Читать книгу Шолох. Академия Буря - Антонина Крейн - Страница 10

К вечеру очередного дня Ладислава была выжата как лимон. Зевая, она добрела до спальни, с трудом стащила с ног тяжелые ботинки, заползла на высокую кровать и мгновенно вырубилась.

Близнецы пришли вскоре после этого, вдвоем, причем Фрэнсис, спотыкавшийся на каждом шагу, практически висел на плече сестры. Он сразу же упал на стул, согнулся пополам и со стоном обхватил голову руками.

– Сегодня тоже болит? – спросила Тисса.

– Раскалывается. В прямом смысле. Как только Морган потянулся к нему, он…

– Фрэнс! – зашипела Тис, вдруг увидевшая Ладиславу, лежащую как бревно лицом вниз и не шевелящуюся вовсе.

Близнец – всклокоченный, бледный, ошалевший от боли – поднял голову и быстро сплел простенький блок от подслушивания.

Вокруг Ладиславы возник переливающийся пузырь, будто мыльный. Отрезанная от звуков внешнего мира, Найт засопела еще безмятежнее.

– Так вот, – с трудом продолжил парень. Язык все еще плохо слушался. – Едва Морган потянулся к нему, как он начал беситься. Причем куда сильнее, чем раньше, когда был просто голоден. Доктор Гарвус говорит, что потратил на пристрелочное изгнание всего пятнадцать минут, но мне они показались вечностью. Так что, считай, я раскрыл секрет бесконечной жизни, вернее, ее иллюзии: это пытки, – близнец горько усмехнулся.

Все кости до сих пор, казалось, вывернуты наизнанку.

Сегодня был первый день, когда их спецкурс с Морганом перешел из теоретической фазы в практическую. Фрэнсис с самого начала знал, что будет непросто, но что настолько… Близнец сглотнул. Во рту все еще была кровь.

– Если само изгнание было таким коротким, то… Что же вы делаете в остальное время? Ты там весь день провел, – нахмурившись, протянула Тисса.

Фрэнсис взял из ее рук обезболивающий эликсир, жадно выпил.

– После пыток Гарвус сказал: «Разреши ему». И я сменил ипостась. Там была пентаграмма, и демон бился в ней, как прахов псих. Морган подготовил ему мяса, но тот проигнорировал, только все пытался дотянуться до доктора, шпаря себя и меня о защиту. А Гарвус сидел в углу и делал свои долбаные заметки. Потом он ушел, и демон буянил еще несколько часов, прежде чем устать, поесть и дать мне вернуться. Собственно, вот и все.

Фрэнсис вздохнул и закрыл глаза. Они странно горели, как при высокой температуре. На изнанке век все до сих пор светилось золотым. Руки тряслись. Демон внутри – уставший, но не смирившийся, – глухо ревел, колотясь о грудную клетку.

– Короче, Морган посмотрел на это дело и вывел: мы правы, это демон. То, что я разрешал ему охоту в море, кажется доктору Гарвусу ошибкой. Теперь никаких договоров. Только борьба. Подавление. И голые ужины кровавым мясом в пентаграмме, – Фрэнсиса невольно передернуло. – Дипломатия кончилась, толком не начавшись; сразу война.

Тисса пожала плечами:

– Ну я бы не сказала, что это сюрприз… Ведь все считают, что так правильно, разве нет?

– «Все» – это ты и отец? – вскинулся юноша, и Тисса отшатнулась, когда в глазах брата полыхнул золотой огонь.

Близняшка гордо выпрямила спину:

– Фрэнсис! Дипломатия была бы слабостью. Ведь демон – темная сущность, и от него надо избавиться как можно скорее. Вдруг он окрепнет? Вдруг однажды не только ты увидишь его в зеркале, но и все мы? Ты представь, какой будет скандал! Сын Его Высокопреосвященства Архиепископа Саусберийского – демон!.. Папочка никогда не отмоется!

– Тисса, ты себя слышишь?! – прошипел Фрэнсис. – У меня внутри живет монстр, чье существование даже доказано прежде не было, а тебя волнует авторитет отца? Серьезно? Его долбаный статус? Вот это здесь самое главное?

– Твои речи, Фрэнсис, как всегда, возмутительно…

– Скажешь «грешны» – я тебя убью, – прорычал брюнет.

Тисса побледнела.

