Читать книгу Сиди и смотри - Аня Кузнецова - Страница 4

Склон. Редкие травы, как нити

Чудесного свойства,

Аморфно колышет ветер.

Солнце в зените. Шар из огня

Теплом и надеждой полон.

Едва ли есть мысль у меня.

Длительный путь вчерашнего дня

Лижет плечи как волны.

Я пытаюсь придумать, что ценно

В масштабах города или вселенной.

Семья?

Если всё оставить как есть, кроме важного…

Хоть немного иначе, чтоб каждый…

Должен быть благородным,

А рождён, чтобы мыслить. На воле

Речь изо рта округляется пáром.

Очевидно, желать что угодно

Могу. Но забыл слова кроме:

У мамы готовится ужин,

помощник, конечно, ей нужен:

следить за готовностью блюда,

лепить из салфеток верблюда

и объяснять потом маме,

какими он занят делами.

Пока она делает тесто,

занять почётное место

у плиты, взяв верблюда с собой.

для беседы с едой.

Шепчутся при жарке

сосиски, две товарки.

Овальные яички

плещутся в водичке.

Булькает компот, —

всё дышит и живёт.

Всем на плите очень весело,

только лапша нос повесила.

Сварилась и остывает,

бубнит, пыхтит, причитает:

– Помню ломкую молодость,

прямой я была, как трость.

И мечтала, будучи в пачке,

примерить эти вот тапочки.

Тут в маленькой кастрюле

яички встрепенулись.

Сосиски в сковородке

замолкли, две красотки.

Яблоки компотные

всплыли вверх животами.

Уже Лапше Яичко

кричит: – Как неприлично!

Только девочка Варя,

вилку в лапшу опуская,

шепчет: – Я слышу, Лапшинка,

крепче хватайся за вилку,

не бойся мечтать, мы вдвоём

всё же один раз живём.

А тапки совсем мне не жаль,

ложись на них, отдыхай.

Добрая девочка Варя

так эту жизнь понимает…

…Она и салфетный верблюд

лапшу потом уберут.

Он черный был

как уголь.

Лёг,

укрылся средь цветков гороха,

в блестящих травах

мотылёк.

Он очень есть хотел.

Подвоха

не чуял в лампе он горячей —

раненье выжег.

Лишь луна

смотрела —

сажей стал испачкан

цветок —

страдания полна.

Как расхититель фамильных гробниц,

из пыли антресольной достала коробки.

Уходят сквозь пальцы обрывки страниц

от всяких движений неловких и робких.

Я вас разглядела в облаке пыли

какими? Далëкими от идеала.

Обычные люди, вы просто были.

И я сама тоже какая-то стала.

Так время, бессменный стиратель границ,

невольно решает конфликт поколений.

Пред каждой коробкой я падаю ниц

и долго стою на коленях.

Книгу

откроешь едва —

пасутся слова.

Стадные буквы в строфах-загонах,

Живые. Им плевать на законы

стихосложенья.

Они как овечки, в завитках их колечек

Смысл. Вторженья

Не нужно.

Беззащитные, рифмой наружу.

Как джентльмены на встрече.

– Добрый день, добрый вечер, —

жмут руки,

сплетаются хвостами строк.

Это я разрешила. Я их пастух,

Но вдруг —

волк!

Из бурелома своих заблуждений

в мою безмятежную тишь

входят, серые: – Что ты чудишь?