечества и увидел там вселенную», – пестрили заголовки газет.

Спустя 5 лет его книги уже издавались на нескольких языках. Успех был ошеломительный, однако никаких премий его романы не получили. Но Валентин за премиями и не гнался, ему было достаточно гонораров и славы.

Большой плюс Волошина был в том, что он с легкостью писал в разных жанрах, от драмы до фантастики, и нельзя было сказать, что один жанр ему давался лучше, чем другой, он был одинаково хорош во всех. Если это ужасы, то до мурашек страшно, если драма, то сердце разрывало от душевных страданий, если комедия, то скулы и живот сводило от смеха.

Валентин смог сколотить себе приличное состояние – купил четырехкомнатную квартиру в центре Москвы, обставил ее антиквариатом, развесил везде портьеры, царская кровать из красного дерева с балдахином – жемчужина его жилища – красовалась в роскошной спальне. Ох сколько она повидала пикантных моментов.

Валентин не был симпатичным мужчиной, да и спортивного тела не имел, так как все свое свободное время посвящал печатной машинке (потом уже компьютеру), однако благодаря подвешенному языку и харизме он мог обаять кого угодно, от мала до велика.

В общей сложности у него вышло 7 успешных романов, однако в сорок лет он сдулся. Как сам признавался близким друзьям, как будто кто-то нажал тумблер, и вдохновение кончилось. Писательскую деятельность он, конечно, не оставил и в течение пяти лет еще пыжился, писал что-то, но это бульварное чтиво и рядом не стояло с романами ранних лет. В газетах все чаще стали появляться статьи о том, что некогда известный писатель исписался, и, дабы не провоцировать журналистов, Валентин ушел в тень.

Деньги на счетах заканчивались. Волошин любил красивую жизнь и молодых мальчиков, которых, чтобы уложить в койку, необходимо было ублажать дорогими подарками, одной харизмой тут не обойдешься. Молодежь нынче умная и расчетливая, смотреть в рот на голом энтузиазме никто не станет.

Валентина приглашали преподавать, читать лекции, он соглашался, при этом, естественно, упоминая, как бы вскользь, что очень занятой, чтоб набить цену, но цена не набивалась, и он соглашался на уже предложенную сумму. Писал статьи для разных изданий под псевдонимом, ну и получал авторские за свою гениальную молодость. Только вот со временем звали все реже, а авторские постепенно мельчали.

Оставаясь один, Валентин заливал свою теперешнюю никчемную жизнь алкоголем, отчего его лицо к 50 годам превратилось в морщинистое моченое яблоко, а внутри все еще был жив юнец, который желал успеха, денег и секса.

Он постоянно находился в поиске темы для своего нового гениального романа, которым бы доказал всему миру, что гений в нем не умер, а лишь набирался сил перед грандиозным рывком. Порой в пьяном дурмане Валентину приходили в голову различные «великолепные идеи», как ему казалось, и он их тщательно записывал. Однако рациональное похмельное утро все расставляло на свои места, и идеи отправлялись туда, откуда и пришли, в бредовую вчерашнюю ночь.

В глубине души Валентин понимал, что просрал свою жизнь, не любил об этом вспоминать, но если бы однажды… Да какая уже разница, если ничего не вернешь.

Без должного ухода квартира, как и ее хозяин, приходила в упадок: мебель покрывалась пылью, портьеры ветшали, по углам расползалась паутина, протертый паркет вздувался и скрипел, нечищеные канделябры все больше тонули в воске, некогда белое постельное белье на помутневшей жемчужине с выцветшим балдахином покрывалось желтыми пятнами, которые уже не отстирывались. И был в этом упадке даже некий шарм. Возможно, из-за все еще харизматичного хозяина, который встречал гостей в добротном, но уже тоже потасканном халате, наливал чай пусть и в пожелтевший, со сколами, но все же фарфор, а выпивку непременно подавал в помутневшем хрустале.

В гостиной за круглым столом под алым абажуром сидели Валентин и Никита, Андрей стоял около открытой дубовой двери балкона и курил. Никита поморщился и бросил на Андрея неодобрительный взгляд.

– Мог бы на балкон выйти.

Андрей, ничего не ответив, потушил сигарету в чугунной пепельнице и сел за стол.

– Вам есть куда идти? – спросил Валентин.

– Я могу к родителям, но не хочу, – ответил Никита. – Опять начнется: мы так и знали, что этим все закончится, вот до чего тебя довела твоя развратная жизнь.

Валентин посмотрел на Андрея.