– Видишь?.. – ахнула она. – Он захватывает твои мысли!

– Тисса, это оборот речи.

– Нет! Это знак! Фрэнсис, я тебя очень прошу – слушай доктора Моргана!

– Он сам признает, что наш спецкурс – это чистый эксперимент, что раньше он встречал демонов только в ругательствах. Более того, он мастер тайн, а не мастер изгнаний! Он понятия не имеет, что со мной делать, я для него – лишь досадная помеха, оболочка, мешающая изучить интересный образец. Все эти дни он на меня чуть ли не облизывался, так хотел практику! А перед парами читал «Демонологикон», чтоб подготовить формулу изгнания. Популярную энциклопедию, Тисса!..

– Ну и что? Подготовил же! Если не верить ему, то кому?

– Себе, Тис. Себе надо верить.

Они помолчали. Фрэнсис застонал, сжимая виски.

Демон внутри опять ревел, раскручиваясь, как спираль.

– Мне кажется, прежде чем ехать сюда и соглашаться на пытки, нужно было попробовать найти с ним компромисс, – пробормотал Фрэнсис.

– С кем? С демоном?! – ужаснулась Тисса.

– Все эти дни, когда я отпускал его на море, он был достаточно спокоен.

– О боги! Фрэнсис! Это же лукавая, злая тварь! Скольких он убил – ты вдумайся! Ни за что! Он просто пудрит тебе мозги! Наверное, ты забыл, сколько там было крови! Тот день… – она запнулась. – Тот клуб… Он до сих пор снится мне в кошмарах, и, даже проснувшись, я не могу забыть их крики. Ты правда хочешь устроить подобное в академии?! – голос девушки замер меж гневом и страхом.

Фрэнсис вздрогнул.

– Ты права, – тихо пробормотал и провел руками по лицу, будто умылся. – Кажется, я действительно забыл.

Тисса какое-то время буравила его мрачным взглядом. Потом вздохнула. Лицо ее резко осунулось и смягчилось.

Она опустилась на корточки рядом с братом:

– Прости меня…

– Не надо.

– Фрэнсис, миленький, солнышко мое, душа моя, ну, пожалуйста, прости… – она кусала губы, гладя его коленку. – Ну как я могу получить твое прощение? Ну что мне сделать?

– Тис, все нормально. Хватит плакать. Ты не виновата.

– Виновата, виновата…

– Небо голубое, да успокойся уже. Ты, главное, сама себя прости. Боюсь, твоя проблема именно в этом.

Близняшка вспыхнула, услышав эти слова.

– Гули-гули… – вдруг невнятно пробормотала Ладислава на кровати. – Гули-гули-голден-гули… – и, перевернувшись на спину (пузырь поплыл за ней), блаженно улыбнулась.

Тисса взволнованно оглянулась на соседку:

– Как думаешь, то, что ее подселили к нам – это и впрямь удачная случайность, знак богов? Или она все-таки шпионка? Газетчица? И ее послали затем, чтобы раскрыть твое состояние и тем самым надавить на отца и церковь?

«Раньше думать надо было», – мысленно вздохнул Фрэнсис.

Но вслух сказал:

– Я сразу же предупредил леди-ректора, что мы тут теперь не одни. Она вызвала к себе мастера Голден-Халлу и попросила его присмотреть за девушкой. Если с Лади что-то не так и это касается нас, мы узнаем.

– А Голден-Халла что, тоже в курсе нашей ситуации? Он же еретик… – протянула близняшка.

Ибо она, в отличие от студентов с пляжа, слышала, почему рыжий Берти в том году внезапно приехал преподавать в Академию Бурю. И не одобряла.

– Нет, не в курсе. Элайяна и сыщик слишком близкие друзья, чтобы он оспаривал ее право молчать о деталях.

Обезболивающий эликсир наконец подействовал.

Фрэнсис поднялся, подошел к окну и, не глядя на скалящегося демона в стекле, распахнул створки. В комнату ворвалась ночная прохлада, смешанная с запахом соли, еловой хвои и далекого костра.

Потом близнец подошел к постели Найт. И, прежде чем деактивировать сферу, он наклонил голову, любуясь спящей девушкой.

– Она тебе нравится? – Тисса уже не в первый раз замечала во взгляде брата какую-то странную мягкость.

– А что? – он поджал губы.

Тисса знала: это «да».

