Читать книгу Зона-51 - Антон Петрович Гусев - Страница 7

01 декабря 1962 года, Вашингтон, округ Колумбия

Отец-основатель и бессменный директор (на протяжении уже почти тридцати лет) ФБР Джон Эдгар Гувер принимал своего друга и коллегу из ЦРУ, Джеймса Энглтона, в своем кабинете в здании Бюро на Пенсильвания Авеню. Старые друзья встретились, чтобы обсудить напряженную внутриполитическую обстановку в стране, сложившуюся после того, как неделю назад Джей-Эф Кей пошел на поводу у Хрущева, снял морскую блокаду Кубы, официально запретил полеты самолетов-разведчиков над советской территорией и де-факто притормозил ядерное противостояние, грозившее вылиться в третью мировую войну еще в октябре-месяце. Многие американцы считали, что принятие условий врага подобно капитуляции в этой, официально не начавшейся, но давно уже идущей полным ходом войне. Сам же Президент считал, что в нанесенном престижу США ущербе виноваты ОКНШ, подтолкнувший его несколькими месяцами ранее разместить ракеты в Турции, и ЦРУ, спровоцировавшее неудачную операцию в Заливе Свиней. Последствием всего случившегося стала отставка Аллена Даллеса с поста главы Центральной разведки и знаменитые слова Джона Кеннеди о том, что, будь его воля, он бы «разорвал ЦРУ на тысячи кусочков и развеял их по ветру». Эти слова не могли оставить равнодушными ни Энглтона, ни Гувера.

–Извини меня, Джим, но мне кажется, что после провала операции на Кубе вашему ведомству и впрямь недолго жить осталось, – произнес глава ФБР, опрокинув стакан виски и глядя в глаза своему собеседнику. – Залив Свиней еще как-то можно было оправдать, но после октябрьских событий начинает казаться, что Президент и ОКНШ стоят по разные стороны баррикад, и последний упрямо провоцирует первого на боевые действия. А с чьей подачи? С вашей, Джим, с вашей.

–Ты думаешь, что кубинская заваруха проиграна окончательно и бесповоротно? – заранее зная ответ, риторически вопрошал Энглтон.

–А ты думаешь по-другому? Пойти на поводу у Советов, принять их правила игры и нисколько не воспользоваться ядерным преимуществом перед ними – что это, как не планомерная капитуляция?

–Все же мне кажется, что Джек сознательно не нажал ядерную кнопку – не то, чтобы народ Штатов, а весь мир еще не готов к войне таких масштабов, – оправдывался Джим.

–Народ, – поднял палец кверху Джей Эдгар. – Ты очень вовремя и к месту упомянул его. Наш народ давно созрел, а Кеннеди ты не можешь обвинить в том, что он не выполняет волю народа – он для них свой, плоть от плоти. Была бы его воля, он давно бы перешел к решительным действиям. Только твоим людям и вашим агентам из ОКНШ не надо на него давить и ставить его в неловкие положения. Придет время, и он сам примет решение. Для этого не нужно устраивать провокаций типа залива Свиней или размещения ракет в Турции, не надо. Дайте событиям развиваться своим чередом, не форсируйте их. Тем более теперь в наших руках еще и разведывательное преимущество.

–Что ты имеешь в виду?

–Этого русского, Голицына, вроде бы. Ну разве не сверхценный кадр? Столько шпионов разоблачил, столько ценной информации предоставил, в том числе, о грядущих событиях на Карибах, что не воспользоваться ею умеючи – просто верх безрассудства.

–Да, ты прав, об октябре мы знали еще в прошлом году, – согласился Энглтон. – Причем, располагали даже точной датой начала операции «Анадырь». Но как мы могли воспользоваться этой информацией? Разбомбить Кубу целиком еще до того, как транспорт с советскими ракетами пересечет ее границу?