– А мне некуда…

– Оставайтесь у меня.

Конечно, парням было куда идти. В конце концов у них были друзья, но в связи со сложившейся ситуацией ни одному, ни другому не хотелось никого видеть. Терпеть бесконечные разговоры о расставании, уговоры забыть или вернуться не было сил и желания. У Андрея был еще вариант купить билет и свалить к родителям в Самару, но его он даже не рассматривал. Родители ничего не знали о его ориентации, и говорить им он не собирался. А терпеть надоедливые мамины хлопоты сейчас не было желания.

Почему-то в умирающей квартире Вали было комфортно и уютно, как в заброшенном склепе, а присутствие такой же покинутой, обиженной, растоптанной души хозяина жилища рядом не давало им скатиться в тотальную депрессию и уныние.

– Спасибо, Валь! – произнес Никита. – Как мы можем тебя отблагодарить?

– Оставь это! Вы мне как родные дети. Единственное, вам придется спать вместе. В нормальном состоянии только гостевая кровать, остальные все развалились.

Никита недоверчиво покосился на Андрея и предупредил:

– Даже не вздумай распускать руки.

– Больно ты мне нужен.

Валентин познакомился с ребятами в разное время, когда они еще между собой не были знакомы. С Андреем – когда ему было 21, а с Никитой – когда ему было 19. Все это произошло в одном и том же клубе. Молодые пацаны сразу приглянулись Валентину. Конфеты, букеты, кино, домино. Парням был интересен Валентин как друг. Не у каждого в друзьях водился пусть и в прошлом, но известный писатель Валентин Волошин.

Валентин делал несколько попыток, чтобы соблазнить мальчишек, приглашал к себе, угощал алкоголем, оставлял у себя ночевать, приходил среди ночи, ссылаясь на страшный сон или одиночество, ненароком прохаживался по комнатам голый после душа. Но ребята, то ли от своей наивности, то ли делали вид, что не замечают намеков Валентина, не обращали на все его потуги внимания, и в итоге Валентин оставил все попытки склонить мальчиков к интиму, согласившись, внутри себя, на дружбу. В конце концов, все сводилось не только к сексу. Парнишки были интересные, с разными судьбами, с интересными историями, а питаться их молодой энергетикой можно и не только посредством половых причиндалов.

Валентин стал для ребят родителем, понимающим, все позволяющим, таким, каких у них не было. Давал им советы, от чего-то предостерегал, на что-то уговаривал. Он принимал их любыми: ревущими, пьяными, злыми, сентиментальными, влюбленными, циничными. Он узнавал об их проблемах и радостях первым, этим жил и питался, и где-то надеялся на то, что именно эти двое сыграют важную роль в его уже покрывшейся плесенью карьере писателя.

На экране телевизора, висевшего напротив кровати Никиты и Андрея, заканчивался фильм «Любовь и страсть. Далида». Никита вытирал слезы одеялом. Андрей зевал.

Далида в исполнении актрисы Свевы Альвити под песню «Pour Ne Pas Vivre Seul» поднялась по лестнице на второй этаж, взяла пижаму, расчесала волосы, выпила виски из бокала и легла на кровать…

«Pour ne pas vivre seul

On vit comme ceux qui veulent

Se donner l'illusion

De ne pas vivre seul»1.

«Чтобы не жить в одиночестве,

Мы живем, как будто хотим

Создать для себя иллюзию,

Что мы не одиноки»2.

– Долго еще эта нудятина будет идти?

– Чшшшшш, – зашипел Никита на Андрея.

– «Жизнь для меня стала невыносимой. Простите меня», – произнесла актриса дубляжа, и экран погрузился во мрак.

В комнате повисла тишина. Никита шмыгнул носом и произнес:

– И что делать дальше? – вопрос относился скорее не к Андрею, а в пространство.

– Так она же давно умерла.

– Кто? – нахмурился Никита.

– Далида твоя.

– Да я не про нее. Я про нас.

– А-а-а, тоже об этом думаю, – тяжело вздохнув, сказал Андрей. – Жить, наверно…

Дверь распахнулась, и в комнату как торнадо ворвался Валентин.

– Зайки, я все придумал!

Андрей и Никита сидели у изголовья кровати, прижав под одеялом колени к груди, Валентин расположился в кресле под телевизором напротив парней.

– Мне идея нравится, – ответил Андрей. – Я хоть завтра могу взять отпуск.

– Замечательно! – обрадовался Валентин.

– Подождите! Я еще не ответил.

