Читать книгу Периметр-2020. Неоновая угроза - Антон Павлович Кротков - Страница 16

– Ты че крысу во мне нашел? Ты утверждаешь, что я обделил своих?! – взвился уголовник, призывая всех в свидетели. – Отвечаешь за базар? Не боишься «ответки»?

Угрозы в этих стенах, если уж произносились, то полагалось подкреплять их действием. «Шныра» накручивал себя, изображая психоз, вот-вот в его руке могла появиться заточка, тем более что бесноватый Димон тёрся рядом с ним. Стас отошёл к двери, прикидывая, кто ещё может поддержать задетого им блатаря. Многие урки были согласны, что, «по понятиям», бросивший одному из них серьёзное обвинение «мусор», должен немедленно ответить за свои слова – доказать обвинение или жестоко заплатить за клевету.

Капитан физически ощутил сгустившуюся вокруг атмосферу ненависти и жажды его крови. И приготовился дорого продать свою жизнь. Как там, в Сирии… Однажды бойцы его группы попали в засаду. Парни рассредоточились, заняли круговую оборону, даже успели окопаться и несколько часов отбивались от яростных атак нескольких тысяч боевиков. К вечеру потери небольшого отряда составляли 15 погибших («двухсотых») и семь раненых («трёхсотых»), то есть он потерял больше половины своих людей. Боекомплекта осталось на двадцать минут хорошего боя.

Но дико повезло: налетела песчаная буря. В нескольких метрах друг друга не видать. Бросив всё тяжёлое вооружение и взяв раненых, командир повел своих людей на прорыв врукопашную, мол, иначе подохнем все здесь. К счастью буря напугала и «чёрных», – прорыв они прозевали. А тех, что не успели сбежать, Легат приказал резать ножами и рубить сапёрными лопатками, чтобы не привлечь остальных игиловцев стрельбой.

В итоге ему удалось вывести к своим 14 бойцов и ещё шестерых «трехсотых» вынесли на себе, из них двое были тяжелыми. Правда позднее стоимость двух брошенных им станковых пулемётов, пары гранатомётов и трёх ПТУРов с боекомплектом экономное руководство частной военной компании, которое является совладельцем тамошних миллиардных нефтяных месторождений, с него удержало – в виде штрафа…

И всё же тогда он вырвался из почти безвыходного положения! Хотя в отдельном кармашке его разгрузочного жилета лежала граната, на случай угрозы плена. Так что заглядывать в бездонные глаза смерти ему было не впервой.

Но неожиданно пожилой авторитет у окошка присёк гвалт:

– Осади, «Шныра»! – одёрнул зачинщика надвигающейся расправы старческий голос.

Юркий уголовник бросился к «смотрящему» за поддержкой:

– Монах, как же так?! Мент обмороженный мне серьёзную предъяву метнул. «Распустил тут парашу», а я рот застегнуть должен?! Это же натуральный прогон, он мне крысятничество шьёт! Положено ответку дать, иначе пацаны решат, что у меня очко заиграло, как у петуха.

– Хватит трещать! – устало рявкнул старик. – В этой «хате» я тяну мазу, так что я сказал: пока всем притихнуть! Услышу, кто продолжает «полоскать уши», пеняй на себя! Мне мочилово тут не нужно, если краснопёрые прознают, что у нас тут беспредельничают, – сразу рассуют по изоляторам. А мне из-за ваших тёрок в «санаторий» переезжать не в кайф.

Всё же «Шныра» злобно процедил Стасу сквозь зубы:

– Посмотрим у кого очко крепче?

– Да у легавого очко стальное, – бронированный вариант! – усмехнулся кто-то. – Не получится нам прикупить дядю, беспонтово это! Его ведь перед тем, как к нам в «предвариловку» сунуть, сперва полностью оцинковали и зарядили на зачистку всей нашей кодлы.

– Он, орёл! – в одиночку надежду имеет нас всех в случай чего уработать.

– Да не, – хохотнул другой, – он к сучьим дружкам своим – следакам побежит жаловаться, если его кто-то тронет.