–Нет, конечно. Действовать надо было более грамотно. Если хочешь знать, виртуозно. И вы, в общем, все начали делать правильно, когда испросили у Бобби Кеннеди добро на реализацию операции «Мангуст»…

–Да как, черт возьми, Эд, мы могли устранить Фиделя в канун развертывания на его заднем дворе советских стратегических вооружений?! – вспылил Энглтон, не дав договорить своему приятелю. – Это был бы первый шаг к войне с нашей стороны. К войне, к которой, повторяю, мы еще не были готовы… Отстрели мы тогда ему голову – и все, диалог с Советами стал бы просто невозможен. Они бы подняли брошенную нами перчатку и нанесли бы такой удар, что…

Энглтон вскочил со своего места, отхлебнул виски и нервно заходил по кабинету. Остановившись у большого окна, выходившего на аллею, он посмотрел на пейзаж и продолжил.

–Замкнутый круг, черт побери. Джек не может действовать более решительно в ситуации на Карибах, потому что мы не можем ликвидировать этого бородача. А мы не делаем этого, поскольку опасаемся непредсказуемой реакции русских, подобравшихся к нам на запредельно опасное расстояние. Так?

–Нет, не так, – хладнокровно и рассудительно отвечал Гувер. – Во-первых, ты сказал, что Штаты не были готовы к войне. Что это значит? Что мы все еще, несмотря на регулярные полеты «У-2», точно не знаем, где расположены их стратегические точки и куда они будут бить в случае войны. Так? Так. А это значит, Джимми, что Джек прав, и вашему ведомству давно нужна если не полная ликвидация, то приличная встряска. Во-вторых, грамотно устранить Кастро – и не то, что Советы, а даже его собственная служба безопасности и носом не поведет. А какая может быть грамотность, когда на роль исполнителей наняты члена клана Гамбино, Джимми Хоффа и прочая мелкоуголовная шваль? Даже полуграмотные «барбудас» из охраны Фиделя, и те умнее и опытнее этих костоломов, хотя бы потому, что регулярно опережают их. Разрабатывают планы операции, конечно, толковые ребята из твоей конторы, но кто реализует-то? Карманники и наркоманы, готовые за дозу пришибить собственную мать? В-третьих, секрет провала всех этих операций кроется опять-таки в твоих недоработках, Джимми…

–Что ты имеешь в виду?

–Ты понимаешь, что никакой серьезной оперативной и контрразведывательной службы у Кастро нет. Понимаешь или нет?

–Допустим.

–И почему тогда операция «Мангуст» никак не может завершиться полным разгромом этих засранцев? Может, по причине регулярных утечек информации? – Гувер вскинул брови и заставил собеседника задуматься над его словами. – Я, конечно, не контрразведчик, и могу только предполагать, что одним из каналов для этого являются все те же продажные исполнители из рядов итальянской мафии, что наняты для целей проведения операции – всем известно, что в деле подкупа шпионов Советы нас давно обскакали по щедрости. Но, конечно, не исключаю, что есть у них уши и поближе к тебе.

–А как же Голицын? Почему он молчит?

–Он может этого просто не знать, – пожал плечами глава ФБР. – Они могли быть завербованы совсем недавно. На Лубянке тоже не дураки сидят. Как только Голицын убежал, они сразу могли смекнуть, что первое, о чем он здесь расскажет – это Карибы. Мы начнем предпринимать меры по недопущению развертывания там ракет. Чтобы знать, какие это будут меры и как им противостоять, нужны новые агенты, новые бойцы. И Советы опять открыли свой бездонный кошелек.

–По-твоему выходит, что мы обречены?

–Не совсем. Я просто думаю, что проект «Венона» больше не актуален.

В 1943 году Федеральное агентство по связи США конфисковало незаконные радиопередатчики в советских консульствах, и в спецслужбы США стали поступать в большом количестве зашифрованные телеграфные сообщения между консульствами и Москвой. В том же году 1 февраля в Арлингтон-Холле был начат проект по расшифровке советских сообщений под кодовым названием «Венона».46 За почти двадцать лет работы они вскрыли не один десяток советских «пианистов», но ныне, как верно отметил Голицын в первой же беседе с Энглтоном, передача радиограмм из Вашингтона почти перестала использоваться советской агентурой. 47

–Наверное, ты прав, – согласился Энглтон. – Как и Голицын. Если бы они пользовались старыми методами, то были бы у нас как на ладони. А практика говорит обратное… Так что делать?

