Читать книгу Противостояние империй - Антон Сергеевич Зинченко - Страница 15

В тот несчастный день, когда стало совершенно ясно, что с Мэлин дело неладно, старина Брэджин побледнел и затрясся в лихорадке. Горе одолело его, и он пребывал в совершенной нерешительности, стараясь убедить себя не поднимать шум. Считая за благо обождать недельку, а может быть, и месяц-другой, не выяснится ли чего, не объявится ли она сама и объяснит происходящее. Под влиянием сильного горя в действиях многих часто наблюдается склонность временить и откладывать вопреки здравому смыслу. Хочется просто лежать на боку, приумножая скорбь, боясь любого поступка. В доме справа от резной колонны по Третьему горному переулку царила гробовая тишина. Одинокий стук разверзся эхом по пещерному залу: тук-тук. Стук умолк. Снова «тук-тук-тук», но уже настойчивее.

Третий стук показался хозяину наглостью, которую он выдержать не смог.

– Какого черта ты колотишь в дверь?! Ясно же: не открывают – значит, никого нет дома.

Опухшее от пьянки рыло выглянуло из-за массивной двери.

– У меня послание для семьи тана Брэджина.

Все то же пьяное существо жадно отхлебнуло из початой бутылки мутную жидкость и, вмиг поперхнувшись, выплюнуло ее в сторону курьера.

– Ну-ка повтори, я не уловил мысли.

– Вы родственник Брэджина? – отойдя на несколько шагов от неприятной личности, промолвил курьер, но, не дождавшись ответа, вручил пьянице бумажку и поспешил удалиться.

– Ну и пошел вон! – прокричал вслед удаляющемуся курьеру пьяный старик и, захлопнув дверь, в один глоток опустошил бутылку крепкого пойла. Бросил письмо на грязный, засаленный стол. Собираясь достать следующую порцию алкоголя, Брэджин направился в чулан, но, поскользнувшись на пустой таре, хаотично разбросанной по полу, упал и, сильно ударившись головой о пол, отключился. Очнувшись от сильного запаха горелого, Брэджин увидел над собой плотную завесу дыма. Поняв, что дело неладно, старый вояка дополз до двери и с силой толкнул ее. Дым повалил на улицу, переполошив соседей, решивших, что произошел пожар. Несколько жителей соседних домов прибежали и залили водой тлеющие тряпки, загоревшиеся от свечки, которую уронил хозяин дома при падении. Соседи вытащили убогого калеку на улицу и, облив холодной водой, чтобы привести его в чувство, оставили сидеть на пороге, отвесив массу отборных ругательств.

В этом положении Брэджин и просидел много часов, держась за голову. Одному Ауле известно, о чем думал старый гном. С трудом встав, старик вошел в дом и, подняв с пола колченогий стул, присел на него. Взгляд остановился на письме.

«Как оно сюда попало?» – подумал старик и, разорвав конверт, бегло прочитал несколько строк.

Брэджин почувствовал, как боль сжимает горло, дышать становилось все труднее, слезы давили на глаза, грозя пролиться горной рекой. Он не понимал природу нашедшего состояния. Но ему вдруг снова захотелось жить, обида и горечь перевернули душу. Встав со стула, Брэджин сжал письмо и бегло огляделся по сторонам, все еще смутно понимая, что должен сейчас делать.

Выйдя на улицу, старик несколько раз окунул голову в стоящую на заднем дворе бочку с ледяной водой. А позже погрузился в нее весь в надежде, что ледяная вода вернет трезвость тела и духа. После гном подошел к запылившемуся зеркалу, смахнул рукой паутину и, достав из шкафчика ножницы, принялся приводить в порядок бороду. Придав ей ухоженный вид и надев чистую одежду, Брэджин снял зеркало и оторвал несколько досок за ним. В образовавшейся нише гном нащупал дорожную торбу и вывалил содержимое на кухонный стол, предварительно смахнув с него на пол все ненужное.

После Брэджин сел на стул и отсоединил ножной протез, взяв другой, выполняющий роль походного. Открыл отверстие в хитроумном приспособлении и спрятал в него небольшой самопал, присоединив протез на место. Развернув лежащую на столе карту, гном нашел маршрут, которым можно добраться до поселения капитана Фоли, и, свернув ее, положил в торбу вместе с остальным скарбом.