Никита повернулся к Андрею и сказал:

– Я к тебе очень хорошо отношусь, но в отпуск с тобой не поеду.

– Это почему еще?

– Как бы это сказать, – картинно задумался Никита. – У нас с тобой разное понятие об отдыхе.

– В смысле? – нахмурился Андрей. – Бухать со мной можно, а в отпуск нельзя. Не понял?

– Да бля! Ты будешь шататься по групповухам, таскать кого-нибудь в номер и употреблять разную запрещенную херню, а я должен буду это терпеть.

– Ой, простите, пожалуйста, идеальная степфордская жена! – Андрей обиженно отвернулся.

– Степфордская жена? Это ты к чему?

– Как ты ставишь посуду в посудомойку, помнишь?

– Ну да.

– У тебя там все по полочкам, ну пока ты трезвый!

– И что!

– А тебе не похуй?

– Мне кажется, так она лучше помоется.

– А кровать свою ты видел? Подушечки взбиты, покрывальце разглажено, не дай бог, складка будет.

– И что? Я не понимаю, к чему ты клонишь!

Андрей перевел взгляд на Валентина, надеясь на поддержку.

– Вот, видишь!

– Никит, тебе пора отдохнуть и не думать ни о чем! – произнес Валя.

– Погодите, вы сейчас что хотите сказать, что я задрот? – Никита пихнул Андрея в плечо: – То есть ты думаешь, жить в говне лучше?

– В говне? Костя постоянно убирается!

– Вот! Потому что постоянно в говне!

– Ой, не надо сейчас!

– Почему? Давай поговорим!

– У тебя комплексы, и мно-о-о-го-о-о! – произнес Андрей. – Понимаешь, Валь, с кем ты меня хочешь отправить в отпуск?

– А я прям рвусь! – всплеснул руками Никита.

План Валентина рушился на глазах.

– Мальчишки, хватит собачиться! – Валентин встал из кресла. – Судьба вам подарила невероятный шанс, у вас появилось свободное время…

– Да уж, – пробурчал Никита.

– Время для себя! Используйте его на пользу! Измените свою жизнь! Сколько можно находиться под гнетом отношений с людьми, которые вас обманывают. У вас двоих крупные проблемы с эго! Оно отсутствует, а это очень плохо! Вы должны полюбить себя, вспомнить, каково быть желанными, интересными для окружающих. Вы закрылись в своих коробочках и почему-то решили, что это норма. Вы зарываете свои таланты, свою харизму, свою сексуальность в могилу, вместо того чтобы наслаждаться и дарить миру свой свет и красоту. А для того, чтобы процесс сдвинулся с мертвой точки, вам необходимо сменить обстановку. Здесь вы не сможете отвлечься, будете постоянно гонять мысли и в конечном счете вернетесь к своей прежней жизни. Отправьтесь на море, в горы, куда угодно. Новые впечатления, новые люди. Напитаетесь позитивом, дадите мозгу отдохнуть и уже тогда решите, какую жизнь хотите и чего действительно достойны!

Парни слушали Валентина и понимали, что он прав! Им нужна перезагрузка. Что-то они делали не так в этой жизни, раз к ним так относились их половинки. Каждый увяз в своей трясине, которая тянула на дно. Благо рядом оказался Валентин, который протянул им руку помощи.

Видя задор, с которым Валя уговаривал их на путешествие, Андрей решил спросить:

– Какой интерес тебе от этого?

– Никакого, – улыбнулся Валентин и потер ладошки друг о друга, как муха лапки. – Я переживаю за вас. Вы стали мне родными людьми, и я, как любой нормальный человек, желаю вам лучшей жизни. Но она не наступит, если сидеть в своем болоте, довольствоваться тем, что есть, и не пытаться расширить горизонты. Я предлагаю вам устроить социальный эксперимент, – Валентин подмигнул Никите.

– И в чем он будет заключаться? – поинтересовался Никита.

– Во-первых, во время поездки даже не думайте принимать какое-либо решение по поводу вашего дальнейшего будущего с Сашей, с Костей или без них. Вы на отдыхе, гоните любые мысли, которые связаны с периодом до путешествия. Нарушайте свою зону комфорта. Только выходя за ее пределы, вы сможете открыть в себе что-то новое, познать неведанное, изменить свою жизнь. Каждый день делайте что-то, чего не делали никогда…

– Ну это просто, – произнес Андрей и покосился на Никиту. – Мне!

