Читать книгу Психосоматика - Антонио Менегетти - Страница 14

Многие органические патологические аспекты через определенное время превращаются в автономные (то есть не связанные с сознательным процессом «Я») системы вследствие вытеснения, при помощи которого «Я» предохраняет себя от определенных аспектов своей организмической реальности, которые рассматриваются как противоречащие социальным потребностям или ценностям.

Вся природа саморегулируется посредством мощных организационных форм живого мира, поэтому многочисленные индивидуации выживают именно благодаря своему особому сверхзапасу жизненных сил; однако в случае человека мы сталкиваемся с возникновением конфликта между устремлениями органической жизни и устоями общества. Эта двойственность обостряет ситуацию. Мы беспрерывно ощущаем импульсы, чувства, порождаемые соответствующей природной организацией, которую мы можем определить как «жизнедеятельную бессознательность», и эти чувства требуют удовлетворения, но вытесняются социальным сознанием.

В некоторых случаях побежденное социальным влиянием «Я» вынуждено вытеснять свои природные импульсы, что приводит индивида к внутренним конфликтам между органической системой и социальными требованиями. Вслед за осуществленным вытеснением «Я» занимает невротическую позицию, то есть организует энергию человека не соответствующим действительности образом, не позволяет ему реализовать природное предназначение собственных импульсов и побуждений и, как следствие, может привести к психоневротическим расстройствам, истерии, органическим изменениям и опухолям.

Болезнь взлелеяна обществом, которое отдает ей пальму первенства. Почему? По двум причинам: во-первых, болезнь служит оправданием слабости и, следовательно, ненаказуемости индивида, а во-вторых, обеспечивает каждому члену общества в случае его болезни то же прощение и защиту, какие он демонстрирует сам по отношению к другим. Мы проявляем доброту к другим, тем самым заранее обеспечивая себе защиту в случае возможного личного заболевания.

Когда болезнь является типичным конверсионным симптомом, мы замечаем, что, как только ее удается обнаружить, субъект замещает симптом: теряя возможность рассчитывать на снисхождение за счет болезни в своем инфантильном поведении по отношению к матери-обществу и не желая адаптироваться к высшим формам поведения, он по-другому преобразует свои вытесненные импульсы. «Я» в своем предсознательном аспекте способно постоянно преобразовывать собственные вытеснения, то есть непрерывно осуществлять вторичные вытеснения в самом себе.

Обнаружив какую-нибудь болезнь, которая не вызывает подозрения, субъект успокаивается, но не полностью, поскольку вытесненное желание продолжает существовать.

Любая патологическая симптоматика порождается вытесненным содержимым, но при этом «Я» отчуждается от одной из своих органических частей, которая, несмотря на это, продолжает действовать, причиняя боль и вызывая отклонение; она действует регрессивно-деструктивным образом именно потому, что «Я» отказалось от руководства, устранило динамику сознания, форму организации органического. Отсутствие руководства со стороны «Я» неизбежно приводит к патологическому обратному действию, и как только некая органическая часть становится чуждой, происходит чрезвычайно тяжелая утрата: это начало отчуждения «Я» от своего онтовидения.

Вытесненный симптом скрывает за собой ключевую точку, точку максимальной связи между «Я» и бессознательным, между «Я» и целостностью переживания. На том участке, где симптом вызывает страдание, до его отчуждения находился ориентир, точка максимального сближения, точка контакта, от которой зависело наличие или отсутствие опосредования «Я» со стороны целого и целого со стороны «Я». Вытеснение этого ключевого момента, этого особого места пересечения приводит к потере самого прекрасного и самого реального аспекта. Потеря пути к бессознательному обедняет «Я», превращая его в раба собственной жизнедеятельности.

Следует добавить, что для поддержания жизненного импульса в состоянии отчужденности «Я» вызывает в себе страдание, то есть вступает в действие механизм сверхзащиты, который вместо покоя, забвения зачастую навязывает проблематичное, опасное существование. Воистину удивительно, как человек сам приносит себя в жертву в угоду обществу, которое принимает, допускает болезнь, отвергая изначальный импульс организма!

Любое импульсное напряжение после вытеснения остается за пределами сознательного опыта и может впоследствии проявиться либо невротической, либо шизофренической симптоматикой, либо аутопластическими мутациями функций или клеточных структур. На уровне сознательного опыта какой-то определенный аффект может существовать, а потом угаснуть, возникнуть вновь и снова пропасть; в бессознательном же любой аффект, не нашедший адекватного удовлетворения, остается постоянно действующим, жизненным и искажающим. Как следствие, импульс, отвергнутый сознательной системой, обязательно выживает, сохраняясь в бессознательном, и его действие носит патологический характер.

Здесь необходимо вспомнить базовое понятие индифферентности экзистенциального и любого принципа противоречия, способность к достижению соглашения, абсолютно не связанную с нашей логической системой причинных связей.

Наше тело может выражать себя не только при помощи того сравнительно известного языка, который знаком нам по аналогии с нашими эмоциями: человеческое целое созвучно различным неологизмам, иными словами, все патологические аспекты или симптомы являются символами, способными выразить как лексику физического явления, так и проявления организма, как в физической, так и в психической форме.