– Это наверняка плохо скажется на твоем здоровье! – нахмурилась близняшка. – Ты нестабилен из-за демона. Обязательно предупреди Моргана Гарвуса, если у тебя наметятся какие-либо, кхм, романтические, а точнее, сексу…

– Тисса! Ты издеваешься, что ли?!

– Мало ли как демон среагирует на новые для него аспекты твоей физиологии? Не время влюбляться. И не время стесняться: если что, ты скажи Гарвусу, а я напишу отцу, – якобы «по-врачебному» увещевала Тисса.

– Тис, – прорычал Фрэнсис. – Давай просто сделаем вид, что ты этого не предлагала?

– Давай ты не будешь гулять с Ладиславой? Так надежнее.

– А давай ты не будешь лезть с такими советами? Спокойной ночи.

– Так ты пообещаешь не встречаться с ней?

– Да прекрати уже!

Когда Фрэнсис ушел, Тисса мрачно достала из стола предметы для письма, забралась на подоконник и стала сочинять весточку отцу.

Фрэнсис против этого? Ну и ладно. Даже лучше, если Тис возьмет все под свой контроль. Может, хоть так отец увидит, что она тоже чего-то стоит. Способна на правильные решения. Старается все исправить. Берет ответственность на себя. Борется.

Эх, отец, отец…

Она встречалась с Ноа де Винтервиллем так редко! Близнецы росли в столице, отданные на воспитание во дворец, ведь священным чинам в Асерине разрешались дети, но не разрешалась трата времени на оных.

Тисса знала, что их с Фрэнсисом мать умерла, когда им не исполнилось и года. Она не помнила о ней ничего, хотя иногда в мыслях старательно пыталась вызвать облик теплых материнских рук, которые наверняка обнимали ее, и гладили по голове, и обещали защитить от всего на свете… Но мамы не стало, ее за считаные месяцы сожгла болезнь.

Еще у них с Фрэнсисом была бабушка – госпожа Пиония де Винтервилль, – но отец запрещал общаться с ней, считая ее и ее образ жизни грешным. «Это грешно» – вообще было фирменной фразочкой Ноа, визитной карточкой архиепископа и определенно предметом культа – ее даже писали на сувенирных кружках, продающихся возле дворца в Саусборне…

Впрочем, несмотря на запрет отца, в детстве близнецы все равно проводили много времени с Пионией – она встречалась с ними тайком, называя это игрой и веля никому не рассказывать. Это она научила Тиссу варить липовый сбор и другие пленительные напитки, что позже выросло в интерес к зельеварению.

Но однажды отец узнал об общении близнецов и бабушки, и больше они не видели госпожу Пионию. А около трех лет назад Пиония и вовсе уехала из страны, сказав, что хочет попутешествовать. Она так и не вернулась, оставшись жить в Лесном королевстве.

И сколько бы она ни приглашала близнецов приехать, они не делали этого. Фрэнсис хотел, но не успевал из-за активной учебы на Боевой кафедре, а Тисса…

Пожалуй, в какой-то момент Тисса тоже согласилась с тем, что Пиония – грешница. Слишком все у нее легко, слишком беззаботно. А еще у Пионии никогда не было мужа. И Тиссу волновало, что бабушка любит других людей как будто так же сильно, как и их с Фрэнсисом… Это немного расстраивало. Это было нечестно, так ведь?

Зато Тисса обожала папочку.

Увы, односторонне.

На сто процентов односторонне.

Тисса растопила сургуч в медной ложечке и запечатала только что написанное письмо. Утром она отдаст его разносчику, который отнесет послание в голубятню какой-нибудь из деревень. Девушка убрала конверт в карман и вздохнула, глядя на красноватую, как воспаленную, горе-луну.

И вдруг… Над ночным садом поплыли звуки музыки. Кто-то играл на виолончели. Вдалеке. Играл великолепно. Сначала робко, а потом все шире и громче, раскрываясь, разрастаясь и сливаясь с хрустальной бесконечностью небес. Тисса замерла и не шевелилась до тех пор, пока невидимый музыкант не умолк.

Она долго еще сидела в ночи.

– Вот это точно знак на удачу… – пробормотала завороженная близняшка. Потом соскользнула с подоконника, подошла к кровати Ладиславы и туго переплела руки на груди. – А ты, похоже, наоборот.