Подойдя к стойке с доспехами, Брэджин снял кирасу и, надев на себя, с трудом устоял на ногах. Попытавшись сделать пару шагов, старый воин понял, что отвык носить такие вещи, и, вернув нагрудник на место, начал выкидывать на пол содержимое шкафа, пока не нашел легкий кожаный доспех. Облачившись в него, Брэджин выполнил несколько движений и, поняв, что эта тяжесть ему под силу, затянул ремни. Затем снял со стены ножны с полуторным мечом и, захватив рюкзак, отправился вниз по улице в сторону выхода из города.

Подойдя к соседскому дому, Брэджин с силой позвонил в колокольчик. На пороге показался лысый пузатый гном.

– Рудвин, у меня к тебе просьба: если увидишь мою дочь, скажи, что со мной все в порядке, пусть ждет меня дома.

– Черт возьми, я тебя не узнал, – проворчал лысый и усмехнулся, так что стали видны его кривые зубы: – Куда это ты намылился, не на войну ли?

– Может, и так! – Брэджин поспешил удалиться, вспоминая, сколько лет назад он шел куда-то, одержимый целью.

К утру следующего дня путник брел по пещере, ведущей к болотам. За годы безделья гном успел отвыкнуть от таких прогулок и, понимая, что в топях заночевать не удастся, а ночь страшна и полна опасностей, искал место, подходящее для ночлега. Вскоре немного поодаль от дороги ему приглянулся камень. Усевшись за него, Брэджин задремал. Сон то и дело нарушала бесконечная вереница рабочих, слоняющихся по пещерному тоннелю взад и вперед с телегами, груженными камнем и прочим хламом. Понимая, что больше поспать не удастся, Брэджин поравнялся с одной из групп работяг и, чтобы не вызывать подозрения, последовал за ними. Спустя несколько часов пути влажный, затхлый воздух ударил в лицо, и вскоре взору гнома предстал большой деревянный щит с красовавшейся на нем надписью: «Эту дорогу для блага подгорных жителей возводит престол. Да откроются для вас новые горизонты».

Небо впереди стелилось свинцовыми тучами. Брэджин ступил на мощенный булыжником тракт и, вдохнув полной грудью стылый воздух, на мгновение задумался, почему он раньше не отправился прочь из задымленных пещер.

Спустя десять километровых столбов взору путника предстал палаточный лагерь рабочих, а впереди виднелись болота. Сойдя с мощеного камнем помоста, вояка ощутил всю прелесть гномьих технологий. Крайне тяжело было пробираться по зыбкой почве на одной ноге. Протез то и дело проваливался в зыбкий грунт. Гном не мог этого предусмотреть, но делать было нечего. Приходилось двигаться вперед, несмотря на все трудности.

Привал становился довольно частым. Волю старого воина было тяжело сломить. Он устал чувствовать себя калекой и устал жаловаться на жизнь. К тому же Брэджин считал, что судьба не дает таких сложностей, которые ты не в силах преодолеть. Спустя четыре дня пути гном отчетливо увидел впереди на холме дым. Дорожная разметка для рабочих указывала путь к Ньюфорту – новому городу на болотах.

Унылая дорога длилась до темноты. Болотные тропы вывели к невысокому обтесанному по краям холму, на макушке возвышался частокол, в некоторых местах из-за которого глазели арбалетчики. Путник обошел стену и уперся в строительные леса возводимых ворот. Сверху послышался голос:

– Стой! Кто идет?

Из-за стены вышли двое часовых.

Путник, не глядя наверх, проговорил:

– Передайте Фоли – к нему пожаловал Брэджин. Только пусть поторопится, если хочет застать меня живым.

– Вот так чудеса! Сначала я подумал, кто-то меня разыгрывает. А то и хуже – твой призрак ответил на мое письмо, – прокричал капитан, спускаясь по холму. Подойдя, он обнял друга.

– Видно, открытое пространство сделало тебя хлюпиком, – ухмыльнулся Брэджин.

– Ты, наверное, намучился в пути, пойдем скорее в дом.

– Да, отвык я от таких путешествий за годы безделья и пьянки. Я надеюсь, моя дочь у вас?

– А должна быть у нас? – испуганно спросил Фоли.

– Этого-то я и боялся, – грустно проговорил Брэджин.

– Скорее передвигай ногой, хотя, пока ты доковыляешь, я распоряжусь, чтобы накрыли стол. Думаю, нам есть что рассказать друг другу.