–Если нет шифрограмм, значит, есть нечто другое.

–Что, например?

–Например, телефоны.

–Логично. И кого ты предлагаешь послушать?

–А всех. Всех без исключения.

–То есть как?

Гувер допил виски, набрал в грудь воздуха и начал:

–Мы на фронте, Джим. Только на сей раз боевые действия разворачиваются не где-то в далекой Восточной Европе, а у нас под носом, в самой столице. Противник ведет себя беспринципно и использует все средства в борьбе с нами – и удается это ему неплохо, судя хотя бы по тому, что в области новейших вооружений он если не перегнал нас, как он сам выражается, то определенно догнал. Космос стал для них такой же оккупированной территорией, как Болгария или Польша после войны. С той лишь разницей, что, если они ударят по нам из космоса, шансов выжить не будет ни у кого. А равно, если начнут следить за нами оттуда – тоже пиши пропало. Значит, и нам пора перестать задумываться о морально-этической стороне вопроса. Слушать надо денно и нощно всех, кто либо приехал из Восточной Европы, либо контактировал с приехавшими, либо вот-вот думает уехать, либо имеет там родственников, либо воевал там и остался для русских другом… Понимаешь? Любой контакт с врагом – прямой, косвенный, старый, новый, да просто гипотетический – должен привлекать внимание наших слухачей.

–Ты хоть представляешь, что с нами сделают, если это вскроется? – вполголоса спросил Энглтон.

–Ничего страшного, – махнул рукой Гувер. – Во-первых, как говорил Наполеон, «зло извинительно, если оно необходимо» – я об этом тебе уже сказал. Во-вторых, ЦРУ официально федеральным агентством или государственной организацией не является, следствия и оперативной работы не ведет, а потому действие уголовного и уголовно-процессуального закона на него не распространяется.48 Конечно, спустят кобеля приличия ради, но не более. Зато улов тут может быть куда более внушительным, чем отдельные твои успехи в деле перевербовки советских агентов. Так как, согласен?

Его собеседник и глазом не моргнул.

–Нам нужен план по технической части вопроса, – выпалил он в ответ. – Займусь этим немедленно.

Хозяин кабинета улыбнулся, но сразу предостерег своего приятеля:

–Только свое новое руководство в курс пока не вводи. Могут неверно истолковать. Потом поставим перед фактом.

02 декабря 1962 года, Москва, здание КГБ на Лубянке

Вновь назначенный после скандала с Пеньковским и отставки Серова председатель КГБ Владимир Семичастный собрал экстренное совещание начальников главных управлений центрального аппарата контрразведки, чтобы обсудить недавний инцидент в Карибском море и его последствия для Комитета.

–За последнее время, – говорил он, – слишком много наших людей за кордоном оказались разоблаченными. Буквально, за последний год. Мы, проще говоря, стали весьма уязвимы для нашего главного противника, американского ЦРУ. Копацкий, мистер Филби, Фишер, Молодый – все эти потери случились благодаря действиям Голицына. В конце концов, именно эта уязвимость и не позволила Никите Сергеевичу действовать в ситуации на Кубе более решительно.

–Но, Владимир Ефимович, мы ведь дали ему и много дезинформации через его приятелей, верных нашему делу и оставшихся у нас на службе, – парировал его бывший начальник, полковник Петренко. – И эта дезинформация, как сообщают наши источники, также безукоризненно донесена им до высоких кабинетов в Вашингтоне…

–Да, но этого мало. Все равно мы теперь перед ними как на ладони. И даже арест Пеньковского мало, что изменит. Уверен, ничего серьезного он нам не сообщит…

–Но он уже дает признательные показания!