В конечном счете любое вытеснение состоит в том, что возбуждающий соматический неудержимый момент аффективного переживания приобретает собственную патологическую форму, избавляя «Я» от столкновения с формами «Сверх-Я». Определенные приступы или обострения болезни, как правило, являются следствием усиливающегося вытеснения на органическом уровне с одновременным прикрытием, защитой симптома; то есть импульс нарастает и усиливается, получая неизбежный ответный удар энергии эго. Любой патологический симптом представляет собой чрезвычайное, частичное решение, принимаемое с целью ослабления напряжения и выполняющее двойную функцию: оно удерживает запретное влечение (или стремление, рассматриваемое субъектом как недостойное) вытесненным и одновременно удовлетворяет его на бессознательном уровне. Таким образом, болезнь, удовлетворяя вытесненное влечение, становится подавляющим и регрессивным объектом, позволяющим, тем не менее, вывести скрытую борьбу наружу. Действительно, кажется, что бороться с внешними формами легче, нежели с внутренними динамиками. Поэтому человек изо всех сил старается выздороветь, однако, борясь с симптомом, он продолжает осуществлять цензуру «Я» по отношению к запретному влечению.

Необходимо учитывать, что тело – это непосредственный собеседник, оно участвует в диалогах, во лжи, в уловках, в открытии любой внутренней реальности человека. В конечном счете, «ситуации, провоцирующие эмоциональные потрясения, и субъективный опыт психического страдания необходимо объяснять, используя психологическую терминологию, а не медицинскую, относящуюся к нервной системе»[8].

Многие влечения, конфликты, драмы, проблемы, аффективные переживания человека осаждаются в его организме, представляя собой некое послание обществу или врачу, который должен его расшифровывать. И все же, «несмотря на то, что надежды на фармакологические препараты зачастую не оправдываются, многие врачи еще надеются разрешить внутренние конфликты человека с помощью химических средств»[9].

Любая травма тем опаснее для субъекта, чем раньше она ему нанесена

Естественно, раньше или позже начинает интенсивно развиваться патологическая автономия симптома. То есть как только симптом уже достаточно осадился и окреп, он становится независимым как некая индивидуальность в другой индивидуальности, как организм в другом организме, и в большинстве случаев это приводит к постепенному умиранию или частичному разрушению изначального организма. Если вначале нарушение носит только функциональный характер, то затем постепенно формируется органическое изменение, которое способно достичь такой интенсивности, что это может закончиться потерей собственной органической индивидуальности.

Любая травма тем опаснее для субъекта, чем раньше она ему нанесена. Тяжесть симптома зависит от времени зарождения и интенсивности вытесненного импульса.

Даже при патологической автономии симптома иногда можно полностью восстановить здоровье индивида как с помощью одного только психического анализа, так и совместно с фармакологическим или хирургическим вмешательством. В одних случаях лечение некоторых болезней действительно предполагает одновременное терапевтическое применение как психоанализа, так и медицины; в других случаях, наоборот, требует только онтотерапевтического анализа, что подтверждается имеющимися статистическими данными.

Некоторые заболевания, поражающие функции организма в юношеском возрасте, в последнее время встречаются все чаще и рассматриваются как заболевания, связанные с развитием цивилизации. Например, язва, от которой страдают еще очень молодые люди, внешне проявляется как гиперсекреция, сверхпотребность и указывает на предмет влечения, изъятый или находящийся под запретом посредством цензуры «Сверх-Я», замещающийся патологической соматической формой. На органическом уровне словно возникает объект, которому запрещается проявляться вовне; но этот симптом, олицетворяющий собой замещение несостоявшегося импульсного вознаграждения, является победой процесса вытеснения. Именно в язве конфликт между «Я» и «Оно»[10] проявляется со всей очевидностью: «Я» отказывается от самоидентификации, от поддержки требований «Оно» ради того, чтобы стать выразителем, союзником требований, выдвигаемых «Сверх-Я», но для этого ему приходится скрываться за оральной фазой; в самом деле, гиперсекреция подразумевает сверхпотребность, то есть желание в инфантильной стадии, состояние бездействия и, следовательно, бессилия субъекта перед лицом конфликта.

Многие физические заболевания зачастую предохраняют субъекта от ментального расщепления

Нечто подобное происходит при бронхиальной астме, первичных хронических заболеваниях суставов, которые почти всегда являются неким противодействием собственной агрессивности; гипертрофия щитовидной железы, постепенно развивающаяся гипертония, юношеская грудная жаба, вегетативная дистония и все остальные феномены этого типа относятся к области нарушения психосоматической функциональности и излечимы только с помощью онтотерапевтического искусства. Если патологический симптом наблюдается на органическом уровне, то речь идет о вторичном вытеснении, поскольку первичное вытеснение было предопределено той формой энергии высшего уровня, которую мы определяем как разум, а в тех случаях, когда ее оказалось недостаточно, прибегли к органической букве, к органическому способу выражения.

Я обнаружил, что многие физические заболевания зачастую предохраняют субъекта от ментального расщепления, спасают от острого невроза или от настоящей шизофрении. Многим пациентам, страдающим язвой или грыжей, я советовал отказаться от операции, так как знал, что в случае устранения этого патологического эффекта без соответствующей психотерапии симптом нашел бы другой путь развития и, как правило, проявился бы в более опасной форме. Хорошие врачи, хирурги и, в первую очередь, онкологи, должно быть, часто замечали, что удаление язвы или так называемой доброкачественной опухоли во многих случаях служит толчком к образованию опухоли злокачественной, то есть к ухудшению.

Это происходит именно потому, что импульс, которому преграждают путь, только усиливается за счет этого, отчасти по причине перенесенного страдания, отчасти из-за необходимости воплотиться в новой органической форме. Фактически, последующее замещение вытесненного напряжения подразумевает ухудшение состояния органики.