Капитан поспешил вперед.

Войдя в общий дом, Брэджин бросил рюкзак на пол и уселся за длинный стол.

– Я-то думал, Фоли, у тебя здесь хоромы, а ты в хлеву живешь. Люто! – рассмеялся гном.

– В тесноте да не в обиде, – пробормотал Фоли, поднимая бочонок с крепким пивом, выменянным у местных за добротный ремонт их скобяных изделий.

Спустя минуту дверь отворилась – и на пороге появился Албор с тарелкой вареного мяса.

– Я думал, ты сдох, старый плут, – засмеялся Брэджин, тяжело поднимаясь со скамейки.

– Ты тоже неважно выглядишь, – старик улыбнулся, обняв друга.

– Это потому что тебя не было рядом, глядишь, от твоих микстурок нога бы выросла. А то проклятая деревяшка никак не хочет приживаться.

Друзья уселись за стол, опустошая в беседе кружку за кружкой.

– Брэджин, я чуть не забыл о главном, зачем тебя вызвал. Не хочется оставлять эту загадку до утра, – проговорил изрядно охмелевший Фоли.

Он встал и, шатаясь, побрел к сундуку, откуда вытащил объемный сверток. Вернувшись за стол, капитан развернул его и достал меч.

Брэджин взял клинок в руку и со словами: «Вот и снова ты у меня» – положил клинок на стол. Показав жестом, что друзья должны сесть поближе, он почти шепотом начал говорить:

– Вам известно, что было в той пещере. Я упущу этот момент, чтобы не тратить нашего времени. Я попал в плен. Еще пылающим от магии мечом я прижег свой обрубок. Видимо, это и спасло мне жизнь. Остановило кровь и не допустило заражения. Когда я очнулся, меня в сети волоком тащили по коридорам и бросили в одну кучу с убитыми. Видимо, твари подумали, что я мертв. В горе трупов я нашел еще несколько раненых. Но они были обречены. У меня не было средств их вылечить. Поначалу я поил их «Гномьим безумием» – это пойло поддерживало им жизнь, да и мне тоже. Спустя несколько недель осталось двое раненых, не считая меня и Орина. Нас можно было назвать здоровыми. Я – без ноги, а Орин лишился руки. Черт возьми, из нас двоих можно было собрать одного целого гнома! – Брэджин рассмеялся.

– Дальше нам пришлось добить Кариана. Он и так бы умер, а нам нужно было что-то есть.

Лицо Брэджина почернело. Скатилась скупая слеза.

– Он спас мне жизнь. Вечная ему память!..

Гномы встали, подняв кубки: «Вечная память герою!» – выпили до дна и сели на свои места.

– Мы решили проползти мимо десятка гоблинов, постоянно шныряющих вокруг горы трупов. Да и находиться в куче разлагающихся тел более было невыносимо. Стоял ужасный смрад. Больше там делать было нечего, спасти мы никого не могли. Оставалось спасать себя. Выждав, пока у прохода останется одна тварь, мы вдвоем набросились на гоблина и забили его.

После нам удалось уйти, Орин поддерживал меня. Мы шли сутки.

