Читать книгу Философическая история Человеческого рода или Человека, рассмотренная в социальном состоянии в своих политических и религиозных взаимоотношениях, во все эпохи и у разных народов земли - Антуан Фабр д'Оливе - Страница 4

Из отечественных мистиков и философов высоко ценили научное и теософское наследие Фабра д'Оливе Владимир Шмаков, прозванный «русским Сен-Жерменом», а также священник отец Павел Флоренский. Идеи французского эзотерика органично отразились в их творчестве, а прекрасная статья Павла Флоренского «Имена», вообще, навеяна Фабром д'Оливе и успешно развивает отдельные положения его доктрины. В другой свое статье «Имеславие как философская предпосылка» Павел Флоренский особо подчеркивает этимологический дар французского эзотерика, а в примечании к ней говорит: «Фабр д'Оливе Антуан – оккультный мыслитель, интересовавшийся существом древних религий и языков, знал греческий, арабский и еврейский языки, развивал теорию, по которой санскрит, греческий и латынь произошли из еврейского языка. Фабр д'Оливе – автор трактата «Восстановленный еврейский язык». Будучи сторонником идеи о едином существе всех религий, развивал теорию всеобщей теодоксии. В своем стремлении возродить культ языческих богов Фабр д'Оливе устроил собственное святилище. С его именем связывают новое направление в масонстве».

Николай Бердяев в своей книге «Философия неравенства. Письма к недругам по социальной философии», написанной летом 1918 года, отзывался о французском теософе по-бердяевски с легкой иронией, хотя и не умаляя его достоинств: «… Фабр д'Оливе построил остроумную социальную систему, основанную на совмещении трех начал – Божественного Провидения, необходимости и человеческой свободы. В этом есть много верного».

Характерно, что значение Фабра д'Оливе понимали и представители иного враждебного Флоренскому и Бердяеву идеологического лагеря – марксистского. Так, наряду с Эдуаром Шюре, Фабр д'Оливе являлся самым почитаемым Максимом Горьким оккультистом, о чем пишет в своей статье «Великий еретик» (Горький как религиозный мыслитель) литературовед Михаил Агурский (7). Здесь нет ничего удивительного, поскольку марксизм есть древняя религиозная система, берущая свое начало в иллюминатстве и ветхом египетско-вавилонском идолопоклонстве, и стремящаяся насадить всемирную атеократию, вместо вселенской теократии, устроение которой чаяли не только христианские философы и богословы, но и эзотерики, подобные Мартинесу де Паскуалису, Виллермозу, Жозефу де Местру и, конечно же, Фабру д'Оливе. К тому же, с переживших ужасы масонско-иллюминатской Великой Французской революции Жозефа де Местра и Фабра д'Оливе начинается возрождение теократической мысли по всей Европе. Теорию теократии Жозефа де Местра и Фабра д'Оливе подхватывает и усовершенствует своей философией мессианизма великий математик Хёне-Вронский, пусть мессианизм последнего пока государственный и неперсонифицированный. Вслед за тремя французскими мистиками приходит Владимир Соловьев, в творчестве которого и получили окончательное развитие их идеи. Хотя Владимир Соловьев почти ничего и не говорит о Фабре д'Оливе, но чувствуется, что многие строки его богословских, философских и культурологических произведений, где речь идет о всеединстве, теократии и Понтификате, навеяны «Философической историей Человеческого рода», «Восстановленным гебраическим языком» и «Золотыми стихами Пифагора». Сам факт того, что книга Владимира Соловьева «Россия и Вселенская Церковь» была написана по-французски, говорит о многом.

Безусловно, образованная русская публика XIX и начала XX вв. практически не нуждалась в переводе трудов Фабра д'Оливе (хотя сомнительного качества переводы модного Папюса «выпекались» в начале XX столетия буквально каждый год). И тем не менее, первый и до недавнего времени последний русский перевод произведения великого французского эзотерика был сделан В. Н. Запрягаевым, который перевел «Космогонию Моисея» Фабра д'Оливе, вышедшую в свет в провинциальной Вязьме в 1911 году с подзаголовком: «Традиция восстановления по истинному смыслу древнееврейских (египетских) коренных слов». Опять же по странной иронии, этот перевод был размещен на Интернет-сайте российского отделения иллюминатского Ордена восточных тамплиеров. Злой парадокс: всю свою жизнь Фабр д'Оливе беспощадно боролся с иллюминатами, а они его не только помнят, но и пользуются его наследием.