– Это сейчас так кажется. На самом деле очень сложно, особенно совершать поступки, от которых всегда бежал, не из-за того, что тебе это претит, а просто страшно. Понимаете, о чем я говорю?

Андрей и Никита одновременно кивнули.

– На этом все, друзья мои! Подумайте, примите решение! Сделайте уже то, чего никогда не делали, и станьте действительно счастливыми, – Валентин улыбнулся. – Доброй вам ночи!

Валентин вышел из комнаты, плотно закрыв дверь. Прошел в гостиную, достал из буфета бутылку коньяка, плеснул себе в бокал и залпом выпил.

Конечно, не только из добрых побуждений Валентин подбивал ребят на путешествие. Когда Никита, рассказывая про скандал с Сашей, произнес словосочетание «социальный эксперимент», Валентина как будто током пробило. Он сначала не понял, отчего так произошло, но, пока слушал Никиту, потом Андрея, в его голове складывался пазл. Вот его долгожданная история!

Он напишет роман о любви и сексе.

О легкости и веселье.

О тайных желаниях, от которых невозможно убежать, и предательстве.

О страданиях и нелегком выборе.

О таком он еще никогда не писал!

И он пойдет дальше, он уже предпринял шаги. Наступив себе на горло, Валентин поднял свои европейские связи в издательском бизнесе. Берхард… несмотря на то, что произошло между ними в прошлом, дал свое согласие. Поистине святой человек!

И Валентин был уверен, что Андрей и Никита не подведут его. Молодость всегда подкидывает интересные истории!

***

Никита и Андрей стояли в очереди на посадку. Никита нервно переминался с ноги на ногу, смотрел то на пассажиров, то на табло над выходом, то в окно на самолет, на который совершалась посадка.

– Ты чего, так и боишься летать? – пихнул его в плечо Андрей.

– Да! – резко ответил Никита, жуя нижнюю губу. – Так! Вот что еще, – вспомнил Никита. – Несмотря на то, что мы летим вместе, это не значит, что мы должны все время проводить вместе…

– Я и не собирался около твоей жопы сидеть, – перебил его Андрей.

– И не надо меня тащить на свои развратные вечеринки, мне это неинтересно.

– Да ты можешь даже на улицу не выходить весь отпуск, а то вдруг… – Андрей наклонился к уху Никиты и прошептал: – тебя трахнут за углом.

Наконец их очередь подошла, они показали посадочные талоны и прошли в «рукав». В кармане Никиты провибрировал телефон. Он достал его. Пришло очередное сообщение от Саши.

«Ответь уже наконец! Давай поговорим нормально! Прости меня, я соскучился и очень люблю».

Прошло три дня после их скандала, Саша звонил и писал по нескольку раз в день. Никита не отвечал. Никита уже и не знал, правильно ли поступает. Если бы не слова Валентина, возможно, он вернулся бы к Саше уже на следующий день после ухода, но вечерняя тирада Вали настроила его на воинственный лад. Он не знал, насколько его хватит, но страх перед полетом и слова «соскучился» и «люблю» бередили душу Никиты до слез. Он часто дышал и считал в уме, чтобы хоть как-то отвлечься.

Один вопрос сейчас маячил у него в голове: «Что я творю?!»

Пока еще было время передумать и вернуться, но как только шасси оторвутся от земли, их отношения оборвутся. Саша никогда не простит его за этот поступок.

Что же заставляло Никиту делать шаг за шагом к самолету? Еще саднящая рана от предательства. Возможно, надо было простить, забыть и жить дальше, но он хорошо знал себя, может быть, и простил бы, но в дальнейшем при каждом удобном случае припоминал бы Саше про измену или что там у него было. Он перестанет доверять ему, будет подозревать, еще больше ревновать по поводу и без, устраивать скандалы. Лучше уж тогда сделать несколько шагов и вместе со взлетом самолета оставить, отпустить и забыть.

Места Никиты и Андрея располагались в хвосте самолета, около туалета, на этом настоял Никита, начитавшись о том, что это самое безопасное место.

– Если эта птичка рухнет, тебя никакой хвост не спасет, – говорил Андрей.

– А я читал…

– Что с 36 года выжило около 80 человек?

– И что? Пусть шанс невелик, но он есть, может, я избранный.

– Конечно, избранный, тебе в аду прогулы ставят за твой образ жизни.

Андрей занял место около иллюминатора, Никита около прохода.

Самолет начал разгоняться, Никита вцепился в подлокотники до белых костяшек на кистях и что-то бормотал. То ли молитву читал, то ли подпевал Далиде, которая пела у него в наушниках.