И всё же буря пошла на спад. Стас вернулся на свою койку с чувством внезапно амнистированного смертника и тут перехватил осуждающий взгляд «Счастливчика»: «Я же тебя предупреждал: не влезай ни во что!», будто говорил он. Да Стас и сам был не рад, что влез. Всё получилось как-то само собой…

Надо было отдать должное «Монаху» – старик обладал просто звериным чутьём. Дьявольски осторожный, старый вор словно предугадал опасность для себя. Не прошло и пяти минут, как в камеру чуть ли не ворвались «корпусной», то есть дежурный по тюремному блоку офицер, а с ним оперуполномоченный и ещё несколько рядовых охранников.

– В чём дело, почему в камере гвалт? – строго спросил «корпусной».

– Всё в порядке, гражданин начальник, – ответил за всех старший по камере.

– Но мне доложили, что у вас затевается драка? – заявил «корпусной», подозрительно озираясь.

– Как видите, вас ввели в заблуждение, гражданин начальник.

«Корпусной» нахмурился и строго взглянул на одного из надзирателей.

«Монах» видимо смекнул, что подставлять прикормленного вертухая ему нет никакого резона и признал, что небольшой конфликтик всё же имел место:

– Ребята молодые, кровь бурлит, захотелось им немного поразмяться, но я уже навёл порядок.

Дежурный офицер нашёл взглядом Легата, подошёл:

– Вам угрожали?

Стас невольно скосил глаза на соседей: позы их стали подчёркнуто ленивыми, лица мирными, хотя ещё десять минут назад волчьё готовилось к нападению.

– Не бойтесь угроз, говорите откровенно, вам угрожали? – Майор тюремной службы доверительно заглядывал ему в глаза, но Стас отрицательно помотал головой. Они ещё секунд десять смотрели друг на друга. Офицер-тюремщик кажется всё про него понял, потому что слегка покачал головой. Перед ним был вояка, от которого будто пахнет порохом, потому что этот запах не выветрить никогда. Но ведь один в поле не воин…

– Спасибо, у меня всё в порядке – Стас не узнал собственного голоса, который показался ему каким-то далёким.

– Напрасно, – снова покачал головой «корпусной», он снял с головы фуражку, вроде как хотел ещё что-то сказать, но передумал и быстро вышел, а вслед за ним и остальные. Дверь захлопнулась, и Стас снова остался наедине с врагами. Ему вновь стало не по себе. Не глупо ли было отвергнуть помощь коллеги?..

Нет, правильно он поступил, поразмыслив немного, решил Легат. Надо полагаться только на себя, как в Сирии, которую они звали «песочницей». Потому что там был один песок. Много песка. И жара плюс пятьдесят. Они знали: случись что – никто не спасет. И их тела навсегда останутся гнить под этим сжигающим все вокруг солнцем, а шакалы довершат остальное. В контракте было прописано невозвращение груза-200 домой. Слишком дорого… И в случае плена от них все откажутся, скажут: не знаем такого. Никакого выкупа, пусть хоть голову тупым тесаком отпиливают, или кожу с живого срезают. В контракте и об этом было прописано мелким шрифтом в дополнении: «Подрядчик работ ознакомлен со всеми возможными рисками и согласен принять их на себя»…

Да, там в Сирии оставалось рассчитывать только на себя и делать всё, что прикажут: зачищать мятежные деревни, «отжимать нефтяные поля» у курдов, штурмовать самые укреплённые позиции «духов». Часто не имея серьёзной поддержки, потому что у сирийцев боевой техники в обрез, а жирные коты в руководстве ЧВК предпочитали экономить и воевать «мясом» (взамен убитых всегда можно набрать новых дураков, в условиях перманентного кризиса и безработицы в стране). Война шла без правил, а другой работы для таких, как они, на родине нет. Да многие ничего другого, кроме как воевать, убивать и выживать, не умели…

В тюрьме похоже те же правила, пора уж привыкать. И учиться выживать.

Ужин снова просвистел мимо Стаса: едва он получил свою пайку и присел, чтобы поесть, как рядом нарисовался плешивый сморчок с надутыми щеками, который смачно харкнул ему в миску и тут же отвалил, сопровождаемый одобрительным гоготом сокамерников. Стасу ничего не оставалось, как спустить испоганенную еду в парашу.

Выражаясь тюремным языком, его «поставили на лыжи», то есть планомерно создавали для неугодного сокамерника невыносимые условия. В принципе, постоянно прессуя изгоя, можно было и без поножовщины довести его до нервного срыва, голодных обмороков, а если «повезёт», то и до самоубийства.