Стоит отметить, что творчество Фабра д'Оливе оказало большое влияние и на мировоззрение отечественных оккультистов начала XX столетия, среди которых можно смело назвать имена Григория Мёбиуса (Г.О.М.) и Сергея Тухолки (1874–1954). Если первый разбирает учение Фабра д'Оливе на страницах своего «Курса энциклопедии оккультизма», переизданного «Энигмой» в 2004 г., то второй посвящает доктрине французского эзотерика одну из своих книг явно антропософского характера (8).

Из современных российских исследователей к творчеству Антуана Фабра д'Оливе обращался «затворник Теплого Стана» Юрий Стефанов (1939–2001), являвшийся, к тому же, земляком Николая Семеновича Лескова, одного из самых талантливых и загадочных русских писателей. У Стефанова совершенно особенный и совсем неканонический взгляд на французского эзотерика. В своей статье «Великая Триада Фабра д'Оливе» Стефанов с присущей себе изящностью изложения желает представить лангедокского мыслителя, как приверженца альбигойской ереси, неокатара, подобного жившим уже в XX столетии Деода Роше и Антонена Гадаля. Так, Стефанов пишет, что в «Философической истории Человеческого рода» Фабр д'Оливе «попытался соединить катарскую дуалистическую доктрину с даосским учением о «Великой Триаде» – именно ему мы обязаны введением этого понятия в оборот европейской философии». И далее: «Членами этой Триады в Китае считались Небо, Земля и посредник между этими двумя космическими силами – Человек, точнее говоря, – «Человек совершенный» (Сяньжэнь); этот термин вполне соответствует исламскому термину «аль-инсан аль-камил», а также таким каббалистическим понятиям, как Адам Кадмон или Адам Протопласт. У Фабра д'Оливе эти великие мировые силы называются Провидением, Судьбой и Волей человеческой» (9).

Мы не будем здесь касаться тождества между даосским Сяньжэнем и Адамом Кадмоном, что по сути верно и отражено во всех монотеистических религиях, но лишь отметим следующее: творчество Фабра д'Оливе не имеет никакого отношения ни к гностицизму, ни к лангедокскому катарству, которые столь дороги для Юрия Стефанова. На протяжении всей своей жизни Фабр д'Оливе исповедывал позитивный неоплатонизм и элитарную пифагорейскую доктрину, иными словами, завуалированное под политеизм Единобожие. Божественное Провидение, Судьба (необходимость) и Человеческая воля (Свобода), по Фабру д'Оливе – непреходящие законы, данные Предвечным своему мирозданию. Во вселенной Фабра д'Оливе все едино и там нет места веренице гностических архонтов с манихейско-катарским демиургом во главе. Да и что общего у Адама Протопласта с альбигойскими «совершенными»? Если само христианство Фабр д'Оливе характеризовал иногда не только как высший «интеллектуальный» (в противовес «анимическим» исламу и одинизму), но и как «сумрачный культ», то как бы он определил манихейство катаров, являвшееся, в целом, деструктивной религией смерти, которая еще до печально знаменитого похода в Лангедок Симона де Монфора ради ложного аскетизма успела повыкосить население городов и сел французского юга? Думается, во взгляде на эту темную ересь кальвинист по происхождению Антуан Фабр д'Оливе сошелся бы с ревностным католиком Святым Домиником, основавшим «Domus Inquisitiones» (Инквизиционный трибунал) в Тулузе и доминиканский орден. И все же внешне не придерживаясь христианского вероучения, Фабр д'Оливе в своей глубинной сущности всегда оставался католиком, но не в вульгарном и профаническом смысле слова, а в посвятительном, пусть даже католиком от пифагореизма. И отсюда его тоска по Вселенской Теократии во главе с наместником Провидения Папой Римским и божественным Пророком при нем, Вселенской Империи во главе с паневропейским монархом, отсюда его тайный план теократического переустройства Европы и мира. Выходит, что цели и задачи у православного русского католика Владимира Соловьева и французского политеиста пифагорейца Антуана Фабра д'Оливе одни, только вот способы их достижения порой отличаются на понятийном уровне. У Соловьева они клерикально-христианские, покоящиеся на откровении Спасителя и священных установлениях; у Фабра д'Оливе – чисто эзотерические, иногда даже формальные, ведущие от одной мировой Теократии к другой. Если Соловьев христианский фундаменталист, то Фабр д'Оливе, как сказали бы сегодня, фундаменталист традиционализма. Но оба духовных писателя едины в познании Единого в своих проявлениях – ЯХВЕ, АДОНАЯ, САВАОФА.