«Moi je vis d'amour et de danse

Je vis comme si j'étais en vacances

Je vis comme si j'étais éternelle

Comme si les nouvelles étaient sans problems»3.

«Я живу любовью и танцами,

Я живу так, словно я в отпуске,

Я живу так, словно я вечна,

Так, словно в мире нет плохих новостей».

Самолет вынырнул из облаков, и турбулентность прекратилась. Никита расслабился.

Андрей смотрел на чистое голубое небо и думал о своей жизни. По Никите, как бы он ни скрывал, было видно, что переживает из-за ситуации с Сашей, Андрей же держался как холодная мраморная статуя, никак не выдавая то, что творится внутри. Так уж он был устроен. Так его воспитали родители. В их семье было не принято показывать свои эмоции, отец воспитывал его достаточно жестко, мать тоже особо не сюсюкалась, только когда он вырос и покинул родительский дом, откуда-то в них проснулась чрезмерная забота, возможно, потому что Андрей был единственным ребенком и они надеялись, что однажды он вернется домой и позаботится о них в старости.

В детстве Андрей тянулся к ним, а сейчас уже нет. Они научили его равнодушию. Он был замкнутым, практически не общался со сверстниками, чаще общению с приятелями предпочитал книги. Он читал много и разнообразно. Никогда не подходил первым к ребятам во дворе, к одноклассникам, боялся, что с ним не захотят дружить, оттолкнут, как это постоянно делали родители. Если кто-то проявлял к нему интерес, он некоторое время проверял человека равнодушием, и, если тот был настойчив и не агрессивен, Андрей допускал его в свой мир. В переходном возрасте что-то щелкнуло в мозгу, и он понял, что в родительском доме любви не дождется, и после окончания школы решил уехать учиться в Москву. Родители не верили в сына, они толком даже не знали, чем он интересовался, и были уверены, что скоро он вернется в отчий дом.

В Москве началась новая, разнообразная жизнь.

Из-за социофобии Андрею было сложно жить с соседом по комнате в общаге, но постепенно он привык. Артем оказался дружелюбным приятным парнем, они нашли общий язык, но больших компаний Андрей продолжал сторониться. Это не был в прямом смысле страх, он испытывал чувство дискомфорта, он не хотел напрягаться, не хотел пытаться разговаривать, вытягивать из себя слова или заставлять себя слушать неинтересные разговоры и пытаться их поддерживать, смеяться, когда не смешно, сочувствовать, когда на человека наплевать.

Но при этом Андрей никогда не был один. Сначала общага с Артемом, потом съемная квартира с двумя лесбиянками, а теперь Костя. Видимо, уже был…

Андрей знал, что скорее всего не вернется к нему. За три дня Костя ни разу не написал и не позвонил. В глубине души Андрей надеялся на сообщение, хотя бы ради того, чтобы занять денег, но даже этого не произошло.

Что их связывало? Почему столько времени прожили вместе? У Андрея не было ответа на эти вопросы, да он сильно и не заморачивался на этот счет. Больше всего его волновало, что делать дальше. Он представлял себе пустую съемную квартиру, и по коже пробегал холодок. Страх перед одиночеством приводил его к мысли даже заняться проституцией. А что? Пока молодой, можно. Хоть деньги нормальные будут, а там, глядишь, папика найдет и заживет. Андрей тряхнул головой, чтобы отключить картинки возможного будущего, возникшие перед глазами. Он не хотел ни о чем думать, впереди трехнедельное путешествие, и неизвестно, как оно закончится, может, через пять минут самолет рухнет…

Андрей достал из сумки две маленькие бутылочки виски и локтем толкнул Никиту. Тот приоткрыл глаза. Андрей протянул ему одну. Никита отрицательно покачал головой и снова закрыл глаза.

– С каких это пор ты отказываешься от выпивки? – пробормотал Андрей и открутил крышку у одной бутылки. Но Андрей даже не успел поднести к губам горлышко, как Никита перехватил бутылочку.

– Мерси, – Никита покосился на Андрея. – Что? Только из-за того, что боюсь летать, – произнес Никита и залпом осушил тару.

«Moi, je vis d'amour et de rire

Je vis comme si y avait rien à dire

J'ai tout le temps d'écrire mes mémoires

D'écrire mon histoire à l'encre bleue»4.

«Я живу любовью и смехом,

Я живу так, словно мне нечего сказать.

У меня много времени, чтобы написать мемуары.

Чтобы написать свою историю синими чернилами».