–Он мало, что знает, – отмахнулся Семичастный. – Пеньковского мы разрабатывали без малого полтора года. Как наш агент, Голицын, конечно, знал о разработке, и конечно, сообщил о ней своим новым друзьям. И только по этой причине они отключили Пеньковского от глобальной информационной сети. Это видно хотя бы по тому, что та дезинформация, которой мы его снабжали, никакого впечатления на ЦРУ не производила и в расчет при принятии политических решений не принималась. Соответственно, делиться и с ним какими-то стратегическими вопросами руководство американской разведки, думаю, не считало нужным. Вот и получается, что он, скорее всего, если что и сообщит, то только то, что мы знали и без него.

–Почему, в таком случае, американцы не дали ему сигнал к побегу или самоубийству? – размышлял заместитель начальника Первого главного управления генерал-майор Калугин.

–Сигнал к побегу или самоубийству дать нельзя, – раздраженно ответил председатель. – Такие решения, товарищ Калугин, агент принимает сам, исходя из сложившейся ситуации. Можно только сообщить о рассекречивании. Но это только в случае, если ты в агенте уверен. Если он человек крепкий нервами, надежный. А если нет? Где гарантия, что он не взбрыкнет или, на нервах, не совершит поступок, выдающий и его, и всю сеть с потрохами? Так что с такими приказами не шутят, товарищи. Да и не тот человек Пеньковский, который бы способен был принять и исполнить мужественное решение…

–Значит, вы считаете, что расслабляться рано?

–Это мягко сказано. Если бы мы были уверены в разведывательном превосходстве, то, поверьте, демонтировать ракеты никто бы не стал.

–Но пока нам никак не изменить сложившуюся ситуацию… – констатировал Петренко.

–Это да, – согласился Семичастный. – Что верно, то верно. Бегство Голицына существенно отразилось на наших позициях в этой сфере. Изменить что-либо сложно, а вот воспрепятствовать его деятельности там мы можем. Во-первых, дезинформация относительно агентов влияния Кремля в руководстве ряда западных стран. Ну, что-то он, несомненно, знает. А в какой-то части руководствуется нашей «дезой», переданной ему его «друзьями» из наших спецотделов. Это хорошо. Это означает, что доверять ему везде и во всем американцы пока не смогут. Во-вторых, что касается его осведомленности о нашей сети в Штатах… Надо минимизировать контакты со всеми резидентами. Начать с того, что составить список тех агентов, от услуг которых вообще можно отказаться, хотя бы на время. Потом рекомендовать всем остальным, стратегически важным, прервать связь с которыми мы не в состоянии, пользоваться средством под кодовым названием «агент прикрытия». Надеюсь, все знают, что это такое?

–Так точно, товарищ генерал, – чуть ли не хором ответили присутствующие.

–На всякий случай, напоминаю. Деятельность всех важных агентов в местах осуществления ими полномочий должна быть завуалирована действиями отвлекающих сотрудников, либо состоящих в нашем штате, либо просто подкупленных и не имеющих представления об истинном характере операций, в которых они участвуют. Скажем, работает наш человек в Новом Орлеане, собирает сведения по проекту «Голубая книга», контактирует с сотрудниками авиационных баз и научных институтов. Попадает он в поле зрения ЦРУ. И тут же, в том же Новом Орлеане появляется некий субъект, который начинает привлекать к себе внимание всего города, включая разведывательный и контрразведывательный аппарат. Ходит, пристает к гражданам, совершает провокационные звонки в посольства разных стран, угрожает терактами, если надо, то совершает хулиганские действия и даже преступления. Теперь встаем на место ЦРУ. Они точно знают – или наверняка догадываются, – что в этом городе работает наш человек. И понимают, что странные выходки «агента прикрытия» не могут быть случайными – недаром действия этих двух, казалось бы, не связанных друг с другом, людей, совпадают по географии и времени совершения. Личность настоящего агента им неизвестна. И их внимание сразу приковывается ко второму, более эксцентричному шпиону, что позволяет первому оставаться в тени и спокойно выполнять свою работу…

–Кстати, Владимир Ефимович, а что делать с «Голубой книгой»? – уточнил Калугин. – Прервать поиски информации, чтобы не вскрыть, не приведи Бог, наших агентов, занятых этим проектом?

