Читать книгу Солнце на краю мира - Антон Шаманаев - Страница 16

*

Около часа я провозился с непослушным макросом, встраивая его в каждое место кода, где используются регистры a и d. Изуродовал программу до неузнаваемости, не оставлял комментариев в новых кусках кода, не думал о названиях переменных… Знал прекрасно, что зря так делаю и что кратковременная память подведет, забуду я смысл переменной tmp35 еще до того, как вернусь с обеда. Но жажда побыстрее провести испытания пересилила. Если оно заработает, ночку просижу и вычищу код, а если нет – какой смысл писать его чисто?

Отладчик мне ничем не помог, поскольку и до перелопачивания программы на нем все работало. Единственным способом убедиться, что ошибок нет, было запустить программу повторно в боевом режиме.

Обед был в разгаре, так что, случись чего, хватило бы времени прибраться, не попавшись никому на глаза. В тот момент я полагал это самой опасной угрозой…

Я закачал программу с терминала в искривитель и порылся рукой в «свалке» – попалась точно такая же латунная дверная ручка, как утром. Или та же самая? Из любопытства сунул нос в «свалку»: больше там таких не было… Может, уборщица отыскала и вернула на место, думал я, доставая из шкафа с чистыми материалами очередной кубик стекла и проглядывая его на свет…

Колбу рабочей зоны искривителя я оставил распахнутой: ни от чего она не спасет, лишь сама разобьется. Памятуя события предыдущего эксперимента, я надел плотный халат и откопал в дальнем ящике кевларовые перчатки и пластиковую строительную маску на все лицо.

На искривителе перестала мигать лампочка загрузки – он инициализировался и был готов к работе. Я нажал «Start». Программа запустилась, экран ответил: «Place material».

На съедение аппарату отправился стеклянный кубик. Тот ответил «PO» и получил дверную ручку в качестве образца для репликации.

Вернувшись к терминалу, я засел на карачках под столом, дабы не получить дозу песка в лицо. Стрельнула больная нога, отчего пришлось переменить положение. Собравшись с духом, я нажал клавишу на терминале.

Ну давай…

И он дал. В следующее мгновение по глазам мне резануло яркой вспышкой, пробившейся сквозь все щели в столе, какие только нашлись. Я зажмурился. За вспышкой последовал оглушительный хлопок. Ударной волны не было. Затем до носа дополз удушливый запах жженого пластика…

Одуревая от рези в глазах, я выскочил из-под стола и разлепил веки, однако так и не смог разглядеть, что произошло. Глаза были залиты мутно-белыми пятнами от слепящего света. С нарастающим шумом в комнате что-то сыпалось. А я стоял, как бестолковый манекен, и не видел ни зги. Глаза словно были заклеены цветной фольгой, и с каждой секундой крепнул страх, что вот оно и случилось, фотонный выброс, от которого до сих пор лечатся полуслепые испытатели первого нашего искривителя Warper… От ужаса я содрал и отшвырнул маску, закашлялся едким дымом и снова опустился на пол. С полминуты, тянувшейся вечность, пришлось массировать глазные яблоки, пока огненные фосфены не начали мало-помалу сходить. Полосы от щелей в столе впечатались в сетчатку намертво и не растворились до самой ночи… Пожалуй, я не только света, но и радиации мог нахлебаться от такого пучка излучения…

Кое-как проморгавшись, я тотчас забыл о радиации, потому как увидел, что комната заполнена коричнево-черным плотным дымом и серой взвесью. Дышать было можно, лишь находясь внизу. Брошенная маска сразу куда-то затерялась. По запаху стало понятно, что серая пыль – бетонная. Бетонный туман стоял стеной. Посреди комнаты на полу красовалась куча строительного мусора: песка, гравия, мелких обломков арматуры и еще чего-то блестящего. Потолок по всей комнате был объят дымом, а непосредственно над погребенным под завалами искривителем потолок полыхал пламенем. За дымом и пробивающимися сквозь него языками огня я не сразу заметил, что в потолке зияла черная дыра, с ладонь в диаметре. Оттуда струйками сыпался серый песок.

Огонь быстро перекидывался на соседние потолочные плиты. Я бросился в угол за огнетушителем. Кашляя и жмурясь от дыма, опрокинул коробки с перекореженными продуктами моих прошлых опытов, которые мешали подобраться к стене. Огнетушитель поддался не с первого раза; упершись ногой, я отодрал его от стены вместе с кронштейном. Сорвал чеку и долго сыпал струей порошка на потолок, ничего не видя перед собой, кроме белого песка и покатых сугробов горького дыма.

Закружилась голова. Задыхаясь, я хрипел и кашлял и почти вслепую палил порошком по потолку. Глаза слезились и нестерпимо щипали от дыма. Потом что-то заставило меня отпустить рычаг: кажется, в очередной раз срываясь в кашель, я просто не сумел вдохнуть… Задержав дыхание, ощупью, спотыкаясь о рассыпанный повсюду мусор, я пробрался к окну, выбил огнетушителем заевшую ручку, распахнул его и перекинулся животом через подоконник…

Вдох был наполнен жарой и влагой, ароматом турецких специй и гнилостной примесью от стоящих внизу мусорных контейнеров. Так второй раз за сегодня я встретил свое спасение.

Я вдыхал и вдыхал. Истошный сип мой оглашал округу звуком водопроводной трубы. Голова опьяняюще кружилась. Вдыхая жадно, как курильщик после авиаперелета, я улегся поудобнее и стал ждать, пока дым вытянет.

Я глядел на стену соседнего здания, на его серые, потрескавшиеся фасадные плиты, нахлобученные возле окон грязные радиаторы кондиционеров… Моргал слезящимися глазами, зачем-то сопоставляя линии на здании с линиями фосфенов на сетчатке… Тянул носом воздушные массы пустого узкого переулка, в котором не было ни души, а были лишь запахи и кубометры, тонны свежего теплого воздуха… От радости хотелось хохотать.