Но твари выследили нас и уволокли обратно, бросив в яму. Год они испытывали на нас разные зелья, заливая их сверху на головы. Иногда нам бросали еду и воду, чтобы мы не сдохли. Все эти годы я жил и питался падалью, крысами, собственным дерьмом, гневом и жаждой мести. Покуда были силы, мы с Орином тренировались в надежде выбраться и убить всех гнид. И вот в один день я проснулся и увидел, как Орин лежит на мне. Перевернув друга, я увидел, что вся его спина облезла до костей. Он спас мне жизнь, когда твари полили нас очередной гадостью. Он закрыл меня телом. Когда его не стало, твари все еще приносили пищу на двоих и бросали в яму, даже не заметив, что он умер. Тогда я понял, что нужно бежать. Больше ждать нечего. Все это время мы рыли подкоп. Он был готов. Я притворился мертвым, ужасно завопил, когда меня полили какой-то гадостью, после застонал и, изобразив конвульсию, закатил глаза, пролежав пару часов неподвижно. Гоблин прыгнул в яму, чтобы проверить меня. Вот этими руками я раздавил ему череп. А после, привалив собственным дерьмом в яме, выбрался через подкоп. У этой твари был меч короля. «Вот так везение! – подумал я. – Калека-гвардеец сбежит из плена с мечом короля и вернет ему клинок. Я брел по подземельям, прикончив еще несколько гоблинов. Сам не заметил, как на мою седую голову упала гоблинская сеть. Меня поймали как рыбу. Шли по моему следу и вновь схватили. Что было сил я пытался выбраться, пока меня волокли по полу. Но все было тщетно. Я предвкушал еще многие десятилетия жизни в проклятой яме. Но мои пленители решили на этот раз поразвлечься и бросили меня в логово к каррагу. Я попытался притвориться мертвым, вонь от меня исходила именно такая. Я таил надежду, что мерзкая огромная тварь не станет меня есть. Но не тут-то было! Гоблины стали злить каррага, стреляя в него из лука. Один из них бросил в яму меч. У меня появилась надежда умереть воином, с мечом в руке! Тварь нападала. Из последних сил я старался увернуться от атак, но отсутствие одной ноги отняло мое проворное прозвище. Как пьяный, я шатался от каррага, опираясь на клинок. Вдруг меч засветился, придав мне энергии. Я почувствовал себя молодым, здоровым воином, толком не понимая, что происходит, я рубил мерзкое существо, ловко уходя от ударов. Делая выпад за выпадом, я проломил броню монстра на шее и вонзил меч по рукоять ему в глотку.

Силы как пришли, так и ушли. Огромный монстр упал, придавив меня всем весом. Гоблины не стали спускаться в яму, а просто развернулись и ушли.

Уж не знаю, подействовала ли моя битва так на них или они просто решили, что я сдох, раздавленный исполинским гадом.

Ауле и на этот раз был благосклонен ко мне. Долго я пилил мечом каррага, попутно обедая его мясом. Освободившись, я вылез из ямы и с трудом пополз по коридору. Видимо, в какой-то момент я потерял сознание.

Очнулся я, когда меня волочили. В тот момент я думал, как умереть. Но руки уже не слушались, нога тоже. С трудом я дотянулся до камня, мимо которого меня волокли, и стал бить им о череп в надежде, что умру. Я и так был на грани смерти, но зачем-то Ауле посылал мне жизнь. И я хватался за нее, не зная, чем она кончится. Придя в себя, я понял, что лежу на кровати. На кровати!

Одинокая слеза вновь скатилась по щеке Брэджина.

– Я не помнил, кто я и что делаю здесь. Десяток лет я провел в отдаленном шахтерском городке, где занимался разной работой в надежде вспомнить, что со мной произошло. Гномы, что нашли меня, разделили со мной хлеб и кров. Этот меч лежал под кроватью, а еще лежал этот сверток. Гном вывалил на стол содержимое. Здесь 93 жетона ушедших товарищей. Память частично вернулась ко мне, когда на поселение напали гоблины. Я понял, что умею драться, убив с десяток тварей.

Моих спасителей постигла смерть. И я ушел из городка. Я нашел свой дом. Ноги сами привели меня к нему. Моя жена была жива. Она ждала меня все эти годы. Не верила слухам, что я умер. Но сам я умер душой вместе с этими 93 воинами. Вскоре жена родила мне дочь. Меч я повесил дома как память. А сам жил под чужим именем долгие годы, тайком пробираясь в собственный дом, как вор. На пенсию, которую платили жене за мое геройство. Оказывается, я стал героем посмертно.

Однажды я все же пытался попасть на прием к Владыке. Прихватив с собой меч, я хотел рассказать, что я жив, что все остальные мертвы, хотел просить помощи в экспедиции за останками братьев. Они не должны лежать в гоблинском разломе, их нужно похоронить со всеми почестями. Но мне отказали в приеме и деликатно дали понять, что гибель воинов засекречена и не может быть разглашена. Я числюсь мертвым героем, и им проще меня убить, чем оживлять! Меч мне разрешили оставить себе! И настоятельно рекомендовали больше не появляться в официальных учреждениях.

Так я и не вышел из тени. Я пил, пил и пил в надежде, что забуду все это дерьмо. И протрезвел я несколько дней назад, когда окончательно понял, что мою дочь похитили. И все из-за него.

Брэджин с силой швырнул меч о стену, распугав сидящих в углу гномов.

Фоли поднялся, положив руку на плечо Брэджину:

– Мы найдем ее! Не сомневайся! А сейчас ложись в мою кровать, тебе нужно отдохнуть. Утром придумаем план!