Читать книгу Жизнь – что простокваша - Антонина Шнайдер-Стремякова - Страница 45

Позади выпускные экзамены, месяц напряжённой работы. В светлом ситцевом платьице, которое так идёт к моим тёмным волосам, я с чувством собственного достоинства иду на выпускной вечер по центральной улице этаким ночным фонарём. Навстречу мило улыбается импозантная дама.

– Ты на выпускной? – останавливает она меня.

– Да, – ответно улыбаюсь я.

– Что-то я раньше тебя не встречала.

– Я не местная.

– А откуда?

– Из Степного Совхоза.

– Я там многих знаю – чья ты?..

– Мы в совхозе недавно – всего два года.

– И всё же – чья?

– Да вы не знаете! – ухожу я от ответа: боюсь реакции на нерусскую фамилию.

– Это тайна? Ты чего-то боишься?

– Да нет, Шнайдер – моя фамилия.

Она убирает улыбку и мрачнеет:

– Нет, не знаю… Немка?

– Да… А что?

– Да – так… – и, потеряв интерес, отворачивается.

Неожиданная и презрительная реакция так огорчает, что солнечное настроение исчезает и в школу захожу мрачная.

В большом просторном классе накрыты составленные буквой «Е» столы. На них белоснежные скатерти, непривычные кушанья и фрукты. Большинство из нас вкуса их ещё не знает. Атрибуты взрослости: водка и пиво – для многих тоже в новинку.

С Шурой Логиновым – мы единственные выпускники Степнокучукской семилетней школы.

– Это нас собираются спаивать? – смеётся он.

– Спаивать – нет, но… будьте начеку: важные гости ожидаются, – оглядывая стол и наводя порядок, предупреждает Эрика Георгиевна.

– А можно узнать – какие?

– Первый секретарь райкома партии, секретарь райисполкома, секретарь райкома комсомола и из НКВД будут, – хитро стреляет она в мою сторону, – так что много не пейте.

– Не волнуйтесь, лично я и в рот ещё не брал, не напьюсь.

– Я не о вас. 16-летних из выпуска вас всего двое, так что вы не в счёт. Остальные значительно старше, и спиртное, наверное, пробовали. Волнуюсь за них – предупредите, чтоб много не пили.

Шура её успокаивает:

– В нашем классе, Эрика Георгиевна, любителей спиртного нет. Это точно. Может, в «а» или «б» классах?

– За них я не в ответе.

Праздничная суета и ожидание самого праздника отодвигают встречу с незнакомкой и связанный с нею неприятный осадок.

В ожидании гостей у стен просторного зала толпится шестьдесят выпускников. Как бледно смотрятся они в сравнении с важными гостями! Гусаками в наглаженных костюмах проходят мужья, за ними дамы в шикарных платьях с красивыми причёсками. Учителя встречают и провожают их, как швейцары, в учительскую.

Большинство выпускников – местные. Из «а» и «6» классов. Они предупредительно подбегают к гостям: «Здравствуйте, Василий Григорьевич!», «Здравствуйте, Елена Петровна, очень приятно! Давно вас не видел», «Приятно вас видеть, Иван Васильевич, здравствуйте!», «Здравствуйте, Александр Иваныч, с выздоровлением!»

На приветствия реагируют по-разному: иногда просто «Здравствуй» или «А-а-а, Мишенька? Здравствуй!», «Здравствуй, Саша», «А-а-а, это ты, Володя? Поздравляю с окончанием!»

Довольные знакомством со столь важными персонами, счастливчики, вид которых выражает гордость и высокомерие, возвращаются к нам, периферийным, робко подпирающим стены. Потрясённые непривычными манерами, мы потерянно переглядываемся. Но вскоре наше внимание переключается на гостей:

– Смотри, платье-то какое! Таких в магазине нет!

– А цвет какой!

– Наверное, трофейное…

– Ах, какая красавица!

– А эта, чувствуется, скромница.

И вот настал момент, когда гости во главе с Романом Васильевичем вышли из учительской.

– Дорогие ребята, просим в класс, занимайте места за столами!

И заполняется один из самых просторных классов школы.

– Это места для учителей и гостей, – указывает директор на головные столы, – рассаживайтесь по усмотрению, кто куда и с кем хочет, но я бы советовал по классам.