–Ни в коем случае. «Голубая книга» – проект стратегический. Сейчас, когда они научились шпионить за нами с воздуха, да так, что ни один радар их самолеты не может обнаружить, нам самое время освоить для этого космос. А, чтобы это сделать, надо знать, до чего они в этом вопросе докопались. В отличие от моего предшественника, я в мистику насчет исчезновения группы Дятлова не верю, но точно знаю – если практический ум американца всерьез за что-то взялся, значит, в этом есть тактический прием. Космос им нужен, чтобы шпионить за нами и давить на нас путем размещения и на орбите, и на других планетах своих станций. Упустить первенство в этом вопросе нельзя – иначе станем их рабами. Это, если хотите, посерьезнее атомной бомбы будет. Поэтому проект не сворачивать, а наоборот, активизировать. Только тайно. Для чего нам и нужны в большом количестве «агенты прикрытия». Товарищ Слесарев, обеспечьте примерные расчеты средств, нужных для подкупа новых сотрудников. А финансирование я из Косыгина и Тихонова вытрясу…

02 декабря 1962 года, Вашингтон, округ Колумбия

Вдохновленный Энглтон с пеной у рта пересказал своему новому непосредственному начальнику, шефу центральной разведки Джону Алексу Маккоуну – яркому представителю того самого военного истеблишмента, что то и дело нажимал на Кеннеди в вопросах «принятия крайних решений», – об очередных откровениях Голицына. На сей раз советский перебежчик посвятил Энглтона в детали операции «Агенты прикрытия», и это произвело на последнего сокрушительное впечатление. Придуманный советскими шпионами ход казался ему гениальным по простоте и поразительно практичным, он негодовал, как его собственные подчиненные раньше до такого не догадались. Маккоун же энтузиазма своего заместителя не разделял.

–Не спешите, Джим, – он выставил ладонь вперед и тем самым прервал доклад Энглтона. – Лучше вспомните, что было в последних сообщениях Пеньковского?

–А что там было?

–Там был описан интерес, проявляемый Советами к проекту «Голубая книга», так?

–Вроде да, а что…

Он не успел договорить, как Маккоун выпалил:

–А то, что в словах этого вашего «надежного и проверенного русского» про «Голубую книгу» – ни намека. О чем это говорит? О том, что они водят нас за нос! День за днем нарастает скорость противостояния в сфере освоения космических глубин, а русские, еще вчера запустившие первый в мире спутник, а потом и корабль с человеком на борту, вдруг внезапно утрачивают интерес к нашим изысканиям в сфере взаимодействия с глубоким космосом?! Так не бывает.

–Но что же…

–А то, что истинный их интерес лежит в совершенно иной плоскости, от которой они сознательно отстраняют вас. Рассказывают вам какие-то шпионские прибаутки, делятся противоречивой информацией, а сами в это время, под вашим крылышком, собирают нужную им информацию. Понимаете, о чем я?

–Вы хотите сказать, что Голицын – двойной агент?

–Я ничего не хочу сказать. Вы с ним давно работаете, вам виднее. Но я бы советовал вам, во-первых, пристальнее присмотреться к нему и осведомиться у него об истинных взглядах русских на «Голубую книгу» – да, чего там, просто припереть его к стенке, – а во-вторых, обеспечить его полную изоляцию от какой-либо информации об этом проекте. Мы договорились?

Сам того не понимая, непрофессиональный разведчик Джон Маккоун, волею случая оказавшийся в кресле главы американской разведки, отвлек внимание своего центрального аппарата от операции «Агенты прикрытия», не придав ей должного значения, и в последующем эта его невнимательность к деталям сыграет роковую роль не только в судьбе его ведомства, но и в судьбе Соединенных Штатов.