Шумно рассаживаются. Мальчишки садятся напротив девчонок. Сажусь рядом с Галей и Ритой.

С рюмкой поднимается Роман Васильевич:

– Дорогие выпускники! Дорогие гости! Сегодня школа празднует свой двенадцатый выпуск. Три выпускных – это впервые. Хорошо, что количество выпускников с каждым годом растёт, что в стране мир и дети тянутся к знаниям. Искренне поздравляю всех с успешной сдачей экзаменов! Пусть «Аттестат зрелости» будет вашей путеводной звездой и тем трамплином, с которого вы шагнёте в самостоятельную жизнь! Удачи вам, счастья, свершения желаний, ура!

– Ура-а-а! – подхватывает, не комплексуя, молодёжь.

Затихает дружное «ура» – Роман Васильевич продолжает:

– На столах пиво и даже водка. Многие из вас впервые возьмут в рот спиртное. Будьте осторожны! Кто не пробовал водку, могут налить пиво. Пить разрешается, но… не забывайте хорошо закусывать!

Мальчишки тянутся к водке, уговаривая девчонок сделать первый глоток. Я пригубила – обожгло, чем закусить, не знала.

– Солёный огурчик возьми, что-нибудь мясное, – советует Рита.

Шура Логинов убеждает глотнуть пива:

– В нём меньше градусов – не обжигает.

Но оно показалось таким горьким, что меня едва не стошнило. Впервые познав вкус спиртного и не испытав никакого при этом наслаждения, я навсегда осталась равнодушной к алкогольным напиткам.

Мясных блюд много, но нам не терпится узнать внус диковинных яблок и груш. Девчонки тянутся к заморским фруктам, которых, к сожалению, хватает не на всех. Как с голодного мыса, набрасываемся на всякого рода постряпушки: булочки, кренделёчки, блины. Большинство впервые пробуют торт. Официантки не успевают подносить чай. Смех, шутки, разговоры мешают важным мужьям произносить тосты. Когда, казалось, наступило насыщение, Роман Васильевич предложил:

– А теперь – бал! Прощальный школьный бал! Потанцуем, а потом, кто захочет, может пойти в парк – освежиться. В вашем распоряжении вся ночь!

Гости покидали столы – зал оживал голосами и красками. Под звуки живого фортепианного вальса Клементия Варфоломеевича мы с Ритой закружились. Не страдавшая близорукостью, она обратила внимание на косые «стрелы» нарядных дам – я беззаботно отмахивалась. В очередной раз заиграла музыка, и меня удостоил вниманием высокий райкомовец. Рита со своим кавалером, я со своим загадочно переглядывались.

Между очередным туром мы оказались недалеко от группы приглашённых дам, и до нас донёсся разговор:

– Только кажутся скромницами…

– Да они, по всему видать, девицы лёгкого поведения!

– Я бы не сказала.

– А что ж они со всеми подряд танцуют?

– Любят танцевать.

– А у той, в светленьком платьице, волосы как закручены!

– Это она… письмо Сталину писала.

– А мне она нравится, – и женщина в красивом розовом платье с пышной причёской чёрных волос направляется ко мне.

Я внутренне сжалась: не знала, что делать, – убегать либо, притворясь, что ничего не слышала, продолжать сидеть как ни в чём не бывало. Клементий Варфоломеевич заиграл, и в затылок раздалось:

– Можно тебя?

Поднимаю голову на красивую даму и вымученно улыбаюсь: «Конечно».

Насторожённо отвечаю, кто я, откуда, сколько лет, чем завиваю волос, кто шил платье, кто по национальности, куда собираюсь поступать.

– Не обращай внимание на этих сплетниц, – советует она, – они молодости завидуют.

– Разве можно завидовать молодости – она преходяща!

– Ты ещё и философ… Нет, ты мне положительно нравишься!

После вальса она возвращается к женщинам.

– Премилая девчонка! – слышу я. – Вся, как на ладони, а волосы у неё от природы такие – она их не завивает!

В один из перерывов Роман Васильевич объявляет:

– Ребята, если хотите, можете вернуться к столам. Не стесняйтесь. Немного погодя отправимся в парк.